Принцесса для Аспида

Мария Высоцкая, 2020

Быть брошенной парнем в собственный день рождения? Легко! Напороться на хамство официанта? Никаких проблем. Влюбиться в этого зарвавшегося гада с первого взгляда? Проще простого. Попасть с ним в полицию, а потом краснеть перед отцом? Могу, умею, практикую. Только вот официант совсем на официант, а хоккеист. Наглый и с тяжелым характером. Я в его глазах – всего лишь инфантильная мажорка, чувства которой ничего не стоят. Он меня на дух не переносит, а я с ума схожу, когда он рядом. Цель поставлена: влюбить в себя, любыми путями. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Нервно кусаю губы и смотрю на мелькающий в решетке свет фонарей. На улице давно ночь. В отделении нас засовывают в камеру, настоящую, с железными прутьями и длинной лавкой вдоль всей стены. Здесь дурно пахнет, а в углу дрыхнет какой-то бомж, возможно, я ошибаюсь, но выглядит он довольно плохо.

Меня затолкнули сюда первой, а потому весь остальной поток людей прет напролом, заставляя напрячься. Отступаю на своих убитых каблуках, а после оказываюсь выдернутой в сторону. Он хватает меня под локоть и тянет на себя, слишком неожиданно, резко. Его пальцы с толикой боли впиваются в мою кожу, и вот я уже прилетаю носом в его грудь. Тру лицо свободной рукой, запрокидывая голову. На мне все еще его куртка.

— Не стой на проходе, — закатывает глаза.

Он словно намеренно от меня отворачивается, усиливая захват. Морщусь, пытаясь вернуть себе свою конечность. В этой возне я несколько раз упираюсь бедром в его пах, не сразу соображая, что не так. Нет… мне же показалось? Хочу взглянуть ему в глаза, но он отступает, отворачивается. Мне сейчас причудилось или я реально терлась там… боже. Он же не мог возбудиться, нет… пячусь и впечатываюсь спиной в угол решетки. По лицу ползут красные пятна. На автомате хочу залезть рукой в сумку за телефоном, но все личные вещи у нас отобрали.

Когда оборачиваюсь на своего «знакомого», понимаю, что ему абсолютно плевать на происходящее, на мое смущение, его не волнуют эти люди, запах и творящийся вокруг кошмар. Он сидит на этой самой лавке, сложив руки на груди, голова прижата к окрашенной в грязно-коричневый цвет стене, веки плотно закрыты.

Его куртка мне велика, из-под рукавов видны лишь кончики пальцев. Обнимаю себя за плечи, чувствуя взгляды. Здесь не только пойманные на парковке люди, нет, тут еще парочка ночных бабочек и какой-то мужик кавказской внешности. Нервно передергиваю плечами и, сжавшись в комочек, ползу к лавке.

— Когда нас выпустят?

Мне нужно спрятаться, мне просто необходима поддержка. Поэтому я по инерции приклеиваюсь к тому, кого хоть немного знаю. Подхожу вплотную, почти касаясь коленом его ноги.

— Что? — приоткрывает один глаз.

— Нас скоро выпустят?

— Тебя раньше, — вновь захлопывает веки.

— Как тебя зовут? — растираю ладошки друг о друга, нервничаю, когда я в таком состоянии, то мне обязательно нужно с кем-то поговорить. И кажется, я уже нашла себе мишень.

— Слушай, посиди молча, а?!

— Тут грязно, — смотрю на лавку и представляю, каким станет мое бледно-голубое платье.

— Тогда постой. Молча.

— Если ты все еще злишься из-за мотоцикла, то я правда случайно. Первый раз за руль села в тот день…

Он лениво открывает глаза, зевает и довольно медленно трет скулу.

— Я понял.

— Ты мог бы взять деньги, я же действительно была виновата.

— Слушай, чего ты ко мне пристала, а?

Застываю и, клацнув зубами, опускаю голову. Чувствую себя уязвленной. В других обстоятельствах я бы нашлась с ответом, но сейчас, сейчас у меня жуткий стресс.

— Я просто хотела сказать тебе спасибо за помощь там, на парковке.

— Зря.

— Что «зря»?

— Зря помогал. Теперь приходится сидеть здесь. Кому-то просто нужно быстрее шевелить ногами.

— Извини, я…

— За тобой пришли, — кивает за мою спину. Оборачиваюсь и застываю. Там стоит папа, он мило беседует с офицером, улыбается. — Я же говорил, тебя быстро выпустят.

— А ты?

— Топай, крошка, — он усмехается, закрывает глаза и вновь упирается затылком в стену.

Я выхожу, смотря себе под ноги, мне так стыдно. Очень стыдно. Папа касается моего плеча и выводит на улицу, подталкивает к машине, а когда открывает дверь, я понимаю, что ЕГО никто не выпустит. Сколько ему придется там просидеть?

— Пап, — задираю голову, — там парень, его привезли сюда из-за меня. Если бы он не решился мне помогать, то его бы не поймали, — шепчу и никак не могу уловить эмоции на отцовском лице, ощущение, что сейчас у него их просто нет.

— Тея, ответь мне на один вопрос: что мы делаем не так?

— Что?

— Что мы с мамой делаем не так? Я все понимаю, но вытаскивать тебя из обезьянника посреди ночи — это уже за гранью, дочка.

— Я не хотела, я не знала, что может приехать полиция. Это же просто дрифт, я хотела только посмотреть, ни в чем не участвовала, не делала ставок. Просто смотрела.

— Что это за парень?

— Не знаю, — качаю головой, — у меня сломался каблук, и он хотел мне помочь. Попроси, чтобы его тоже выпустили, пожалуйста.

— Садись в машину.

— Ты попросишь? — сжимаю отцовскую руку.

— Хорошо. Сядь в машину.

Часто киваю и забираюсь на пассажирское, пристегиваю ремень и опускаю стеклоподъемник. После той вони, что была в этой клетке, до сих пор не могу надышаться свежим воздухом.

Через несколько минут дверь отделения вновь открывается. Папа появляется на крыльце первым, после выходит мой знакомый. Что-то говорит отцу, тот кивает и, пожав ему руку, идет к машине. Я же смотрю на то, как парень прикуривает сигарету и делает затяжку. Перестаю дышать, завороженно наблюдая за его плавными, ленивыми движениями, а когда дверь в салоне авто захлопывается, вздрагиваю.

— Маме ничего не говори, — папа выезжает на дорогу, — не стоит волновать ее лишний раз, но, Тея, еще одна подобная выходка…

— Такого больше не повторится, я обещаю.

— И я очень на это надеюсь.

Прикрываю глаза, только сейчас понимая, что я так и уехала в чужой куртке. И как я теперь ему ее верну? Где его искать? Этот вопрос не дает мне покоя, я настолько погружаюсь в мысли, что не замечаю, как мы оказываемся в гараже.

— Спасибо, — смотрю на отца, — извини меня. Я правда не хотела доставлять тебе неудобства.

— Дело не в неудобствах, Тея, а в твоей безопасности. Иди спать, — папа целует меня в макушку, и мы вместе выходим из машины.

В комнате я долго прислушиваюсь к звукам за дверью, отец, кажется, тоже идет спать. Прижимаюсь спиной к стене, медленно стягиваю куртку с плеч, стискивая ее в объятия. Она потертая, пахнет сигаретами и туалетной водой с ярко выраженными древесными нотками.

Подобное произошло со мной первый раз в жизни, как я могла так вляпаться? Если бы папа не приехал, я бы просидела в той конуре до утра…

Утром я долго не решаюсь выйти из комнаты, хожу из угла в угол с мужской курткой в руках.

Этой ночью я так и не смогла заснуть, мысли просто не позволяли мне этого сделать. Я ворочалась, смотрела в потолок, зажмуривала глаза, но все было бесполезно. Сон не шел, а бодрость лишь нарастала. За эти часы темноты за окном я успела о многом передумать, осознать, что творю какую-то дичь. И я же вроде не при чем, но последствия шарашат по мне отбойным молотком.

В дверь стучат, и я резко накрываюсь с головой одеялом. По тихим шагам сразу понимаю, что это мама.

— Я знаю, ты не спишь.

— Не сплю, — вылезаю из своего убежища и, подтянувшись на локтях, усаживаюсь в кровати.

— Если вы с отцом хотели скрыть от меня свой поздний ночной приезд, не вышло. Разочарование с тренировками вынуждает тебя совершать необдуманные поступки, и стоит предотвратить подобное на старте. Ночь в полиции — это уже за гранью, доченька, за гранью.

— Но, мама, я…

Что я? Какие у меня есть оправдания? В голове так и сидит эта навязчивая мысль о куртке. Мне нужно ее вернуть… нужно. Не понимаю свой порыв, но чувствую, что мне необходимо это сделать. Увидеть его и вернуть куртку. Что здесь главное: увидеть или же вернуть?

— Ты злоупотребляешь нашей с папой добротой.

— Нет, это не так.

— Возможно, но я очень огорчена твоей ночной выходкой. Тебе никто и никогда ничего не запрещал, но это уже переходит все границы.

Когда мама уходит, я еще долго смотрю на закрывшуюся за ней дверь. Смотрю и хочу разрыдаться. Мама никогда не разговаривала со мной так безэмоционально, никогда. Неужели я подорвала их доверие? Ну я же не хотела… не хотела…

Вечером, за ужином, я просто ковыряюсь вилкой в тарелке. Улыбаюсь проходящей мимо Кате, она хочет накормить меня до отвала, но в меня ничего не лезет. Совсем.

Мама что-то тихо обсуждает с отцом, родители выбрали тактику игнорирования, поэтому я сижу, уткнувшись в телефон, и от этого молчания в горле встает ком из слез и разочарований.

Но когда приходит очередной ответ от Польки, я понимаю, что, в отличие от меня, ей влетело по первое число. Неделя домашнего ареста и два месяца работы официанткой в родительском ресторане.

— Спасибо за ужин, — встаю из-за стола и делаю шаг к лестнице, жду чего-то вроде «ты даже не поела», но ответом служит лишь тишина. Взбегаю вверх по лестнице и присаживаюсь на последнюю ступеньку.

— Герда, ты перегибаешь. Она это мясо с соусом из своих слез ела, — до меня доносится голос отца. Вытягиваю шею, прислушиваясь к разговорам.

— Я видела, но отреагировать нужно, это ненормально, то, откуда ты ее вытащил сегодня ночью. Какой сюрприз она преподнесет нам в следующий раз?

— Возможно, ты и права.

— Наказывать Тею запретами бесполезно. Она должна понять, что своими выходками делает нам больно. Я просто не представляю… а если бы с ней там что-то случилось? На этих гонках…

Родители продолжают говорить, а я плетусь к себе и, упав лицом в подушку, начинаю выть на всю комнату. Я реву не сдерживая эмоций, а потом на меня выливается вода. Много воды. Подрываюсь, начиная кашлять и быстро моргать. Когда шок проходит, и я уже различаю происходящее, вижу перед собой довольную морду гоблина. Ник стоит с кастрюлей в руках, именно из нее он окатил меня ледяной водой.

— Ты охренел!

— Тейка, че ты вечно ноешь? Меня знаешь сколько раз наказывали?! — он закатывает глаза и, зашвырнув кастрюлю на кресло, садится рядом. — Ты как девчонка.

— Я и есть девчонка, — растираю остатки воды по лицу. — Чего тебе надо?

— Пошли кино посмотрим. Скучно.

— Пошли, — пожимаю плечами, — и да, сегодня ты спишь тут. Заодно и высушишь.

— Ага, ща, — Ник показывает язык и убегает в свою комнату, несусь за ним следом, ловя себя на мысли, что это, оказывается, не так плохо, когда у тебя есть брат, хоть и не всегда адекватный.

Всю неделю я веду себя тише воды, ниже травы, всячески подлизываясь к родителям, не привыкла быть с ними в ссоре, и если папа оттаивает быстро, то мама до последнего старается держать оборону. Но к вечеру воскресенья даже она прекращает бойкот. В связи с этим утром в понедельник я просыпаюсь в привычной для себя атмосфере, завтракаю и еду к Польке, у меня к ней дело, и я уверена, только она может мне помочь.

Оставив Игната в машине, поднимаюсь в комнату к моей девочке и, плотно закрыв за собой дверь, лезу к ней с обнимашками.

— Боже, наконец-то неделя этого сидения в четырех стенах окончена, — подруга заваливается на кровать, и я вместе с ней.

— Сильно ругали?

— Пфф, папа орал так, что чуть все стекла в доме не повылетели. А у тебя как?

— А со мной неделю не разговаривали.

— И все?

— И все.

— Да, Шелест, мне б твои наказания, — Полина внимательно на меня смотрит и, прищурив глаза, цокает языком. — Я прям чую, ты что-то задумала.

— Задумала, но мне нужна твоя помощь.

— Да мне теперь все равно, что творить и куда бежать. Излагай.

— Помнишь официанта, о котором я тебе рассказывала?

— И?

— Это вместе с ним нас загребли в участок.

— Та-а-ак, — Полька проворно опирается на локти и, подтянувшись, усаживается у изголовья кровати, — это уже интересно.

— Короче, мне нужно его найти.

— Найти?

— Да, отдать куртку, ну и так…

— Так? Тея, а как же страдашки по Юлику?

— Я тебя умоляю, какие страдашки?!

— Значит, план герой-официант считаем активированным?

— Считаем.

— И где будем искать?

— Может, съездим в тот участок? Если дать им денег, они могут сказать, где его искать. Просто я даже имени его не знаю.

— Они-то могут, но, если мой папенька узнает, что мы там шарились, бошки нам посшибает. Тут нужно тоньше. Подожди, он же был на дрифте. Ребята из той компании могут его знать. Сейчас, — Поли полезла за телефоном и начала быстро перелистывать список своих контактов. — Вот, Виталя дрифт.

— Это кто?

— А это тот, с которым я там каталась. Прикольный парень, да простит меня мой Изао.

— У вас все серьезно?

— Два года отношений, с первого курса, еще бы несерьезно.

— И что, он уже выучил русский?

— Ага, «привет, как дела?» — наш потолок. Так, вот нашла, звоним?

— Звоним.

Полина кивнула и нажала кнопку вызова. Через несколько долгих протяжных гудков ей ответили.

— Привет, котик. Это Полина, помнишь? На той неделе…

— Помню.

Я отчетливо слышу мужской голос и, затаив дыхание, выжидаю, когда Полька перейдет к делу.

— Хорошо, что ты позвонила. Я так и не успел сохранить твой номер. Может, встретимся? Покатаемся?

— Конечно, встретимся, — Поля расплывается в улыбке, — но сначала у меня к тебе будет дело.

— Какое?

— Нужно найти одного парня, он очень приглянулся моей подружке.

На этих словах толкаю Поли в бок локтем.

— Ай, — морщит нос, продолжая лыбиться, — он из вашей тусовки. Поможешь?

— Да без проблем. Говори имя.

— Тут такая вещь, имени мы не знаем.

— Ну хотя бы описать сможете?

— Сможешь? Тей?

— Да, — киваю, — высокий, глаза светлые, как льдинки…

— Так, Шелест, мы не стихи пишем.

— А еще на руке была татуировка, змея — коралловый аспид.

— Короче, татуха змеи на руке, такая в черно-красную полосочку змеюка.

В трубке повисает молчание, и мы с Полькой переглядываемся.

— Ты там жив?

— Жив, — словно с усмешкой, — вечером встретимся, и я все расскажу. Адрес скину в мессенджере, и да, подругу бери с собой — фоторобот составлять.

— Котик, ты просто душка. Мы будем.

Полька вырубает вызов и, громко выдохнув, сжимает мои плечи.

— Ну все, развлечение на вечер есть. Заодно и мистера икса твоего отыщем.

— Тебе не показалось, что после упоминания о татуировке он как-то странно отреагировал?

— Ну, может, он его знает, это же еще лучше, разве нет?

— Это же ужасно, что значит он моей подруге понравился? Никто мне не нравится, я просто хочу вернуть куртку.

— Ты себя накручиваешь, Тей, и мне мозг выносишь. Понравился-не понравился, какая, на фиг, разница? Пошли лучше позагораем.

— Ты непробиваемая, пошли. А что у тебя с работой?

— Я выпросила четыре дня отсрочки после домашнего заточения. С пятницы вступаю в ряды маминых сотрудников. Хотя какой загорать? Надо придумать, что надеть.

— У тебя же есть Изао!

— Ну я же так, только пофлиртовать. Мне восемнадцать лет, по-твоему, я должна привязать себя дома к батарее и погрузиться в страдания по нашей нескорой встрече?

— Нет.

— Ну вот. Я просто развеюсь, только и всего.

— Ой, он скинул адрес. Это за городом, там озеро рядом. Тейка, нас пригласили на пикник, сто процентов.

— Поли, какой пикник? Прекрати уже сходить с ума.

— Значит, выбираю шорты. А ты?

— А я поеду так.

— В этом длиннющем сарафане? Ты в нем как бабка.

— Сама ты бабка, — вспыхиваю, приглаживая подол.

— А если этот парень там будет? Ты собралась соблазнять его в балахоне?

— Никого я не собираюсь соблазнять. Просто верну куртку и уеду.

— Я тебе уеду. Уедет она, совсем уже?! Возьмешь и бросишь меня там одну?

— Не думаю, что ты не найдешь компанию.

— Тея, только попробуй смыться.

Отмахиваюсь, потому что уверена, что сделаю так, как считаю нужным, и Полька меня не остановит.

В этот раз я решаю быть правильной. Поэтому на место мы добираемся на машине с водителем. Полинка, конечно, недовольна, и нам приходится оставить Игната на дороге, а самим тащиться к берегу озера по тропинке через сосновый бор.

— Так, надо позвонить Витале.

Именно это она и делает, звонит своему новому знакомому, который очень быстро приходит нам навстречу.

— Девчонки, привет, — он нагло целует Польку в щеку, тянется ко мне, но я отворачиваюсь.

Не люблю все эти слюни, плюс я вижу его первый раз в жизни.

— Привет, котик. Не обращай на нее внимания, Тея сегодня встала не с той ноги.

Он ржет, но при этом проворно стискивает Полинину ладонь в своей.

Мы выходим на поляну перед озером, где тусуется народ. Музыка, костры, смех и стоящие неподалеку машины, многие из них я видела в ту ночь на парковке.

Засматриваюсь на закат и, отстав от Виталика с Полиной, шагаю в противоположную от большого скопища людей сторону. Кидаю рюкзак под ноги и смотрю на водную гладь, в которой отражается красное солнце, обнимаю себя руками, замирая на самом краю крутого песочного берега, вдыхая запах свежей травы и подступающей ночи. Немного подаюсь вперед, уже хочу развернуться, как вдруг моя нога соскальзывает по мелким камешкам так быстро, что я не сразу понимаю, что почвы подо мной совсем не осталось.

Оказавшись под водой, трепыхаюсь, стараясь понять, насколько тут глубоко, задеваю ногой дно, такое склизкое, илистое, что хочется взвизгнуть. Вынырнув, распахиваю глаза и очень быстро иду к берегу, баламутя воду вокруг. Скрутив свои волосы, отжимаю их, словно тряпку, и расправляю сарафан, который облепляет мое тело. Нет, так не пойдет, нужно снять его и выжать. Озираюсь по сторонам и, отойдя еще дальше, стараясь скрыться за деревьями, стягиваю его с себя. Выжимаю и слышу треск ветки, словно кто-то на нее наступил. Замерев, прикрываю голую грудь влажным сарафаном, вглядываясь в сумерки.

— И зачем ты меня искала?

Вопрос так неожиданно раздается за спиной. По телу проходит волна колких мурашек, и я медленно оборачиваюсь на голос. Сталкиваясь с его наглым взглядом, пячусь. Становится неуютно, конечно, я стесняюсь. Но больше меня беспокоит то, что выгляжу я сейчас не очень. Мокрые волосы свисают на лицо, делая похожей на какую-то утопленницу.

— Отвернись, — вытягиваю ладонь, — мне нужно одеться.

Он не реагирует на мои просьбы, даже с места не двигается. Стоит тут, и пялится нагло, не скрываясь. Психую и, повернувшись к нему спиной, дрожащими руками натягиваю сарафан, который несколько раз чуть не падает на землю. Выдохнув, прикрываюсь ладонями, вновь сталкиваясь с ним взглядами.

— Это хамство, — упираюсь пальцем ему в грудь.

— Зачем искала? — отводит мою руку, но продолжает ее сжимать. У него теплые пальцы, а у меня стучат зубы, ночь выдалась ветреной, еще немного и мои губы посинеют.

Он меня игнорирует, точно издевается. Раздражаюсь все больше. Вырываю свою ладонь и, подбежав к рюкзаку, вытаскиваю из него куртку.

— Хотела вернуть, — со всей силы швыряю в него, замечая на его лице мелькнувшую усмешку.

— Это было необязательно, — закидывает джинсовку себе на плечо и, развернувшись, идет в сторону толпящихся у костра людей.

Он правда сейчас взял и вот так ушел? Мне все это не привиделось? На губах застывает немой вопрос: «Куда ты?». Дернувшись, растираю шею ладонью, чувствуя, как капли воды скатываются в ложбинку между грудями, и продолжаю смотреть в его спину, а после срываюсь с места. На ходу скручиваю пучок из своих волос и, вернувшись к людям, отыскиваю Полю. Она сидит на капоте машины, по-королевски принимая ухаживания Виталика.

Смотрю на нее, отчетливо понимая одно — я сюда столько перлась не для того, чтобы меня проигнорировали. Такого никогда не было. Никогда.

— Ты откуда такая… — Полина осматривает мой внешний вид немного ошарашенно, — мокрая?

— Упала в озеро.

— Серьезно?

— Более чем.

— И что? — уныло. — Мы домой, да?

— Ага, конечно. Никуда я теперь не поеду.

После его выходки я точно отсюда не уйду. Ни за что!

Кручу головой, замечая его поодаль, в компании нескольких человек, и сжимаю руки в кулаки. Я, между прочим, рассчитывала на банальное «спасибо», но он, он смог выбесить настолько, что в голове то и дело промелькивают планы коварной мести.

Он смотрел на меня как на пустое место. С презрением. Ни за что это ему не прощу, ни за что!

— Тей, все хорошо?

— Нет, — смотрю за Полинину спину, где расположился Виталик, разговаривающий с каким-то парнем. — Хотя мне нужно приглядеть красавчика…

— Виталя сказал, что…

— Потом, лучше помоги мне выбрать красавчика.

— Так, я не буду спрашивать, что случилось, да? — Поли спрыгивает с капота и, сложив руки на груди, сканирует взглядом присутствующих здесь парней. — Вон, смотри, там, у дальнего костра…

— Темненький, в красной футболке? Пойдет.

— И что ты задумала?

— Ничего, просто повеселюсь. Мы же на пикник приехали.

— Тея…

— Все, — смеюсь, — не буду вам мешать.

Полька еще что-то говорит, но я уже выдвинулась в сторону брюнета, чувствуя на себе такой знакомый и слегка раздраженный взгляд. Он смотрит, и это хорошо.

Выдыхаю и со счастливым лицом появляюсь перед парнем в красном.

— Привет, — взмахиваю рукой, но он как-то безэмоционально пробегает по мне глазами, — я Тея.

— Слушай, меня там звали. Прости.

Извинившись, он уходит. Хмурюсь. Это как понимать? Ладно, иду к стоящей неподалеку компании, которая так же рассыпается по сторонам от моего присутствия. Ощущение, что они все намеренно меня игнорируют.

— Аспид, — слышу женский голос.

Оборачиваюсь и вижу повисшую на моем знакомом девицу в коротких джинсовых шортах. Он проводит рукой по ее спине, при этом неотрывно глядя мне в глаза. На губах ухмылка и что-то еще… триумф, победа. Но в чем? Осматриваюсь, понимая, что стою совсем одна. Стоп, неужели…

Задрав голову, широким шагом иду к нему. Аспид, значит, змеюка недоделанная. Это он, сто процентов он что-то всем им наплел.

— Не много ли ты на себя берешь? — толкаю его в плечо, оказавшись напротив.

Девица выпучивает глаза, задавая вопрос, кто я такая.

— Думаю, тебе лучше свалить домой, Тея. Не для тебя компания, — пожимает плечами.

— Я сама буду решать, что для меня, а что нет, — для убедительности не хватает лишь топнуть ногой.

— Грозно. Карин, я сейчас подойду.

Он что-то шепчет ей на ухо, улыбнувшись, и девчонка отходит в сторону. Наблюдаю за ее походкой, но быстро возвращаю все свое внимание к этому… Аспиду.

— Что я тебе сделала? — решаю сменить гнев на милость, возможно, он объяснит свои дурацкие мотивы.

— Я просто не хочу тебя здесь видеть. Уходи.

— Ты сейчас серьезно?

— Более чем.

— Ну конечно, я уйду. Прямо сейчас, ага, не дожде…

Договорить не успеваю, он хватает меня за руки и тянет на себя.

— Давай, принцесса, свали в свой розовый мир, здесь тебе делать не-че-го.

— Тебя так задевает, кто я? — склоняя голову вбок.

— Нет, но ты меня раздражаешь.

— Тогда я непременно останусь, — вскидываю бровь, — ведь это так логично, помогать той, кто тебя раздражает, правда?

— Я тебя пожалел, не обольщайся.

— Ну да, — киваю, — все так и было. А я пожалела тебя и попросила папу вытащить из той конуры.

Он дергает меня за руку, и я впечатываюсь подбородком в его плечо.

— Хотя, знаешь, оставайся, — шепчет. Его ладонь касается моей спины, вторая убирает прядь со лба. Чувствую чужие пальцы на своей коже и замираю, кажется, даже не дышу, абсолютно не понимая, что за чертовщина со мной происходит. Запрокидываю голову и не могу оторвать глаз от его лица: длинных, полуопущенных ресниц, ярко выраженных скул, дернувшегося кадыка.

Внутри пожар, стискиваю зубы и слышу, как бьется мое сердце, так быстро, громко.

Он склоняется ближе, обхватывает мои щеки, и я ему это позволяю. Позволяю провести большим пальцем по губам, а после поцеловать. С напором и чувством жуткого всепоглощения, когда картинка вокруг меркнет, а звуки затихают.

Сжимаю ткань мужской майки в кулаки, подаюсь вперед, приподнявшись на мыски, и ни черта не соображаю. Все становится таким неразборчивым. Закрываю глаза, проваливаясь в негу удовольствия, вдыхаю запах его туалетной воды, чувствуя легкое головокружение.

Я растворяюсь в моменте, напрочь забывая о том, что я его не знаю, о том, что он чужой, и, конечно, о том, что я никогда так не поступала. Не целовалась на первых свиданиях, не злилась на незнакомца, потому что он не обратил на меня своего внимания… Никогда. Меня немного ведет, ровно в тот момент, когда он резко отстраняется.

Смотрю на него помутненным взглядом, абсолютно не понимая, что происходит.

— Теперь точно свободна, ведь ты же ехала сюда за этим. Прости, но на большее у меня сегодня нет времени. Трахну тебя в следующий раз. Если, конечно, захочешь.

Он смотрит на меня зло, улыбается, но глаза выдают его ярость. Опускаю взгляд, чувствуя себя полной дурой. Униженной дурой. Он решил, что я на него вешаюсь…

— Леша, ну ты идешь?

Голос Карины вклинивается в создавшуюся тишину, и она назойливо повисает у него на плече.

— Что с ней? — кивает на меня.

— Ничего. Тея уже уходит.