Исповедь демонолога

Мария Николаевна Сакрытина, 2020

Элвин – спутник богатой влиятельной дамы. Он продал ей собственное будущее за возможность спасти семью. На одном из балов юноша встречает Шериаду, племянницу короля. Ходят слухи, что она связана с черными колдунами. Принцесса так заинтересовывается Элвином, что увозит спутника в свое поместье. Молодой человек готовится к смерти, но Шериада называет его магом и приводит в академию Арлисс. Здесь ему предстоит обучиться искусству демонолога. Однако Элвин не верит в магию и считает себя простым смертным. Но все меняется, когда перед ним предстает Повелитель демонов, жаждущий заполучить мага себе на службу. Демон шантажирует юношу, и теперь тому предстоит выбрать, на чьей он стороне…

© Мария Сакрытина, 2023

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Иллюстрация на обложке Тищенко Ирины (Soma)

Арты на форзацах Яны Слепцовой (Panda)

Художественное оформление Екатерины Постновой

Во внутреннем макете использованы иллюстрации: © silence_Scream_4rwork19, MIKHAIL BALASHOV, bogadeva1983, ArinaBodorina, Natalia Mikhalchuk, TPYXA Illustration/Shutterstock.com

* * *

«Представьте, что весь ваш мир переворачивается в одночасье с ног на голову. Готическая история о юноше, который не верит в магию, но узнает, что сам обладает силами демонолога. Приготовьтесь, вас ждет путешествие в оригинальный и проработанный мир, где вы увидите, что такое дружба, сила и власть, а также совершенно новый взгляд на Dark Academia».

Ксюша, книжный блогер, @mal_books

«Можно бесконечно смотреть на огонь, воду и на то, как Элвин отрицает, что он маг."Исповедь'' с первых строк захватывает бодрым сюжетом и необычными героями, а юмор врывается в самые, казалось бы, драматичные моменты. Мощная концовка не оставляет читателю выбора — только схватиться за продолжение».

Натали Марк, книжный блогер, (5)mmark books

Глава 1

Когда тебе восемнадцать, мир кажется ярким, а жизнь — вечной.

Особенно если ты красив, а еще умен настолько, что собираешься поступать в лучший колледж страны. Ты мечтаешь вырваться из родного города, думаешь поселиться в столице, завести влиятельных друзей, — может, даже из числа аристократов. У тебя есть шанс на будущее, уважение и благополучие.

Повсюду возможности — только руку протяни.

Со мной так и было. Тогда я еще жил на Острове — в маленьком королевстве, не слишком богатом и от чудес материка — Большой Земли, как мы его называем, — отделенного морем. Мой мир ограничивался лишь этим Островом, ведь с Большой Землей мы тогда не торговали, у нас вообще никакого сообщения с ней не было, если не считать пиратов, время от времени опустошавших наши берега. Говорят, до Потопа наше королевство было могущественным и полным чудес — люди даже по небу летали! Никакой магии, в нее у нас до сих пор не верят, все дело в науке — до Потопа она достигла небывалых высот. Но то было давно, о тех временах рассказывают только книги. Что-то нам удалось сохранить, что-то пришлось изобретать заново. До полетов нам далеко и теперь, вершина нашей науки сейчас — паровой двигатель.

Простолюдин из провинции, я в восемнадцать сумел получить стипендию на учебу в лучшем столичном колледже и готовился стать инженером. Я был счастлив, и будущее виделось мне в ярком свете.

Но перед самым моим отъездом на учебу в угольной шахте, где работал в это время мой отец, произошел страшный обвал, и отец погиб вместе со всей бригадой. Все мои надежды рухнули. Скопленных денег едва-едва хватило на похороны, а на аренду жилья и налоги — уже нет. А ведь наша семья не бездельничала: мать шила на заказ, мы с Тиной работали на фабрике. Но без зарплаты отца наших денег хватало только на еду.

Вдобавок Тину совсем замучили приступы кашля. Болела она уже давно, но горе совсем ее подкосило. Я все понял, когда увидел на ее платке кровь.

Лекарства от чахотки на нашем Острове до́роги. Врач в городской больнице, осмотрев сестру, сказал, что Тине осталось полгода или в лучшем случае год. Конечно, если она пройдет курс лечения в столице, то, быть может…

На Острове, когда тебе восемнадцать, ты красив и тебе срочно нужны большие деньги, единственный способ быстро и законно получить их — стать спутником богатой скучающей аристократки.

Пристойно это только на словах. У нас равные права у мужчин и женщин. Звучит это красиво, но на деле означает, что моя сестра, вместо того чтобы поступить в художественную школу, вынуждена была устроиться на фабрику в тринадцать — вместе со мной. Уверен, заразилась она именно там.

Но это у бедняков. У аристократов иначе: богатая леди имеет свой доход, поэтому, если ей наскучил муж, а развод по каким-либо причинам нежелателен, она может купить себе какого пожелает юношу из бедных, который заменит ей супруга… в некотором роде.

Спрос на красивые лица в столице велик, я даже не представлял насколько, пока не попал сюда. Однако и здесь меня ждал успех. Полученного вознаграждения хватило на лекарства для сестры и пенсию для матери.

Больше я их не видел.

Быть спутником — это быть для своей госпожи всегда улыбчивым, обходительным, вежливым и исполнять любой ее каприз. На Острове рабство незаконно, если только ты не продаешь себя сам. А именно это я и сделал.

Теперь мир не казался мне ярким, а жизнь тянулась мучительно. Спутник работает до двадцати пяти, редко — до тридцати лет. Пока молодость не увянет, а красота не загрубеет. Потом у него лишь одна дорога — в бордель, где он протянет в лучшем случае год, а потом умрет от той же чахотки.

Спутник — это когда на тебя смотрят с презрением даже слуги. Когда вынужден делать вещи, которые стыдно даже представить. Когда ненавидишь все вокруг, а больше всего — себя.

Я не знал, вылечилась ли сестра, стала ли она художницей, как они живут с матерью. Предполагалось, что я забуду свою прошлую жизнь и не буду думать ни о чем, кроме работы. Впрочем, спутнику вообще думать не следует. Ему нужно быть красивым и улыбаться.

К двадцати годам я научился очаровывать одним лишь взглядом… И чувствовал себя гнилым внутри, как будто я умер вместе с отцом и разлагаюсь, только снаружи этого не видно.

Я думал, так будет всегда, и не представлял, что что-то может измениться.

Я ошибался.

В середине зимы король тяжело заболел. Он был далеко не молод, хворал и раньше, но в этот раз легкая простуда превратилась в лихорадку, и ему не помогали ни врачи, ни дорогие лекарства.

Королевский двор приготовился к трауру.

А потом появилась она. Рассказывали, она пришла из ниоткуда и вылечила короля одним прикосновением.

А еще при дворе говорят, что призрак пропавшей королевской сестры в полночь требует камеристку, так стоит ли верить подобным слухам?

Однако, выздоровев, король назвал ее своей племянницей — то есть дочерью той самой пропавшей сестры. И даровал титул принцессы.

Принцесса Шериада.

Тогда я впервые о ней услышал. Сейчас, спустя столько лет, смешно вспоминать, но в тот момент я не придал ее появлению значения. Каких только слухов о ней ни ходило! Якобы она новая фаворитка, которой удалось взлететь выше, чем другим королевским пассиям. Или шпионка с Большой Земли, шаманка, целительница. Очарует короля — и нас всех ждет набег варваров из-за моря.

Никто не знал даже, как она выглядит.

Естественно, в высшем обществе только и разговоров было, что о ней.

— Откуда она взялась? — спросила как-то во время завтрака леди Лавиния, моя госпожа на тот момент.

Ее муж, граф Эштон, лишь хмыкнул в ответ, не отвлекаясь от газеты. Новоявленной принцессе посвятили целый разворот; о ней каждый день появлялось множество разных сплетен и домыслов.

Я подлил леди кофе, и она поймала мою руку и погладила. Не будь рядом мужа, дело бы этим не кончилось. Хотя… По утрам Лавиния не живее сонной мухи.

Но тогда муж был с нами, и он, конечно же, сделал вид, что ничего не заметил. У него самого имелась любовница — правда, из среднего класса, — и граф ездил к ней чуть ли не каждый вечер. Леди тоже закрывала на это глаза.

Свободные нравы высшего общества.

— И все-таки? — Лавиния поджала губы, отпустив мою руку.

Граф проворчал что-то неопределенное. Его больше волновали сводки фондовой биржи, а не очередная придворная сплетня.

— Уже ведь есть одна. Зачем им еще? — сказал он, когда Лавиния спросила в третий раз. Как любую даму, которая желала стать подругой королевы, а значит, получить влияние при дворе, этот вопрос очень ее волновал.

— Ах, ты не понимаешь! — отмахнулась графиня.

Их разговор за завтраком всегда сводился к одному: графиня пыталась обсудить последние сплетни, граф «не понимал», и беседа не клеилась. К обеду граф уезжал в Министерство финансов, а возвращался часто за полночь, задерживаясь после работы.

Впрочем, графиня без него не скучала.

Нас у нее было двое. То есть всего двое — удивительная прижимистость для женщины из высшего общества. Например, герцогиня Алден, первая модница двора, по слухам, держала целый гарем. «Никогда не выходи в свет дважды в одном платье и с одним мужчиной» был ее девиз. Сопровождавшие ее спутники действительно всегда были разными, как и платья.

Лавиния же утверждала, что привязчива и в ее сердце хватит места только мне и Раю.

— Король дает бал, — заметил граф, бросая газету.

Рай ее поднял и, зная, что на него не смотрят, закатил глаза. Ну да. Бал. Особенно королевский. Хуже только прием у той же герцогини Алден.

— Бал? — воодушевилась графиня. — Когда?

Рай протянул ей газету. Лавиния тут же уткнулась в нее: без очков она плохо видела.

— Через три дня! Господи, у меня же нет платья!

Рай снова закатил глаза. Ну да, сейчас графиня поспешит к портнихе и потащит нас за собой, как ручных собачек…

Граф подмигнул нам, уходя. Его, наверное, веселило, что кто-то, но не он, займется с его женой этими хлопотами.

Впрочем, когда наступил вечер бала, он уже не веселился. Графиня не могла отправиться во дворец одна: на такой-то прием — и явиться лишь со спутником? Ха. На этот раз графу не удалось отсидеться в своем кабинете и избежать выхода в свет. Страдали мы с ним, пожалуй, одинаково.

Балы королевская семья давала с размахом. Шампанское в фонтанах, фейерверк после заката, дорогие подарки для гостей… А гостей всегда бывало много, кареты на подъездной дорожке едва не сталкивались.

Но в этот раз мне казалось, что весь Остров собрался в душной зале, слишком узкой и слишком маленькой для такого числа приглашенных. И они все прибывали. Людской поток, говорливый, черно-белый (другие цвета при дворе запрещены), проходил в распахнутые двери, немного задерживался у церемониймейстера, а после двигался дальше, к парадной лестнице.

Леди Лавиния настояла на том, чтобы приехать пораньше — даже неприлично рано для графини. И сейчас, обмахиваясь пышным веером, прела в своей парче, довольная как никогда.

— А я говорила! — повторяла она, глядя на прибывающих гостей. — Мы-то сможем пройти к королю в числе первых. Я говорила!

Ее супруг по привычке молчал. Рай за его спиной подмигнул мне, изображая флирт Лавинии. Я с трудом сдержал усмешку.

Граф и графиня представляли собой колоритную пару, и если бы мне до смерти не надоело их видеть, я бы, пожалуй, веселился, как и Рай.

В королевском театре на прошлой неделе большой успех имела комедия «Тонкий и толстая». Удивительно, как граф с графиней не узнали в ее персонажах себя. Графиня представляла собой идеальный шар, а когда наряжалась, становилась похожей на праздничный торт. Оборки, рюш, парча — все это выглядело так, словно мяч упаковали в яркую подарочную бумагу и завязали разноцветными лентами. Помню, когда увидел ее впервые, удивлялся: как только она ходит? Конечно, графиня предпочитала передвигаться в паланкине, но… Когда-то же она ходит? «О, и даже бегает, — рассмеявшись, сказал мне тогда Рай. Он был с графиней дольше. — Но это что! Ты еще увидишь, как она танцует!»

Я увидел и оценил. Танцуя с графиней, нужно иметь железные ноги: отдавит и не заметит.

Граф, наоборот, был худ, если не сказать — тощ. Высокий, одетый в черное — отличительный цвет мужчин-аристократов, — он издалека напоминал фонарный столб.

Все ожидали, когда откроют двери в тронный зал и пригласят на поклон к королевской семье, и высокородные дамы развлекали себя сплетнями во внешнем холле.

— Все-таки откуда она взялась? — снова поинтересовалась леди Лавиния.

— Может, и правда ведьма? — забрав фужер с подноса, предположила маркиза Тонии.

Такой слух тоже был — столь же глупый, как и про призрак королевской сестры. Графиня фыркнула:

— Стелла, зачем ты повторяешь за этими сплетниками всякую чушь? Расскажи еще, что она явилась во дворец на черной колеснице, запряженной гигантскими пауками, как в этой сказке… Забыла.

Маркиза пожала плечами:

— Почему бы и нет? Всякое в жизни случается.

Графиня вместо ответа захохотала, и все ее круглое, мягкое тело затряслось, точно пудинг на подносе.

Маркиза поджала губы. Забавно было смотреть, как эти двое терпеть друг друга не могут, но изображают искреннюю дружбу.

Лавиния держала маркизу подле себя лишь по одной причине: леди Стелла была еще уродливее. Ее род славился крупными, выдающимися чертами лица, особенно нижней челюстью. Странно, как маркиза вообще умудрялась говорить при такой особенности, настолько кривой у нее был рот.

Но она была той еще болтушкой:

— Согласись, Лавиния, она появилась очень уж вовремя. Говорят, именно она исцелила Его Величество! А как ей удалось? Колдовство, не иначе.

— Или она привезла шамана с Большой Земли, — пробормотала графиня.

— Ты в это веришь? — ахнула маркиза. И тут же прикрыла рот черным веером, пряча свою челюсть. А может, испуг. Сообщения у нашего Острова с Большой Землей не было во многом из-за шаманов, которым приписывали едва ли не божественное всесилие и суровость. Все мы знали истории о их зверствах, а сорок восемь лет назад во время последней войны могли убедиться в их правдивости.

— Это чуть более вероятно, чем ее магическая суть, — хмыкнула графиня. — Сказки… Ах, смотри, это же Эстер!

И, оттеснив мужа в сторону, она поспешила к кругу пышно наряженных леди. Граф закатил глаза. Вид его сделался очень уморительным. «Господи, ну за что?» — кричало каждое его движение. Если подумать, нам с Раем было даже лучше, ведь нам за все это хотя бы платили.

Рай умудрился украдкой взять с подноса шампанское и кивнул мне, предлагая. Я отказался. До окончания вечера еще долго, а я слишком быстро пьянею.

Время тянулось нестерпимо. Па́тока разговоров, взмахи вееров, фальшивые улыбки. И повторяющееся отовсюду на разные лады имя принцессы: «Шериада».

Когда двери в тронный зал наконец открылись, всеобщее любопытство накалилось до предела. Если бы не строжайшие правила этикета, несчастных лакеев и церемониймейстера попросту растоптали бы. В задних рядах уже началась давка, но графиня не стала дожидаться, пока она дойдет до нас. Лавиния схватила мужа за локоть, кивнула нам и решительно пошла в сторону дверей.

Меня всегда удивляло, как она умудряется быть настолько проворной при ее чрезмерном весе.

— Мы первые приехали, — ворчала она, глядя, как перед ней выстраивается очередь. — Имеем право!

Конечно, куда больше прав имели те, кто выше по положению. Они и прошли в тронный зал первыми, а нам пришлось ждать еще полчаса, но за это время лакеи кое-как навели в зале порядок. Хотя, как по мне, для такого числа гостей впору было вызывать гвардейцев, а не слуг. Но все как-то устроилось.

Церемониал королевского приветствия чрезвычайно строг: подойти к трону не ближе чем на два метра, поклониться — графу и графине можно неглубоко, у спутников поклон, естественно, другой: мы же простолюдины и нам запрещено на короля даже смотреть. Далее — приблизиться (не больше чем на метр), если Его Величество пожелает. После обмена любезностями (при условии, что таковой последует) требуется снова поклониться: поклонов никогда не бывает много. А после — неспешно удалиться в соседний зал, где гостей ждет фуршет.

Думаю, не только мы в этот раз церемониал не соблюли. Графиня при подходе к трону споткнулась, мы с Раем еле успели ее подхватить. А граф неприлично громко фыркнул, не сдержав смех.

И это при том, что король удостоил нас лишь взмахом руки. Он был занят: говорил с племянницей. Она стояла, облокотившись на спинку его трона, и было ясно: ей дела нет до всех этих церемоний, чужого внимания и самого бала. На гостей она даже не смотрела, зато все взгляды, естественно, устремлялись к ней.

Принцесса Шериада злостно пренебрегла традициями. На ней было ярко-желтое, лимонное платье, красиво подчеркивавшее ее фигуру — а там было что подчеркнуть. Но желтое платье — когда весь двор и даже король с королевой одевались исключительно в черно-белое. Принцесса могла привлечь внимание хотя бы этим — а еще отсутствием модного в этом сезоне турнюра. Длинные перчатки, хоть и были белыми, нисколько не спасали положение.

Вдобавок она была сказочно красива. Честно говоря, когда я смотрел на нее — хоть мне и не следовало, — даже я поверил, что она — ведьма из детской сказки. Люди не бывают такими… неземными. Она словно сияла, ее смех разносился по залу звонко и непривычно. Никто никогда прежде не смеялся на церемониях.

А еще она была копией той самой пропавшей королевской сестры. После этого бала ни у кого не осталось сомнений: Шериада действительно племянница короля. Но откуда же она взялась?

Было и еще одно нарушение этикета, на этот раз по моей вине. Дело в том, что, когда мы, поклонившись, уходили, я заметил, как принцесса Шериада, все так же смеясь, выпрямилась. И я вдруг поймал ее взгляд. В ее глазах смеха не было — только усталость. Как у рабов вроде меня или Рая… Я забылся и замер. Графине даже пришлось обернуться и шикнуть:

— Элвин!

Принцесса, будто тоже опомнившись, отвернулась.

Я поклонился на всякий случай еще раз и поспешил за госпожой.

Признаюсь, я думал, на этом все закончится. Принцесса не выглядела человеком, которому нравятся балы — скорее, она казалась затворницей. Спутник должен уметь замечать такие вещи, чтобы преуспеть. Я был уверен, она исчезнет после обязательной церемонии приветствия.

Но принцесса, наверное, любила поесть не меньше Лавинии. Графиня напала на ее след — точнее, заметила среди накрытых столов, когда Шериада с большим аппетитом одну за другой ела зефирные тарталетки. Не думаю, что она их хотя бы жевала.

Аристократы смотрели на нее, как на главное представление вечера. Подходить не спешили, но неотрывно наблюдали. Нужен был кто-то, кто сломал бы этот невидимый барьер отчуждения. Я даже не удивился, когда эту роль решила взять на себя Лавиния.

Она направилась к принцессе, ведя за собой нас с Раем, как ледокол — корабли, и улыбалась так широко, словно губы ей растянули искусственно. Жуткое зрелище. Когда леди Лавиния подошла к принцессе, та, вздрогнув, обернулась и закашлялась, и я хорошо понимаю ее.

— Ваше Высочество, — запела графиня. — Мы не были представлены…

— Лавиния Эштон, — отозвалась принцесса. — Конечно, я вас знаю. Моя кузина только о вас и говорит.

Лавиния застыла. Вряд ли ее удивили слова принцессы: Ее Высочество Элизабет часто удостаивала нас визитом. Полагаю, графиню (как и всех нас) сразил голос Шериады. Я упоминал, что ее внешность казалась неземной? Забудьте, в ее голосе магии куда больше. Он звучит так, словно заговорила сама музыка, и обволакивает, как терпкий мед. Услышав его впервые, совершенно все начинают зачарованно улыбаться, — позже я видел это сотни раз.

А тогда улыбались даже мы с Раем. Словно произошло что-то хорошее, уютное и теплое.

Принцесса терпеливо ждала и смотрела через плечо Лавинии на меня. Я не сразу заметил это — настолько зачаровал меня ее голос. А когда заметил, тоже замер. Это было странно: обычно я не теряюсь даже в присутствии королевских особ. За столько выходов я успел к ним привыкнуть. Но от принцессы веяло чем-то… Наверное, то же чувствовали наши предки, когда поклонялись Единому Богу. С тех пор только восклицание и осталось, а религия на Острове не в чести. Я о ней читал лишь в учебниках. Но чувство было оттуда — благоговейный трепет.

Очень странно…

— Ах, какое… удовольствие! — выдохнула, наконец, графиня, и я вздрогнул. — Право же, знать, что Ее Высочество льстит мне своим вниманием. — Лавиния заметила взгляд Шериады и повернулась ко мне. Я демонстративно опустил глаза. Шикнуть на Шериаду Лавиния не могла, поэтому продолжила: — Принцесса, позвольте выразить мое восхищение. Вы так похожи на мать! Я знала ее, мы дружили еще детьми.

Насколько мне известно, эта дружба ограничивалась редкими встречами на детских балах.

— Мы так горевали, когда она неожиданно исчезла, — продолжала Лавиния. — Ваше Высочество?

Ей пришлось повторить это еще раз, и только тогда Шериада отвела от меня взгляд.

— А? Прошу меня простить, я все прослушала… Не ожидала увидеть здесь кого-то моего рода.

Лавиния нетерпеливо взмахнула веером:

— Вашего… рода, госпожа?

— О да. Вы, кажется, говорили о моей матери? Действительно, мы похожи.

— Просто чудо! — подхватила графиня. — Могу ли я поинтересоваться, как вышло…

Ей, конечно, очень хотелось бы узнать, где сейчас сестра короля и кто отец Шериады, но она не придумала, как сделать это тактично, и промолчала. Даже Лавиния иногда вспоминает про чувство такта.

Времени на размышления ей не дали. К нам танцующей походкой моряка или пьяницы — в его случае, конечно, последнее — шел Его Высочество принц-наследник Дамир. Он шел тяжело, качался на ногах и наконец оступился и врезался в стол.

Цветочные конструкции чудом выдержали, а вот пудинги поплыли и несколько бокалов опрокинулось, испачкав сюртук Его Высочества.

Принц пьяно хихикнул:

— Дамы…

— Ваше Высочество, — кокетливо закрылась веером графиня.

Принцесса открывать веер не стала, как и улыбаться такому поведению.

— Кузен, — отчеканила она, и ее сладкий голос вмиг сделался ровным и холодным.

Принц, казалось, моментально протрезвел и расплылся в улыбке:

— Кузи-и-на! У нас, знаешь ли, снова ба-а-ал. А я слышал, ты балы не любишь. Не представлял, что найду тебя зде…

— Что ты пил? — Ее голос стал еще холоднее.

— Вино, — отмахнулся принц. — Конечно, вино… А что, танцы уже?..

Принцесса подалась вперед и принюхалась. А потом, словно это было в порядке вещей, взяла принца за ухо и потащила его к комнатам отдыха.

— Ай, кузина, пусти! — стонал принц.

— Я говорила, — шипела она. — Узнаю, что ты снова был в этом притоне, — и я тебя высеку!

— Я принц, меня нельзя сечь! Кузина, пусти!

Их провожали изумленными взглядами. Леди закрывались веерами, пряча удивление. Кавалеры тихо переговаривались.

— Давно пора было это сделать, — пробормотал подошедший граф. — Видит бог, он пропьет наш Остров.

Графиня круто обернулась:

— Замолчи!

Объявили танцы. Я видел, как среди гостей мелькало желтое платье, но был слишком занят Лавинией.

«К концу службы точно останусь без ног», — думал я, когда к нам приблизилась еще одна принцесса. Ее Высочество Элизабет — та, что так часто навещала графиню. Лавиния всячески перед ней юлила: это был ее билет в круг близких для королевской семьи людей.

А Элизабет хотела, конечно, другого. Она перебила поток любезностей из уст Лавинии и с нетерпеливой улыбкой сказала:

— Вы не одолжите вашего спутника на вечер?

Я поймал насмешливый взгляд Рая.

— Ах, конечно! — улыбнулась Лавиния. — Для вас все что угодно, Ваше Высочество.

Принцесса протянула мне руку. Я поцеловал ее и повел Элизабет к танцующим. По дороге я говорил ей пошлейшие комплименты:

— Вы сегодня восхитительно выглядите, Ваше Высочество. Этот цвет невероятно подходит к вашим глазам…

Она кивала. С тем же успехом я мог и молчать: ей хватило бы одного взгляда на меня. Потом она затащит меня в одну из комнат для отдыха, запрет дверь и… Весь вечер я действительно проведу с ней.

Не знаю, что она во мне нашла. У принцессы было множество собственных спутников, но каждый прием она забирала меня у Лавинии. Каждый прием и каждый ее визит.

Мы почти не разговаривали. То есть я, конечно, говорил, и даже много. И комплименты ей нравились — я видел, как она краснела и оборачивалась на зеркало. Но она редко отвечала.

Проводить время с принцессой мне нравилось больше, чем с Лавинией. Она была… простовата, конечно. Но все же не напоминала масляный торт в парче. Угловатая девочка восемнадцати лет, невзрачная, молчаливая. Ей не шел белый цвет, приличный для аристократки. Она в нем выглядела невзрачно, но, конечно, соблюдала этикет.

И во время танца она не наступала мне на ноги.

Но, как я говорил, танцевали мы мало. Смотреть на меня Элизабет быстро уставала: ей хотелось вовсе не этого.

— Что, моя кузина тоже тебя заметила, Элвин? — сказала она некоторое время спустя, уводя меня все дальше от танцевального зала.

Я улыбнулся. Видно было: Элизабет предпочла бы, чтобы эта самая кузина никогда не появлялась.

— Правда, она похожа на мою тетю? Скажи ей об этом, и она тебя возненавидит…

Мы дошли до библиотеки, и мое сердце екнуло. Я с детства люблю книги. Но с тех пор, как поселился у Лавинии, я лишен возможности читать. За последние два года я прочитал хорошо если с десяток книг, да и те — модные новинки, только чтобы было что обсудить с госпожой. Но я по-прежнему не могу спокойно пройти мимо хорошей библиотеки. А королевская была не просто хорошей, а невероятной: книг здесь сотни, а может, и тысячи. Стеллажи упирались в потолки, и до верхних полок можно достать только с лестницы.

Принцесса потянула меня внутрь. Я еле сдержал вздох ужаса: только не здесь…

— Тут уютно, и уж точно никто не войдет. Сейчас найду ключ, — сказала Элизабет и, оставив меня у окна, подошла к двери.

Пахло старыми книгами. Я закрыл глаза и попытался представить, что все это неправда. Что я смотрю на происходящее со стороны. Иногда это помогало, но теперь — нет.

Я открыл глаза. Принцесса все еще искала ключ, а я, чтобы отвлечься, огляделся и…

У дивана неподалеку от окна лежала золотая подвеска. Наверное, кто-то из гостей ее обронил. Не знаю, как я ее заметил: света мы не зажигали и блеском она меня не привлекла бы. Нет, она как будто… звала. Это странное ощущение. Чем больше я смотрел, тем больше мне хотелось ее взять.

Ключ, наконец, щелкнул в замке, и я обернулся. Но Элизабет уже заметила мой взгляд.

— Что там? О… Надо же. Это кузины.

Она подошла и показала мне подвеску на вытянутой руке. Крупный опал в золотой оправе. Подвеска была очень простой и совсем непримечательной на первый взгляд. Однако, если приглядеться, камень казался живым. Вспыхивавшие в нем разноцветные искры не давали отвести взгляд.

— Держи, — принцесса протянула подвеску мне. — Вернешь ей, если захочешь. Или забери. Мне все равно.

Я нахмурился:

— Но, Ваше Высочество, почему вы решили…

–…что это ее? — Элизабет была сегодня на удивление разговорчива. — Потому что у нее есть жуткая привычка его теребить. Она это убожество ко всем нарядам цепляет. Уставится на тебя, как сова, а сама его из рук не выпускает. А! Давай мы это, — она крутанула подвеску на пальце, — в окно выкинем? Тогда она ее точно не найдет.

Но мне почему-то не понравилась эта мысль, и я выхватил подвеску из рук принцессы еще до того, как она договорила, но тут же сам испугался своей дерзости — будто это сделал не я. Оказавшись у меня, подвеска словно прилипла к моей руке. Она была приятно теплой, мне не хотелось ее отдавать.

Я сам не заметил, как убрал ее в карман.

Элизабет фыркнула:

— Как хочешь.

Но пора было брать себя в руки и выполнять свою работу. Я приблизился и поцеловал Элизабет.

Что произошло дальше, помню смутно. То есть все как обычно: податливая девушка у меня в руках, а я пытаюсь представить, что все происходит по моей воле — что мы влюблены и нам обоим это приятно.

А потом мы вдруг услышали, как поворачивается в замке ключ.

Элизабет замерла в моих руках, уставившись на дверь и широко раскрыв глаза.

Дверь медленно открылась, и в библиотеку вошел принц. И, к сожалению, не один. Компанию на таких вечерах ему часто составляли богатые отпрыски аристократов. Развлечение влекло их, наверное, даже сильнее желания поддержать дружбу с Его Высочеством, что могло бы быть для них полезным активом на будущее.

— Мы бросим жребий, — говорил принц, его язык слегка заплетался. — И тогда узнаем, на ком испробовать мою задумку, чтобы все было честно…

Пока он говорил, стоя лицом к входящим, его друзья смотрели на нас с принцессой. Элизабет торопливо потянулась за одеждой.

— Дамир! — Она пыталась говорить грозно, но ее голос дрожал. — Найди себе другую комнату для развлечений!

— Зачем? — удивился принц. — Мне эта нравится.

Потом он уставился на меня. Я уже поправил сорочку и думал, стоит ли поклониться.

— Ага! — воскликнул принц. — А вот и наш доброволец. Ты! Как там тебя… иди сюда. Вит, давай сюда… этот… ну, образец…

Принцесса побледнела. У меня же сердце в пятки ушло. Все королевство знало о пристрастии принца к тяжелым наркотикам. Что это был за образец, я догадывался.

Элизабет попыталась заступить брату путь:

— Дамир, ты что? Не смей!..

Но тот не дослушал ее и ударил — видимо, не рассчитав силу. Элизабет упала, а принц пьяно рассмеялся:

— Думай, с кем говоришь, сестренка. Я смею абсолютно все. И сейчас я хочу посмотреть, как действует мое новое веселящее средство… Спутник, ну же.

Меня обступили его друзья, кто-то схватил за руку. Я не мог пошевелиться от ужаса. Слухи про принца ходили красочные и, к сожалению, правдивые: после одного такого «испытания» младший сын какого-то разбогатевшего торговца погиб, не дождавшись помощи. Какими бывают наркотики, я знал отлично: Рай ими баловался. Меня же сбивает с ног даже бокал шампанского. Любой наркотик, даже самый легкий, меня просто убьет.

— Да не бледней ты так! — пьяно улыбался принц. — Это все ради науки!

Его друзья тоже что-то говорили: я слышал гул их голосов, но словно сквозь вату. Всхлипывала принцесса, смеялся принц… И тут случилось нечто неожиданное.

Подвеска в кармане потяжелела и нагрелась, а мне вдруг стало спокойно и легко, я даже решил было, что наркотик уже подействовал. На мгновение мне почудилась золотая нить, протянувшаяся к моей руке.

Потом кто-то ахнул, вскрикнул, и меня отпустили.

— Нет, ну что за криворукие! — выдохнул принц. — Кто разбил? Отвечайте!

Все молчали.

— Ладно… Кто пойдет за новой дозой?

Перед глазами плыло, я не мог стоять на ногах и держался за подлокотник дивана, пытаясь справиться с внезапной слабостью, и даже не заметил, как они ушли.

— Пойдем, пойдем отсюда, — шептала принцесса, стоя рядом и зачем-то гладя мои плечи. — Он скоро вернется. Пойдем, ну же…

Через пару минут мы были в танцевальной зале. Посмотрев на меня, графиня заметила мое состояние и отправила дожидаться в карете. Меня все еще трясло.

Рука сама потянулась к карману. Подвеска обжигала.

Сейчас, вспоминая, я не понимаю, почему меня это не испугало. Я был сам не свой весь вечер. Не помню даже, как закончился бал и как мы вернулись в резиденцию Эштон. Меня к тому времени уже сильно мутило, начался жар, рука сама тянулась коснуться спрятанной в карман подвески.

— Расслабься, Лавиния уже знает об истории с принцем, — говорил Рай, помогая мне раздеться. — Что он тебе дал? Он сказал?

Вынуть руку из кармана с подвеской было больно, я даже пытался сопротивляться, но сил не осталось.

— Ничего не…

— Ну да, поэтому тебе так похорошело. Ладно, скажи хоть, какого оно было цвета?

Я попытался вспомнить цвет жидкости «образца», но не смог. Все мысли были о подвеске, оставшейся в кармане сюртука, который Рай уже повесил в шкаф.

— Ясно все с тобой. Ложись.

Рай отправился за аптечкой. Посылать за семейным врачом ради спутника никто бы не стал, поэтому, если кому-то из нас случалось болеть, лечились мы сами. Основами первой помощи каждый из нас владел отлично. А Рай к тому же, как я и говорил, немного разбирался в наркотиках.

Стоило ему уйти, я бросился к сюртуку. Как только подвеска оказалась в руке, мне тут же стало легче. Впрочем, не настолько, чтобы можно было сказать, что я здоров. Но осталась лишь слабость.

Когда Рай вернулся, я уже спал, и он не стал меня будить.

И забылось бы все, потому что это мелочь; если честно, на балах и не такое случается. Как я говорил, иногда люди на них умирают.

На этом, однако, все не кончилось.

На часах было пять утра, когда в резиденцию Эштон ворвались королевские гвардейцы.

Перепугали всех: и хозяев, и домашних слуг. Нас подняли и в одних ночных сорочках выставили во двор. Объяснение, конечно, было короткое: «Приказ Его Величества».

Я не успел толком проснуться, и Рай поддерживал меня за плечо, а капитан гвардейцев прохаживался мимо шеренги слуг и всматривался в наши заспанные лица.

Я даже не слишком удивился, когда он остановился напротив нас, нахмурился, словно размышляя… И указал на меня:

— Взять его.

Гвардейцы тут же оттеснили Рая, а выкатившаяся на крыльцо сонная графиня ахнула:

— Куда? Как вы смеете! Он мой спутник!

— Приказ Его Величества, — отозвался капитан.

Уже в карете с забранными решеткой окнами я понял, что подвеска все еще у меня в руке и она снова нагрелась.

Мне очень хотелось спать, и я плохо соображал, что происходит. А происходило следующее: меня доставили прямиком в королевский дворец — не в главное здание, а в один из гостевых особняков. Кажется, раньше он принадлежал какой-то фаворитке, имя которой я уже не помню.

Меня привезли в одной сорочке, босиком протащили сначала по двору, потом — через вычурный пустой холл, далее по парадной лестнице на третий этаж, пока не втолкнули в небольшую комнату с плотно зашторенными окнами, освещенную единственной свечой. Тени плясали по стенам и потолку, пахло деревом и благовониями. Я лежал на мягком ковре и думал, что надо бы встать. Подвеска в моей руке стала быстро остывать.

Скрипело перо, и шелестела бумага: кто-то писал что-то и перелистывал страницы.

С трудом, но я поднялся. Встать бы не вышло — голова кружилась, комната плыла перед глазами. Но я смог хотя бы сесть.

За массивным дубовым столом сидела принцесса Шериада и, закусив губу, что-то сосредоточенно писала. На меня она не обращала ни малейшего внимания.

Я попытался вспомнить, как себя вести. Королевский протокол не указывал, что делать, если тебя по приказу подняли посреди ночи и притащили в комнату племянницы короля.

Конечно, это незаконно… Наверное. Лавиния могла бы подать жалобу в королевский суд, ее бы удовлетворили… Недели через две. У меня же прав не было никаких. Спутник — фактически чужая собственность. А слово принцессы, конечно, весомее слова графини.

— У тебя. Моя. Вещь, — не поднимая взгляда, раздельно произнесла Шериада, и меня снова пробрала дрожь от ее голоса. — Отдай.

Я попытался поклониться:

— Ваше Высочество…

Пламя свечи задрожало. Уверен, принцесса продолжала писать, а какая-то невидимая сила вдруг сдавила мне горло и подняла меня над полом. Я висел в воздухе, не в силах пошевелиться, и думал: ну, это точно сон. Этого не может быть.

Но следом пришла боль — такая, словно все мои внутренности разом скрутили, как прачка, отжимающая белье. Я слышал собственный хрип — сил не было даже кричать. Я задыхался.

Потом меня с размаху бросили обратно на пол.

Кое-как протолкнув в легкие воздух, я поднял голову. Принцесса скучающе смотрела на меня:

— Что, у магов здесь в порядке вещей пользоваться чужими артефактами?

Я вдруг почувствовал, что подвеска все еще у меня в руке. Она была совершенно холодной.

— Отдай, — повторила принцесса.

Я смотрел на нее, не в силах ответить и пошевелиться.

И все повторилось. Только на этот раз дольше — по крайней мере, так мне казалось.

Когда я вновь рухнул на пол, то не мог шевелиться от усталости.

Подвеска словно приклеилась к руке. Я в ужасе смотрел на нее сквозь слезы.

— Да отдай же ты ее, мальчишка! — Принцесса склонилась надо мной: — У меня нет сейчас настроения убивать. Ну же.

Я увидел, как она протянула руку, и прохрипел:

— Не… могу.

Ее глаза сверкнули золотом, а я испугался, что сейчас все повторится, и, собрав последние силы, сумел прошептать:

— Не надо.

Она услышала и нахмурилась:

— Так отдай, и я тебя отпущу.

Я попытался сбросить с руки подвеску — с каждой секундой силы ко мне возвращались, и это было странно.

Подвеска никак не отставала от моей ладони.

Помню, как сидел на ковре, тряс рукой, а Шериада склонилась надо мной в голубом шелковом халате, очень похожая на фарфоровую куклу. И смотрела на мою руку почти с ужасом.

— Но… ты же… Да нет, ты ею пользовался! — выдохнула она, садясь рядом. — Ты колдовал сегодня, я же чувствую!

Забыв про протокол, я уставился на нее, по-прежнему пытаясь избавиться от подвески.

— Да ладно! — наконец произнесла Шериада, вдоволь на меня насмотревшись. — Ты же… ты же не хочешь сказать, что у тебя это впервые?

К тому моменту мне настолько полегчало, что я вспомнил про манеры.

— Что, Ваше Высочество?

— Колдовство, конечно!

Я подумал, она шутит. Хотя после того, что произошло, какие шутки!

— Колдо… Ваше Высочество, я не понимаю.

«Я тоже», — было написано у нее на лице.

— Да нет. Не может быть! — пробормотала она. И потянулась ко мне.

Огромным усилием воли я заставил себя не отпрянуть. И невольно заметил: на ее руках были перчатки. Странно для домашнего костюма.

Тем временем она коснулась моего лба — легко, почти невесомо. И тут же отпрянула.

— Я не… — Ее голос снова изменился. Он больше не пугал, но и не очаровывал. Он звенел от вины, и мне даже стало ее на мгновение жаль. — Я… — снова выдохнула она. И покраснела. Я испугался, что ей станет плохо.

Но она уже отвернулась, а потом встала. Прошла к столу, зачем-то постучала по нему. Потом взяла пустой бокал, налила воды и, наклонившись, достала из ящика прозрачный флакон. Помню, как подумал: принцесса, наверное, тоже уважает — как говорил принц? — веселящие средства.

Она вылила пару капель из флакона в воду. Комната наполнилась свежим запахом мяты.

Подумав, принцесса добавила еще две капли. Потом, подойдя, наклонилась надо мной и протянула бокал:

— Пей.

— Ваше Высочество, мне нельзя, — выдавил я.

— Можно. И нужно. Это лекарство. Пей, — терпеливо повторила она. — Ну же, не бойся.

Ее голос в который раз поменялся: теперь он согревал и успокаивал, словно теплое одеяло. Я невольно расслабился и чуть не выронил бокал. Принцесса его придержала. И внимательно следила, как я пью — до дна.

Потом она выпрямилась, забрала бокал и подала мне руку. Просто, как будто между нами не было никакой разницы.

— Вставай.

Я поднялся, и она отвела меня к креслу для посетителей.

— Садись. Немного будет кружиться голова, но это скоро пройдет.

Кресло было таким удобным, что я, забывшись, закрыл глаза.

— Погоди спать. — В голосе принцессы мне послышалась улыбка. Я открыл глаза. Шериада действительно улыбалась. — Ты еще не выслушал мои извинения.

Она отошла к стене, остановилась перед таким же креслом и серьезно заговорила:

— Прости меня, пожалуйста. Мне в голову не могло прийти, что маг с такой мощной силой понятия не имеет… — Она поймала мой растерянный взгляд, коротко улыбнувшись. И вдруг поклонилась. Низко, как спутники кланяются королю.

«Что она от меня хочет?» — билось в голове.

Я протянул ей руку с подвеской. Украшение (или, как она сказала, артефакт) на этот раз скользнуло на пол совершенно легко. Мы оба проследили за тем, как оно катится по ковру.

Потом Шериада выпрямилась. Протянула руку — и подвеска взлетела к ней.

— Эта тебе не подойдет, — пробормотала принцесса. — Я вижу, ты к ней уже привязался. — Она посмотрела на меня и снова закусила губу. — Но нет, тебе нужна другая.

Вдруг она щелкнула пальцами, и на столе появилась (из воздуха, честное слово!) резная деревянная шкатулка. Открыв крышку, принцесса стала изучать содержимое. Золотая подвеска с опалом тем временем мигнула и… пропала.

— Я сплю? — выдохнул я, оглядываясь.

— Ты знаешь, ровно то же самое, слово в слово, сказал мой дядя, когда я… — Принцесса вытащила из шкатулки черный шнурок и маленький футляр. В футляре оказалась другая подвеска — серебряная с ониксом. Принцесса стала закреплять ее на шнурке. — Сказал дядя, когда я появилась в его спальне. Так что, возможно, это ваша естественная реакция на магию. Хотя… Дамир, когда меня впервые увидел, просто послал.

— Куда? — вырвалось у меня. От усталости я плохо соображал, а то бы рассмеялся. Магия! Она что, шутит? На Большой Земле были шаманы, но у нас, на Острове, в магию верят только глупцы и дети. Это же просто смешно!

Принцесса усмехнулась:

— Далеко. Очень. Наверное, не стоило его холодной водой из ведра обливать. А может, и стоило — холодная ванна утром прекрасно закаляет и тело, и волю… Готово.

Она подала мне подвеску. Я молчал и продолжал непонимающе смотреть на нее.

— Бери же.

Если золотая подвеска шептала, то эта как будто пела. От нее… Как бы сказать?.. Исходила энергия Шериады.

— Бери, — повторила принцесса. — Ты сейчас будешь притягивать нежить, как магнит. А может, и еще кого похуже. От нежити это отличная защита, а кто похуже почувствует мой отпечаток и не рискнет связываться. Бери! — прикрикнула она в нетерпении.

Я вздрогнул от неожиданности. Подвеска упала мне в руки, и под пристальным взглядом принцессы я надел ее на шею.

— Замечательно, — улыбнулась Шериада. — Не снимай никогда. Она станет невидимой, если будет мешать… Тебе лучше?

— Да, Ваше Высочество. — Я еще чувствовал слабость, но не более того.

— Я подняла тебя с постели. — Принцесса вздохнула: — Конечно. Тебе надо выспаться. — Она потянулась за колокольчиком для слуг, но вдруг замерла. Она обернулась и снова осмотрела меня с ног до головы. Я почему-то подумал, что моей красотой она сейчас вряд ли восхищается. Сомневаюсь, что я был красив в пять утра, после того… Чем бы это ни было.

— Как тебя зовут?

Я поднял взгляд:

— Элвин, Ваше Высочество.

Она кивнула. И зачем-то сказала:

— Шериада. Думаю, вреда не будет, если ты будешь звать меня так. Отдохни сейчас у меня, а днем тебя отвезут обратно к графине. Потом я сама тебя найду. — Она слабо улыбнулась: — Еще раз прости. Если бы я знала, я бы никогда… И не колдуй больше.

— Да, Ваше Высочество, — на всякий случай отозвался я.

Она усмехнулась и позвонила в колокольчик.

Я ожидал, что снова явятся гвардейцы и отведут меня в тюрьму. Я действительно забрал — по чести говоря, украл — вещь, принадлежавшую принцессе. Об этом стало известно, и это нельзя было оставить просто так.

Но в дверях появился не капитан, а, судя по ливрее, дворецкий.

Принцесса кивнула на меня:

— Итан, проводи, пожалуйста, господина Элвина в гостевую комнату и проследи, чтобы ему было удобно.

Дворецкий удивленно смотрел на меня. Уверен, он понял, кто я. Я и сам не мог прийти в себя от изумления. Таких, как я, не называют господами. Это, наверное, шутка?

— Господин Элвин — мой дорогой гость, — добавила принцесса, и в ее голосе послышалась твердость. — Я буду очень разочарована, если узнаю, что ему здесь было плохо.

Взгляд дворецкого тут же изменился.

— Конечно, мадам. Все будет исполнено.

И он поклонился мне, будто я равен ей.

Сил удивляться не осталось.

Никакой тюрьмы в самом деле не оказалось: меня отвели в роскошную спальню. Я решил было, что она принадлежит самой принцессе, но ничего женского в ней не было. Даже туалетный столик отсутствовал. Зато была прекрасная ванная, а на кровати меня дожидалась новая ночная сорочка.

Я очень устал и боялся, что будет нехорошо, если принцесса захочет прийти, а я буду спать. Но стоило мне лечь и прикрыть глаза, как меня объял такой крепкий сон, что до полудня я проспал как убитый.

Если принцесса и приходила, то ничем свое недовольство не выказала.

Проснулся я к полудню совершенно здоровым. Пожалуй, никогда не чувствовал себя лучше. После завтрака мне принесли новую одежду — еще лучше той, что я носил у графини, и сказали, что карета уже готова. Не та, с решетками на окнах, на которой меня привезли сюда, а парадная, королевская. Принцесса, очевидно, любила причуды.

Я ехал в поместье Эштон и думал, что же рассказать госпоже. Добром это не кончится — ясно и так. Принцесса мной заинтересовалась, и визитами, как Элизабет, она не ограничится: не того поля ягода. С графиней у меня был шанс дожить до двадцати пяти. А во дворце, под боком у помешанного на алхимии принца, — вряд ли. К тому же и Шериада меня пугала. Я не мог понять, что из ночного «приключения» было сном, а что — реальностью. Но точно знал: оно еще не закончилось.