Синестезия

Мария Норд

В Новосибирске происходит серия ритуальных убийств. Каждое тело – это очередное предупреждение о конце Света. Что это – работа сумасшедшего или хорошо спланированные действия преступной организации? Подполковнику ФСБ и майору УГРО нужно действовать на опережение, ведь над городом «уже нависло тёмное знамение».

Глава седьмая

«Новая жертва будет скоро. Новая кровь обагрит землю. Я предвижу всё, что произойдёт с этим Миром. И, если вы не прислушаетесь ко мне, я не остановлюсь ни перед чем, пока не достучусь до ваших сердец!»

МЛ

Игорь прибыл в школу №358 к 10:00, решив, в первую очередь пообщаться с директором — Наталией Александровной Нефедченко и предупредить о намерении провести расследование по факту самоубийства Алёны Колмаковой и подключить для этого следственную группу ФСБ.

— Я тут сейчас всех организую, — тотчас отозвалась директор, глядя на подполковника Кошкина снизу вверх. — Все по струнке ходить перед Вами будут. Я всем распоряжение раздам…

— Вот этого, как раз, не надо, — спокойно остановил её Игорь. — Мне нужно, чтобы на нас никто внимания не обращал. Я направлю сюда людей, они будут осуществлять проверку и наблюдение. А мне лично сейчас нужно пообщаться со школьным психологом.

Наталия Александровна недовольно покривилась.

— Этот психолог, — понизив голос, произнесла она. — Работы своей не знает. Вопиющий непрофессионализм. Я думаю, как бы уволить её.

— А что она сделала не так? — поинтересовался Игорь, невольно испытывая отвращение перед заискивающей манерой директора школы.

— Да, всё рисовать детей заставляет всякую ерунду, — ответила Нефедченко. — Нет, чтобы поговорить с ними.

— Возможно, ваш психолог использует проективные методики, — осторожно возразил Игорь. — Или арттерапию. Это, напротив, требует немалого профессионализма.

— Ой, не знаю, — дёрнула головой Нефедченко. — Хорошо, пойдёмте.

Директор провела Игоря по коридору, по пути пару раз прикрикнув на сидевших на подоконниках школьного коридора учеников, сделав замечание напуганной первокласснице, что та не поздоровалась и, пригрозив нескольким подросткам вызвать в школу родителей за слишком громкий смех во время перемены. Всё это время, пока они шли, Игорь не мог избавиться от навязчивой ассоциации. Наталия Александровна своим низким ростом, довольно высоким голосом и нервными движениями напоминала ему злую канарейку, мечущуюся по клетке и застигнутой врасплох пристальным взглядом недоумевающего кота. Наконец, поднявшись на третий этаж, они подошли к кабинету психолога.

Дверь кабинета, на нетерпеливый стук директора, открыла женщина лет сорока — сорока пяти, в строгом брючном костюме и гладко зачёсанными в хвост тёмными волосами.

— Елена Викторовна, — дёрнув головой, произнесла Нефедченко. — Почему Вы личное дело Колмаковой полиции сразу не отдали? Вот, Игорь Иванович, расскажите ей, как она всю школу подводит, — по всей видимости, Наталия Александровна не утруждала себя запоминанием отчеств собеседников.

Игорь успел заметить взгляд Елены Викторовны, вполне согласившись с её сдерживаемыми эмоциями, после чего повернулся к директору.

— Благодарю, — сухо произнёс он. — Мы пообщаемся один на один. Можете возвращаться к Вашим обязанностям.

Нефедченко вскинула голову и, не сказав ни слова, ушла. Елена Викторовна, проводив её взглядом, кивнула Игорю.

— Проходите, — спокойно произнесла она. — Елена Викторовна Прохорова, — представилась она, закрыв дверь. — Как Вам уже известно — школьный психолог.

— Подполковник Кошкин Игорь Николаевич, — Игорь предъявил удостоверение. — Я по делу Алёны Колмаковой.

— Да, я поняла, — Елена Викторовна подошла к шкафу с множеством папок. — Вы связываете её гибель с наркотиками?

— А Вы что-то об этом знаете? — поинтересовался Игорь.

— Толком, к сожалению, ничего, — Елена Викторовна вытащила папку с личным делом Алёны Колмаковой. — И не могу подозревать ни кого. Просто, чтобы ФСБ заинтересовалось обычным суицидом, — Прохорова пожала плечами, открывая личное дело. — Слух о наркотиках ходит, но ко мне лично никто по этому поводу не обращался. Вот, смотрите, — она повернула папку с документами к Игорю.

— А почему Вы не передали документы в ФСБ? — поинтересовался Игорь, изучая записи, рисунки и заполненные бланки тестов.

— Мне от директора было прямое распоряжение, — ответила Прохорова. — Никому ни чего не давать. Она хотела себе забрать эти документы.

Игорь поднял взгляд на Елену Викторовну.

— Причина? — спросил он.

— Сын Нефедченко был влюблён в Алёну, — спокойно пояснила Елена Викторовна. — Возможно, она решила, что в этих документах на её сына может быть какой-то компромат.

— Ну, если всё чисто, то бояться нечего, — заметил Игорь. — Елена Викторовна, — Игорь на время оставил изучение документов и перевёл прямой взгляд на Прохорову. — Расскажите, пожалуйста, с вашего ракурса, что здесь происходит.

Прохорова села за стол, помолчала несколько секунд, после чего, подняв взгляд на Игоря, произнесла:

— Во-первых, происходит укрывательство, правда, кого и почему — я не знаю. Но, как только слух о наркотиках начал распространяться, директор начала как-то более жестоко к учителям относиться. Может, боится потерять свой пост. Потому всем приказано молчать и делать вид, что у нас ничего не происходит. Двое молодых учителей попытались сообщить об этом, куда следует, но их тотчас уволили.

Игорь кивнул, понимая, откуда именно в их конторе появилась информация.

— Во-вторых, детей проблемных много, — продолжала Прохорова. — Некоторые сами приходят, просят о моральной помощи или обращаются за советом. Я даже предлагала встретиться с родителями этих детей. Но мне запретили.

— По той же причине, — уточнил Игорь.

— Вероятно, да, — согласилась Елена Викторовна. — Что касается Колмаковой Алёны, — Елена Викторовна помолчала. — Я подозревала, что у неё был период приёма тяжёлых наркотиков. Но когда я с ней об этом заговорила, она сказала, что всё уже решилось и она свободна. Но, Вы же понимаете, я тоже за всеми не услежу. Тем более, она сказала, что её родители в курсе.

— А с остальными? — Игорь снова переключился на изучение документов.

— С остальными — не столь всё откровенно, — ответила Прохорова. — Там ребята с другими проблемами обращаются, не связанными с наркотиками.

— Понял, — покивал Игорь, изучая рисунки, сделанные по стимулам методики Вартегга, многие из которых мало чем отличались от рисунков в «Дневнике Мадлены». — Скажите, а она не говорила Вам о пророчествах? — спросил он. — Или о секте какой-нибудь? Так-то вижу, девчонка и целеустремлённая, и отличница, по-видимому. И дома всё было, относительно, неплохо.

— Да, — Елена Викторовна удивлённо взглянула на Игоря. — Вы в этом разбираетесь?

— У меня жена психиатр, — быстро произнёс Игорь. — Диагностируем друг друга.

Елена Викторовна рассмеялась.

— С такими профессиями это правильно, — заметила она. — Нет, про секту Алёна ничего не говорила. По поводу видений — ну, раз у неё был период, когда она психоделические препараты принимала, — Прохорова развела руками. — Сами понимаете.

— Понимаю, — кивнул Игорь. — А сын директора?

— Артём её любил, — кивнула Елена Викторовна, поднявшись и достав из шкафа папку с личным делом Нефедченко Артёма. — Парень адекватный. Не в мать. Спортсмен, художник. Сейчас, конечно, переживает тяжёлый период. Директор отправила его в санаторий.

— Санаторий? — переспросил Игорь.

— Нервы лечить. После трагедии с Алёной, — пояснила Елена Викторовна.

Игорь полистал документы, после чего поднялся из-за стола.

— Я могу снять копии? — поинтересовался он.

Елена Викторовна глянула на дверь.

— Заберите оригиналы, — приглушённо произнесла она. — У вас они, точно, никуда не денутся.