Тайные символы

Мария Юрьевна Сафаргалеева (2024)

Монастырь… В здании, которое давно закрыто, мелькнул свет. Нового отца настоятеля разбирает любопытство, когда монашки начинают неистово уговаривать его не открывать дверь, он уже точно знает для себя — сделает, что задумал. Дверь со скрипом поддается, две монашки падают в обморок при виде того, что оказывается внутри…

Прерванная исповедь

Больница в городе дышала отчаянием. Оттуда шла такая энергетика, что отец Леон Вишневский трижды перекрестился, прося у Бога милости больным тяжелыми недугами. Он всегда чувствовал себя виноватым, когда не мог добиться молитвами и поступками спасения для всех желающих. Ему хотелось вырвать у зла каждую душу и вернуть ее к Господу. Другой миссии молодой ксендз не видел и не желал жить с осознанием неспособности повлиять на естественный ход вещей.

После найденного тела у него начались тяжелые дни. Монастырь перестал быть жилищем покоя, превратившись в место преступления. Большинство монахинь решили перебраться в более защищенные заведения, в которых они не будут молиться за спасение от темных сил. Только четверо самых стойких остались с отцом продолжать ухаживать за двухсотлетним комплексом зданий.

Леон убедил их отогнать тот ужас, который охватил всех вместе в страшную ночь накануне Рождества, и молиться за душу убитого. Он объяснял замысел Господа, который не отказывал в исповеди и возвращении к Святой Церкви убийцам и ворам. Каждый заслуживал право на прощение, даже если он родился с врожденными дефектами и внешне напоминал демоническое чудовище.

Полицейские запретили рассказывать о найденном теле, чтобы пресса не превратила монастырь в место паломничества оккультистов и искателей приключений в параллельных измерениях. Тем более, склонное к суевериям население, от такой новости в самый разгар эпидемии может прибегнуть и к худшим мероприятиям. Некоторые направления христианства с большим удовольствием отправятся в крестовый поход на зло.

Леон просил только разрешения помыть стены, стереть оккультные знаки, однако на то также получил отказ. Место убийства должно таким и оставаться на время досудебного следствия. Прошло несколько дней, а никто из детективов не ехал разбираться. Ксьондзу и монахиням пришлось терпеть неизвестные символы.

Кроме жутких последствий, не прекращало интересовать ксендза и здоровье пострадавшей во время открытия собора сестры Терезы. Бедная женщина пережила настолько сильный сердечный приступ, что очнулась прикованной к кровати. Он молился за нее втрое чаще, желая поехать навестить. Но только на четвертый день выпала такая возможность. Отец Владимир, который держал под своей опекой госпиталь, передал ему, что Тереза хочет исповедаться.

Зайдя в палату, Леон поклонился и перекрестился в сторону распятия.

Тереза лежала на кровати с закрытыми глазами, не реагируя на появление постороннего в палате. Только когда он сел рядом, рука монахини схватила его за рясу. Леону хватило этого, чтобы подорваться от неожиданности.

— Извините, отче.

Слова давались ей с таким трудом, словно в горле застрял камень.

— Это у меня за последние дни на все такая реакция, — сел на место Леон.

— Я просила вас прийти ко мне на исповедь.

Леон бережно налил в чашку воды и помог старой Терезе выпить.

— Вам так легче будет разговаривать.

— Мне уже никогда не будет легче, отче, — глянула на распятие Тереза.

Леон взял ее за руку и сжал в своих ладонях, давая почувствовать свое тепло и присутствие. Она могла умереть с минуты на минуту, поэтому заслужила подобное отношение от тех, кто был способным ее понять.

— Мне сказали, что вы хотите исповедаться только в моем присутствии?

Тереза кивнула, не убирая руку из ладоней ксендза.

— Но к исповеди дайте мне честный ответ.

Неожиданное требование заставило Леона насторожиться, однако он согласился.

— Они уже обратились к вам? — шепотом произнесла Тереза.

Леон согнулся к ней ближе, поскольку не расслышал все слова.

— Они вас нашли уже, отче?

— Кто они? — не понял Леон.

В глазах Терезы засветилось облегчение, словно она поняла, что еще есть время на правду. Старая монахиня нуждалась в исповеди больше всего на свете.

— Вам не звонили? И никто за вами не следил?

Леон внимательно прислушивался к каждому слову.

— Я не понимаю вас. Возможно, вы имеете в виду полицию?

— И полицию тоже…

— Из полиции звонили, приказывая никому не рассказывать о теле. Обещали со дня на день прислать детектива, которому доверят расследовать дело погибшего.

Тереза указала рукой, что хочет попить воды снова.

Леон помог подержать чашку, так как руки старухи были очень ослаблены.

— Они придут к вам, отче. Придут под видом тех, кому вы будете доверять. Предложат сначала быть им другом, начнут оказывать определенную помощь. Дадут вам большой взнос на строительство храма, или пообещают для начала перспективу карьерного роста…

— О ком вы говорите? — спросил Леон.

— Наша душа — драгоценна. Она с нами и в этом мире, и в других. Легко ее продать, но потом ею будут пользоваться новые владельцы.

— Давайте перейдем к исповеди, — чувствовал себя неловко Леон.

— Исповедь началась, — не отводила от него взгляда Тереза. — Дайте мне слово перед распятием, что за вами не следили, когда вы ехали сюда.

Леон не понимал о чем речь, но счел нужным согласиться с Терезой.

— За мной точно никто не следил. Меня беспокоит другое…

— Вас беспокоит, как за шестью замками мог оказаться парень с рогами.

Он внимательно посмотрел на Терезу. Леон хорошо помнил, что старуха потеряла сознание еще до того, как открылась дверь. До самой больницы она не имела возможности с кем-то поговорить о найденном теле, да и потом в таком состоянии ей бы ничего не рассказали.

— Шесть крепких замков и шесть ключей к ним. Шесть разных печатей.

— Они имели какую-то символику?

— Все в мире имеет какую-то символику. Их создали, чтобы сдержать зло.

— Вы про парня с рогами?

— Я про то место, о вратах в другой мир. Мы же не знали, что там…

— Какие врата?

— Он рассказывал нам о великом открытии, которое изменит историю. Говорил, что нам первым дано прикоснуться к божьей природе. Однако, это была ложь.

— Какая ложь?

— Я просила отца не верить ему. Умоляла рассказать все, но одержимость познать природу зла поглотила его мысли.

— О ком вы говорите, сестра? — Крики, рычание, стоны. Они не прекращались. Не одна сестра молилась за упокой души. Леон постепенно терял смысл, но не прекращал слушать исповедь.

— Возможно, если бы не он, то Яков родился бы нормальным…

Последние слова Терезы заставили Леона еще больше насторожиться.

— Яков? — спросил он, услышав указание на что-то важное.

— Мы приняли грех на душу и скрыли.

Господи Великий, могучий творец Неба и Земли. Что такое Врата?

Тереза выглянула в окно, а потом вдруг начала задыхаться. Через мгновение над ней засигналил аппарат. Через чрезмерные эмоции, сердце старой опять начало активно сражаться. Одно упоминание имени заставило ее почувствовать прирост пульса, что в этой ситуации могло завершиться смертью.

— Продолжайте, — попросил Леон Вишневский.

— Я была моложе, я поверила. Мы должны остановить зло. Кто-то должен остановить зло.

— Какое зло? Объясните, что вы говорите?

Старуха вцепилась в руку, втиснувшись ногтями в плоть. Однако Леон не оттолкнул больную от себя, вытерпев боль ради правды.

— Наши души будут гореть за содеянное в адском огне.

— О ком вы говорите? Кого вы называете Яковом?

Тереза попыталась продолжить рассказ, однако не смогла побороть болезнь. Сердце вырывалось из груди через тяжелые воспоминания. Эмоции напоминали глыбу, которая упала на нее сверху и начала душить.

— Я…

Слова застревали где-то в горле, не давая возможности завершить исповедь.

— Сестра.

Леон бросился к двери и стал звать на помощь. Через мгновение в палату забежали двое врачей и несколько медицинских сестер. Его попросили подождать в коридоре, пока будут проводить реанимацию.

— Помоги ей, Господи Всемогущий.

Молитва Леона поразила собравшихся в коридоре. Ксендз чуть не до крови сжал в руках крестик, моля Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа дать шанс завершить исповедь и открыть тайну. Слишком поздно он понял, что единственной в курсе гибели парня с рогами была только одна сестра Тереза. Именно она просила его не трогать замки на дверях, пугая жуткими историями о демонах и врата в другой мир. Тяжелые признания, которые складывались словно мозаика, пугали. Однако только они вели к правде.

Леон чувствовал, что не сможет остаться в стороне и дать остаться на свободе убийце. И жить дальше с тайной после увиденного он сам не научится. Все тайны созданы, чтобы их раскрывали.

Прошло почти пол часа. Врачи сделали все необходимое, однако спасти монахиню у них не получилось. Старое сердце отказывалось работать после стольких стрессов.

Тереза отошла на руках у врача, так и не услышав желаемых слов после исповеди. Ей не удалось раскрыть свою тайну даже не смертном одре.

Леон долго сидел у тела, читая знакомые наизусть тексты. Когда за телом пришел врач с медбратом, он поднялся и сказал над покойницей.

— Я не услышал до конца твоей исповеди, но уверен, что Господь простил. Он знал про твои грехи, и он никогда никому не отказывает в покаянии.

Тело вынесли, оставив ксендза в шоковом состоянии рядом с кроватью. Леон сел у окна и посмотрел на улицу, чтобы убедиться, точно никто за ним не следил.

Сначала взгляд приковали к себе двое патрульных, потом отец перевел глаза на подоконную раму, где лежал старый снимок группы молодых лиц где-то у реки. На обратной стороне была написана только одна строка: «Мой грех тяжелый, его не отмолить! Бог не прощает отступников».