Дерзишь, темненькая моя?

Мария Лунёва, 2019

«…За три года учёбы в академии я редко посещала родной дом. Делать мне здесь было откровенно нечего. Разве что стребовать от ненавистной мачехи кучу новых нарядов и денег на личные расходы. Делала я это из вредности. Чтобы не забывала – кто истинная наследница…»

Пролог

Плохое утро! Плохой день! И одни хорошие похороны!

Для меня, да и для остальных окружающих, они прекрасные! А вот для усопшего — печальные. Но его мнение тут больше, к счастью, никого не интересует. Умер и замечательно. Давно пора! Только жизнь всем травил.

Нудный дождик тарабанил по крышке гроба моего отца. А я всё не могла дождаться момента, когда же смогу взять горсть земли и закинуть её в могилу. Мне очень хотелось это сделать. Я всматривалась в лица тех немногих, кто удостоился чести быть приглашённым на это распрекрасное мероприятие. Несколько женщин, пара мужчин, мачеха, её трижды клятый племянничек и я. И ни у кого не капельки скорби и печали утраты в глазах. Скорее нетерпение и лёгкое недовольство погодой.

Все ждали только одного: когда же огласят завещание. При этом ещё и надеялись урвать хоть немного денег или ценных бумаг из моего наследства.

Хотя зная батеньку и его нрав — никому тут ничего не светит. Даже у меня есть опасения некой прощальной подставы. Ну не может он отправиться в мир иной, не насолив мне на прощание.

Изнывая от тоски, осмотрелась. В этой части нашего сада я практически никогда не бывала. Что же мне делать на кладбище-то?!

Моему взору предстали громоздкие серые, мокрые от дождя, могильные плиты. Создавалось впечатление, что мои предки, хороня свою родню, придавливали их могилки мощными такими камешками, чтобы в случае чего те наверняка не выбрались. А для пущей надежности ещё и кованой оградой захоронение обносили. Ну, мало ли что, вдруг какой некромант позабавится, а тут уже и похороны отметили, и наследство разделили, и даже половину прогуляли.

В нашем семействе всегда были очень «тёплые» родственные отношения.

Усмехнувшись, я окинула взглядом последних из некогда большого и процветающего рода. Моя мачеха переминалась с ноги на ногу. Эделия соф Клюемо была готова выхватить лопату из рук скучающего наёмного рабочего и сама прикопать покойного мужа, чтобы быстрее убраться отсюда и не мокнуть под дождём.

Ещё бы! Наверняка она на прическу половину утра потратила.

Светлые длинные локоны, изящно собранные в объёмный пучок и прикрытые чёрной сеточкой, смотрелись просто шикарно. Ещё молодая женщина морщила нос, стараясь не наступать в лужи. Её серые глаза посылали гневные искры в сторону жреца. Но тот ни на что не обращая внимания, выкладывался по полной, как говорится, работал на всю уплаченную сумму, не халтуря.

Вздохнув, Эделия одёрнула промокший подол коричневого платья, утёрла несуществующие слезинки с глаз и смиренно продолжила взирать на закрытый сколоченный из дорогой древесины гроб.

Правила приличия никто не отменял!

Поэтому приходилось стоять и слушать заунывное песнопение жреца.

Вздохнула и я. Рядом с будущей могилой отца располагалось захоронение моей мамы. За тяжёлой кованой оградой выглядывал низкий белоснежный камень, на котором изящно было выбито её имя — Сарта соф Алия — соф Клюемо.

И более ничего!

На голой земле не видно было и намёка на то, что хоть кто-нибудь приносил сюда цветы. На мгновение мне стало стыдно. Но это несвойственное мне чувство быстро исчезло. Не носила, и носить не собираюсь. Хотя можно сказать прислуге, чтобы воткнули сюда какой-нибудь куст так обожаемых мамой роз.

Почувствовав, как намокли ноги, я поняла, что предел моей скорби настал. Потому как туфельки мои были новенькими и совсем нерассчитаны на такую сырость. Нужно было их спасать. И очень срочно! Вторых таких в столичных магазинах можно уже и не сыскать.

Картинно разревевшись, я бросилась в сторону дома. Пусть окружающие думают, что единственная дочь убита горем, а мне банально надоело мёрзнуть и портить любимые ценные вещи. Да и вообще, здоровье дороже приличий. Ещё не хватало, не начав учиться в Академии Магии и Ведьмовства, подхватить болезнь и слечь.

Нет уж, у меня большие планы на учёбу!

Пробежав по тропинке в скверике, ведущей от семейного кладбища к особняку, взлетела на крыльцо. Отдышавшись, стёрла с лица напускные слезы и вошла в дом. По гостиной носилась малочисленная нанятая прислуга и готовилась к поминальному обеду. На меня никто не пожелал обращать внимание. Ну, всё верно: платит же за всё вдовушка.

Ухмыльнувшись, я прошла в кабинет, оставляя на полу грязные следы от обуви. Ничего приберут. Добравшись до громоздкого кожаного дивана с высоченной спинкой, уселась в него, закинув ноги, не снимая туфелек. Был бы жив папенька, вот бы разозлился. Крик поднял бы на весь дом.

Расхохотавшись, я и вовсе улеглась и подняла ноги, уперевшись ими в подлокотник.

— Ну, давай, старый хрыч, — громко произнесла я, — читай мне нотации и обзови ничтожеством. Ну…

Тишина. Как замечательно.

На больших деревянных стеллажах, упирающихся в потолок стояли любимые отцовские книги, которых я добровольно никогда — в отличие от мачехиного племянничка — не читала. Как же раздражало это батеньку! Порою в наказание он усаживал меня на этот самый диван, вручал толстенную книгу и заставлял читать вслух. И я читала, правда, практически никогда не понимая смысл произнесённого. Ума не хватало на философские книги, а детских сказок и романтического чтива тут никогда не водилось.

Засмеявшись, я поняла, что свободна от этих «литературных вечеров» со мной в главной роли. Больше никто не заставит меня читать то, что мне не интересно. Не унизит, заставляя пересказывать и объяснять смысл прочитанного. Я свободна от вечного гнёта отца.

— Веселишься?! — услышав голос соф Фуки, я мысленно сморщилась. — Завещание ещё не оглашено. Не рановато ли ты свою грязь об хозяйский диван вытираешь?

Повернувшись на голос, я смерила презрительным взглядом мачехиного родственника.

— Твоё дело какое? — огрызнулась я. — Не тебе же он достанется. Ты всего лишь прикормыш.

Нагло прошагав в комнату, Раос схватил меня за щиколотку и дёрнул так, что я скатилась с дивана на пол и оказалась у его ног.

— Вот здесь тебе и место, дешёвка, — рыкнул он сверху. — Ты станешь моей женой, и я получу титул и земли, а ты, если конечно будешь хорошо себя вести, останешься в живых.

Натурально зарычав, я схватила этого гада за ноги и повалила на пол.

Раос соф Фуки с самого раннего детства вызывал у меня лишь чувство омерзения и ненависть. Мы часто дрались и плевались друг в друга оскорблениями. Но если в детстве я была сильнее своего сверстника, то сейчас, повзрослев, Раос с лёгкостью отшвырнул меня в сторону и подскочил. Когда же он успел так вымахать?! Растянув тонкие губы в приторно сладкой улыбочке, этот отцовский прикормыш пригладил разметавшиеся в нашей потасовке светлые локоны. Он был очень похож внешностью на свою тётю. Высокий, стройный, с тонкими чертами лица. Выряди в платье — и от барышни не отличишь.

— Аристократкой себя мнишь, а ведёшь себя как дама бордельная, — высокомерно произнёс он, поправляя чёрный сюртук.

— А тебе-то откуда знать, как себя подобные дамы ведут? Ты же у нас неровно в сторону мужиков дышишь, — надавила я на самую болезненную мозоль родственничку и жениху по совместительству. — Ну как? Ответил наш конюх на твои томные вздохи? Или не срослось?

Я гадко рассмеялась, глядя, как лицо бледного хлыща покраснело от неконтролируемой ярости. Ага, задела таки за живое.

— Ах ты, тварь такая, — подскочив ко мне, Раос больно схватил за шею. — Ты не переживай, Рояна, на тебя у меня сил хватит. А нет, так заведу любовника и пущу в нашу семейную постель. Любовь втроём у нас будет.

Повалив на спину, Раос прижал меня своим телом к полу. Его рука залезла под моё платье и сжала бедро.

— Слезь, скотина, — выдохнула я.

Раос не ответил. Его ладонь нагло поползла вверх, добралась до моих панталончиков и забралась внутрь.

— Не смей, — закричала я, — не смей ко мне прикасаться.

В ужасе я принялась бить гада кулачками, но силы явно были неравны. Схватив мою руку, он прижал её к своим штанам.

— Ну, как думаешь, я с тобой не справлюсь? — моя ладонь легла на что-то отвратительно выступающее из его брюк. Взвизгнув, я попыталась выдернуть руку. Не отпустил. Тогда я решила сменить тактику.

— Ты мерзок, — прошипела я и впилась ногтями в этот отвратительный бугор.

— Как только ты станешь моей женой и я получу всё состояние, ты сдохнешь, как и твоя мамочка, — прорычал глухим от боли голосом Раос мне в лицо, — но прежде я поиздеваюсь над тобой вдоволь, мерзавка. Ты ответишь за всё, маленькая тварь.

Выпустив мою руку, он откинул её в сторону и больно прижал моё бедро своим острым коленом.

— Не посмеешь, — храбрилась я.

— Ты — чёрная ведьма, — оскалившись, рассмеялся он. — Убив тебя, я просто заявлю, что твоя магия вырвалась наружу, и ты потеряла контроль. Меня ещё и похвалят за уничтожение тёмной твари.

Продемонстрировав хищную улыбочку в ответ, я буквально зарычала и попыталась впиться ему в руку зубами. Но этот прикормыш был настороже и, вовремя её отдернул, слегка задев ладонью мою щеку.

— Раос, Рояна, сейчас же встаньте с пола и ведите себя прилично, — голос мачехи прозвучал вовремя, — у нас похороны, если вы не забыли. Полный дом гостей, а вы ребячитесь.

Ребячество. Этот заморыш бабоподобный меня лапает, а она называет это ребячеством. С силой оттолкнув гадёныша, я подскочила на ноги.

— Держите своего племянника от меня подальше, маменька, — змеёй прошипела я женщине. — Иначе я прибью вашего обожаемого Раосика.

Поправив платье, я выскочила из кабинета. Мачеха что-то пробурчала мне в ответ, но я услышать её не пожелала.

«Ребячество» — возмущённо повторила про себя, еле сдерживаясь, чтобы не послать вдогонку родственникам проклятья.

Зло вышагивая, я прошла в гостиную, где потирая руки от предвкушения, собрались все потенциальные наследники. Наивные. Неужто, правда, верят, что отец вспомнил хоть об одном из них на смертном одре. Надеются на что-то. Отец и при жизни ни одному из них ни разу руку помощи не протянул, не помог ни советом, ни золотой монетой. А они пришли и сидят, чего-то ждут.

Хотя быстро же они папеньку прикопали на кладбище. Видимо, и они считают, что не стоит тратить много времени на проводы в последний путь. Наверное, не по горсточке земли в могилу кидали, а лопатами зарывали.

Не обращая ни на кого внимания, я вошла в комнату и заняла дальнее кресло у окна. Ничего хорошего от отца я никогда не ждала и сейчас готовилась к какой-нибудь подставе. Вплоть до того, что он лишит меня своего имени и оставит всё имущество своей второй супруге. А может и вознаградит любовницу.

Я глянула в сторону.

Наглая тетка с огромным задом не постеснялась явиться в наш дом без приглашения. А у мачехи не хватило наглости вывести её за ворота. Правила приличия не позволили; по мне так метлой под зад гнать её нужно. Но Эделия соф Клюемо всегда была трусливой гусыней. Всю жизнь дрожала как заяц и сейчас продолжает жертвенную овцу изображать.

В комнату вошёл господин соф Таруг, нотариус и управляющий делами моего, к великой радости, покойного отца. Это всегда казалось мне странным, но при всём гнилом и деспотичном характере моего батюшки, дела его вёл приличный мужчина юрист. Я много лет знала господина соф Таруга. Ещё помнила о том, что он был жгучим брюнетом, пока его голову не покрыла седина. Он всегда относился ко мне ласково и по возможности помогал, чем мог. Даже в Академию пристроил за спиной больного отца. Всем хорошим, что случалось в моей жизни, я была обязана этому пожилому мужчине с живыми, смеющимися светло-карими глазами. В детстве я часто представляла, что мой папа именно он.

Мечты!

Я тяжело вздохнула и глянула в окно. Капли дождя медленно скользили по стеклу, оставляя кривые дорожки. Некогда красивый ухоженный сад утопал в сорняках. Но я помнила, что где-то там, в его глубине, скрывается маленький мамин розарий. То единственное, что она когда-то любила. После её смерти я пыталась за ним ухаживать, но растения погибали одно за другим. Осталась только пара кустов с белоснежными цветами. Только их мне удалось сберечь. Слишком поздно я поняла, что их губит моя тёмная сила. Розы, как и их хозяйка — моя мать, не воспринимали меня и не желали терпеть моё присутствие.

Выдохнув на стекло, я нарисовала солнышко на запотевшем участке. Я очень надеялась, что сегодняшний день станет для меня счастливым. Осталось только услышать завещание, и я буду по-настоящему свободна.

Задумавшись, я пропустила момент, когда управляющий принялся зачитывать документ. Моё сознание уловило несколько фраз, и я вернулась в действительность и прислушалась.

— Оставляю всё движимое и недвижимое имущество своей дочери — Рояне соф Клюемо, но с условием, что после своего совершеннолетия она в течение месяца вступит в брак с Раосом соф Фуки. И не расторгнет этот брак до рождения их совместного ребёнка — сына. До момента наступления совершеннолетия моей дочери — Рояны соф Клюемо, всем имуществом будет распоряжаться моя супруга Эделия соф Клюемо.

Управляющий сделал паузу и внимательно посмотрел на нас. Убедившись, что мы внимательно слушаем, он продолжил.

— Я назначаю Эделию соф Клюемо опекуном моей наследницы Рояны соф Клюемо. Если моя дочь, по каким-либо причинам откажется вступать в брак с Раосом соф Фуки, то всё имущество я отдаю в благотворительный фонд имени моей матери Каусы соф Клюемо. Моя же дочь будет обязана вернуть моей супруге Эделии соф Клюемо все те финансовые средства, что были потрачены на родовое поместье соф Алия, доставшееся ей от её матери Сарты соф Клюемо, в девичестве соф Алия. Все долговые обязательства по кредитам и займам оформленные Сартой соф Клюемо прилагаются.

Управляющий, наконец, замолчал и строго глянул в мою сторону, а потом произнёс сумму, которую я должна буду выплатить. От услышанного на мгновение свет в моих глазах померк. Я в жизни столько не смогу собрать и отдать. Это немыслимая цифра.

Я знала, что мать была помешана на своём родовом поместье и вкладывала в него сумасшедшие деньги. Отец часто устраивал скандалы по этому поводу. Теперь получается, все долги матери вешаются на меня, как на единственную наследницу. Банкам всё равно с кого сдирать деньги. А без папиного наследства я в жизни не расплачусь.

Вот так! Отец и после смерти смог меня достать. Последнее его слово оказалось тем самым кинжалом, что он вонзил в моё сердце. Теперь либо брак с ненавистным мужчиной, либо долговая тюрьма. Сглотнув, я перевела взгляд на мачеху и её племянничка. Раос сидел с блаженной улыбкой и пялился на меня, выражая неприкрытый восторг от услышанного. Мачеха хмурилась и смотрела куда-то поверх шкафов.

Управляющий продолжал зачитывать завещание. Папенькина любовница, так и не услышав своё имя в числе наследников, соскочила и стремительно покинула гостиную. За ней потянулись и остальные малочисленные мечтатели урвать небольшое состояние.

— Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан мною — Фадаром соф Клюемо. Один экземпляр хранится в делах нотариуса города Валдорска Кариса лу Саптама, а другой экземпляр…

Я вновь потеряла смысл слов управляющего. Меня мучил только лишь один вопрос: за что? Мои родители вступили в договорной брак, они не смогли притереться друг к другу. Мать была слишком горда, чтобы перенести измены, отец слишком себялюбив, чтобы ограничить себя всего одной нелюбимой женщиной.

А расплачиваюсь в итоге я.

Моя мать так сильно не желала дарить отцу дитя, что наслала на меня проклятье — я родилась тёмной ведьмой. И за это же она всю свою жизнь меня ненавидела. Даже по имени ни разу не назвала. Я в детстве, будучи ещё совсем маленькой, считала, что меня зовут «тёмное отродье» и не понимала, почему отец называет порой какой-то Рояной. Только повзрослев, я поняла что к чему. Раос разъяснил, как ласково по мне проходится моя мамочка. К тому времени моя будущая мачеха, а по совместительству его родная тетка, уже жили в нашем доме. Отец не постеснялся нанять любовницу домоуправляющей. А когда матери не стало, то он женился на ней спустя какой-то месяц.

Правда дружнее наша семья не стала. Так и осталась осиным гнездом.

Я так рвалась из этого дома. Из кожи вон лезла, чтобы поступить в Академию. И пусть я была в самом конце по результатам экзаменов, но главное что меня приняли. Естественно, я скрыла, что являюсь тёмной ведьмой. Таких в группу «травниц» не берут. В анкете я соврала и указала, что маг земли. Такой дар у меня имелся, но очень слабенький.

А теперь…

А теперь я вновь в западне и не вырваться. Закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Я лучше руки на себя наложу, чем стану соф Фуки. Быть женой ненавистного мужчины, родить ему сына! Нет, это и представить страшно. Обречь своего ребенка на свою же судьбу. Нет. Никогда! Мой малыш будет либо любимым и желанным, либо его не будет вовсе.

Три года…

До моего совершеннолетия осталось каких-то три года. А после…

Нет, не нужно думать о том, что будет потом. Надо прожить оставшееся время полной жизнью, а дальше…

Мне было страшно думать о том, что будет дальше. Долговая яма. Всю жизнь работать для того, чтобы выплачивать мачехе долг. Если у меня будет хоть какое-то образование, то станет немного легче.

Великий Трехликий! За что? Почему именно я родилась в этой гнилой семье? Ну почему я?

Ответа не было. Управляющий господин соф Таруг негромко бубнил, кому-то что-то разъяснял. Я же слышала его голос, словно он был эхом. Поднялись последние из немногочисленных наследников: два дальних родственника со стороны отца. Лица у них были крайне недовольные. Ясно, и у этих не вышло урвать даже тех крох, на которые они рассчитывали. Мачеха тоже была какая-то бледная. И только мерзкий соф Фуки светился счастьем.

— Госпожа соф Клюемо, — обратился управляющий к мачехе, — я могу поговорить с госпожой Рояной наедине?

— Зачем? — мгновенно всполошилась блондинка.

— Есть кое-что, предназначенное только для неё. Такова воля усопшего, — печально, по мне так слегка наигранно, произнёс пожилой мужчина.

— Это что-то важное? — женщина прищурилась, лицо её вмиг стало хищным.

— Это кое-какие наставления и советы от батюшки. Он хотел сказать последние назидательные слова дочери, — нудным голосом ответил управляющий. А я окончательно скисла. Ещё и лекция прощальная прилетела. Мало отец мне при жизни слов назидательных сказал, решил и после смерти моралью своей добить.

Женщина соскочила со своего кресла и засуетилась, видимо вспомнив, что она здесь хозяйка и ей ещё поминальный обед провести.

— Конечно, — затараторила Эделия, — конечно! Последние слова назидания — это очень важно!

Ага, я без них прямо не проживу. Хотя может там инструкции по выживанию в долговой тюрьме, или сборник советов как прожить в нищете и не откинуть раньше времени копытца. Подхватив Раоса, Эделия буквально вытащила его из комнаты. Дверь закрылась глухим ударом. А так хотелось предложить и им послушать такие важные назидания, глядишь и они прониклись бы.

— Рояна, доченька, ты поняла смысл завещания? — обратился ко мне господин соф Таруг, подойдя вплотную к креслу, на котором я сидела.

Я покачала головой.

— У меня есть три года, а после долговая кабала, — выдохнула я.

Меня начало трясли, я боялась разреветься всем на радость. Мужская рука пригладила мои волосы, ласково, по-отцовски. На секунду я сомкнула глаза и насладилась этой мимолетной лаской.

— Я оставил тебе маленькую лазейку, доченька, — присев, он заглянул в мои глаза.

Я встрепенулась, на моих глазах всё-таки проступили слезинки.

— Какую? — дикая надежда заполнила моё сердце.

— Всё очень просто, ты должна успеть выйти замуж прежде, чем завещание касательно тебя вступит в полную силу, — мужчина печально улыбнулся. — Слушай меня внимательно, девочка. Ты должна выйти замуж или хотя бы приобрести плетение невесты за месяц после совершеннолетия. До двадцати одного года тебе никто не позволит этого сделать. Мачеха никогда не подпишет на это разрешение как твой опекун, это не в её интересах. Она всегда будет защищать только Раоса, не тебя. Но завещание вступит в силу только через месяц после твоего дня рождения. Таков закон. Ты должна успеть, Рояна! И тогда условия завещания станут невыполнимыми и будут перечить всё тем же законам империи. Ведь замужнюю девушку нельзя заставить выйти замуж ещё раз. Эта правовая нестыковка будет поводом подать в суд и аннулировать завещание. Тогда, скорее всего, наследство достанется лишь тебе, потому как Эделия соф Клюемо не родила законного наследника твоему отцу. А значит, претендовать на что-то, опять же по законам нашей империи, она не может.

Моя душа встрепенулась. Это был шанс. Не удержавшись, я обняла мужчину крепко-прекрепко.

— Как жаль, что вы не мой папа, — в чувствах выдохнула я.

— Мне тоже жаль, доченька, — ответил мужчина, приглаживая мои волосы. — Я был бы счастлив иметь такую замечательную дочь. Пообещай мне, старику, что справишься со всем этим. Что сделаешь всё, чтобы выйти замуж, пусть и не за любимого. У тебя есть время, чтобы изучить все законы и суметь себя обезопасить.

— А вы? — напуганная его словами, я выпрямилась и заглянула мужчине в глаза.

— А я уже слишком стар и болен. Боюсь, у меня нет трёх лет, чтобы помочь тебе.

— Нет, не говорите так, — я схватила мужчину за плечи.

— Я уже давно болен, девочка. И силы копил только для того, чтобы пережить твоего отца и успеть подсказать, как быть. Теперь я спокоен.

Глаза мужчины довольно сверкнули, и он стал похож на проказливого мальчишку, сумевшему насолить недругу.

— Вы хотели из вредности его пережить? — шепнула я мужчине.

— Конечно, а вдруг бы этот тиран придумал что-нибудь ещё и переделал завещание после моей смерти, — мужчина качнул седой головой. — Я не мог позволить такому случиться. Так что спляшу я напоследок на его могиле.

Улыбнувшись, я потянулась к мужчине и ещё раз обняла его за сухие старческие плечи.

— Спасибо вам! — искренне шепнула я, заглядывая в его светло-карие глаза.

— Рано тебе расслабляться, — голос управляющего стал строгим. — Тебе ещё много предстоит, девочка. Найди себе сильного мужчину. Чтобы как скала.

— Найду, — уверенно шепнула я в ответ. — Я его просто обязана найти.

Через два месяца господина соф Таруг не стало. Его похороны проходили совсем не так, как провожали моего папеньку. Я не скрывала искренних слез, плакала рядом с его друзьями и близкими, большинство из которых, судорожно сжимая ладонь, не решались взять горсть земли и бросить в могилу.