Аспиды добра

Мария Владимировна Цура, 2023

Египет, 53 год до нашей эры. В крупном провинциальном городе сталкиваются судьбы двух совершенно разных девушек. Глафира – сирота, чудом спасшаяся из горящей деревни. Она мечтает о настоящей дружбе и приключениях. Ксантия – опытный воин, обвиняемый в подстрекательстве мятежа против царя. Она не помнит ничего о своем прошлом. Кто подарил им шанс на новую жизнь? Прежде, чем узнать это, подругам предстоит разоблачить заговор, найти убийцу женщины из дома на окраине и раскрыть таинственные смерти актеров гермопольского театра.

Пропавшая жена

«Делись с женой тем, что выпадает на твою долю —

это надолго сохранит ее в твоем доме».

(Поучения Птахотепа)

Солнце почти село, и с юго-запада потянуло прохладой. Заметив, что гости плотнее кутаются в плащи и вид сада уже не доставляет им прежнего удовольствия, пожилая хозяйка позвала всех в дом. Помимо изысканных блюд у нее припасен поистине невероятный сюрприз — путешественники, только что вернувшиеся из таинственной Индии. Какая удача, что она, Лидия, успела заполучить их раньше, чем стратег Диофан. Уж ему-то теперь ни за что не перещеголять ее обед!

Лидия едва заметно улыбнулась. Это была невысокая женщина шестидесяти лет с благородными чертами лица, каштановыми, с проседью, волосами и мягкими карими глазами. Покойный муж оставил ей целое состояние, виноградники и мануфактуру по производству тканей. Даже после уплаты непомерного налога в казну оставалось достаточно денег, чтобы считать себя богатой и счастливой.

— Бабушка, твоя накидка, — довольно сухо обратилась к Лидии девушка лет шестнадцати, почтительно протягивая кусок синего полотна, расшитого бисером.

— Почему так долго, Глафира? — нахмурилась женщина, но тут же с нежностью погладила ее по голове. — Знаю, ты предпочла бы удрать к Никандру и рассматривать мерзкие трупы.

Лидия испытывала к внучке двоякие чувства: с одной стороны любовь, а с другой — страх и неловкость. Глафира была единственным ребенком ее старшего сына Лисимаха. Он выполнял какие-то тайные поручения для Птолемея XII и постоянно находился в разъездах, пока не исчез навсегда. Один из городских стражников отдал Лидии пищащий сверток с младенцем, объяснив, что Лисимах погиб, а малышка — его дочь от неизвестной женщины. Девочка явно походила на мать, потому что резко отличалась от всех членов семьи: рыжая, голубоглазая, со светлой кожей. Зато характер она унаследовала отцовский: жажду приключений, любопытство и тягу к знаниям.

Лидия полагала, что женщине все это ни к чему, но препятствовать внучке не могла. Та умела писать и читать, разбиралась в философии и астрономии, а два года назад и вовсе напросилась в ученицы к врачу, да не к какому-нибудь благородному жрецу, а к чиновнику, который описывает трупы при полиции нома¹.

Пока хозяйка предавалась воспоминаниям, гости сгрудились вокруг стола и застыли в нерешительности, не зная, кому какое место предназначено. Младший сын Лидии Соген бестолково метался от одного к другому, приговаривая:

— Вот сюда, справа от меня… Или нет, лучше слева… Ах, уважаемый Диофан, какой же я рассеянный, ведь справа сидишь ты.

Кончилось тем, что стратег столкнулся лбом с почтенным математиком, и они оба свалились на пол, опрокинув длинную скамью. Лидия поморщилась от досады и поспешила навести порядок, мимоходом поймав за руку сына и недовольно пробурчав:

— Пойди и переоденься. Сколько раз я говорила: на обеде доспехи неуместны, ты не на службе.

Соген вспыхнул и сощурил маленькие злые глаза, но подчинился. Его всю жизнь сопровождали неудачи и нелепые происшествия. Отец, смирившись с выбором Лисимаха, попытался приспособить к семейному делу второго наследника, но вскоре понял, что ничего не выйдет. Соген, которому поручили всего лишь доставить ткани на корабль, перепутал суда, и бесценные полотна уплыли в неизвестном направлении. Потом он нанял совершенно не подходящего человека для присмотра за виноградниками и потерял урожай. В итоге после смерти отца имущество и деньги достались матери, а Согену купили должность начальника полиции Арсиноитского нома. На службе он слыл подхалимом и особенными талантами не отличался, но стратег Диофан ценил его, как исполнительного сотрудника.

Следующие два часа Лидия с наслаждением наблюдала, как ее гости постепенно расслабляются от вина и приобретают благодушное настроение от великолепных блюд. Ей нравилось быть хозяйкой большого дома и собирать раз в месяц компании интересных и влиятельных людей. Вся Арсиноя² знала, что у нее можно завязать полезные знакомства, найти богатого жениха для дочери или продемонстрировать навыки рассказчика. Вечной соперницей Лидии слыла жена стратега — юная Тетос. Она тоже знала толк и в приготовлении кушаний, и в подборе собеседников, но к ней не очень охотно шли знатные греки, считавшие себя выше «какой-то египтянки-полукровки».

Рабы в последний раз обошли стол с тазами для омовения рук, и Лидия уже собралась предоставить слово путешественникам, как вдруг в зал вошел Соген, переодетый в хитон³ и гиматий⁴. С абсолютно счастливым видом он продемонстрировал всем маленькую мумию и сказал:

— Пейте и веселитесь, ведь однажды вы станете такими же, как она.

С лиц гостей стали медленно сползать улыбки. Меньше всего на свете им хотелось думать о смерти после сытной трапезы. Лидия с беспокойством смотрела по сторонам, соображая, как выйти из неловкой ситуации. Ей на помощь пришел один из путешественников по имени Агаклей. Он пригладил свою седую бороду и произнес:

— Осмелюсь предложить вам, почтенные, небольшую загадку. История произошла в действительности, причем, здесь, в Египте, но продолжение мы случайно узнали уже на пути в Индию. Итак, от некоего Серена ушла жена — просто вышла из дома и не вернулась. Сначала он ее искал, а потом получил письмо, в котором сообщалось о наличии другого мужчины. Вот, прошу, прочтите сами.

Агаклей вытащил из складок пояса потрепанные папирусные свитки. Лидия нерешительно коснулась одного из них. Поняв мысли хозяйки, путешественник поспешил объясниться:

— О, поверьте, я получил их из рук самого Серена и не совершаю ничего плохого, придавая этот случай огласке.

Ободренные последним замечанием присутствующие сгрудились вокруг свитков и принялись вразнобой декламировать: «Я встретила хорошего человека и бросаю тебя. Хотела сказать прямо, но не хватило решимости. Ты бы меня отговорил, я знаю, как сильно ты влюблен. Прости. Исидора».

— Хладнокровно и непорядочно, — покачал головой старый математик.

— Дальше еще хуже, — отметил стратег и разгладил второй свиток. — «К сожалению, я не взяла с собой ни денег, ни украшений. Буду благодарна, если ты передашь все, что принадлежит мне, посыльному, принесшему письмо. Я ему полностью доверяю, а встречаться нам незачем. Исидора».

— А что за приписки коричневыми чернилами? — прищурился близорукий философ. — Черные буквы я разобрал, а эти не вижу.

— Всего лишь даты, — отмахнулся Соген. — 12 число месяца панемос⁵.

— А расплывчатые пятна? — не успокаивался старик.

— Следы слез, наверное, — пожал плечами сын Лидии. — Вот лучше послушайте, какова наглость! «Исидора шлет любимому мужу привет и пожелания здоровья. О, как я была глупа! Колоб оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. Он собирается продать меня в рабство и не позволяет вернуться к тебе. Он требует 1000 драхм! Если ты все еще любишь меня, передай деньги с посыльным».

— И он передал? — с сомнением спросил стратег.

— Да, — просто ответил Агаклей. — Но жена так и не вернулась. Что вы обо всем этом думаете?

— Она его обманула! — вскинул голову Соген. — Уж я навидался подобных дел. Выманила деньги и отбыла с любовником в Грецию или в Рим, а то и в Каппадокию.

— Или письма писала не она, — неуверенно предположил Диофан, слегка досадуя, что самое правдоподобное объяснение озвучил его подчиненный.

— Она, — влез в разговор второй путешественник, которого так и распирало поскорее выдать финал. — Серен узнал ее руку.

— Хм… — нахмурилась Лидия. — А что, если Исидора действительно не лгала, просто брошенный любовник отказался с ней расставаться и удерживает ее помимо воли? Она ведь могла вернуться домой, описать его внешность и обратиться с жалобой к стратегу.

— Но этот самый Колоб не так уж рискнул бы, отпуская ее, — влез пожилой математик. — Кто мешал ему сесть на любой корабль и уплыть с купцами? Или, например, покинуть пределы нома? Убежать в Александрию? В пустыню?

— В Египте мы бы его нашли, не сомневайся! — с жаром заявил Соген.

— Лично меня больше всего возмущает падение общественных нравов, — оживился философ. — И вслед за Катоном Старшим и Цицероном я вопрошаю: «О tempora, o mores⁶»! Что будет с нашими внуками, если сейчас они наблюдают, как жены бросают мужей, а потом возвращаются? Как мужчины напиваются в капелеях⁷ и проигрывают последние деньги в мехен⁸!

Гости дружно вздохнули, а Лидия пожалела, что пригласила ученого зануду, которого хлебом не корми — дай только изложить какую-нибудь скучную теорию об улучшении и исправлении человечества.

— Исидору убили, — внезапно сказала Глафира, вставая со своей скамеечки.

Все уставились на нее, словно впервые увидели. Соген насмешливо фыркнул, математик горько покачал головой, философ незаметно оттянул уголок века, чтобы сфокусировать зрение, Лидия укоризненно приподняла бровь, а Диофан презрительно наморщил нос. Только путешественники переглянулись и хором спросили:

— Как ты узнала?

Девушка, ничуть не смутившись, принялась загибать пальцы:

— Во-первых, она, покидая мужа, почему-то не берет с собой никаких вещей. Разве не странно? Во-вторых, два первых письма составлены с редкостным хладнокровием и деловитостью, с какой же стати на папирусе остались следы слез? В-третьих, основной текст написан черными чернилами, а даты — коричневыми.

— И что все это значит? — не поняла Лидия.

— Исидора вышла из дома по каким-то делам, — пояснила Глафира. — Некий человек (будем называть его Колоб, хотя имя наверняка вымышленное) похитил ее и потребовал у несчастного супруга сначала украшения, потом деньги. Женщину он заставил написать все письма сразу, а потом убил. Но у него кончились чернила из сажи, и потому даты проставлены охрой. Однако взволнованный Серен ничего не заметил и продолжал ждать жену, подарив преступнику уйму времени для побега.

— Абсолютная правда! — выдохнул Агаклей. — Мы с другом сели на корабль до арабских земель, чтобы затем отправиться в Индию. С нами плыл толстый пройдоха со злыми глазками. Вначале он представился торговцем медом, но быстро выдал себя, так как понятия не имел об отличии финикийского стандарта драхмы от аттического. Ночью он напился, как свинья, и выболтал историю с убийством Исидоры. Ну, мы и выбросили его за борт.

— А потом пришлось рассказать все Серену, — печально добавил второй путешественник. — Как он плакал! Как бил себя в грудь! А затем отдал нам письма и попросил предупредить всех, кого мы встретим, о похищениях такого рода. Колоб мертв, но его подельник на свободе, и только боги знают, где в следующий раз произойдет что-то подобное.

— А ты молодец, Глафира, — признал стратег. — Будь ты мужчиной, я бы пристроил тебя на службу вместо дядюшки.

И он противно захихикал, заставив Согена покраснеть от злости.

— Будь я мужчиной, моя голова была бы забита всякой чепухой, — высокомерно заявила девушка, и Лидия незаметно ущипнула ее за локоть.

***

— Ты вела себя невежливо, — выговаривала бабушка, расчесывая волосы внучки перед сном. — Тебе не хватает мягкости и мудрости, которая так ценится в женщинах. Ты слишком похожа на своего отца!

— Расскажи, как я оказалась здесь, — попросила Глафира, игнорируя замечания.

— Ты слышала это тысячу раз, — вздохнула Лидия. — Я сидела в саду у бассейна, когда кто-то постучал в ворота. Раб доложил, что со мной желает говорить стражник и называет имя Лисимаха. Я не видела сына уже давно, и поспешила навстречу посланнику.

— Как он выглядел? — внезапно спросила девушка.

Лидия задумалась:

— Высокий (насколько я могу судить, ведь он был верхом на лошади), в плаще, закрывающем доспехи, с мечом на боку… Красивый… Да, очень красивый, с черными волосами и аккуратной бородой.

— Как его звали?

— Не знаю, — развела руками Лидия. — Когда он сообщил, что Лисимах погиб, меня словно ударили по голове чем-то тяжелым. Я перестала понимать речь и различать звуки. Удивительно, что не уронила тебя, пока несла в дом. Вот странно: немного позже я успокоилась и попросила Согена найти того всадника, чтобы поблагодарить его…

— И что? — нетерпеливо заерзала Глафира.

— Он исчез, — покачала головой бабушка. — Такого человека нет, и никто никогда о нем не слышал. Скорее всего, он тоже состоял на тайной службе у царя.

Девушка с любопытством подалась вперед:

— Нужна какая-то особая примета: татуировка, шрам, необычная форма носа — что угодно.

— У него была серьга в левом ухе, — вспомнила Лидия. — То ли анх⁹, то ли змейка. А теперь ложись спать, моя дорогая.

Лидия поцеловала внучку в макушку, потушила светильник и тихо вышла из комнаты.

Примечания

1

административная единица в Древнем Египте

2

имеется в виду город Арсиноя, который до переименования Птолемеем II назывался Крокодилополем

3

нижняя рубашка

4

плащ, верхняя накидка на плечи и голову

5

июнь по македонскому календарю, которым пользовались в Древнем Египте после завоевания Александром Великим

6

«О времена, о нравы!» (лат.)

7

питейные заведения, что-то вроде современных баров

8

настольная игра

9

древний символ жизни, его часто называют «коптский крест»