Мой худший друг

Мария Высоцкая, 2022

Тим – кошмар ее детства. Сын друзей родителей. Гадкий, наглый. Без тормозов. Арина – домашняя девочка отличница. Переведенная в школу-интернат для детей богатых родителей. Он пообещал превратить ее жизнь в ад, и он сдержит свое слово. Несмотря на то, что эта худшая дружба обернется самой сильной и именно поэтому, такой болезненной любовью.

Глава 6

Ариша

— Эй! Поосторожнее!

— Прости… — бормочу, растирая ладонью плечо, которым задела идущую навстречу девочку на пару лет младше меня.

В ответ она только закатывает глаза.

Ладно, пусть. Спишу свою неуклюжесть на шок. Он и вправду у меня есть, практически связал по рукам и ногам. Пола под собой я точно не чувствую, да и двигаюсь больше на рефлексах. В голове ярко-красным мигает табличка: «Беги!», вот я и бегу, не замечая никого вокруг.

Как вообще такое могло произойти? Как я такое допустила? Королев! Чтоб его. Кто вообще его просил нырять в этот бассейн, да еще и так близко?!

Забежав в раздевалку, стягиваю с запястья браслет с магнитным ключом и открываю свой шкафчик.

В душ схожу в комнате, ни на минуту здесь больше не хочу оставаться.

Закрутив волосы в пучок повыше, стягиваю с плечиков джинсы и свитер. Снова ухом не веду, что не одна в раздевалке. Это приходит позже, необъяснимым предчувствием. Ну или чужим вздохом, что стал оглушительным в этой тишине.

Поворачиваю голову, натыкаясь глазами на ту самую девочку, которая подвернула ногу. Она сидит на лавке, закинув ногу на ногу, тихо как мышка.

— Привет, — взмахивает ладонью и сворачивает крышку с пластиковой бутылки минералки. — У тебя все нормально?

–А? — встряхнув головой, обвожу ее более осознанным взглядом, прослеживая ее кивок головы.

Она как бы говорит — посмотри на свои руки.

Вытягиваю ладошки, в которых держу свитер, а они дрожат. Пальцы вцепились в плотный материал широкой вязки цвета баклажана до белеющих костяшек и дрожат.

— Нормально, — сглатываю, чувствуя острый приступ жажды, улавливая боковым зрением, как шатенка делает глоток воды. — Можно?

— Держи. Я, кстати, Аня, — протягивает мне бутылку.

— Арина. Как лодыжка?

— А, это… — растирает голеностоп. — Сказали, ничего страшного, легкий ушиб.

Жадно пью воду, а когда понимаю, что опустошила бутылку и теперь пластик просто сминается под моими пальцами, виновато смотрю на Аню.

— Прости.

— Да ладно, сама только ее выкинь. Лучше расскажи, что это у вас с Тимом за отношения?

— Нет у нас никаких отношений, — расстегиваю купальник и, сняв верх, заматываюсь полотенцем.

— Ну это у тебя нет, а вот у него явно есть. Не заметила?

— Заметила. Все, чего он хочет, это испортить мою жизнь. Так всегда было.

— Всегда? — глаза Ани загораются любопытным блеском. — Погоди, вы знакомы, что ли? Давно?

— С детства.

— Серьезно?

— Серьезней некуда, — наконец-то надеваю свитер и закидываю купальник в водонепроницаемое отделение сумки.

— Класс, значит, будем дружить. Я с Андреем раньше встречалась. Королевым.

— Будем дружить, — бормочу, а сама при упоминании Королева готова разразиться громом и молниями.

— Ладно, тоже нужно переодеваться, — Аня бодренько поднимается на ноги и, покосившись на меня, хмурит брови. — Ауч, — морщится, хватаясь за лодыжку, и, придерживаясь за стенку, направляется в душевые.

Как только она исчезает из моего поля зрения, я тут же о ней забываю, потому как мой мозг все еще находится в стрессе. Перед глазами так и мелькает этот несчастный поцелуй, чтоб его!

Лучше бы я поцеловала лягушку, вот честно. Лучше бы лягушку… Глядишь, и она бы превратилась в прекрасного принца.

Вздыхаю и, вжикнув молнией на сумке, перебежками, как настоящий шпион, возвращаюсь в комнату.

Как только оказываюсь одна, уверенная, что из-за угла никто не вывернет, а издалека никто не смотрит, оседаю на пол. Прямо тут, у двери, правда, изначально закрываюсь на все замки и шпингалеты.

Ужасный день. Я думала, хуже быть не может. Оказывается, ошибалась.

Как меня только угораздило? И прямо ведь в губы. Нет бы в щеку или подбородок, но в губы!

Арина, ты везучая как утопленник. Если бы не Королев со своей бомбочкой, ничего подобного бы не произошло. Но самое гадкое, что теперь мне нужно как-то смотреть Азарину в глаза. Уверена, он найдет тысячу подколок и сочинит не меньше гнусных шуточек.

В этих стенах покой мне действительно может только сниться. Хотя на деле даже снятся мне всякие маньяки и преследования…

Окончательно погрязнув в произошедшем эпизоде, на ужин решаю не идти. Пусть мои нервы останутся в покое хотя бы до завтрашнего утра.

Брожу из угла в угол, в голове то и дело вспыхивают эти неясные ощущения. Я прокручиваю касание наших губ, чувствуя, как краснеют щеки. Да я вся горю. И места себе найти не могу. Ни сидится, ни лежится. Ничего.

Открываю оконную створку на проветривание, чтобы впустить немного уличного холодного воздуха, да так и остаюсь у подоконника.

Окна моей комнаты выходят на внутренний двор, где как раз и расположен хоккейный корт, над которым уже зажглись прожекторы. Вчера я пошла разведать местность и оказалась там случайно, хотя лучше бы прошла мимо.

Конечно, меня задела реакция девочек из класса, так же как и выходка Азарина. Его слова больно бьют по самолюбию, я прямо слышу его голос в своей голове.

«Одна…»

Будто ему больше всех надо. Это вообще не его дело, с кем я дружу. Не его!

Резко задернув штору, падаю на кровать и, немного поерзав, перекатываюсь набок, крепко обнимая подушку.

Сердце грохочет как ненормальное. Каждый шорох воспринимается угрозой. Я прислушиваюсь ко всему, что происходит в коридоре, и будто подсознательно чего-то жду. Понятия не имею чего… Но какое-то тревожное предчувствие заполнило комнату до потолка.

Когда в дверь стучат, мое бедное сердце готово сначала провалиться в пятки, а потом, вернувшись на свое законное место, разворотить грудную клетку, чтобы убежать и спрятаться под кровать. Мне и самой, если честно, хочется под нее спрятаться.

Настороженно иду к двери. Может, постучат и уйдут? Кто это вообще может быть? Я здесь толком ни с кем не общаюсь. Может, Кайсаров? Хотя с чего? Если только Катька снова попросила.

— Арин, открывай, — женский голос по ту сторону окончательно вводит в ступор. — Это Аня.

Аня? Дергаю шпингалет и, повернув ключ, тяну ручку двери на себя.

— Ты как? Я тебя на ужине не видела. Поэтому принесла кофе и пончики. Пройду?

— Извини. Проходи, конечно.

Аня переступает порог и вручает мне бумажный пакет с пончиками, оставляя в своих руках подставку с двумя стаканами кофе.

— Завтра вечером все в волейбол играть идут. Пойдешь? — Аня ставит стаканы на столик и, выдвинув для себя стул, плюхается на сиденье. — А то ты тут как затворница.

— Не знаю…

— Если что, Тима сразу после ужина отец забрал в город, — подмигивает. — Вернется только послезавтра.

— А ты откуда знаешь?

— Андрей сказал. По кофе?

— Хм… Ты знаешь, я очень люблю волейбол. За волейбол!

Мы с Анькой хихикаем и чокаемся кофе.

***

На следующий день я действительно выдыхаю, Азарина и правда нет в школе. На всех уроках я сижу одна и испытываю от этого невероятное удовольствие. Вот бы так было всегда, жаль, что мечта неосуществима, по крайней мере в этих стенах точно.

После основных занятий посещаю еще несколько дополнительных, включая плавание. Не думала, что после вчерашнего инцидента еще когда-нибудь сюда приду, но отсутствие Тима подталкивает меня к бассейну. Я бы сказала, манит.

Тренер помогает мне адаптироваться и уделяет примерно семьдесят процентов своего внимания. Кроме меня, как оказалось, плавать умеют все.

Разделавшись с внеурочными занятиями, быстренько переодеваюсь в джинсы и объемное худи, дожидаюсь на входе Аньку и вместе с ней иду на ужин.

Без Азарина жизнь в этом месте и правда меняется. К нам за стол подсаживается Данис, Зоя — Анина подруга, а потом Королев, последнего я видеть мало желаю, но вроде даже его присутствие не вносит никаких негативных побочек.

Мы едим за разговорами, а после расходимся по комнатам. Анька обещает зайти за мной, когда соберется в зал, и все, что мне остается, — это найти подходящую одежду. Взгляд падает на ярко-оранжевый спортивный костюм из леггинсов и топа с длинным рукавом. По-моему, неплохо.

Покрутившись у зеркала, решаю, что это стопроцентное попадание, и напяливаю черные кроссовки.

Играю я неважно, мне как-то ближе танцы, растяжка, а не сумасшедший матч, где тебе в любую минуту может прилететь по лицу мячом.

— Ты готова? — Анька заглядывает ко мне в облегающем стройное тело черном комбинезоне.

Этот маленький спортзал расположен на цокольном этаже жилого корпуса как некое развлечение. Поэтому сегодня куртку можно не надевать.

Потуже затягиваю хвост и, сунув телефон за широкий пояс леггинсов, закрываю комнату.

Мы в спешке отдаем ключи охраннику и бежим в зал, где уже собралась толпа из двух наших параллельных одиннадцатых классов.

Как только захожу в просторное помещение с высоким потолком, в груди разрастается нехорошее предчувствие. Целый день настроение болталось выше облаков, а сейчас меня, будто горящую спичку, накрыли стеклянным колпаком, вынуждая погаснуть, как только закончится кислород.

Медленно поворачиваю голову и хочу провалиться сквозь землю.

Азарин.

Он стоит рядом с какой-то девчонкой и перекидывает мяч из руки в руку. На лице у него отвратительная улыбка, которая, чего уж скрывать, ему идет. Его смазливая физиономия по шкале от одного до десяти удостаивается той самой жирной десятки.

Тим задерживает мяч на ладони, а потом зажимает его под мышкой, проходясь пятерней по густым взъерошенным волосам.

Аня прослеживает мой взгляд и поджимает губы.

— Я не знала, что он тут будет. Честно. Андрей сказал… — Она быстро тянется к телефону и набирает Королеву сообщение. Тот не заставляет себя долго ждать.

На претензию со злобным смайликом в конце отвечает одним словом — сюрприз.

Сюрприз? Серьезно?

Обхватываю плечи руками, чувствуя на себе Анин сожалеющий взгляд.

— Прости, я правда не знала, но Андрей говорил, что Тима не будет. Честно. Я тебе клянусь, — она прижимает ладони к груди, кусая губы. Выглядит довольно правдоподобно, но стоит ли мне ей верить?

Может, она и ногу в тот раз по просьбе Азарина «подвернула»?

— Не бери в голову, — шумно выдыхаю и делаю шаг в сторону небольшой двухъярусной трибуны. Про Анькины выходки подумаю чуть позже.

Присаживаюсь на скамейку, и надо мной сразу возникает Кайсаров.

— Ты играешь?

Пожимаю плечами, запрокидывая голову, чтобы смотреть Данису в глаза.

— Мы на команды делимся, — он галантно протягивает мне руку. — Давай с нами.

Сегодня, в отличие от хоккейного матча, классы друг против друга не играют. Все вперемешку. Тут вообще многие заняты своим делом и пришли чисто поглазеть.

— Арина к нам, — вмешивается Тим и, перехватив мою руку, выдергивает со скамейки. — Выбери кого-нибудь другого, она плохо играет, — поворачивается к Данису, который выглядит максимально спокойным, в отличие от Азарина. — Поэтому я, так и быть, дам тебе шанс на победу и заберу ее себе.

Кайсаров мягко улыбается и убирает руки в карманы.

— Думаю, все же стоит спросить у Арины, — пожимает плечами и смотрит на меня.

— Вот именно, — высвобождаюсь из захвата, правда, с трудом. — У Арины есть язык! И я буду играть в команде Даниса, Азарин.

Тим злобно прищуривается и с усмешкой бросает мяч через плечо.

— Ладно.

Я поворачиваюсь к нему спиной и иду следом за Данисом.

— Тебя опять Катька попросила?

В ответ он отрицательно вертит головой.

— Нет. Решил проявить дружелюбие, — усмехается и переводит взгляд на Тима, который уже стоит по другую сторону сетки, но продолжает сверлить нас глазами.

Бегаю взглядом туда-сюда, а потом даже приоткрываю рот от понимания.

— Ты его дразнишь…

Кайсаров расплывается в наглой улыбке и утвердительно кивает.

— Чтобы жизнь не казалась ему такой беззаботной, — шепчет, склонившись к моему уху со смешком.

Улыбаюсь в ответ и отдаю ему свой телефон, вытянув его из-под резинки леггинсов.

Данис вручает наши смартфоны какому-то парню, усевшемуся на трибуне, на хранение и возвращается к сетке.

— Я, честно говоря, и правда плохо играю, — поджимаю губы, пряча руки за спину.

— Заодно и подтянешь навык. Во вторую линию вставай. Я буду спереди, подстрахую.

Интересно, как можно подстраховать спереди? Это единственный вопрос, который промелькивает в моей голове, прежде чем начинается игра.

Азарин лупит по мячу как ненормальный, и, конечно же, все его броски идут в сторону Кайсарова. Я вообще чувствую себя лишней, да мне кажется, все на площадке себя такими чувствуют, потому что эти двое будто играют сам на сам.

Отпрыгиваю в сторону в очередной раз, когда Данис резко отбегает назад и в ответ бьет снаряд, перелетающий сетку в сторону Тима.

Правда, в какой-то момент мяч попадает ко мне. Я его ловлю. Просто ловлю в руки, слыша негативные вздохи в команде.

Ну, простите! Бурчу себе под нос.

Они то ли делают перерыв, то ли приостанавливают игру, понятия не имею, но, не заметив этого, уже со всей силы луплю по мячу, который прилетает Тиму прямо в профиль. Мне кажется или я слышу, как в области носа у него что-то хрустнуло?

Все, абсолютно все присутствующие в зале оживают.

На миг прикрываю глаза, неосознанно делая шаг назад. Черт! Ну вот, снова. Я снова с ним связалась, сама того не желая.

Азарин накрывает переносицу ладонью, мгновенно находя меня глазами.

О, что я в них вижу, словами не передать. Он злится. Очень-очень злится. И на самом деле есть отчего, ведь сквозь неплотно сжатые пальцы у него просачивается кровь.

Вот так, одним ударом, я разбила нос нерадивому однокласснику. Может быть, теперь не он будет кошмаром моего детства, а я — кошмаром его школьных лет?

Эта мысль немного веселит, и мое лицо озаряет улыбка. Брошенная абсолютно невпопад улыбка. Ведь, если так подумать, может показаться, что сделала я это намеренно. Как месть за бассейн, например…

— Ты его загасила*, — со смешком произносит Кайсаров, — причем по лицу.

Да уж, очень весело, особенно если в глазах Тима я почему-то начинаю видеть свою медленную смерть.

Тим ошпаривает меня взглядом, делая первые шаги в направлении выхода из зала.

В команде тем временем происходит замена. На место выбывшего Азарина приходит другой мальчик. Я под шумок тоже сбегаю и, прихватив свой телефон, увязываюсь следом за Тимом.

Лучше уладить это недопонимание сейчас и не доводить до конфликта. Мне абсолютно не нужны новые проблемы, он и так за эти несколько дней завалил меня ими по самую макушку.

— Прости, — кусаю губу, подстраиваясь под его шаг, — я не специально.

— Неправдоподобно, — Тим хмурится и заворачивает к туалету общего пользования на первом этаже.

Проигнорировав табличку «Men», проскальзываю следом.

— Ты, кажется, дверью ошиблась.

— Это была случайность, — продолжаю стоять на своем и игнорировать его слова. — Слышишь? Не месть, или что ты там еще мог себе придумать?! Я просто не заметила, что вы приостановили игру, и ударила по мячу. Понимаешь?

Азарин умывается и, чуть запрокинув голову, трогает свой нос. Морщится. Думаю, завтра на месте удара образуется синяк, потому что уже сейчас виднеется припухлость.

— И моя улыбка ничего не значила. Это нервное, — тру ладони о бедра, стараясь дышать ровно, но спокойствие все никак не приходит.

— Хорошо, — он упирается ладонями в раковину, наблюдая за мной через отражение в зеркале. В его глазах отражаются кружки света от встроенной в стену подсветки. — Допустим, я тебе верю.

— Это правда. Я не специально… Честно-честно.

— Говорю же, верю. Но есть условие.

— Какое?

Тим улыбается то ли мне, то ли своему отражению, неважно. Выглядит его улыбка жуткой и не предвещающей ничего хорошего.

— С тебя поцелуй. В губы.

Я чувствую, как у меня дергается глаз. Противно так дергается. Что он сейчас сказал?

— Что? — брови съезжаются на переносице, а рот остается приоткрытым.

Он же шутит? Что за тупость? Какой поцелуй?

Но, судя по выражению лица Азарина, если это и шутка, то какая-то извращенная. Чего он задумал?

— Ты слышала, Громова.

— Ты больной? — кручу пальцем у виска и отхожу от него как можно дальше, пока не впечатываюсь спиной в матовую кафельную стену.

— Антошка ревновать будет? Так ты еще вчера дала повод, в бассейне. Считай, что мне понравилось.

Он выразительно играет бровями, а я хочу, чтобы мне в руки снова дали мяч. Если он окажется у меня, я добью Азарина прямо тут, и его увезут с самой тяжелой степенью сотрясения.

— При чем тут Антон? Я не поцелую тебя даже за миллион долларов.

— Даю два, — он снова ухмыляется и, круто развернувшись на пятках, делает шаг в мою сторону. — Либо поцелуй, либо дохлая мышь покажется тебе самым милым событием в этом месте.

— Это шантаж?

— Это пара слов о будущем. Решать только тебе, Ариша.

— Я лучше умру, чем тебя добровольно поцелую. Понял? Что за тупые приколы вообще?!

Осматриваю это чертово замкнутое пространство за закрытой дверью и понимаю, что уходить нужно было раньше, пока Тим не подошел ко мне вплотную и не выставил руку у моего плеча, окончательно отрезая все пути к бегству.

Хотя если хорошенько размахнуться, то можно врезать ему коленом между ног. Эта мысль поселяется в моей голове навязчивым и, наверное, единственным выходом из ситуации.

Смотрю вниз, а когда поднимаю взгляд, Азарин одними губами произносит: «Даже не думай», — и ставит ногу так, что особо уже не размахнешься.

— Что ты за человек? Обязательно издеваться?

— Обязательно.

Тим кивает и так странно на меня смотрит, я даже понять ничего толком не успеваю, но уже чувствую его губы на своих. Зажмуриваюсь. Ладно, это будто снова поцеловать лягушку. В детстве мы с Катькой как-то повелись на эту дурацкую сказку и пошли на пруд с полной уверенностью, что жаба может превратиться в принца…

Господи, какая гадкая реакция. Вместо того чтобы заорать, укусить его или стукнуть по башке, я замираю. Да-да, в страшных ситуациях меня тянет прикинуться трупом.

Поцелуй продолжается. Нет! Он затягивается и в какой-то момент даже перестает быть противным. Я чувствую, как ладони Тима аккуратно ложатся мне на талию, и зачем-то привстаю на носочки.

Больная. Сумасшедшая…

В голове начинается какой-то обратный отсчет. Меня слегка штормит. Эмоции захлестывают с новой силой, не давая мыслить рационально. Легкие доверху заполнились воздухом. От происходящего кружится голова, а болтающиеся до этого безвольными плетьми руки вдруг касаются Азаринской груди, и вовсе не в попытке оттолкнуть. Что за черт?!

Распахиваю глаза, которые заплыли легкой дымкой, лишь когда он разрывает поцелуй. Не я. Он!

Тим еще пару секунд находится в миллиметре от моего лица. У него шальные глаза, и дышит он часто. Слишком часто для человека, который по жизни ходит с непробиваемой миной презрения и наглости.

Темные радужки практически слились со зрачками. Азарин все еще удерживает меня в своих ладонях и продолжает пялиться. От этого визуального контакта волосы на голове встают дыбом, а по спине пробегает сковывающий тело холодок.

— С меня два миллиона долларов, Громова, — шепотом, — ну или твое спокойствие на оставшуюся неделю. Ты его заслужила. Выбирай.

Он отстраняется. Убирает руку с моей талии.

Я вижу его ухмылку, но ничего не могу сказать. Мое сердце колотится со скоростью света. Ладони вспотели, а колени вот-вот подогнутся.

Тим делает шаг к двери. Секунда, и я слышу ее хлопок.

Сама стою не шевелясь, продолжая прилипать к прохладной стене и часто моргать. Мои губы горят огнем, как и все лицо в целом.

Дверь за Тимом уже давно закрылась. Я нахожусь в мужском туалете с распахнутыми веками и бегающими по телу мурашками совсем одна. Вероятность, что сюда кто-то войдет, меня абсолютно не волнует.

Волнует другое: что это сейчас было? А главное, почему я так странно отреагировала…

*Гасить — совершать сильный атакующий удар.

Это разговорное слово встречается не только в волейболе. Его можно услышать в теннисе или в футболе. Оно просто означает сильный удар по мячу, после которого тот летит с большой скоростью.