В поисках Авалона

Мария Норд

Глухой стук заставил нас замолчать и перегнуться за фальшборт. Немногим выше второго орудийного порта алело кровавое пятно, а в воде, уже почти скрываясь под волнами, тонуло тело мёртвой чайки.Меня сложно было назвать суеверным. Но в этот миг внутри меня словно что-то оборвалось. Не знаю, откуда явилась эта мысль, но я вдруг чётко осознал, что все мои мечты, цели, желания – всё это останется лишь эфемерным сном, а в сознании, сквозь грохот рушащихся иллюзий, набатом звучало одно: «Не суждено».

Глава третья. Случай в пивной

Время шло, дни сменялись днями, дождливое лето плавно перетекло в туманную осень, которая, в свою очередь, обернулась зимой с её пронизывающими ветрами и штормами, за которой, наконец, пришла весна. Шёл 1784 год. Таким образом, я пробыл в Ирландии полтора года.

Не могу сказать, чтобы в моей жизни к этому времени что-то сильно изменилось. Разве только, выходя в море, уже не приходилось надевать более тёплую одежду, и уже не так страшны были холодные волны, бьющиеся о борта нашей лодки. Однако дождливых дней от этого не стало меньше.

В этот день мы намеревались с Эмешем и Патриком отправиться на рыбалку, но погода решила иначе. Зарядивший с утра ливень только усилился к полудню, а прижимной ветер из сильного превратился в крепкий, так что ни о выходе из бухты, ни о заходе в неё не могло быть и речи. Патрик и Эмеш восприняли этот день как день отдыха. Не сказать, чтобы я тоже горел желанием работать. Я некоторое время позанимался сетями в сарае дядюшки Энтуса, который в это время находился в гостях у Дахи, после чего, решив дать себе отдых, я направился в нашу главную пивную, скорее, надеясь встретить там Патрика с Эмешем, чем выпить.

Я вышел из сарая и пошёл по узкой каменистой тропинке, ведущей вдоль берега. Через несколько десятков ярдов был поворот направо. А там тропа уже поведёт вниз, вдоль поселения. Затем ещё завернуть за холм, и я выйду прямо к пристани. А там уже пара шагов до пивной. Небо! На этой тропе мне уже был знаком каждый камень! Как я устал от этого места! На какое-то мгновение я снова почувствовал отчаяние, которое я всегда пытался отогнать, но которое, как голодный зверь, бродило на границе моего сознания, каждый раз ожидая бреши, чтобы пробраться и вцепиться в меня своими острыми клыками. И я уже устал и от борьбы с этим зверем. Как же хотелось перемен! Как хотелось убраться отсюда как можно дальше!

Я бросил взгляд на бушующее море. Может, эта тёмная бездна, уходящая в невидимый горизонт, и могла казаться ужасающей, но меня она манила к себе. Сейчас, как никогда, мне хотелось оказаться в самом сердце океана. Стихия безжалостна к тем, кто боится её или превозносится над ней. К тем, кто перед ней смиряется, она милосердна. А я умел смиряться перед стихией. Может, она даже любила меня, ведь она столько раз позволяла мне выжить. Я не знал. Я чувствовал лишь одно: она звала меня к себе, а я, при всём желании, не имел возможности на этот зов откликнуться.

Я спустился вниз, прошёл вдоль поселения, завернул за холм и замер. В нашей гавани, убрав паруса и бросив якоря, стоял трёхмачтовый фрегат. Я остановился посреди тропы, пытаясь понять, что я вижу — корабль, или видение своего воспалённого мозга. Я протёр глаза. Нет, фрегат был здесь. Он не стал причаливать к берегу, по всей видимости, из-за волнения. Зато я увидел, что на пристани была пришвартована шлюпка. Явно, она была с фрегата. Но, что это был за корабль? Кому он принадлежал? На военный он на был похож. По крайней мере, оружия на нём не было видно. Торговцы? Тоже навряд ли. По одному они сюда, обычно, не заходили. Может, это просто был какой-то путешественник, застигнутый бурей и оказавшийся невдалеке от нашей бухты? Всё было возможно. И, более того, я догадывался, где могла быть сейчас команда этого фрегата.

Сложно сказать, что именно я чувствовал, когда вошёл в двери пивной. Был ли это проблеск надежды, способный зажечь пламя новой веры и погрузить в ещё больший мрак отчаяния в случае потери этой надежды? Наверно. Притом, где-то в самой глубине сознания ещё билась мысль о том, что именно к этой бездне я и приближаюсь, и будить в себе эту надежду не стоит. Может, стоило развернуться и уйти, не бередя старые шрамы? Но какое-то странное чувство всё же толкало меня вперёд. Я хотел увидеть эту команду. Я хотел узнать, откуда они и куда направляются. Я хотел знать, смогу ли я присоединиться к ним.

Однако когда я вошёл, ожидая, что увижу пивную, заполненную моряками с фрегата, я немало разочаровался. Народу здесь было достаточно, но это были местные рыбаки, также как и я, видимо, не знавшие чем заняться в такую бурю и теперь сидевшие полукругом на каменных скамьях и певшие песни. И только два человека за одним из столов сидели обособленно. По всей видимости, это и были люди с корабля. Но, почему так мало? Может, команда осталась на корабле? Но это было несколько странно.

Я сел за крайний стол, стоявший у двери. Дочь хозяина пивной тотчас поставила передо мной бокал тёмного густого эля и тарелку с большим ломтём серого хлеба и куском овечьего сыра. Здесь знали вкусы и содержимое кошельков посетителей.

Я расплатился, после чего, устроившись поудобнее за столом, начал наблюдать за незнакомцами. Первое желание подойти и заговорить уступило место настороженности. Нужно было присмотреться, что это за люди. Тем более что они, действительно, не были похожи ни на военных, ни на торговцев, ни, слава Богу, на пиратов. Скорее всего, это, действительно, были два путешественника, решившие переждать здесь бурю.

Один из них, по всей видимости, являлся владельцем фрегата. Такой вывод можно было сделать хотя бы по тому, как он был одет. Рубашка, шарф, заколотый небольшой золотой брошью с драгоценными камнями и сюртук на нём были почти новые. Да и манера его поведения принадлежала человеку, имевшему большое богатство, но, по всей видимости, не гордящегося этим. Ещё я мог сказать, что он вряд ли часто брал в руки оружие. Впрочем, может, как и вся знать, он был обучен владению шпагой или другим клинковым оружием, но вряд ли был в этом умении лучшим.

Но, самое главное, как ни странно, этот человек не вызывал у меня отвращения или презрения. Напротив, мне казалось, с ним можно было бы легко сдружиться. Даже не смотря на то, что он был англичанином. В его осанке было достоинство, но не гордость, в жестах — сдержанность, но не леность или брезгливость, столь свойственные людям его положения, оказывавшимся в подобной среде. Его тёмные волосы были зачёсаны назад, лицо гладко выбрито. На указательном пальце правой руки поблёскивало золотом кольцо, скорее всего, являвшееся знаком его рода. Да, он был состоятельным человеком, которого это состояние не портило. Он сидел, что-то говоря своему собеседнику и неспешно попивая чай.

Второй был боцман. У этих людей, обычно, нет ни национальности, ни социального положения. Неважно, где вы находитесь — на военном корабле, на купеческом судне, на пиратской посудине, отобранной у очередного торговца или склёпанной из остатков разных судов, боцман всегда будет говорить, пахнуть, выглядеть одинаково. Его не спутать ни с кем из других членов экипажа. Люди, наверно, не становятся, они рождаются боцманами. А, может, просто материализуются из воздуха, ибо они всегда одного возраста, одного телосложения и на одно лицо. Они даже говорят одинаково. Но, как бы их ни ненавидели или боялись, кто иной, как не боцман, знает каждый дюйм корабля и, главное, что с этим дюймом делать? И кому, как не боцману, известно, как удержать порядок на судне? Этот человек вряд ли был исключением.

Он тоже был англичанином, но, явно, не принадлежал аристократии, как его друг. И, в отличие от своего друга, был куда более грубо сложён. Одет он был в старый поношенный сюртук без рукавов, притом, вряд ли эта вещь была так скроена изначально. Непонятного цвета рубаха с засученными по локоть рукавами, которая, скорее всего, должна была быть зелёной, была расстёгнута, а на шее, больше походившей на ствол дуба, болтался засаленный тонкий тёмно-бордовый шарф. Он сидел напротив своего собеседника, что-то доказывая или споря, при том так жестикулируя огромными волосатыми руками, сплошь покрытыми шрамами, что пару раз едва не опрокинул стоявший перед ним бокал с пивом и тарелку с жаренными свиными рёбрышками.

Я откинулся на спинку скамьи, потягивая эль и пытаясь прислушаться к их разговору. Спор они вели оживлённый, но, к сожалению, не громкий, так что всё, что я мог расслышать сквозь пение и хохот сидевших в противоположной стороне посетителей, было несколько слов, среди которых наиболее часто звучащим было «остров». Я поначалу решил, что речь идёт о каком-то пиратском острове с сокровищами, местоположение которого было им неизвестно, однако, судя по вдохновлённому выражению лица того, кого я счёл собственником корабля, я усомнился в своём предположении. Нет, он не был похож на пирата. Они искали что-то другое. Но, что? Подойти и спросить? Я прекрасно понимал, что они не ответят мне. Найти предлог? Можно было попытаться, но его ещё нужно было придумать. Впрочем, видимо, моей судьбе было угодно улыбнуться мне в этот раз.

Внезапно в поле моего зрения появилось несколько мальчишек. Наверно, в любой харчевне найдётся стайка полубеспризорников, ищущих, что бы стащить, будь это недоеденный кусок хлеба или кошелёк, набитый золотом и случайно оставленный на скамье. В основном, это была детвора местной бедноты, подобно стайке хищных птенцов рыскавшая в поисках поживы. Одного из них звали Сэмми. Его я узнавал по обильному числу веснушек на переносице и щеках. Это был один из пятнадцати детей местного землепашца. Как-то я позволил ему заработать пару монет за помощь по выгрузке улова из лодки. Этот пройдоха едва не утащил вёсла, после чего, сделав жалобные глаза, выклянчил ещё несколько пенни. И всё же вряд ли я мог сказать, что мне было жаль его. Этому мальчишке доставало наглости воровать, делая честные глаза и оправдываться, что это был не он. Увы, без доказательства его никто не мог вразумить. А отцовской розги, видимо, на всех его братьев не хватало.

Теперь он сновал с ещё несколькими мальчишками здесь, что-то высматривая и не забывая при том делать невинный вид. Вскоре его внимание, впрочем, как и моё, привлёк бархатный кошелёк владельца фрегата, лежавший на скамье, рядом с его обладателем и, видимо, забытый им. Итак, я сидел в стороне, более чем уверенный, что этот кошелёк вскоре окажется в цепких пальцах Сэмми. Тогда наступит время действовать.

Сэмми не заставил себя долго ждать. Он пару раз пробежал мимо стола, делая вид, что играет со своим другом в салки. И, наконец, пронёсся рядом со скамьёй, на которой сидел незнакомец. Нет, этот человек, явно, не был пиратом и, скорее всего, не трясся над своим богатством. Он даже не заметил исчезновения кошелька.

Сэмми схватил кошелёк и побежал к двери. Настала пора вмешаться. Когда он оказался рядом со мной, я тотчас схватил его за шиворот.

— Мистер Шайн? — он поднял на меня полный невинности и кротости взгляд небесно-голубых глаз. — Что я сделал?

— Садись, — вместо ответа приказал я. Он не стал вырываться.

— Кто эти люди? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он.

— Ты здесь давно ошиваешься, — я не отпускал его ворота. — Видел, откуда они пришли?

— С корабля, который в бухту зашёл. Они из-за волнения решили на якорь здесь встать.

— Ясно.

— Я могу идти? — спросил он.

Я вытащил у него из-за пазухи кошелёк.

— Теперь можешь, — ответил я, отпуская его. — И желательно домой, пока я тебе голову не открутил за воровство.

— Да, мистер Шайн, — пробормотал он, вздохнув так, словно я его ограбил. Впрочем, возражать он мне не посмел. Махнув рукой своим друзьям, он вышел за дверь.

Я осторожно открыл кошелёк и снова замер. Он был полон серебряных шиллингов и золотых соверенов и гиней. Я не посмел бы пересчитывать, но, полагаю, содержимого этого кошелька хватило бы мне, чтобы купить всё поселение вместе с его жителями. Я какое-то мгновение помедлил, поддавшись мысли о том, что теперь смогу хорошо заплатить торговцам, чтобы они взяли меня с собой на корабль, однако совесть тотчас взяла своё. Да и, кто знает, может, мне и не придётся ждать торговый корабль. Что, если они возьмут меня с собой? Я сунул кошелёк за пояс, взял эль и тарелку с хлебом и сыром и направился к незнакомцам.

— Добрый вечер, — поздоровался я, ставя эль и хлеб на стол и тотчас оказываясь под изучающем взглядом богатого человека и недоброжелательным взглядом боцмана. — Разрешите присоединиться?

— Да, конечно, — последовал ответ богатого незнакомца.

— А что, мест больше не нашлось? — фыркнул боцман. — Иди, присоединяйся к ним, — он кивнул в сторону громко хохотавших и поющих рыбаков. Впрочем, меня его тон не смутил. Я уже был привычен.

— Даже так не позволите? — спросил я, вытаскивая из-за пояса мешок с монетами. Я увидел, как изменилось выражение лица первого незнакомца.

— О, Господи! — произнёс он. — Я даже не заметил его исчезновения.

— Брайан! — протянул боцман, стукнув ладонью по столу. — Я говорил! — он перевёл взгляд на меня. — А у тебя-то они откуда оказались? — спросил он.

— Отобрал у местного вора, — ответил я.

— Прежде, подговорив его, — боцман смотрел на меня испытующе, что, впрочем, невольно вызвало у меня усмешку.

— Думаю, ввиду Вашей проницательности, сэр, мне это делать было бы бесполезно, — ответил я. — Вы не из тех, кому можно солгать.

На лице боцмана появилась кривая, но уже более доброжелательная улыбка.

— Что, людей насквозь видишь? — хмыкнул он.

— Никак нет, — ответил я, присаживаясь рядом с Брайаном. — Но могу сказать точно. Вы — боцман, и Вы — с того фрегата, что стоит в бухте. А Вы, сэр, — я обратился к Брайану. — Владелец этого корабля. Притом вы оба не торговцы и не военные. Вы больше похожи на людей, которые что-то ищут, но не пиратские сокровища. На этом моя проницательность исчерпывается. И я хотел бы знать, что вы ищите и куда держите путь. Хотя, я прекрасно понимаю, что вы не обязаны посвящать меня в свои дела.

Брайан с боцманом переглянулись.

— А что, это так заметно? — прищурившись, произнёс боцман.

— Я не первый раз общаюсь с подобным Вам человеком, сэр, — ответил я.

— Ну, тогда парень, дай тоже блеснуть проницательностью, — произнёс он, навалившись на стол и прямо глядя на меня. — Ты — военный, притом, неплохую должность занимавший. Ну, и, явно, не из этих мест. И теперь не знаешь, как выбраться отсюда. Так?

— Так точно, — я кивнул, отпивая порядочный глоток эля. — И, думаю, Вашей проницательности будет достаточно, чтобы предвосхитить мой главный вопрос.

— Возьмём ли мы Вас с собой? — вдруг произнёс Брайан. Я перевёл на него взгляд. Он изучающе смотрел на меня.

— Да, — признался я.

— А тебя здесь что-то не устраивает? — хмыкнул боцман.

— Я хотел бы вернуться во флот, — ответил я, в двух словах рассказав о причине, по которой я оказался здесь. — Но, если могу оказаться вам полезен, то мог бы напроситься в вашу команду.

— А звать тебя как? — спросил боцман.

— Капитан-лейтенант Алан Джозеф Шайн, — представился я.

— Роберт Смит, — помедлив, протянул боцман, переводя взгляд на Брайана. — Что скажете, мистер Хорнби?

— Знаете, мистер Шайн, — Брайан оценивающе, но доброжелательно посмотрел на меня. — Я бы с удовольствием предложил Вам место на моём корабле. Тем более что, как человек военный, вы можете нам быть очень полезны. Но я не знаю, согласитесь ли Вы стать членом моего экипажа.

— В чём-то может быть подвох? — спросил я.

— Как сказать? — хмыкнул Роберт. — Ты прав, капитан-лейтенант. Мы ищем. Да, вот, не всем понятно, что.

— А что вы ищите?

Наступила пауза, длившаяся не более секунды.

— Авалон, — произнёс Брайан. — Мы ищем Авалон.

Если мне и приходилось весь день чему-то удивляться без перерыва, то это был именно тот день.

— Авалон? — переспросил я. — Тот самый?

— Самый, самый, — ответил Роберт.

Я непонимающе посмотрел на обоих собеседников. Не знаю, верил ли я сам в этот остров. С одной стороны, образованные люди, учёные утверждали, что Авалона нет и что этот остров — лишь миф и фантазия тех, кто не стремится добросовестно работать, и верит в сказки. С другой стороны, я не мог слепо отвергнуть предания моего народа. В конце концов, мне всегда казалось, что все эти сказания не были основаны на пустоте или вымысле какого-то одного человека. Может, Авалон и был? Только представление у всех о нём было разным.

— А хоть какие-то успехи в его поиске есть? — спросил я, пытаясь избежать вопросов веришь-не веришь.

— Пока что нет, — ответил Брайан. — Мы только недавно решили этим заняться. И, как выясняется, люди не особо вдохновлены этим поиском.

— Да, мы думали, от желающих отбоя не будет, — согласился Роберт, принимаясь за свиные рёбрышки. — Но прогадали.

— Мы с Робертом и есть весь экипаж корабля, — произнёс Брайан.

— И как вы вдвоём управляетесь? — удивился я.

— Признаю, это сложно, — улыбнулся Брайан. — Люди очень нужны. Но, кому я ни предлагал, все отказываются, называют нас сумасшедшими и пытаются убедить, что Авалона нет.

— А почему Вы думаете, что он есть? — спросил я. — Это не сомнение, мне просто хочется знать.

— Я думаю, что древние предания далеко не всегда возникали на пустом месте, — ответил он. — Авалон должен существовать. Брану ведь удалось до него добраться.

— Ну, — Роберт на миг оторвался от рёбрышек. — Только он на землю не имел права ступить потом.

— Ну, так, нам не обязательно на нём высаживаться, — ответил Брайан. — Нам достаточно найти его.

— Тогда, если позволите, я бы присоединился, — сказал я, немало удивлённый заинтересованностью англичан в сказаниях нашего народа. — И, если мистер Хорнби не против, я мог бы пригласить ещё нескольких человек.

— Которым здесь нечего делать? — усмехнулся Роберт.

— Которые смогут быть полезны, — ответил я.

— Я не против, — одобрительно произнёс Брайан. — Если ты найдёшь ещё человека два — три, это уже будет хорошо.

— Я постараюсь, — ответил я.

— Ну, тогда за Авалон, — хмыкнул Роберт, поднимая бокал с пивом. Я поднял свой бокал. Брайан, с дружеской улыбкой, поднял чашку с чаем.