Кто ты, Иуда?

Мария Владимировна Цура, 2022

Напрасно считают, что в маленьких селах царит атмосфера умиротворения и покоя – иногда там происходят загадочные и страшные события. Писательница Артемида Юзик и ее помощница из издательства «Буковка» Людмила Блаблас имели несчастье убедиться в этом на собственном опыте. Они приехали в Сребриново, чтобы провести конкурс для начинающих авторов и заодно собрать материал для новой книги. За основу сюжета предполагалось взять давнюю историю о том, как один из жителей села написал ложный донос на председателя колхоза, и того посадили в тюрьму. Артемида Юзик заверила публику, что в романе раскроется инкогнито предателя, но она и ее спутница трагически погибли. За расследование убийства взялась не только полиция, но и сестры Ярополовы – несправедливо осужденный председатель оказался их родным дедушкой…

Глава 5

Октябрь, 1986

— Папа, ты купишь мне мороженое? — маленькая девочка в красной курточке с вышитым зайчиком настойчиво потянула за рукав красивого брюнета.

— Конечно, — улыбнулся он и постучал в синюю дверь с табличкой «Закрыто».

— Володя! — укоризненно возразила его жена. — Какое мороженое? Во-первых, сейчас его нет в сельпо, а, во-вторых, холодно! У Евы заболит горло.

Мужчина и ребенок переглянулись и лукаво подмигнули друг другу. Створка отворилась, и наружу высунулось круглое хмурое лицо продавщицы Зины.

— Кто там?! — рявкнула она на автопилоте, но, узнав семью Подольских, немедленно расплылась в улыбке. — Владимир Яковлевич, здравствуйте! Входите скорее. Думала, опять кто-то из конторы за хлебом прибежал. Во народ! Каждый день в одно и то же время закрываемся — никак не запомнят! Я вам все отложила: и конфетки, и вафли, и торт. Вчера печенье привезли, вы не просили, но…

— Зиночка, вы просто чудо, — с благодарностью ответил Владимир, и сердце продавщицы ухнуло куда-то вниз, а потом подскочило и заколотилось у горла.

Председатель колхоза был хорош, как киноактер: высокий, статный, с правильными чертами, жгучими карими глазами и белоснежной улыбкой. К необыкновенной красоте прилагались острый ум и широкая душа. Муж Зины был вторым секретарем райкома партии, и они с Подольскими дружили семьями. Однако жена Владимира Яковлевича ей совершенно не нравилась. Роза Алексеевна походила на английскую аристократку, которую каким-то чудом занесло в глухое советское село. Она всегда вела себя вежливо, даже приветливо, но отстраненно: не перемывала кости знакомым, не ходила в баню по субботам с другими женщинами, чтобы попариться, выпить немного и поболтать, не заводила подруг. Роза любила читать и нахваталась из книг сложных слов и речевых оборотов. Зину буквально перекашивало, когда она слышала, как Подольская беседует с ленивой и глупой почтальонкой:

— Танечка, где мой журнал?

— Какой? — делала круглые глаза девица.

— На который я подписана. Он должен был прийти, неужели задержали?

— А-а-а, — тянула бестолковая Таня. — Был, был журнальчик! Просто я его забыла, когда сумку собирала. Сейчас разнесу почту и на обратном пути вернусь к вам с «Роман-газетой», хорошо? Уж извините, совсем разум потеряла: начальница вечно орет, муж каждый день пьяный, на ребенка в саду жалуются…

— Ничего страшного, дорогая, — отвечала с улыбкой Роза, вежливо, но непреклонно прерывая долгое повествование о несчастливой жизни. — Вы меня очень обяжете, если занесете издание ко мне на работу.

Зина предпочитала скандалить с почтальонкой, стыдить ее за халатное отношение к обязанностям и пугать жалобами, но все заканчивалось тем, что Таня начинала хамить в ответ, и за корреспонденцией приходилось идти самой. Розу же она почему-то побаивалась, хотя та вела себя крайне любезно.

А еще у Подольской было много красивых нарядов: платья, костюмы, юбки, кофточки. Зина, набравшись храбрости, предложила ей:

— Я могу достать для вас любые продукты, мой брат работает на заводе. Там есть почти все: колбасы, молочка, кондитерские изделия. А вы познакомите меня со своей портнихой, согласны?

— Разумеется, — усмехнулась Роза Алексеевна. — Никакого секрета нет, для меня шьет соседка Лидочка.

— Я ее знаю, — разочарованно отозвалась продавщица. — Она служит в ателье закройщицей, мы все заказываем у нее одежду и, посмотрите, в чем ходим.

С этими словами Зина покрутилась перед Подольской, демонстрируя мешкообразное серое платье.

— Я сама рисую нужные модели и составляю выкройки, — снисходительно пояснила жена председателя. — Остается только сшить.

Зина рассердилась, но скрыла недовольство. Она тоже кое-что смыслила в конструировании нарядов, но не хватало то ли фантазии, то ли вкуса, чтобы придумать нечто оригинальное. Тем не менее, уговор дороже денег, поэтому пришлось откладывать для Подольских дефицитные продукты. Кроме того, Владимир Яковлевич вызывал только положительные чувства, и Зиночка стремилась ему угодить. Она подошла к холодильнику, вынула оттуда застывший брикетик мороженого и вручила Еве, с наслаждением отметив, как вытягивается лицо Розы.

— Брат приезжал, привез небольшую партию, — улыбнулась продавщица. — Они уже готовятся к 7 ноября.

— Ах, вот оно что, — пробормотала Подольская и ворчливо приказала дочери. — Ешь аккуратно! И оставь половинку Жене.

— Владимир Яковлевич просил пять штук, — заявила Зиночка и завернула еще четыре упаковки в шуршащую коричневую бумагу. — У вас намечается какой-то праздник?

— Офелия возвращается, — с нескрываемой радостью ответила Роза. — Она устроилась на работу в Ленинграде и уже может забрать к себе детей.

Продавщица понимающе покачала головой. Офелия Саркисян — молодая вдова, год назад она приехала сюда с двумя сыновьями и отчаянно нуждалась в деньгах. Владимир Подольский немедленно оказал ей материальную помощь, отправил учиться в какой-то ленинградский техникум и взялся присмотреть за мальчишками. Мнения жены по этому поводу он, естественно, не спросил, хотя забот у нее с тех пор прибавилось.

Если бы зиночкин муж выкинул нечто подобное, она бы непременно устроила запоминающийся скандал. Но ее супруг Алексей был спокойным, интеллигентным, рассудительным человеком, долго и тщательно обдумывал каждое решение. Зиночка очень ценила в нем это качество, однако с радостью предпочла бы взбалмошного Подольского, представься ей возможность выбирать.

— Мне нужно кое-что сказать вам, Владимир Яковлевич, — она понизила голос и схватила председателя за рукав.

— Слушаю, — вежливо улыбнулся тот.

— Наедине, — выпалила продавщица и, осознав, как странно это прозвучало, добавила. — Насчет братьев Лим.

Подольский посерьезнел и пошел вслед за ней в подсобное помещение, заваленное пустыми деревянными ящиками.

— Они говорят вам, — без предисловий перешла к делу Зиночка. — Что из-за неурожая не могут сдать овощи, но это вранье. Их продают из-под полы за бешеные деньги.

— Откуда вы знаете? — спокойно спросил председатель.

— Потому что старший, ну этот, как его…Чихун, вот!

— Чхун, — поправил Владимир.

— Да, точно. Он приходил ко мне и просил всех, кто хочет купить лук или картошку, отправлять к нему. Назвал цену — 20 рублей за килограмм, вы представляете?

— Как же он не побоялся заявиться в магазин с таким предложением? — прищурился Подольский.

Продавщица покраснела и замялась, силясь придумать нечто убедительное. Ну не рассказывать же, что изначально она собиралась поучаствовать в преступной схеме и даже обозначила, какой процент от выручки ее устроит, но внезапно решила предупредить председателя, поддавшись какому-то необъяснимому чувству нежности к нему.

— Ладно, — усмехнулся Подольский, считав с ее лица всю информацию. — Спасибо, Зиночка, я разберусь.

— Только я не знаю, где они прячут продукцию, — пролепетала она, смутившись.

— Зато я знаю, — уверенно ответил он и вернулся в торговый зал.

Чета Подольских попрощалась и ушла. Глава семейства казался абсолютно невозмутимым, но продавщица знала его достаточно хорошо и забеспокоилась. Она наспех собрала вещи и поспешила домой, надеясь, что ее муж уже успел вернуться с работы.

Алексей Алексеевич мирно обедал, сидя у телевизора, и смотрел «В мире животных» по первой программе.

— Ой, Леша, — тихо позвала Зиночка.

В ее голосе слышалась такая тревога, что супруг немедленно оторвался от созерцания пингвинов и спросил:

— Что случилось?

— Кажется, я сделала глупость. В прошлый вторник ко мне приперся кореец Чихун и предлагал деньги за то, что я буду отправлять к нему людей. Они с братом зажмотили овощи от колхоза и толкают их по два червонца за килограмм. Ну, я согласилась и потребовала по пять рублей за каждого покупателя, потому что я не какая-то там дурочка, которой можно заплатить три копейки…

— Что?? — лицо Алексея вытянулось и стало наливаться нездоровым румянцем. — Ты связалась с этими мошенниками? Да как тебе такое в голову пришло?!

— Погоди орать-то, — виновато пробормотала она. — Сегодня приходили Подольские за продуктами, ну я и выложила все, как на духу, Владимиру Яковлевичу. А у него, знаешь, сделалось такое страшное лицо: спокойное и бледное, а глазищи сверкают. И я боюсь, как бы он чего сгоряча не натворил.

Алексей с чувством хлопнул себя по лбу, вскочил с кресла, едва не опрокинув тарелки, и принялся лихорадочно натягивать парадные брюки, приговаривая:

— Заварила ты кашу, Зинаида! Кто тебя за язык тянул? Надо было вначале поговорить со мной, и я бы все уладил. А Володька честный и бесхитростный: он сейчас отправится прямиком к Лимам и наподдаст обоим, не разбираясь, кто за ними стоит. Где мои ключи от машины?

— А я почем знаю? — обиженно пробурчала продавщица, не любившая, когда ее отчитывают. — Небось, швырнул их на тумбочку в коридоре, как обычно. Сто раз тебе говорила: клади вещи на место!

— Лучше помоги искать!

Вместе они обшарили злополучную тумбочку, нашли ключи, и Алексей Алексеевич Нечупуренко кинулся к гаражу, где стояли его новенькие «Жигули». Как обычно бывает в подобных ситуациях, они не желали заводиться, а когда, наконец, тронулись с места, колесо наскочило на толстую палку, оставленную детьми у ворот. Партийный работник чертыхнулся, отбросил ее подальше, вновь уселся за руль, но его почти сразу же остановили коровы, неспешно следовавшие с пастбища домой по общественной дороге. За ними лениво плелся пастух Василий, беспрестанно щелкавший семечки.

Всегда терпеливый и вежливый Алексей Алексеевич, поняв, что застрянет надолго, опустил стекло и гаркнул:

— Эй, Васька! Ну-ка отгони их немедленно! Я опаздываю!

Пастух слегка оживился, вынул из кармана новую порцию семечек, свистнул и принялся размахивать палкой, стараясь направить стадо к обочине. На это ушло не более трех минут, но взвинченному до предела Нечупуренко показалось, что он торчит посреди дороги целую вечность. Наконец, путь был свободен, и он резко рванул вперед, чем немало удивил флегматичного Василия.

Добравшись до конторы, партработник слегка перевел дух — на первый взгляд все выглядело как обычно: во дворе тишина, у курилки мирно беседуют два бригадира, на лавочке у крыльца сидит уборщица баба Даша и гладит толстенного кота Барсика.

Однако стоило только Алексею Алексеевичу войти в помещение, как в него вцепилась молоденькая секретарша Яна и зашептала:

— Господи, как хорошо, что вы приехали! Он его убил!