Пешка королевы

Мария Николаевна Сакрытина, 2024

Лион – мир вечной ночи, где живут высшие демоны, во всем покорные своему Повелителю. Он жаждет заполучить власть над волшебниками, но королеве Междумирья пока удается его сдерживать. Меня зовут Шериада, и я ненавижу Повелителя, ведь он убивает всех, кого я люблю. Маги, способные подчинять демонов, крайне редки. Поэтому, когда я наткнулась на юного Элвина, обладающего особым даром, я знала, что он изменит соотношение сил в нашу пользу. Увы, демонолог оказался не обучен. Я отправила его в академию Арлисс, но не смогла спрятать от Повелителя, и тот пытается шантажом заманить юношу на службу. Теперь мир между волшебниками и демонами зависит от выбора мальчишки, чей магический потенциал растёт день ото дня, и который даже не понимает, что стал пешкой в большой игре.

Глава 4

— Почему у тебя всегда все не слава богу? — поинтересовалась Шериада на языке Острова.

Она только что без всякого стеснения, даже без стука вошла в мою спальню и теперь с любопытством меня разглядывала.

Всего месяц назад я счел бы это не только нормальным — я бы именно этого от госпожи и ждал. Сейчас подобная бесцеремонность обижала — я еле сдержался, чтобы не попросить принцессу выйти и дать мне время привести себя в порядок.

Шериада поморщилась. Может быть, прочитала мои мысли — в Нуклии это была не редкость. К тому же наставник получал куда большую власть над своим учеником, чем даже госпожа над спутником. Не только тело, но даже сознание следовало держать открытым — так звучала клятва, которую, по слухам, приносили все ученики в Нуклии. Это почти как клятва силы — потом и захочешь закрыться от наставника, а не сможешь. Странно, что Шериада ни словом про эту клятву не обмолвилась.

Впрочем, вела она себя тем не менее совершенно бесцеремонно.

— Признаться, я удивилась, когда увидела тебя вчера в доме удовольствий, — сказала она. — Мне казалось, тебе будет проще завязать отношения с кем-нибудь из сокурсниц. Но вижу, ты провел время с пользой.

Как же она меня злила в такие моменты! Два чувства я чаще всего испытывал рядом с ней: раздражение или страх. Сейчас это было раздражение.

— Госпожа, что ты здесь делаешь? — боюсь, голос выдал меня с головой.

Голос и пентаграмма вызова, из которой немедленно выпрыгнул низший демон. Наполовину белка, наполовину змея, зубами он щелкал так, что даже меня проняло, а от запаха дыма запершило в горле.

Шериада в голос расхохоталась, и демон исчез уже в другой пентаграмме, куда сложнее моей. Я по привычке потянулся за блокнотом — зарисовать узор, пока помню. Это было изящное проявление способностей демонолога, а ведь даже умелому магу в Нуклии не положено владеть таким волшебством. Каждому свое: целитель лечит, стихийник обращается к природе, демонолог призывает неземных сущностей и так далее. Шериады это как будто не касалось. Она лечила всех, вызывала бурю и духов изгоняла с одинаковой легкостью. Почему? Что с ней не так?

— Я поняла, следовало постучать, — успокоившись, сказала принцесса. — Прости. А что касается того, что я здесь делаю — Ори меня вызвал. И правильно сделал. Ты себя в зеркале видел?

Я невольно посмотрел на свое отражение. Заспанный, без флера, в мятом ночном костюме, я весь сиял золотым светом. Почти как Нил, когда надел артефакт принцессы. Но Нил — демон, и сиял он алым. Мой свет был золотым, и если честно, вовсе не казался мне ненормальным, учитывая, что маги в Междумирье часто светятся.

— Но, госпожа, разве так не должно быть? Повелительница тоже сияет, и…

— А ты уже сравниваешь себя с Повелительницей? — перебила Шериада.

Ее голос вдруг изменился, сказав, она словно плетью меня хлестнула, и это моментально заставило меня прийти в себя.

— Нет, госпожа, что ты! Я просто…

Шериада изогнула бровь. За окном наконец запели птицы, и солнечные лучи позолотили стены спальни, заставив ярко вспыхнуть рисунок на обоях.

Только принцесса осталась в тени, и мгла вокруг нее казалась живой.

— Нет, госпожа, — повторил я, стараясь держать себя в руках. — Простите… Прости. Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

Краем глаза я заметил, как Ори попятился к окну. Шериада же наоборот шагнула ко мне, и тени двинулись за ней следом. Потребовалось все мое самообладание, чтобы остаться стоять: от принцессы тянуло падалью, как от высшего демона. Падалью и морозом.

Подойдя почти вплотную, Шериада, не сводя с меня глаз, размахнулась и отвесила пощечину — такую сильную, что меня отбросило к стене, а щека вспыхнула от боли.

— Ты забываешься, мальчик, — сказала Шериада, и сейчас ее голос был смертельной зимней стужей. — Ты сильный, тебе повезло выжить здесь целый месяц, ты даже смог обзавестись друзьями, и ты решил, будто можешь претендовать на большее? Если бы Повелительница или кто-нибудь из ее окружения услышали тебя сейчас, ты бы печатью подчинения не отделался. И даже смерть была бы слишком легким наказанием. Тебя бы забрали в застенки Розового дворца и пытали — так долго, пока твоя магия не утекла бы, как вода в песок, а от личности ничего не осталось. Мне показать, как это делается?

Ее глаза не давали мне отвести взгляд и заполняли мир вокруг — прямо как вчера глаза Алии. Серые сегодня, зеленые вчера. Только сейчас это было страшно: словно огромный паук плетет сеть, прежде чем меня съесть.

— Н-не н-надо, госпожа.

Шериада ухмыльнулась, и я задрожал — в ее взгляде ясно читалась жестокость. Я привык видеть ее и угадывать женские желания, я не мог ошибиться. Жестокость и жажда боли. Нуклийские волшебники, у которых нет никакого представления о морали, не страдали от избытка щепетильности. Я знал, что меня ждет.

Следовало умолять ее: опуститься на колени, быть может, поцеловать носки туфель — умел же я раньше просить прощения! Сейчас ноги не сгибались. Я смотрел на принцессу, дрожал, но стоял прямо.

Вместо меня на колени бросился Ори.

— Миледи, прошу, умоляю, не надо! Господин просто еще не проснулся, он не понимает что говорит. Не гневайся!

Шериада снова ухмыльнулась, но стоило Ори коснуться ее туфель, усмешка пропала, как и жестокость. Принцесса растерянно огляделась, словно вдруг позабыла, что происходит.

— Я… Не… Что?..

Потом она отступила на шаг, потом еще на один, и еще. Резко выдохнула, наткнулась на кресло, чуть не упала в него и тяжело оперлась о подлокотник.

— У вас вино есть?

Не вставая с колен, Ори кивнул.

— Розовое имперское, как ты любишь, миледи. Прикажешь принести?

Шериада опять растерянно огляделась.

— Да… Да, принеси, Ори, пожалуйста.

Когда он встал, его лицо ничего не выражало, словно случившееся было для него делом обыденным. И на кухню он не побежал сломя голову, а спокойно пошел, как хорошо вышколенный лакей. Я поймал себя на том, что недоуменно смотрю ему вслед. Может, все это действительно нормально для Нуклия? Принцесса, входящая в спальню молодого человека без стука на рассвете с угрозами пытать его до смерти. Может, это я что-то не понимаю?

Шериада, спотыкаясь, буквально наощупь наконец села в кресло и принялась тереть лоб. Я смотрел на нее, и в рассветных лучах принцесса сияла как… Да, почти так же ярко, как Повелительница.

Понятнее не стало.

Ори не заставил себя долго ждать — минуты не прошло, а он уже расставлял на прикроватном столике хрустальные фужеры. Один из них он наполнил и с поклоном протянул принцессе на серебряном подносе.

Шериада тут же его осушила и взглядом приказала налить еще. А потом еще. И еще. Когда бутылка опустела ровно наполовину, принцесса все-таки остановилась и попыталась изобразить улыбку. Получилось плохо: ее губы словно сами собой складывались в жестокую ухмылку. Но голос звучал ровно:

— Спасибо. Что, тебе нравится служить Элвину?

— Да, миледи, — не раздумывая, ответил Ори, и мне стало спокойно.

Принцесса кивнула.

— Хорошо. Очень хорошо. А сейчас, пожалуйста, оставь нас. Клянусь, я ничего твоему господину не сделаю.

Ори снова поклонился, посмотрел на меня и вышел из комнаты.

— Элвин, ты вино по-прежнему не пьешь? — поинтересовалась Шериада как только мы остались одни.

— Нет, госпожа. — Я понятия не имел, как себя вести. Извиняться? За что? Что я такого сказал?

Шериада тоскливо посмотрела на меня — и приложилась к горлышку бутылки, как заправский пьяница.

Минут через пять вино кончилось. Принцесса вздохнула, вытащила из потайного кармана кружевной платок, аккуратно промокнула им губы и, судя по заклинанию, отправила его в тайник в подпространство. Я читал о такой магии, но ни разу не пользовался: тогда она была для меня слишком сложна.

— Элвин, я прошу прощения. Мое поведение было совершенно недопустимо. В последнее время на меня находит. Наверное, приступ скоро. — Шериада поймала мой взгляд и прищурилась: — Но ты и правда следи за языком. Любое сравнение с Повелительницей, любой намек на то, что ты метишь на ее место, может стоить тебе жизни. Я не преувеличивала, когда говорила, что за такое и смерти мало.

Тогда до меня наконец дошло — и даже дыхание от волнения перехватило.

— Я? На ее… место… Госпожа, нет! Конечно, нет! Кто, я?!

Шериада слабо улыбнулась — теперь у нее это получилось.

— Ну и хорошо. Ты помнишь, что корона здесь передается от сильного к еще более сильному? Ты ведь жил при дворе на Острове, ты понимаешь, каких тем следует избегать, правда?

Боже, да это же как сообщить лорду Ридану, что я дружу с оппозиционерами и антимонархистами. Плаху мне организуют в мгновение ока.

Вот теперь и я упал на колени.

— Госпожа, вы же не… Я не то имел в виду!..

— Элвин, ради всего святого, встань. Я ничего не слышала. Ты точно вина не хочешь?

«Какое вино, она же все выпила», — подумал я тогда.

— Нет, госпожа.

— М-м-м… А кофе? Ах да, ты завтракал?

— Нет, госпожа.

— Надо же, я тоже. — Шериада не воспользовалась звонком или магией — она, встала, подошла к двери, открыла и крикнула в коридор: — Ори, ты нам снова нужен! Организуй, пожалуйста, завтрак.

Потом закрыла дверь и кивнула мне на второе кресло.

— Садись. Будем твою магию выправлять. А то сияешь, как новогодняя елка.

— Почему елка, госпожа? — вырвалось у меня.

— А что, у вас другое дерево на Новый год наряжают?

— Любое, какое Его Величество прикажет.

— А-а-а… Хорошая традиция. Кстати, в Нуклии не празднуют Новогодье.

— Нет? — А как же тогда они отмечают начало нового года? Просто днем в календаре, и все?

— Нет. — Принцесса опустилась на пол у моих ног. — Откинься на спинку кресла, закрой глаза и расслабься. Можешь пока поспать.

Поспать? Пока она сидит у моих ног и смотрит мне в пах?

— Госпожа, что вы делаете?

— Говори по-нуклйиски, Элвин. Не бойся, не посягну я на твою честь. Расслабься.

«Она что, шутит?»

Шериада скривилась и снова поймала мой взгляд.

— Ладно. Давай так. Закрой глаза. Закрой, я сказала! Молодец. Теперь глубокий вдох. И медленный выдох…

— Я знаком с основами медитации, госпожа.

— Ну так медитируй и не мешай мне тебя лечить!

Волшебник должен уметь входить в транс в любом состоянии, даже в панике — это необходимо для некоторых заклинаний. Я умудрялся входить в транс в присутствии преподавателя (а она ведь женщина) и даже под пристальным взглядом Криденса. С Шериадой это было почему-то сложнее, но она молчала, и я вскоре успокоился. А потом даже задремал, хотя это совсем не похоже на настоящий транс, когда ты остаешься умиротворенным, но осознаешь, что происходит. Просто было раннее утро, а я не выспался.

Шериада разбудила меня, водя чашкой под моим носом.

— Ори варит замечательный кофе. Просыпайся, Элвин, вкуси этот нектар богов. Я смотрю, ты последовал моему совету о ресторанах? И как?

— Хорошо, госпожа.

Тут мою голову пронзила боль, и я скривился. Шериада это заметила и сказала:

— А ты что хотел? Ты магию сдерживал, похоже, с рождения. Скажи спасибо, что наизнанку не выворачивает.

— Я сдерживал?

— Кто же еще? Элвин, милый, вам не рассказывали, как наш слабый человеческий организм работает с магией?

— Не помню.

— Тогда если очень упрощать, то это как кровеносная система. Ты где-то пережал, рука онемела. Если долго ее так держать, она умрет. Ты бы, кстати, тоже умер лет в двадцать пять. Но вот ты начал потихоньку пользоваться магией, однако «сосуды» забиты, и она как следует не течет. Я их почистила — представь, какой шок должно испытывать теперь твое тело. Так что радуйся, что отделался одной головной болью. Не волнуйся, мы и это подлатаем, только давай сначала поедим. Ты завтракать будешь? Если нет, то хоть в столовой со мной посиди; я ненавижу есть одна.

Нет, аппетит у меня не пропал — скорее, наоборот. Ори довольно улыбался, накладывая мне добавку утиной печени в пряном соусе. Он всегда так радовался, когда я «как следует ел», то есть набивал живот.

— У тебя, кстати, занятия начинаются завтра. И через неделю будет бал, ты пойдешь туда со мной.

— Вы же говорили, я больше не спутник.

— Ага, но на бал пойдешь. У тебя есть что надеть?

Я вспомнил свой более чем богатый гардероб.

— Да, конечно.

Шериада придирчиво осмотрела мой ночной костюм и покачала головой.

— Я пришлю к тебе на всякий случай портного. Мне сказали, мода снова изменилась. Бездна и демоны, как я должна успевать за ней следить?.. Между прочим, большинство учеников Арлисса тоже приглашены, так что не бойся, ты там будешь не один.

Я улыбнулся.

— Спасибо, госпожа, это не первый бал, куда меня ведут насильно.

Шериада сделала Ори знак подлить шоколадный ликер в ее кофе. И мне бы держать язык за зубами, но она пила уже третью чашку — страшно подумать, сколько там было алкоголя.

— Госпожа, простите, но сейчас утро. Стоит ли пить спиртное в столь ранний час?

Шериада скривилась и открыла было рот — наверняка чтобы выругаться. И вдруг улыбнулась — так жалко, что у меня сердце екнуло. А может, это от неожиданности.

— Это лекарство. Не смотри на меня так, Элвин, ты же видел мои приступы. Когда на меня находит, я становлюсь беспомощной. Испуганной. Слабой. Ты теперь понимаешь, как это страшно?

— Да, госпожа. — Слабым и испуганным я чувствовал себя в Арлиссе постоянно.

— С этим можно справиться. Я, то есть мы с Нуалом придумали, как. А Лэйен подсказал, как совладать со вторым видом припадка. Бывает… — Шериада нервно вздохнула. Я не понимал, почему она мне все это говорит. — Бывает, я становлюсь жестокой. Как в зеркальном проклятии: я — целительница, мне плохо от боли другого. Но во время припадка — а он длится всегда дольше чем тот, который ты видел; последний был целый месяц, — так вот, во время припадка я люблю причинять боль. Это… — Она отвернулась. И очень долго смотрела в окно, словно пыталась справиться с собой. — Невыносимо. Поэтому еще раз прости, пожалуйста, если я тебя сегодня напугала. Я не в себе последнее время. С алкоголем можно забыться. Это единственное, что мне помогает.

Она замолчала, а я лихорадочно принялся подыскивать новую тему для разговора. Но в голову ничего не шло. И тогда я спросил:

— Госпожа, как работает магический поиск?

Шериада окинула меня удивленным взглядом.

— И кого ты хочешь найти?

Я замялся, и она усмехнулась.

— Позволь угадать — девушку, с которой провел вчера ночь? Спасал ее от Нэйта?

Я промолчал. А принцесса пару мгновений спустя протянула мне небольшую книгу в черной обложке из кожи с серебром.

— Вот. Здесь все про магический поиск. Читай, ищи — она наверняка живет где-то в Междумирье. У нее короткие волосы?

— Да… Кажется.

— Мужчины, — вздохнула принцесса. — Как она выглядит, ты хоть запомнил? Ладно-ладно, не смотри на меня так, я шучу. Раз короткие — она точно из Междумирья, в крайнем случае, из Нуклия.

Я забрал книгу. Небольшая, прочитаю к вечеру.

— Спасибо, госпожа. Но причем тут волосы?

— Статус, — она указала на свою сложную прическу. — Видишь, какие длинные, и хоть сто раз обрезай, они все равно отрастут. Волосы у волшебниц показывают, насколько велик их магический потенциал. Хорошо, хоть у мужчин-магов не так. В Нуклии среди человеческих служанок давным-давно сложилась традиция обрезать себе волосы, чтобы не дай бог те не оказались длиннее, чем у их госпожи. Сам понимаешь, какой бы тогда вышел конфуз. По длине волос у нас узнают ведьм. А еще по высокомерию, конечно. Большинство людей здесь из Нуклия, они работают бок о бок с магами и, конечно, чтут традиции. Вот и все.

— Но зачем здесь вообще слуги, госпожа? Есть же магия.

Шериада посмотрела на Ори.

— Действительно, зачем?

Я улыбнулся камердинеру.

— Госпожа, при всем уважении, я недостаточно сильный маг, чтобы справляться одним только волшебством. Но ты, к примеру…

— А ты пробовал надеть бальное платье с помощью заклинаний? И не пробуй. Во-первых, это жутко неудобно. Во-вторых, сам знаешь, что бывает, когда заклинания смешиваются.

— Но, госпожа, говорят, что у боевых магов щит — это система из десятка заклинаний, и они…

Шериада посмотрела на меня как на младенца, который пытается рассуждать по-взрослому. Я замолчал.

— Ну и что? У меня — из ста, плюс-минус десяток. Это система, Элвин, она продумана, и вкладывать в нее дополнительную составляющую неразумно. Ты не можешь просто вставить туда еще одно, пусть даже бытовое заклинание. У всего есть предел. Это во‑первых. Во-вторых, помощь человека — проще. И дешевле. К тому же, не знаю, как ты, а мне сложно обходиться без компании, скажем, за обедом.

Я снова посмотрел на Ори. Того за мой стол было не усадить: «Господин, так же не принято!»

— Разве в Нуклии прилично обедать с прислугой?

— Плевать я хотела на приличия, — в своей манере отозвалась принцесса. — А что касается девушки, которую ты так хочешь снова увидеть… когда найдешь, позаимствуй у нее какую-нибудь личную вещь. Платок, колечко, заколку…

Я удивился.

— Госпожа, на первом свидании не делают такие подарки, мы же почти незнакомы.

— Тебя слишком волнуют приличия, — вздохнула Шериада. — Я не говорила про подарок. Я сказала «позаимствуй».

— Но это воровство!

Принцесса рассмеялась.

— Какой же ты правильный! Хорошо, тогда не платок — что-то проще. Капля крови была бы идеальной, я ношу для таких случаев вот это. — Принцесса показала кольцо с выдвижным шипом. На Острове такие использовали для яда, поэтому они были под запретом. — Очень удобно: незаметно нажми на камень, шип тонкий, уколешь — она даже ничего не почувствует. Но если не хочешь возиться с кровью, — я знаю, многие маги это не любят, — есть же волосы. Удобно — только с одежды не снимай, а то вдруг не ее. Не все люди аккуратны.

Я не понимал. Волосы, кровь…

— Зачем, госпожа?

— Чтобы понять, что она за человек, Элвин! Зачем же еще? Представь, она может оказаться посланной специально следить за тобой. Или даже убить. Или…

— Госпожа, простите, но это паранойя.

— Это Нуклий, Элвин. Здесь это предосторожность.

Я помолчал. За окном уже вовсю пели птицы, и солнечные лучи красиво играли на гранях хрустальной вазы посреди стола.

Шериада смотрела на меня и посмеивалась. Моя «наивность», похоже, очень ее веселила.

— Госпожа, могу я спросить? Вы… Ты поступила со мной так же? На Острове.

Шериада подцепила пальцем медальон в декольте, нажала на вставку-камею из слоновой кости и показала мне.

— Это, милый Элвин, твои волосы. Твоя кровь хранится в моем тайнике в подпространстве. Что касается твоих личных вещей… ты думал, я только знакомиться с тобой к графине Эштон приходила? Я проверила и тебя, и твоего друга Раймонда, и саму графиню, и всех ее домочадцев. На всякий случай. Предосторожность лишней не бывает.

«Она точно не в себе», — думал я. И смешным это не казалось. Я знал лишь очень малую часть зелий и заклинаний, в которых могли пригодиться чужие волосы или кровь. Сделать человека безумным, например, можно лишь с помощью его волоса. Легко, даже я бы справился.

— Не бойся, я не собираюсь использовать их против тебя. Ты мне нужен, Элвин, помнишь? Пока ты хорошо себя ведешь, разумеется. Голова еще кружится?

— Госпожа?

— Голова, Элвин. Как ты себя чувствуешь?

Мне все еще было… не знаю, непривычно? Но да, голова прошла.

— Хорошо, — кивнула принцесса. — Идем. Закончим это. И если ты будешь в состоянии, обсудим твое новое расписание, пока я не отправилась в очередную бездну.

Буду в состоянии? Я улыбнулся и встал из-за стола следом за Шериадой.

Та прошла в гостиную, осмотрелась, снова кивнула.

— Подойдет. Ори, пожалуйста, не беспокой нас ближайшие полчаса, что бы ты ни услышал, хорошо? И лучше запрись. Мой артефакт, как я вижу, все еще у тебя.

«Артефакт? Запереться?»

— Да, миледи. — Ори поклонился. — Если будут еще приказания…

— Я тебя позову, — подхватила принцесса. — Иди. И оставь двери открытыми. Сюда, в коридор, оранжерею и общий холл. Пожалуйста.

Ори еще раз поклонился и молча вышел.

— Госпожа, что происходит? — не выдержал я.

Шериада с тяжелым вздохом поманила меня подойти ближе.

— Элвин, я прошу прощения за то, что сейчас произойдет. Так нужно. Пожалуйста, поверь. Я целительница, я знаю, что делаю. Если тебе будет от этого легче — я буду чувствовать ровно то же, что и ты.

Я невольно подался назад.

— Госпожа, я не понимаю.

Она поймала меня за руку, притянула почти вплотную к себе. Осторожно, невесомо погладила щеку — ту, на которой еще виднелся след от удара.

— Я сожалею.

Потом положила руку мне на грудь, и от внезапно возникшей боли я чуть не потерял сознание.

Сейчас, столько времени спустя, я могу сравнить это с тем первым разом, в ночь нашего знакомства. Я думал тогда, что умру, но сейчас было хуже. Все мое нутро выкручивали невидимые руки, словно прачка — постиранное белье. И длилось это целую вечность.

Потом Шериада отступила, а я рухнул на пол у ее ног, задыхаясь. Лицо было мокрым от слез, перед глазами плясали алые пятна.

Принцесса дождалась, пока я приду в себя, встала на колени и снова потянулась к моей груди. Я отпрянул.

— Н-не н-надо! П-прошу…

— Заставь меня остановиться, — ее голос ничего не выражал, ни одной эмоции.

— Что?

— Сопротивляйся, Элвин. Заставь меня прекратить.

— Я не…

Она снова положила ладонь мне на грудь, и все повторилось. Только на этот раз дольше. Потом я долго не мог дышать, скреб пальцами пол, хрипел, а она просто смотрела.

И снова:

— Заставь меня прекратить.

Я почувствовал легкую пульсацию магии — словно воздух между нами сгустился. Но ненадолго.

— Ты даже не стараешься. Слабый. Слабые в Нуклии умирают, — тем же лишенным эмоций голосом сказала принцесса и снова коснулась меня.

А потом еще. И еще. Я думал, что сойду с ума от боли, но знал, что Шериаде не нужен сумасшедший демонолог. Она бы этого не допустила.

— Тогда, — шепнула принцесса во время очередной передышки, — я сделаю это с твоей сестрой. Она такая хрупкая. Обычный человек. Пытки — это прекрасно, но за сердце талантливого художника на черном рынке просят просто чудовищные суммы. А за пальцы… У нее тонкие, изящные пальцы, почти как у тебя. Вы уже проходили зелья, для которых нужны пальцы художника? Ах да, она же еще девственница! Точно пойдет на эликсиры. Мне жаль сообщать это тебе, Элвин, но для заклинаний нужно, чтобы она страдала. Значит, я буду отрезать от нее кусочек за кусочком, пока она будет жива. А когда она умрет, у меня же еще останется твоя мать. А потом Рай. Ах, милый Рай, симпатичный мальчик!

Я слишком часто видел в кошмаре все, о чем она сейчас говорила. Там я умолял ее остановиться, но она никогда не слушала. А потом я смотрел на истерзанное тело сестры, ради которой я сломал жизнь, и знал, что сам виноват.

Мир, еще мгновение назад такой зыбкий, полный черных мошек и алых пятен, сделался невероятно ясным.

Я не хотел больше бояться. Я не хотел это видеть. Я больше. Не хотел. Это. Терпеть.

И я поймал ее взгляд — спокойный, а потому вдвойне страшный. И ударил спрятанным под курткой ночного костюма кинжалом.

В Арлиссе нельзя быть безоружным. Даже ночью, даже в кровати.

Принцесса вскрикнула, схватившись за плечо. Потом захохотала — совершенно как ведьмы в сказках.

— Глупец. Ты думаешь, что сможешь меня остановить? Теперь я буду убивать их медленно…

«Не будешь». Я ударил снова. И на этот раз не клинком.

До сих пор, когда вспоминаю это, меня трясет. И яркий до рези в глазах мир, и легкость, невозможная легкость!

Демоны и духи не желали являться на мой зов — ну и что? Меня же учили боевой магии.

Да, теперь у меня все получилось. Ни разу на практикумах не получалось, зато теперь!..

Для обычных людей поединок волшебников выглядит скучно: двое могут стоять и смотреть друг на друга, потом один упадет. Или один наступает, пока второй пятится. Или его уносит ветром — в тот раз так и было. Шериаду выбросило в общий холл.

Помню как сейчас: я стою в дверях, сложив пальцы в нужном жесте, а Шериада катится по лестнице вниз.

Лед на моих руках — не больно. Не обжигает.

Принцесса замирает на полу, раскинув руки и смотрит. А я спускаюсь к ней — слишком быстро для обычного человека.

Она не двигается. И тогда я поднимаю руки.

Этот ее взгляд — пол вокруг шел трещинами от магии, от мебели живого места не осталось, а она просто смотрела. Не на ледяной клинок в моих руках — на меня. И теперь в ее взгляде читалось одно чувство. Смирение. Так смотрит человек, готовый к смерти. Так смотрела Тина, когда болела чахоткой.

Я помедлил. Мгновение, может, меньше, но достаточно, чтобы ослабить внимание и выпустить заклинание из-под контроля. Секунда, и…

Шериада выбросила вперед руку — сверкнуло, дом закачался. А потом наступила тишина. Меня отбросило к стене, и я съехал по ней на пол, усыпанный осколками.

Мир постепенно серел.

— Что происходит? — раздался с лестницы испуганный голос, в котором я не сразу узнал Нила.

Принцесса пошевелилась и повернула голову к нему.

— А ты, должно быть, сосед Элвина?

Нил стоял на верхней ступеньке и ошарашенно оглядывал разоренный холл. В воздухе витала белая пыль, пол густо устилали осколки и обломки мебели, с потолка сыпалась штукатурка. С яростным звоном готова была сорваться с крепления люстра, но Шериаде хватило взгляда, чтобы она осталась висеть где положено.

— Госпожа, у тебя кровь, — сказал Нил.

Я вздрогнул, а принцесса сняла жакет. Платье под ним было все в крови, а рана на плече выглядела ужасно.

Нил посмотрел на меня и бросился к принцессе.

— Госпожа, нужно зажать, вот. — Он протянул принцессе собственную куртку. — Я сейчас сделаю жгут.

У него был ремень, он принялся его снимать, но принцесса улыбнулась и остановила его.

— Спасибо, не нужно. — Она отдала ошеломленному Нилу куртку. — Я ее только испачкаю.

— Госпожа, у тебя шок, это от боли…

Шериада рассмеялась. Потом прижала руку к ране — ненадолго, но когда отняла, плечо было совершенно целым и чистым. Еще через мгновение кровь исчезла с платья, и принцесса надела жакет.

— Я Шериада, наставница Элвина. Ты Нил, верно?

Нил нахмурился, но изобразил поклон — пожалуй, ниже, чем требовалось.

— Честно говоря, я не ожидала, что до холла мы доберемся. — Принцесса хлопнула в ладоши.

Это было похоже на рябь перед глазами. Как будто пространство вокруг менялось так быстро, что разум за ним не успевал. Я зажмурился, а когда открыл глаза, в холле царил образцовый порядок. Мебель была целой, трещины исчезли, и даже стеклянные украшения вернулись на свои места.

Шериада протянула Нилу руку.

— Ты не поможешь мне встать?

Она была ниже, чем он. Изумительно, что такая хрупкая, тонкая девушка владела такой сокрушительной силой. Ее магия сияла, как солнце.

— Благодарю. Элвин, ты там живой?

Полагаю, я слишком пристально разглядывал ее, потому что принцесса рассмеялась.

— Признаюсь, я удивлена. Весьма неплохо, весьма. Я ожидала худшего.

— Ты сумасшедшая! — выдохнул я.

Шериада изящным движением поправила подол черного платья и улыбнулась.

— Даже не отрицаю.

Нил помог мне встать.

— Эл, — шепнул он. — Ты что, так не говорят с наставниками!

Мне было уже все равно. Я скинул его руки, оперся о стену и сказал:

— Ненавижу тебя. Сколько еще ты будешь со мной играть? Не надоело?

Шериада выставила перед собой открытые ладони.

— Элвин, я прошу прощения, но так было нужно, чтобы…

— У тебя всегда есть объяснения, — перебил я. — Тебе нравится выглядеть доброй, благодетельницей, которая осчастливила бедного мальчишку, но на самом деле ты — просто стерва, которая не может даже себе признаться, что все это доставляет ей удовольствие.

Шериада помолчала мгновение. Потом криво усмехнулась.

— Ну да. Как всегда. — Она посмотрела на изумленного Нила и пояснила: — Реакция на шок. У него всегда такая.

Наверное. Меня и правда трясло, а слова — их было не остановить.

— Ты можешь сколько угодно шантажировать меня семьей, но я никогда — слышишь, никогда! — не буду служить ни тебе, ни твоей королеве!

— Разумеется. Нил, милый, может быть, сходишь, освободишь Ори? Это слуга Элвина. Я приказала ему запереться и…

–…Ты думаешь, что раз ты аристократка, то тебе можно все? На самом деле ты просто жестокая и бессердечная.

–…и у него есть вино, пусть принесет. А то это надолго.

— Будь добра слушать меня!

— Я слушаю, Элвин, милый. Ты остановился на том, что я бессердечная. Пожалуйста, продолжай.

Она улыбалась, смотрела на меня — и как же меня раздражала ее улыбка! Я рассказал ей все мои кошмары, обвинил во всех грехах, раз сто сообщил, что мне все равно, что она потом сделает, но я не буду ей принадлежать!

К тому моменту, как Нил вернулся, я выдохся.

— Вы как раз вовремя. — Шериада потянулась за бутылкой. — Спасибо, Ори. Элвин, дорогой, если ты закончил — выпей, а?

— Мне нельзя, — прохрипел я. Горло болело.

— Можно.

— Я не буду!

Принцесса подошла ко мне и подняла бутылку.

— Сейчас я зажму нос и волью это в твою глотку. Уверен, что ты этого хочешь? Нет? Тогда пей сам.

— Гори в аду! — Я схватил бутылку и стал пить прямо из горла. Мне уже было безразлично совершенно все.

Это блаженное состояние продолжалось не дольше минуты, потому что вино оказалось неожиданно крепким.

— Госпожа Шериада, — позвал Нил.

Я пошатнулся и упал бы, если бы он меня не подхватил.

— Что ж, — теперь глядя на меня сверху вниз, сказала принцесса. — Весь прошлый месяц ты точно изучал теормагию и боевые заклинания не зря, я оценила. Молодец.

Что она имеет в виду?

Господи, как кружится голова!..

— Теперь отсыпайся.

— Я мог тебя убить, — пробормотал я, борясь со сном. — Зачем ты это сделала?

Тот же вопрос, видимо, хотел задать и Нил. По крайней мере, так мне казалось, когда я заметил его взгляд.

Шериада наклонилась ко мне.

— Элвин, ты не сможешь меня убить. Никогда. Если ты станешь для меня бесполезным, я убью тебя сама. Запомни это и делай как я прошу, это не сложно. А теперь спи.

Ори разбудил меня следующим утром как ни в чем не бывало. Я растерянно смотрел на него спросонья.

— А… где Шериада?

— Миледи отбыла сразу же, как вы заснули, господин. Мне помочь вам в купальне?

Я, разумеется, отказался, а когда освежился, стол был уже накрыт. И только я за него сел, как от двери в холл раздался звонок артефакта, означающий, что у нас гости. Ори бросился в коридор, а я вытер губы салфеткой и встал. О приходе Нила или Шериады артефакт не сообщал — значит, пришли не они. Тогда кто?

Это оказался молодой гвардеец — не старше меня — в форме стражи нуклийского посольства. Я еще испугаться не успел, а он уже поклонился — вполне сносно для гвардейца (стражники на Острове никогда не владели придворными манерами) — и протянул запечатанный конверт. Ори перехватил его, положил на серебряный поднос и только тогда передал мне.

— Господин, послание от Его Высочества, принца Лэйена.

Судя по недовольному взгляду гвардейца, это должен был сказать он, но Ори сделал вид, будто ничего не заметил.

На конверте красовался единорог, бегущий по зеленому полю наперегонки с ярко-алой птицей в небе. Странный герб.

Еще более странным было содержание. Принц писал сам: ни у одного писца не будет такого стремительного, «живого» почерка. Слишком сильно перо надавило на бумагу, и точка, например, была жирнее, чем нужно. Знак вопроса слишком бледный — здесь перо скакнуло вверх. Такие огрехи всегда сразу видны, и ни один секретарь их не допустит. Значит, это почерк Его Высочества. Но зачем ему писать самому?

В письме принц приглашал меня на игру в шахматы этим вечером, в семь.

— Милорду нужен ответ, — сказал гвардеец, когда я растерянно взглянул на него.

— Устного будет достаточно? — Я сотни раз видел, как в подобной ситуации поступали на Острове госпожи. Но сам, конечно, никогда в ней не оказывался.

Гвардеец посмотрел на меня и усмехнулся. Выражение его лица, конечно, оставалось вежливым и спокойным.

— Конечно, мастер Элвин. Что передать Его Высочеству?

— Для меня честь быть приглашенным к нему на партию в шахматы, — улыбнулся я. — Но куда?..

— Тебе пришлют портал, мастер.

Гвардеец снова поклонился. И уже отвернулся было, но спохватился и смущенно добавил:

— Хорошего дня, мастер.

Ори отправился его провожать, а я принялся размышлять, чего от меня хочет принц. Уж точно не партию в шахматы, это только предлог. Зачем ему недоучившийся демонолог? Какие пентаграммы мне повторить перед вечером? Кого придется вызывать? Или, наоборот, изгонять?

В учебной комнате к восьми утра все уже собрались, за исключением Нила, Криденса и Наилы.

— Да не трогал я его, отстань! — возмущался Сэв, прячась от Хэва за спинкой кресла. У альва напряженно трепетали крылья и глаза сверкали зеленым. Фэй за его спиной вытирал хлеставшую из носа кровь. — Он сам споткнулся! Я что, виноват, что вы, ребята, ходить нормально не умеете?

— Сэв, замолчи, — сказала сидевшая в углу Адель.

— А что сразу я? Это он в меня клинком тычет. Сейчас от клятвы загнешься, понял? Или забыл, что мы друг друга щадим?

Хэв прорычал в ответ что-то яростное, бросил лэйтэй в ножны и попытался достать Сэва руками. Фэй у него за спиной уже был весь в крови. Целители всегда с трудом лечили самих себя — аксиома, которую вчера с успехом опровергла Шериада, но у нее все не как у нормальных волшебников.

Я, конечно, не боевой маг, чтобы носить лекарства на все случаи жизни, но уметь останавливать кровь для демонолога очень важно. Духи и демоны теряют рассудок от ее запаха, а ведь именно она открывает им проход, так что нужно уметь очень быстро затянуть рану или смазать ее очень хорошим эликсиром. У меня был такой, его приготовила все та же Шериада, и работал он отменно.

Я протянул флакон Фэю вместе с платком.

— Разреши, я помогу.

Хэв тут же бросился к нам, но вспомнил, что не может оставить безнаказанным Сэва.

— Не трогай! Что ты ему даешь? Фэй, не смей ничего брать! Фэй!

— Да это же Элвин, — бросил Сэв. — Он мухи не обидит, у него высокие моральные принципы.

Фэй попытался улыбнуться, забирая эликсир. А я, в свою очередь, попытался — наудачу, потому что никогда не получалось — убрать кровь с его одежды. Бытовые заклинания выходили у меня особенно плохо.

И представьте мое удивление, когда кровь исчезла, как будто безо всякого усилия с моей стороны. Я приготовился к долгому представлению формулы, сосредоточению, а оно… Словно само.

— Спасибо, — поблагодарил Фэй. Он ничего не заметил. Наверное, даже не понял, почему я все еще сижу и смотрю на его куртку. — Какой хороший эликсир. Ты не скажешь его рецепт?

Это была едва ли не самая длинная фраза, которую я слышал от Фэя за все время.

Тут в комнату ворвался Нил.

— Я не опоздал? — спросил он.

Ответил ему, конечно же, Сэв, в каждой бочке затычка, как говорит моя мама:

— У нас демонологи приходят последними, так что ты вовремя.

Нил нашел меня взглядом и улыбнулся. Впрочем, его улыбка быстро пропала.

— А вы знаете, что у вас в коридоре Криденс Виета лежит?

На мгновение в комнате наступила тишина, а потом Сэв (кто же еще?) небрежно поинтересовался:

— Спит, что ли?

— Не знаю, но здоровым не выглядит.

Адель молча встала и прошла к двери. Сэв пожал плечами.

— Да пусть хоть умрет, мне дела нет.

Фэй попытался отправиться следом за Адель, но брат схватил его за ворот:

— Тебе тоже!

Они принялись спорить на альвийском — то есть Фэй уговаривал, а Хэв возмущенно отвечал. Я не стал слушать и тоже вышел в коридор. И как раз вовремя: Адель пыталась поднять Криденса.

— Элвин, помоги, пожалуйста. Только не левитируй — его, похоже, прокляли.

— Может, его к целителям? — предложил Нил, оттеснив ее в сторону и легко подняв Криденса за плечи.

— Виету? — спросила Адель. — Убьют быстрее, чем вылечат.

Фэй кинулся к нам, стоило устроить Криденса в свободном кресле. Хэв, ругаясь, замер за спиной брата с клинком наготове. Даже Сэв подошел.

— О, предатель все-таки доигрался.

Фэй стал водить над головой Криденса руками.

— Мне нужна помощь, — неожиданно твердо сказал он. — Я не удержу контрзаклинание, я не настолько силен.

Адель покачала головой.

— Я некромант. Целительство выше моих сил. Извини.

— А я просто не буду, — бросил Сэв. — Вот еще. Пусть умирает — кто вообще расстроится?

— Нам нужен теормаг! — тут же воскликнула Адель.

— Да, но не предатель.

Адель замолчала.

Я присмотрелся. Жирная клякса на груди Криденса, явно магического происхождения, вдруг разложилась в моей голове на формулы. Я же об этом раньше читал. Я…

— Я помогу. Тянуть на север?

На меня удивленно уставились все, кроме, пожалуй, Нила. Но он-то не знал, что я на уроках никогда не блистал.

— Да, вот здесь, видишь? — спохватился Фэй, пытаясь указать на кляксу подбородком: руки у него были заняты.

— Вижу.

— Смотри сам рядышком не ляг, — фыркнул Сэв, но я слушал уже вполуха: формула получалась. Удивительно изящная, как в черновиках, никогда не выходившая у меня на занятиях, сейчас она казалась безумно легкой.

— Элвин, ты отдаешь ему слишком много силы, — донесся до меня голос Адель.

Разве? Я знал, чувствовал, что могу влить в заклинание еще.

— Ага, жирно будет нашему лорду такие объемы, — фыркнул Сэв.

А Фэй улыбнулся и мягко отстранил мои руки.

— Дальше я сам.

Мгновение спустя клякса проклятия исчезла за золотым, моим светом, и Криденс, вздрогнув, открыл глаза.

— Ну и какого демона, спрашивается, мы его спасали? — поинтересовался Сэв, когда взбешенного теормага чуть не проткнул Хэв, а Адель сумела протянуть щит на всю комнату. — Он же дерется. Криденс, ау! Это мы. Мы тебя с того света только что достали. Но если хочешь, я обратную поездку организую.

Связанный Криденс потихоньку приходил в себя и дергался в кресле уже меньше.

— Он у вас всегда такой? — тихо поинтересовался Нил.

Ответил, естественно, Сэв:

— Он у нас разный. Но чаще всего предатель. Да, Виета? Ты же такой?

— Да замолчи уже, Сэв! — прикрикнула на него Адель. — Криденс, кто тебя проклял?

Конец ознакомительного фрагмента.