Подсолнухи

Мария Алексеевна Толмачёва, 2019

История юной девушки, которая знакомится с молодым человеком в интернете. Её страсть и глубокая привязанность к нему приводят к необратимым последствиям. Грань между реальной жизнью и фантазиями девушки постепенно стирается, создавая массу неразрешимых вопросов…

Глава

II

Я тысячи раз пыталась доказать себе, что забыть его — дело пяти минут. Но мне понадобилась на это вся жизнь, и я не могу уверить вас в том, что достигла в этом больших успехов.

Депрессия. Даже слово какое-то неприятное, хотя в фильмах это состояние выглядит так романтично и красиво. Я часто задумывалась над тем, почему у меня не случилась депрессия. Не могу сказать, что это было бы проще, но в депрессии я могла бы просто сдаться и закончить историю. Мой организм успел воспроизвести защитную реакцию.

Он не бросил меня.

Он приехал и вытащил меня из этого состояния. Я уже говорила, что в переломные моменты такое случается. Так вот это мой любимый момент в жизни.

Дальше, стоит ли описывать, несколько дней были как в том сне, когда он дал мне о себе знать. Мы гуляли по раскалённым улицам города, прячась в тени переулков между частными домами. Вечерами мы не смотрели закат. Да и зачем нужен закат, если рядом с тобой есть нечто невероятное и невообразимое? Следующие несколько недель я даже не помню, была ли дома. Мы, кажется, все ночи проводили на крышах и освящённых яркими фонарями парках. Единственное, что я точно помню — мы только и делали, что говорили. Нашу болтовню прерывали только неисчезающие приливы нежности и внезапные желания лишних прикосновений. Мы целовались столько, что иным на всю жизнь хватило бы.

Я пришла через, кажется, три недели домой.

Лицо матери… я запомнила его на всю жизнь. Пустые выцветшие глаза и в тон им седые волосы. Отец сильно похудел и словно стал меньше ростом. Они не объясняли мне, что произошло. Папа быстро схватил телефон и пробежал мимо меня на улицу. Мама истошно закричала, падая на пол. Картина впечатляющая. Я никак не могла понять, что случилось, и стояла в оцепенении. Я очнулась только тогда, когда за руку меня схватили крошечные горячие пальчики моего брата. Он плакал. Обняв меня, он поведал мне историю так, как понял из криков родителей.

Они считали, что я больна. Что я помешалась на влюблённости, на человеке, и не могу выти из этого состояния. К сожалению, это всё, что я узнала о себе на тот момент. В следующую секунду, после того, как братик обвинил меня в сумасшествии, меня схватили двое крупных мужчин, всадив в ягодицу шприц.

Глаза мои подняли спустя несколько суток, как я поняла. Вокруг не было ни души, и не было слышно ни звука. Комната была совершенно белая. Из мебели только койка с какими-то странными креплениями по бокам и тумбочка напротив. На ней — стакан воды и подсолнух в вазе. Я снова опустила веки и принялась размышлять. Я определённо не сошла с ума. Будь я больна, меня бы уже давно отловили где-нибудь на улице и отвезли в психушку.

Психиатрическая лечебница. Вот, где я. Эта мысль ударила меня, как током. Я попыталась вскочить с кровати, но одна моя щиколотка оказалась закрыта металлическим креплением, прикованным к кровати. Я попыталась её расстегнуть, увидев небольшую замочную скважину. Вернее, я попыталась дотянуться до неё, но сил хватило только чтобы сесть в кровати. Я повалилась на спину и уставилась в потолок. В комнату вошли. Я закрыла глаза, потому что не хотела видеть этого человека. Наверняка, какой-то врач, который будет расспрашивать о том, что он и так знает из моей медкарты, а потом говорить шаблонные фразы, чтобы успокоить и расположить пациента.

— Только у него ничего не выйдет, — подумала я, — ни слова ему не скажу. Я положила рот на руку, ознаменовав тем самым, что ему не будет отправлено ни единой мысли из моей головы.

На мою кисть легла тёплая мужская рука. Я почувствовала знакомый запах. Это был он. Он, я точно знала. Слёзы катились по вискам, кода я подняла веки. Совсем настоящий.

— Вот же он, мама! — хотелось мне крикнуть, — Я не сумасшедшая, пап! Заберите меня домой…

Я подвинулась к краю кровати, чтобы он лёг рядом. Мы были вместе следующие…хм, не знаю, сколько времени. Но я бы провела так всю жизнь.

— Всё в порядке? — спрашивал он.

— Да, — слышала я свой голос, — но мне немного страшно.

— Когда я рядом, тебя никто не обидит…

За окном темнело. И, когда света совсем не стало, и мы могли чувствовать друг друга только на ощупь, случилось ещё одно яркое событие. Мой первый секс. Наш первый. Ещё и в психиатрической больнице. Такой гаммы эмоций я не испытывала ещё ни разу, но ощущение, что мне хочется его ещё больше, не покидало. Мы тяжело дышали, прижимаясь друг к другу потными телами, и, иногда, когда наши губы переставали соприкасаться, он прикладывал лицо к моей шее, груди…

Когда всё закончилось, мы лежали, обнимаясь. Из одежды — общее одеяло. Что может быть лучше, чем вот так лежать вдвоём, когда никого нет рядом?..

Я быстро уснула и так же быстро проснулась. Его не было рядом. Снова. Я запаниковала.

— Сейчас придёт, — промелькнула мысль.

Но он не вернулся. И даже, когда снова стало темно, его не было рядом.

Я не помню, что делала дальше, но мне показали видеоматериалы из моей палаты, снятые сотрудниками за прошедшие несколько дней. Ни в одном из роликов не оказалось его, а я просто лежала долго время на кровати. Не шевелясь и почти не дыша. Затем я села в кровати, а потом снова легла. Спустя некоторое время — то же самое, но лицо растерянное. Я плачу и истошно кричу, пытаюсь вскочить с кровати и постоянно кричу его имя.

Приходит человек в розовом халате и вкалывает мне укол. Я дотронулась рукой до ягодицы — там точно синяк. Всё следующее время я лежала без движения.

— Что это? Почему она так себя ведёт? Что с ней? — спрашивала я докторов. Один из них положил мне руку на плечо и сказал:

— Однажды мой друг попал в автокатастрофу. Ему пришлось ампутировать всё предплечье, но плечевая, верхняя часть руки, осталась, — доктор был абсолютно лысый с густыми, срастающимися бровями, которыми активно шевелил в процессе речи, отчего периодически можно было рассмотреть его глаза.

— Так вот, если бросить какой-нибудь предмет моему товарищу, он попытается поймать его обеими конечностями. Остаток руки тянется тоже, как защитная реакция. Организм не осознаёт, что он нецелостен.

Я не сразу поняла и была, погруженная в мысли, снова прикована к кровати.

Мой организм так и не понял, что Его больше нет. Мозг пытается воссоздать. Его нет. Это защитная реакция.