Зеленый луг смерти

Мария Владимировна Цура, 2020

Возможно ли разгадать тайну убийства юного американского комика, находясь в чужой стране? Сестры Мария и Мирослава уверены, что им это удастся! Девушки приехали в США на каникулы и поселились в доме знаменитого рэпера Локсты, надеясь отдохнуть без приключений. Но на следующий же день протеже звезды Джошуа Нильсона нашли мертвым в его собственном особняке, а затем была отравлена единственная девушка, которая могла что-то знать…

Глава 4

Эрик и Локста вернулись только к пяти вечера. Рэпер сразу ушел в сад с бутылкой какого-то алкоголя. Возлюбленный Лоры же ввел нас в курс дела. Оказывается, Джошуа вчера действительно устроил вечеринку, на которой собрал семерых друзей с девушками. Почему-то никто из них не остался на ночь — к трем часам все разошлись, а хозяин остался в гостиной и задремал. К его дому подъехал какой-то крытый фургон, из него выскочили два человека и проникли во двор — их видел доставщик питьевой воды, проезжавший мимо. По всей вероятности, преступники обошли зону видимости камер, потому что техника их не запечатлела, и охрана не всполошилась. Беспрепятственно войдя в комнату и обнаружив спящего комика, грабители зарезали его, забрали все наличные деньги, несколько золотых статуэток, прихватили пару картин и убежали. Тело Джоша обнаружила прислуга, когда пришла убирать дом — она и вызвала полицию.

— Кого-нибудь поймали по горячим следам? — с надеждой спросила Мира.

— Нет, — вздохнул Эрик.

— Еще слишком рано, — вмешалась я. — Нужны ведь экспертизы, опрос свидетелей и тому подобное.

— Скорее всего, это дело никогда не расследуют, — разочаровал меня Аматаниди. — Вы не представляете, скольких знаменитостей убили за последние годы, и никаких результатов нет до сих пор.

— Но как же… Почему?

— Не знаю. Некоторые пеняют на расизм, дескать, полиции наплевать, когда гибнут чернокожие или латиноамериканцы, другие утверждают, что в криминальных связях жертв очень трудно разобраться — все они родом из неблагополучных районов, торговали наркотиками, занимались сутенерством, воровали, нажили такую кучу врагов, что концы уходят в воду. Вспомните хоть громкие убийства Тупака Шакура и Бигги — прошло уже почти двадцать лет, а воз и ныне там: миллион версий и ни одной доказанной.

— Вроде, человек, который был в машине вместе с киллером, застрелившим Тупака, признался, что рэпер пострадал от руки его родственника.

— А толку-то? — махнул рукой Эрик. — Все действующие лица погибли, никто не подтвердит слова этого чудака, заговорившего спустя десятилетия.

— Выходит, кто угодно может вот так просто уничтожить знаменитость, и не ощутить последствий? — вмешалась Мира. — Очень удобно!

— У меня есть еще один вопрос, — помолчав, добавила я. — Насколько уместно гостить у Локсты в данных обстоятельствах? Может быть, нам лучше уехать?

— Я не подумал об этом, — признался Эрик. — Спрошу его. Он прямой и открытый, если захочет остаться в одиночестве, так и скажет.

Но у Доминика были совсем другие планы: вечером он (почему-то абсолютно трезвый) предложил нам поехать на какую-то концертную площадку, где собирался выступать Джошуа Нильсон. Я не понимала, какой в этом смысл, ведь люди наверняка уже знают о смерти комика и не придут. Но я ошиблась: народу прибыло много, почти все плакали и несли цветы. Завидев машину Локсты, толпа взревела, замахала руками и зарыдала еще сильнее. Едва мы вышли, к нам кинулись какие-то женщины: если бы не охрана, оттеснившая их, наверное, они бы нас просто растерзали от избытка чувств. Рэпера такое поведение ничуть не испугало, он бесстрашно пожимал руки поклонникам, продвигаясь к сцене. Лора и Эрик утащили нас в сторонку, к каким-то стенам, исписанным ругательствами.

— Тут безопаснее, — пояснила подруга. — Мы в такой людской массе будем смотреться, как белые вороны.

— Почему? — удивилась я.

— Посмотри по сторонам, — ответила Мира. — Здесь сплошь чернокожие, ни одного европейского лица. Мы тут как инородное тело в борьбе за народное дело. Еще прилетит тумаков.

И правда, вокруг были только афроамериканцы, бросавшие на нас удивленные, настороженные, а порой и агрессивные взгляды. Интересно, по какой причине термин «расизм» подразумевает исключительно ненависть белых к черным и никогда не отражает обратного явления? Если бы эти люди не увидели, что нас привез Локста, то, наверное, мы бы здоровыми отсюда не ушли. Хотя мои предки точно не имели никакого отношения к вывозу и порабощению африканцев: они были простыми крестьянами, которые также до отмены крепостного права работали на чьих-то полях.

— Братья и сестры! — обратился к присутствующим Локста, взобравшийся на сцену. — Я считал Джоша Нильсона своим сыном. Какие-то ублюдки зарезали его, позавидовав славе, деньгам и таланту. Сегодня он собирался выступить перед вами, повеселиться и поднять всем настроение.

Толпа неистово заорала, захлопала и закричала истеричными голосами. Локста поднял руку вверх на манер римского оратора и продолжил:

— Джош никогда не смирился бы с тем, что его публика осталась без обещанного шоу. Я спою для вас сам. Ребята, проверьте звук.

Вопли стали еще громче, но резко стихли, как только рэпер запел. Все тут же начали пританцовывать и покачиваться в такт. Я знала, что в некоторых африканских странах не принято рыдать по покойнику, рвать на себе волосы и обливаться слезами. Наоборот, практикуются песни, прославления ушедшего в мир иной и даже танцы. У многих чернокожих американцев остались связи с исторической родиной, и принятые там традиции, частично трансформировавшись, перешли на западный континент. Наверное, их подход более правильный с христианской точки зрения: раз уж мы верим в вечную жизнь, то не должны убиваться по умершему, словно прощаемся навсегда. Но себя так просто не переделаешь: я чувствовала какую-то вину от мысли, что юный комик трагически погиб, а все вокруг веселятся, будто ничего не произошло. Господи, ведь мы с ним ровесники, Нильсону было всего двадцать лет! И он никогда больше не придумает новой шутки и не выступит на сцене, не устроит вечеринки и никого не сможет разыграть.

Размышляя, я немного отошла от своих спутников и огляделась. Район, где мы находились, не блистал красотой в отличие от Голливуда: дорога нуждалась в немедленном ремонте, здания вокруг напоминали старые колхозные гаражи в нашем селе, только на них теснились вывески магазинов, парикмахерских и пивных. Вероятно, здесь иногда проходят автопати, несанкционированные гонки или что-то подобное, потому что заграждения вокруг исписаны не только непечатными выражениями, как мне показалось сразу, но и заметками о победителях и проигравших в импровизированных соревнованиях.

Локста внезапно допел и решил снова пожать всем руки. Толпа подалась вперед, и я оказалась в самой гуще.

— С дороги! — грубо гаркнул какой-то лысый мужик неопределенного возраста и толкнул пожилую женщину, которая немедленно рухнула на асфальт. Но люди этого не заметили и ломанулись к сцене прямо по несчастной, наступая ей на руки и на голову. Та отчаянно закричала. Я не знала, что предпринять, но не могла просто стоять и смотреть, а потому упала на нее сверху, чтобы прикрыть от ударов. Мгновенно я ощутила адскую боль, потому что кто-то споткнулся о мою ногу и со злости хорошенько пнул в бок.

— Эй, пошли вон! — скомандовал кто-то неподалеку. Я услышала звуки потасовки, но побоялась поднять голову. Через несколько минут по мне перестали топтаться, а я все еще лежала сверху старушки и не решалась подняться. Чья-то крепкая рука одним рывком поставила меня на ноги. Я увидела молодого афроамериканца с нелепыми тонкими косичками по обеим сторонам лица и издала нервный смешок.

— Ты в порядке? — спросил незнакомец и тут же кинулся к пожилой женщине. — Бабуля, вставай! Ты цела? Что болит?

— Какой-то придурок пихнул меня на землю, и, если бы не эта девочка, мне бы отбили башку, — проворчала спасенная и, кряхтя, восстановила равновесие.

— Офигеть, — сказал парень, протягивая ей руку.

— Лучше поблагодари, — буркнул божий одуванчик, выпрямляя спину. — Бросил меня одну и пошел шляться по району. Смотри, мне разбили нос, а девчонке губу.

Я только сейчас поняла, что нижняя губа одеревенела, по подбородку течет кровь, и мне очень больно. Сумочка с антибактериальными салфетками осталась в машине Локсты, но, может, оно и к лучшему: в ней также лежит телефон — целый и невредимый. Ему бы точно не поздоровилось в подобной передряге.

— Возьми, — бабуля предложила мне чистый носовой платок.

— Нет, я его испорчу, — отказалась я.

— Бери, — нахмурилась старушка. — Тебе досталось из-за меня, думаешь, я пожалею какой-то кусок ткани? Как тебя зовут?

— Мария, — представилась я полным именем, которое понимают, наверное, в любой стране мира.

— Мою покойную дочь тоже так звали, — улыбнулась пожилая женщина. — А я миссис Моррис.

— Рудо, — назвал себя ее внук. — Что ты вообще делаешь в такое время в Грин Медоуз? Это не лучшее место для ночных прогулок.

— Я приехала сюда с Локстой.

— А-а-а, — недоверчиво протянул парень.

И тут я увидела, что к нам спешат Лора, Мира, Эрик и Локста. Вид у них был озабоченный, даже испуганный.

— Мы ее ищем, а она тут беседует! — налетела на меня сестра и отшатнулась, увидев мое лицо. — Что с тобой? Тебя побили?

Она говорила по-русски, и новые знакомые удивленно смотрели на нас. Пришлось мне самой все объяснять, хотя распухшая губа нисколько не способствовала внятной речи.

— С какого перепугу ты вздумала шататься в толпе? — продолжала атаку Мира. — Что сказала бы мама, если бы тебя затоптали?

— То есть, я должна была позволить, чтобы затоптали бабульку, и отойти на безопасное расстояние?

— Ладно, ты поступила правильно, просто я перепугалась.

— Мы в одном из самых паршивых мест города, — заметил Эрик. — Какого черта, как бараны, поперлись с Локстой? До сих пор удивляюсь. Он все еще в шоке, его можно понять, но мы натуральные дебилы. Поехали домой, концерт окончен.

К счастью, рэпер не понял ни слова из сказанного Аматаниди. Я вежливо попрощалась с новыми знакомыми и пошла к машине, но на полпути меня окликнул Рудо.

— Эй, постой! Вот мой номер, пиши или звони — я твой должник.

Я взяла клочок бумаги и сунула его в карман.

— Лучше выброси, — усмехнулся Аматаниди. — Услуги, которые предлагает этот тип, тебе точно не понадобятся.

— Почему?

— Он из банды «Калек», занимается наверняка тем же, что и все его собратья: торговлей наркотиками, заказными убийствами, продажей оружия, разбоем и прочими веселыми ништяками.

— Неужели? А как ты догадался?

— Заметила на его шее такой синий платочек с узорами? Ну, вот он его потом на рожу напялит и пойдет кого-нибудь грабить. Есть товарищи с такими же аксессуарами, но красного цвета — они из банды «Кровавых».

— Да, я немного слышала о них. Группировки враждуют между собой, не так ли?

— Так, — подтвердил Эрик.

— То есть, если здесь собрались представители «Крипс», значит, Джошуа вращался в их тусовке?

— Не факт, он мог вообще не состоять ни в каком из этих объединений, а в ряды зрителей затесались те, кому интересно его творчество. А почему ты спросила?

— Ну… просто, — ответила я, стараясь не смотреть Аматаниди в глаза.