Тайные символы

Мария Юрьевна Сафаргалеева (2024)

Монастырь… В здании, которое давно закрыто, мелькнул свет. Нового отца настоятеля разбирает любопытство, когда монашки начинают неистово уговаривать его не открывать дверь, он уже точно знает для себя — сделает, что задумал. Дверь со скрипом поддается, две монашки падают в обморок при виде того, что оказывается внутри…

Задание для взрослой девочки

Кондиционер в машине сломался, поэтому поездка на работу превратилась в слепое испытание. Настя дважды едва не стукнулась с разными такси, однако не сдалась и все-таки доехала до стоянки возле отделения. Уже там она протаранила машину одного гадкого лейтенанта, которого ненавидела с первого рабочего дня. Вышло, якобы, ненарочное столкновение, но именно оно подняло ей настроение.

— Ты мне чуть бампер не оторвала, — заныл лейтенант Хныкин, пока другие смеялись у него за спиной. — Не видешь, что здесь линия нарисована!

— Извини, пожалуйста.

Она быстро убрала с лица улыбку, сделав виноватый вид.

— Ты ей нравишься, старик! — не прекращали хохотать двое сержантов.

Пользуясь тем, что лейтенанта Хныкина отвлекли царапины, она успела пробраться к лестнице и забежать внутрь. Там он точно не решится стрелять, а к вечеру проблема забудется под кипой ежедневных отчетов.

— Беги, тебя работа ждет! — горланил в спину Хныкин.

Настя не придала его словам внимания, но возле зала для конференций резко остановилась и позволила наблюдательности вмешаться в свои планы на день. Ей не было понятно, почему лейтенант Хныкин находился на улице, если у них в это же время должно было начаться срочное совещание у генерала.

— Ты где ходишь? — спросил капитан Саварин.

Он единственный над ней открыто не насмехался, поэтому Настя отреагировала вежливо. Растерянная полицейская успела взглянуть на часы и все ответы на вопросы пропали сами собой. Совещание давно прошло без ее участия.

— Боже, я опять пропустила!

— Даже не думай так легко отделаться. Генерал желает видеть тебя у себя, поэтому советую не опаздывать. Он злой, как стадо чертей.

Настя кивнула, позволив глазам оторваться от симпатичного капитана. Тот и не ждал каких-то особенных слов на прощание, поскольку спешил в город по своим делам. На самом деле, Саварин был с ней вежлив только на словах. За спиной молодой коллеги он также частенько любил выдать какой-то прикол.

Ноги стали тяжелые, словно к ним примотали по кирпичу. Настя так не хотела встречаться с генералом наедине, однако работа вынуждала к этому. Она была готова даже на задержание с ребятами из спецназа выехать, но только бы миновать кабинет грозного Лавриновича.

— Папа, — вырвалось у нее сразу, как только закрылась дверь.

Настя дрожала, ожидая цунами обвинений в свою сторону, однако старик не кричал. Лавринович с тоской сидел в кресле, не оборачиваясь к дочери. Что-то грызло его так сильно, что даже на свежую порцию нотаций не было силы.

Она осторожно обошла стол и встала напротив отца, приглядевшись к его выражению лица. Прочный кремень сидел с кофе и незажженная сигарой, погрузившись в традиционные для неудачного настроения размышления.

— Что-то случилось? — спросила Настя.

— Ты доигралась своими опозданиями. Доигралась к худшему. А я же тебе говорил не раз, что найдутся желающие указать мне на твое назначение.

— Папа.

— Садись в кресло.

Она покорно села за стол, не снимая с лица озабоченную маску. Что бы там не было, старый всегда ее покрывал, поскольку не имел желанного сына.

— Ты доигралась до дела, в котором будешь иметь сольную роль…

Не успел генерал договорить, как Настя сорвалась с кресла и побежала к нему целоваться. Она даже не надеялась, что до пенсии кто-то оценит ее на этой работе. До этого момента коллеги только смеялись, не жалея прозвищ.

— Вот об этом я и говорю, — не изменил настроения генерал. — Ты еще не знаешь, что там произошло, а уже радуешься, как маленький ребенок. Когда ты повзрослеешь?

«Взял и испортил настроение!».

Настя села обратно на место и крепко сжала губы, придавая таким выражением себе официального вида. Она с детства славилась красивой внешностью, но на полицейской работе через милое лицо, наивную улыбку и стройную фигуру большинство сначала думали, что она любовница генерала, пока не всплыла правда.

— По области попросили прислать офицера, который разбирается в символах, имеет историческое образование, а еще может дать коллегам квалифицированную оценку со славянской мифологии. Возможно, придется готовить аналитический отчет о…

— С этого начинаются все известные детективы.

— Мне так и сказали: «Убийство совершили, словно специально для твоей дочери и ее заочного образования». Сверху посоветовали доказать, что я тебя подвинул на место не через родственные связи, а за способность проводить расследование…

— Но.

— Но, ты пока даже в паре ничего не сделала.

— Потому что мне никто ничего не доверяет, — обиделась Настя на сравнение. — Можешь себе оставить это дело, если такого мнения обо мне.

— Не могу.

— Почему?

— Если ты провалишься, меня отправят на пенсию.

— Я не провалюсь, папа.

— Провалишься, — строго констатировал генерал. — Я уже еду заказывать себе удочки, потому что скоро будет слишком много времени для рыбалки.

— Ну, папа.

Генерал отложил кофе, а потом толкнул свободной рукой к дочери папку с кратким отчетом. Там описывались общие выводы, присланные из деревни, где произошло убийство. Тело должно прибыть на вскрытие за считанные часы. На отчете стоял гриф с предупреждением не допустить огласки. Когда генерал прочитал первые абзацы, ему стало понятно, в чем дело.

— Почему ты так настроен? — почувствовала настроение отца Настя.

— Тебе не с этого дела нужно было начинать. Это слишком сложно.

— И что там сложного, — она взяла в руки папку. — Надпись с угрозой расправы за непредумышленное распространение информации, которая касается убийства. Видимо, кто-то во время новогоднего концерта попытается избавиться от президента мистическими символами. Перенесут его в параллельный мир, где люди умеют читать.

Настя засмеялась, едва не уронив бумаги вниз.

— Ну, все, — скривился Лавринович и нагнулся к рабочему ноутбуку.

— Что ты делаешь?

— Ищу удочки со скидками. Рыбная ловля будет уже на этой неделе.

Лицо генерала говорило само за себя. Он не скрывал тревоги, хоть его в такое состояние даже серийный убийца не мог в свое время загнать.

Подчиненные уважали генерала за такой характер, поскольку Лавринович в кризисных ситуациях не допускал слабости в присутствии других. Годы шли, а он оставался все тем же гранитом, который мог своей биографией рассказать о всех победах полицейских города. Раньше с таких писали историю.

Настя угомонилась. Заметив, что таким способом не утешит папы, она решила прекратить дурацкие шутки и включить ответственность.

— Папочка, я буду стараться…

— Не будешь. Ты не представляешь, что это за дело. Пока патрульные добрались на место преступления, ксендз с монахинями час стояли на коленях и молились, несмотря на лютый мороз и снег. Одна монахиня получила легкие обморожения, но не прекратила читать молитву на латыни. Еще одного госпитализировали в состоянии сердечного приступа. Врачи не радуют прогнозами. До приезда полиции они от страха не могли разорвать круг со свечами, боясь выпустить зло в мир… — кашель прервал рассказ генерала. — Тебе придется встретиться с каким-то мистическим клубком фигни, которая даже взрослых мужчин перепугала, потому вызвали психиатра для работы с патрульными, которые поперлись на вызов.

— Ого! — не подобрала других слов Настя.