Между светом и тьмой. Сити

Мария Лобанова

Мария – молодая девушка с трагичным детством и необычной способностью, имея которую, сложно жить нормальной жизнью. Но она и не стремится. Ей хорошо среди ей подобных, она свято верит в то, чему её учили, а опасности, подстерегающие на каждом шагу – её зона комфорта.Только она знает не всё, даже о себе. Но тайное становится явным. Мир вокруг начнёт меняться. Возможно, изменится и она сама.

X. Директива о доверии

Вот уже несколько дней в сити всё шло довольно тихо и плавно: никто никого не пристрелил, разборок не наблюдалось, сбыт наркотиков шёл вовсю, как и полагалось. Однако напряжение нарастало. Нужна была замена убитому Смотрящему, а кто его устранил — так и не прояснилось, от этого все банды сити встали в позу охотящегося льва и выжидали момент. Нужна была сходка главарей, где решилась бы дальнейшая судьба полиса и выбрали бы

«счастливчика», которому суждено было стать новым Смотрящим.

В свете всех вышеописанных событий времени на размышления было мало — ведь надо было не дать разгореться внутренней войне между мафиози в сити. Все прекрасно понимали: случись она — и контролировать обстановку будет невозможно, вообще действовать можно будет с трудом. Нужен был отдых, но времени на него как раз не было.

Капитан сидел за компьютерами и что-то скрупулёзно высчитывал, что-то искал. Рядом работала Мария. События последних дней на неё весьма благотворно повлияли: настроение всегда приподнятое, работа в её руках спорилась, и она словно бы не замечала, что, на самом-то деле, в этих серых буднях так ничего и не клеится с поисками необходимого артефакта.

Рядом находились и вечно что-то подозревающий Зелим, и Зрема с Тамарой и Иваном. Последний проверял оружие, смазывал, разбирал, собирал, чистил. Зелим подошёл к капитану и что-то тому шепнул на ухо. Капитан в ответ кивнул:

— Да, хорошо. Проверим…

— Что проверите? — весело осведомилась Маша. — А мне сказать? Или мне что-то не положено знать?

— Да не то, чтобы не положено… — Никита развернулся к ней на компьютерном кресле. — Это дело касается К2.

— А что с К2? — не поняла Маша.

Семчук подозвал Зелима, попросил подменить его за техникой, подойдя к Маше, он наклонился и тихонечко сказал: «На пару слов». Маша встала с кресла, и затем они с капитаном поднялись из помещения, предоставленного К2 для команды Марии как убежище, прошли по коридору, минуя кабинет гангстера, и вошли в одну из многочисленных комнат этого строения. Автоматическая дверь закрылась за вошедшими.

— Мне интересно: по шкале от одного до десяти насколько ты можешь ему доверять? — осведомился капитан.

И вроде он не шутил. Хотя, впрочем, оно и понятно. В существующих условиях не стоит доверять никому, кроме проверенных людей.

Маша, не зная, что ответить, просто смотрела на Семчука.

— Маш, я понимаю всю твою дилемму. Мы знаем, что ты сама его выбрала из нескольких кандидатов, ты сама решила вступить с ним в контакт, когда мы думали, что эта кандидатура нам мало подходит для союза — у нас просто не было никакого подступа к нему, кроме твоей острой симпатии. Хотя, например, возможностей подступа к другим нашим потенциальным союзникам было куда больше. Мы тебе доверились в этом выборе. Ты потом очень долго окучивала его — мы уже хотели бросить эту затею, но теперь скажи мне всё-таки: по шкале от одного до десяти — насколько ты можешь ему доверять?

Девушка задумалась. Она вспомнила кабинет капитана, стол и досье на нескольких гангстеров сити. Они лежали неровной стопкой возле неё, а она рассматривала уже в третий раз худенькое коротенькое досье с пометкой «К2», в который раз пробегала глазами короткий информационный текст про этого бандита, останавливалась на фото, на глазах, что умудрялись простреливать своими искрами её даже с изображения! «Да, она его выбрала, но это только вербовка», — вспомнила она уроки разведки.

— Где-то на «пять», — «оттаяв», проговорила девушка.

— То есть, наполовину, — подытожил Семчук. — А теперь ответь мне, почему именно на «пять», а не на «девять» или, хотя бы, не на

«восемь»?

— Никит, ты сам говорил на моей подготовке, что слепо доверять такого рода партнёрам нельзя, и это чревато провалом, потому что мы можем даже не знать, когда нас подставят…

— Да, я говорил. Но для тебя же он не просто «партнёр»! Мы всё видим и понимаем! Так почему ты доверяешь ему только наполовину?

Девушка сникла, опустила лицо и, как школьница, плохо выучившая урок, начала говорить тихо себе под нос:

— Он как-то странно себя ведёт. Говорит что-то странное… В общем, с той схемой его предполагаемого поведения со мной, которую ты описывал, ничего не сходилось сразу!

— А ты хотела бы, чтобы сошлось? — улыбнулся Семчук.

— Ну, тогда бы всё было понятнее.

— А скажи мне, в чём его поведение отклоняется от описанной мною схемы? — серьёзно спросил капитан.

Маша задумалась и, как это всегда с нею бывало, перестала смотреть на собеседника, будто отрешилась от окружающего мира. Она смотрела куда-то в сторону, ушла в себя, вспоминала.

— Ты говорил, что он будет настойчивым, наглым и бесцеремонным. Так оно, в принципе, и было, за исключением некоторых моментов.

Капитан внимательно слушал рассказ члена своей команды, который тёк из уст девушки размеренным спокойным, почти тихим голосом. Только «тихим» он не был. Обладательница его говорила почти шёпотом, однако же он разливался по всему пространству, стучал своими нотами о бетон и стены. Он не впитывался, не парил, а словно бы взлетал, рассеивался повсюду и осыпался тяжёлой белой взвесью.

— Моментами его как будто бы что-то останавливало, — продолжала девушка. — Он то ли смущался, то ли обижался, но только в эти моменты он совершенно не был похож на себя того, которого я видела секунду назад. Как будто в нём живёт два человека: один наглый мачо, второй — застенчивый скромняга. И вот об этом втором

ты мне, Никит, ничего как раз и не говорил.

— Потому что я не предполагал такого типа поведения, исходя из его психологических особенностей, указанных в досье! — закончил капитан.

— То есть? — заволновалась Маша.

Командир сидел, задумавшись и тоже уйдя в себя. Он потирал лоб и напряжённо соображал, не отвечая девушке.

— То есть, он всё знает и играет с нами. И, в первую очередь, играет с тобой! — посмотрев в глаза Маши, твёрдо произнёс он свою догадку.

— Значит, он не такой, каким кажется? — не понимала девушка, но выражение: «в первую очередь, играет с тобой» — ей не очень-то нравилось.

— Посуди сама. Что мы о нём знаем?

— Подожди, Никит! — остановила его Маша, напряжённо о чём-то размышляя. — А вдруг это просто его реакция чисто на меня? Ну… Вдруг он тоже в меня влюбился?…и поэтому он то смущается, то задумывается, то ревнует… Почему я об этом не подумала раньше?

— Потому что, Маш, это не так! — улыбнулся Семчук так, как улыбаются родители, глядя на что-то доказывающего своего маленького ребёнка. — Ты сама-то в это веришь? В преступном мире он не первый год! Он главарь мафии, а значит на всяких психологических уловках собаку съел! Иначе не выжил бы!

— Да, наверное, ты прав, — сдалась девушка.

— Возможно, это какой-то его ход, о котором мы не догадываемся. Ты — молодая, красивая девушка, с талантами. Естественно, он захотел добиться твоего расположения. Да хотя бы ради того, чтобы получить то, что обычно всем мужчинам нужно от женщин!

Девушка, уже с горящими глазками, хотела озвучить что-то колкое, но Семчук её остановил:

— Кроме шуток! — воскликнул он, подняв указательный палец

вверх.

— Что мы знаем о нём конкретного, кроме его послужного

списка мафиози? Где работал, с кем, чем промышлял, какие задания выполнял, кого устранил, как устранил, какие способы устранения предпочитает? А о его увлечениях? Любит крутые тачки, быструю езду, деньги и оружие. И всё! И что мы знаем о его любовных похождениях, что так спокойно согласились кинуть тебя на это задание?! Ту историю с танцовщицей из борделя, в котором ты его завербовала?! Кто знает, правда это или красивая утка, придуманная для тебя и для той ситуации, в которой вы с ним оказались?

Я, конечно, навёл справки о ней — это было несложно — и выяснил, что такая особа действительно существовала. Танцевала пару лет назад именно в том самом борделе, и действительно встречалась с К2. У неё и правда была чёртова туча поклонников, в том числе и среди весьма влиятельной верхушки. К2 тогда не имел такого значения в мире мафии, как сейчас. А потом она исчезла в неизвестном направлении. Что с нею случилось? Никто не знает! По одним слухам она сбежала с каким-то серьёзным «папиком», по другим — её убили. И это вполне мог сделать и наш мафиози — из-за ревности и злобы, например!..

Теперь на лице девушки, влюблённой в гангстера и слушавшей сейчас всё это, отразилась самая настоящая боль и замешательство.

— Ещё. Что мы знаем о его прошлом? Опять же, кроме послужного списка, если его можно так назвать. Его детство, откуда он, когда родился? — даже это нам неизвестно. Такое ощущение, что он просто возник из ниоткуда! Хотя наше время такое, что о любом какую угодно информацию достать можно! А о нём — ноль! Понимаешь? Ноль! Совсем НИЧЕГО! И здесь я справки о нём наводил — никто не знает, откуда он родом: страна, город, — ничего никому неизвестно. И ещё… «Сверху» пришло предупреждение, что с ним у нас будут проблемы. Поэтому будь осторожна! Доверяй, но проверяй!

— Откуда они знают точно, что будет? — отмахнулась в досаде

Маша.

— Любовь глаза застит! — вздохнул командир. — Вспомни

недавнюю историю с дворцом этого Смотрящего! Мы должны были первыми его найти и допросить, затем завербовать. Что пошло не так? Всё! С первой минуты! Мы ничего не почувствовали! Зелим не понял, что перед ним странный запах, Зарема не поняла, что настоящий хозяин апартаментов мёртв — это ненормально! Так не должно было случиться! Во всяком случае, мы должны были распознать обман!

— Магия… — прошептала, пытаясь возразить Маша.

— Безусловно! — подхватил капитан. — Но разве мы все сами не можем учуять магию? Можем. А тут — нет! И кто в этом виноват? Возможно, наш «друг» из тайного общества, а может, и К2. Кто из нас может быть уверен, что он не работает на два фронта? Я — точно не уверен.

–…он как-то пошутил, что вдруг он сам может быть связан с

«Орденом»? — прошептала поникшая девушка.

— Когда ты его вербовала? — насторожился Семчук.

— Да, я ответила, что «мы бы знали». Мы же реально выбирали из тех, кто точно не связан с «Орденом» и даже с магией никаким боком! — жалобно говорила она.

— Всё могло случится. Мы не можем знать всё наперёд. Возможно, что-то могло изменится за то время, пока мы его вербовали. И уж не знаю, что там, у нас наверху, знают, но что-то им точно известно! Правда, с нами всем поделиться они не спешат! Возможно, это моя ошибка. Надо было сразу понять, что ты к нему неравнодушна и взять другой объект. Но теперь уже выбор сделан. Что ж, я тебя предупредил. Надеюсь, тебе теперь всё ясно! — последний раз проговорил назидание Семчук.

— Яснее некуда! — вздохнула Маша. Внутри как будто что-то резко опустело. Лопнуло, как воздушный шарик или замок, и остался вакуум, зияющий и продуваемый холодными ветрами.

— Знаешь, Семчук… — Маша заговорила равнодушно, чуть охрипшим от разочарования голосом. — Я збыла сказать К2 по перспективы сотрудничества с нами. Сказала всё, что я знаю, — как мы уславливались, а про перспективы забыла. А, может… и не забыла. —

тут её голос дрогнул. — Может, просто подумала, что то, что с ним буду я — уже достаточная перспектива… Прости!..

Девушка больше не могла воспринимать информацию. Нельзя сказать, что она от неё бежала. Она прекрасно знала всё это и сама, не раз просматривала и зачитывала до дыр досье Тони, но там и вправду был сущий мизер информации. Более того, у них не было даже его полного имени! Он оказался практически неизвестной «тёмной лошадкой». Но, может быть, этим он и привлёк внимание Маши? Во всяком случае, чтобы переварить все эти мысли, чтобы свыкнуться со всеми подозрениями, она положила ладонь на панель около двери, автоматическая дверь открылась, и девушка вышла в коридор, направив свои шаги в тёмную серую бетонную комнату, где теперь спала после первой ночи здесь, — в комнату, которая раньше принадлежала самому К2.

Стена. Тёмно-серая, холодная, шершавая до того, что можно об неё порезаться. Девушка гладила рукой стену, будто проверяя на ощупь настоящность своего бытия и пространства, в котором она находилась. Встроенное освещение создавало иллюзию пасмурного дня, сумерки которого оказались весьма кстати в данный момент. И свет серый в отсутствие солнца, и стена серая. Жизнь, наверное, тоже такая же серая, холодная и шершавая, как эта стена, ещё с выщерблинами и отверстиями от пуль. Маша повернулась к стене спиной, оперлась на неё, отдав во власть шершавого холода лопатки. Закрыв глаза, прижалась ещё сильнее, чтобы полностью ощутить бетонный холод, а вместе с ним — какую-то жгучую тоску, сковавшую грудь и горло. Безысходность… Нет выхода. Вот ситуация. Сложная. Вертишь её и так, и эдак, а выхода всё равно нет, не находится. Ох, как она не любила эти состояния! Ненавидела! Оно слишком давило, потому девушка сползла вниз по стене, сев на корточки, пытаясь избавиться от тоски: вдруг она прикреплена кем-то к стене именно на уровне груди, а Маша её случайно задела?

Конечно, она мечтала о жизни, полной приключений, и мечтала служить Родине, но она не думала о будущем, о том, что, возможно, когда-то будет семья и всё «тому подобное», старалась не

думать, ведь всё это представлялось чем-то далёким, чего может даже и не случиться. А теперь, когда такая перспектива замаячила на горизонте, стало страшно оттого, что не приходило совершенно никакого понимания, что же с этим делать? Что сделать для того, чтобы это будущее построилось? Она никогда не сможет стать совершенно свободной от своих профессиональных обязательств: офицер всегда остаётся офицером, тем более — разведчик! А о нём даже не стоило и заикаться! Жизнь Тони похожа на вечный ад с бесконечной кровью, огнём и железом! Причём он по ту сторону черты. Он тот, с кем нельзя ничего построить. Невозможно! Конечно, он может отказаться от всего, от этого преступного мира. При условии, разумеется, что захочет это сделать. Конечно захочет, если любит! Но тут краеугольным камнем становилось слово

«если»…

Могла и она отказаться от всего и быть с ним, потому что любит. Но после этой мысли она явственно ощутила горький и отравленный вкус какой-то страшной потери и разочарования. Она не могла точно сказать, особенно после увещеваний капитана, влюблён ли в неё Тони или это лишь его игра? Более того, ей придётся отказаться от своей мечты и очутиться вместе с ним по другую сторону черты, в мире преступности, и жить в постоянном страхе, в постоянном сожалении о выборе и желании не думать вовсе, потому что когда она будет думать, то ей придётся видеть, в какой грязи она находится и что дальше только мрак…

— Неважно выглядишь, товарищ по оружию! — прервал Машины мысли Семчук, бесшумно прокравшийся в помещение.

Маша вздрогнула и открыла глаза.

— Господи! Что ж так пугать?!

— Что с тобой? Когда я вошёл, на твоём лице было такое выражение, будто ты узнала все тайны мира, но они для нас совсем неутешительны!

— Почти… Никит, я не знаю, как быть? Что делать?

— Извечный русский вопрос! — усмехнулся Семчук. — А ещё

«Кому на Руси жить хорошо?»

— Мы сейчас не «на Руси»! — горько усмехнулась в ответ Маша.

— Верно! — подхватил Семчук.

Капитан не говорил ничего. Маша тоже молчала и смотрела куда-то в даль, которая упиралась, собственно, в ровный угол, созданный соединением стены с потолком.

— Пойми, Машунь, — начал командир. — Так как ты впервые в разведке, я не один и не два раза напомню тебе и буду повторять бесконечно: никогда не доверяйся слепо тем, кого вербуешь! Особенно, если это мафиози, политики и люди из структур. Не важно, из-за чего согласился к тебе примкнуть человек: из-за любви, симпатии, выгоды или ради какой-то светлой прогрессивной идеи, никогда нельзя доверять ему больше, чем на пять баллов из десяти! А лучше и того меньше!

— Надеюсь, мне не суждено всю жизнь торчать в разведке! И меня минует чаша сия! — вымученно улыбнулась девушка.

— Будем надеяться! — вздохнул командир. Он-то понимал всю глупость положения и её последнего восклицания.

— Скажи мне, Семчук, — обратилась девушка, спустя секунд пять молчания. — А ведь на тебя тоже нет подробного досье. И, хоть я знаю тебя уже года два, но ничего о тебе, кроме имени, твоего звания и твоих способностей мне неизвестно!

— Это другое, — спокойно ответствовал командир.

— И ведь даже нет любимого блюда, хобби, там, какого — нибудь…

— Вареники я люблю… и галушки! — улыбнулся капитан. — Животных люблю, — продолжил он. — Птиц особенно. И с детьми возиться люблю. Если б не дар мой, стал бы учителем.

— Ну вот. Теперь я что-то о тебе да знаю! — заулыбалась в ответ

Маша.

— Теперь доверяешь мне? — подтрунивал капитан.

— Всегда доверяла!

Девушка смотрела на своего командира вдохновенным

взглядом. Она с первого дня знакомства испытывала к этому человеку непреодолимое уважение и тягу, как к старшему брату или отцу.

Удивительный, он источал такую бурю жизнерадостности и оптимизма, что за ним хотелось шагать на край света! Наверное, таким и должен быть настоящий лидер, вдохновляющий свою команду!

— Ты, Машунь, главное — сама веру в свет не теряй! — говорил Семчук, а всё кругом было будто в пелене или дымке, будто не настоящее всё, и голос его тоже — будто не отсюда. — Не доверяй тем, кого я тебе назвал, но и никогда не теряй веры… Помни, что мы помогаем людям, и не только людям СВОЕЙ страны! Верь, что делаешь доброе дело и никогда к тьме не иди! А уж если я перейду на сторону тьмы, торжественно разрешаю тебе меня убить! — улыбнулся капитан.

— Торжественно тебе объявляю, что ни на какую тьму ты от нас не перейдёшь! — заявила твёрдо Маша и продолжила смотреть на капитана с восхищением.

— Ну, вот и договорились! — поставил он точку и обнял свою подчинённую, похлопал по спине по-братски и сказал, — Не раскисай! И шагай только вперёд!

Ждать всегда безумно сложно. Ожидание потихоньку выедает тебя изнутри и рискует оставить без сил к действию. Ожидание подвоха со стороны человека, к которому уже привязался душой — тем более. «Не доверять!» — эта директива иссушает мозг и душу. «Не дай Бог быть разведчиком!» — в таком русле думала Мария, потому что никак не могла побороть своё несовместимое со службой разведчика качество — простодушие. Она могла действовать либо прямо, либо никак! Хитрости различного рода давались ей с великим трудом! Сложнее всего было не показать своего волнения самому виновнику, вызывавшему сии чувства. Однако, от взора К2 Машино поведение и смятение не укрылось.

Она лечилась от вредных мыслей работой. Глаза болели от компьютеров и постоянного мелькания на них пикселей. Виновник явился сам. Подошёл он, как тёплый весенний ветер, со спины, и мягко прошелестел своим бархатным душевным голосом: «Может оторвёшься от адской машины на секунду и обратишь на меня

внимание, прекрасная принцесса? Не зря же ты победила всех моих драконов!“ Он был искромётен, игрив и неотразим для неё, как всегда. Краем глаза она отметила на нём джинсовую модно потёртую голубую безрукавку, такого же цвета и потёртости джинсовые брюки, белую футболку, но теперь уже с чёрным черепом („Опять череп? — усмехнулась мысленно девушка. — «Что это? Неистребимый метализм души?») и неизменную серебристую цепь. «А белый ему куда больше к лицу, чем чёрный! Он прямо оттеняет его смуглое лицо, шоколадного цвета глаза, бородку, волосы, бакены и эти тёмно — вишнёвые губы!» — думала Маша, любуясь мужчиной, запавшим ей в душу.

Девушка сняла наушники, положила их на стол возле клавиатуры. Вдруг её отвлёк голос, донёсшийся сбоку. Это говорил Зелим. Говорил он что-то капитану. Что-то по-чеченски и на ухо, потому разобрать всю фразу было нельзя, но она отчётливо расслышала слово «жухарг» — клоун. И это явно было произнесено по отношению к Тони. Семчук что-то ответил ему, тоже на чеченском, но ещё тише, чем говорил Зелим. После чего Зелим выпрямился и гордо, испытующе глянул на К2. Тот ответил ему холодным и колючим взглядом и выдержал взор гордого чеченца.

— Не желаешь прогуляться? — предложил виновник.

— Конечно! Я с удовольствием! — оживилась Маша и встала из — за стола. Семчук и девушки проводили её обеспокоенными взглядами. Зелим не отрывал глаз-кинжалов от К2, и только Иван был спокоен и «на позитиве».

— Пойдём, я покажу тебе кое-что очень милое и симпатичное!

— улыбался К2. Он что-то подозревал, и всей своей душевностью и улыбками хотел это «что-то» развеять.

Он привёл Машу в большой гараж, где стоял огромный автомобильный парк. Для масштабов сити этот парк был колоссальным и мог соперничать разве что с автопарком почившего Смотрящего. Современные, блестящие новые авто сверкали заводской краской, иные бросались в глаза то стильным тюнингом, то эпичной аэрографией.

К2 рассказал сначала про одно авто, которое было его самым любимым, затем подошёл к другому, вещая уже про него, любовно поглаживая это несравненное техническое творение.

— Какая тебе нравится? — спросил он вдруг.

Маша немного замялась. Теплый ветерок, ворвавшийся в помещение, сдул с неё оцепенение, пробежав свежими многочисленными воздушными ножками по её шее.

— Я больше люблю мотоциклы, — улыбнулась девушка. Обнимая русскую «принцессу» лучистым взглядом своих

«шоколадных» глаз, Тони повёл её в ту часть парка, где в ряд стояли такие ослепительные новинки мото, что у наблюдавшей перехватило дыхание.

— Ну как? — довольный тем, что сумел произвести на девушку такое благоприятное впечатление, спросил К2.

Конечно, она выбрала новинку в чёрно-золотистых тонах! Она подошла к мото, как к породистому коню, погладила руль, зеркало и, не удержавшись от искушения, перекинув элегантно ногу, села на него, как на того же породистого ахалтекинца! Крепко взялась за руль, откинула прядь с лица, взмахнув головой, и любовно осмотрела технику.

— Он твой! — прямо на ухо прошептал К2. — С сенсорным управлением. Опознаёт владельца с помощью датчиков. Ты правильно сделала, оседлав его, — шептал он ей на ушко.

Мужчина положил свою руку на руль, где уже лежала её рука. Глаза с озорующими чёртиками приблизились к девушке. Она затаила дыхание.

— Мари, скажи мне, что с тобой происходит?

— Оу… Даааа… — когда Маша совершенно не знала, что отвечать, и когда её вот так заставали врасплох, она выдавала такую лингвистическую чехарду. — Всё нормально, — наконец выдавила она.

— Что ж… Хорошо, — сдался К2. — Если захочешь со мной поговорить, приходи. — спокойно, но как-то прохладно сказал он напоследок и повернулся, чтобы уйти.

— Я хочу! — почти крикнула она в спину удаляющемуся

мужчине. — Я хочу поговорить, — затем повторила уже гораздо тише.

Он обернулся и остался дожидаться её дальнейших слов.

— Но я просто не знаю, как сказать так, чтобы… чтобы не обидеть…

— Чем же ты можешь меня обидеть? — улыбнулся он и вновь подошёл ближе.

— Тем, что… — начала она. — Тем, что…

— Будешь говорить обо мне как о бандите? — закончил он.

— Да, и это тоже.

— А что ещё? — спросил он. — То, что ты не можешь мне доверять?

— Да, — выдохнула девушка и кивнула в дополнение. Он сделался серьёзным. Опустил глаза.

— Это для каждого дело личное. Если тебе твой командир говорит, что мне не стоит доверять, то он прав.

— Просто, мы о тебе ничего почти не знаем. Если бы знали чуток больше…

— Это бы что-то изменило? — улыбнулся К2. — Вряд ли. Ты уже думаешь, как со мною быть дальше. Не надо об этом думать. Просто, не надо, — наставлял он.

— Тони! — произнесла Маша умоляюще. К своему ужасу, она даже не знала, как себя в этой ситуации вести. Он понял всё! Он как будто читал её мысли видел всё насквозь! В досье такого о нём тоже нет. Она растерялась вконец!

— Возможно, для тебя будет лучше не связываться со мной! — он посмотрел на Машу, отвернулся и стал уходить.

Его потухший взгляд сейчас был убийственным. Он был настолько холодным и каким-то покинутым, чужим, что нервы лопались, натягиваясь серебряной струной, от боли. В нём было столько решимости, обиды и укора, что Маша уже явно успела сотню раз раскаяться в этом странном разговоре. Лучше было бы ей всячески отнекиваться, сыграть из себя что-нибудь в конце концов! Но насколько это принесло бы спасение? Он слишком хорошо её чувствовал, даже лучше неё самой!

Он отошёл уже на достаточно приличное расстояние, как вдруг раздался звонок. Наступила секундная пауза. К2 взял трубку. Теперь он был занят разговором, и, по-видимому, важным.

— Да? — почти спокойно сказал он в трубку. — И тебе салам, Надир! — с ухмылкой ответил К2. — И твоему тоже — мир! Зачем?.. Ах, поэтому, — тут он посерьёзнел. — Конечно. Когда? Где? Хорошо. Скоро буду.

— Куда ты? — встрепенулась Маша. Она внимательно слушала этот разговор.

— Не важно, — бросил К2 и направился к выходу.

— Антош! Постой! Прости! Не обижайся! Ну, скажи! Мы ведь должны знать! — Маша буквально бежала за ним.

К2 остановился, посмотрел пристально в глаза девушки, затем вновь, уже медленней, продолжил путь к выходу, бросив на ходу:

— Когда вернусь — расскажу.

Тяжёлая металлическая дверь захлопнулась за К2 прямо перед носом Маши. Девушка устало прислонилась к холодной двери, упёрлась в неё лбом — и резко, со всей силы и отчаянья врезала по ненавистному металлу ладонью. Дверь загудела, но устояла.

— Твою ж… дивизию! — выругалась Мария.

— Тупая идиотка! — продолжала ругаться Маша, направляясь уже вниз, к своим. Сжимая кулаки, девушка продолжала цедить посвящённые своей персоне проклятья. Этот червь сомнения и тоски, что точил её с самого утра, прогрызся наружу, да так стремительно, что чудовища из «Чужих» могли бы только слюняво позавидовать!

Конец ознакомительного фрагмента.