Вечномечтовые

Мария Фомальгаут

Глаза времени… Да, у времени есть глаза. А что, не знали? Да мало кто знает. А они есть. Нет, конечно, глаза времени увидеть – удача редкая. Время, оно осторожное, оно пугливое, время, оно свои глаза прячет и никому не показывает.

Ветер возвращается

— Ты посмотри, дом! Дом вырос!

Жала бежит к дому. И правда, на холме вырос дом, большой, красивый, двухэтажный, с башенками. Пожимаю плечами, а ты что хотела, голуба, домный дождь был, вон как зарядил с утра, вот и вырос дом. Хотя, конечно, такой дом — это удача редкая, в долине всё сплошь маленькие беседки выросли и крохотные домики, а тут нате вам. Дом.

Жала бежит в дом, поднимается на крыльцо — тук-тук-тук, — в просторную прихожую, спотыкается о стойку для зонтиков.

— Миленький, ты посмотри, да тут стол накрыт… у-у-у, пианино!

Жала ударяет по клавишам, наигрывает какой-то мотив, я и не думал, что она умеет играть. Бежит на второй этаж, догадываюсь — падает на широкую кровать, там должна быть широкая кровать, и ночной столик со всякими мелочами…

— Слушай, какое счастье, что мы его нашли!

Киваю. Счастье. Жала разливает чай, режет пирог, из пирога поднимается крепкий ягодный дух.

— Ой, миленький, сколько мечтала… а то что мы всё с тобой по мегаполисам…

Киваю. Ну да. Мегаполис, он быстрее растет, разрастается. А вот дом вырастить, это да, это труд.

Миленький… Жала до сих пор не знает моего имени. Она не знает, что у меня нет имени.

Сгущается вечер, темные тени ложатся на холмы, темные тени скользят за окном. Встревожено оборачиваюсь, неужели началось, вроде бы еще рано. Нет, не началось, это что-то другое…

Что-то…

Что это там…

Жала уже сама бежит к окну, открывает, распахивает, что за Жала, ничего не боится. И то правда, чего ей бояться… это мне нужно бояться, не ей.

С подоконника в комнату спрыгивает пушистый чёрный кот, сонно потягивается, шуршит бархатными лапками по ковру.

— Ой, смотри, у нас тут ещё и кот будет! Ой, ми-ми-ми, няшечка…

Вымученно улыбаюсь.

— Ты чего?

— Ничего.

— Чего ты на этого кота так смотришь нехорошо…

— А что мне прикажешь, плясать и прыгать от счастья?

Смеёмся. Заставляю себя смеяться. Смотрю на большие часы над столом, на календарь. Могу и не смотреть, всё равно не знаю, когда это случится…

Жала обнимает меня за плечи, кладет голову мне на плечо, родная, ласковая, любимая, бесценная, сжимаю её руки, целую пальцы, ладони, запястья, поднимаюсь выше, до плеч, до ямочек под ключицами…

Думаю о том, что потеряю её.

Скоро.

Больно сжимается сердце.

Ночью прошёл лесной дождь, холмы украсились рощицами, возле дома появился яблоневый садик. Смотрю на Жалу, спящую у моего плеча, боюсь потревожить, разбудить, хоть одним неосторожным вздохом. Нет, все-таки раскрыла глаза, сонно потянулась, прижмурилась, родная, сладкая, нежная. Что-то живое и тёплое мешает в ногах, а ну да, кот, кот-кот-кот, как-то его Жала вчера назвала, уже не помню…

— Ой, миленький, ты смотри, красота-то какая! Еще бы цветной дождичек, чтобы цветники разбить…

— Сама разобьешь, не боги горшки обжигают.

— И то правда… я еще в школе увлекалась…

— Вот и вспомнишь… молодость.

Конец ознакомительного фрагмента.