Концерт Патриции Каас. (1) Знакомство

Марк Михайлович Вевиоровский, 2016

В этой книге вы встретитесь с обыкновенными и неординарными людьми, которые с одной стороны мало отличаются от нас с вами, но с другой стороны живут удивительной и необычной жизнью и окружающая их действительность может показаться фантастичной. Фантастичной является научная основа повествования, как и многие события в книге, хотя и происходит действие в узнаваемых обстоятельствах и даже с участием реальных лиц нашей действительности. Паранормальные способности некоторых героев позволяют причислить книгу к произведениям фантастическим, но уж если это научная фантастика, то фантастика социальная, затрагивающая некоторые основы нашей реальной действительности с необычной стороны, но неизменно с любовью к человеку, в особенности маленькому.

ВИКТОР АНТОНОВИЧ СКВОРЦОВ

— А что вас интересует? Мы с Толей знакомы еще со школы, хотя и учились мы не вместе. И жили по разные стороны Чистаков, то есть Чистых прудов — он с той стороны, где «Колизей», а я с другой стороны, где военные дома.

— Расскажите, пожалуйста, ведь это так интересно!

Женя Кульченкова почти бежала за широко шагающим Скворцовым и потащила его в ближайшую беседку.

— Что же вам рассказать? Я впервые познакомился с Толей Свиридовым в старших классах, наверное, классе в седьмом. Назревал конфликт местного значения… Ах, да, откуда вам знать наши подробности тех лет… Например, пригласить на танец девочку из чужой компании было чревато, а уже повести ее гулять… А местные компании были разного уровня — дворовые, уличные, школьные. А наши Чистые пруды были своеобразной нейтральной территорией, но «Кировские» могли стыкнуться с «Покровскими», «Харитоньевские» с «Лабковскими»… Школы были мужские и женские, и были негласные законы, что с девочками из этой школы гуляют мальчики только вот из этой школы…

— Я пригласил девочку на танцы в «Дом инженера и техника» на Кировской, и провожал ее после танцев домой. Тут нас и прихватили — девочка уже прошлась с кем-то из той компании, и ее бывший кавалер предъявил претензии…

— И приглашения на танцы было достаточно для конфликта?

— А как же! Пару раз прошла с одним — уже собственность!

— И что же? Чем это вам грозило?

— Хорошей потасовкой… Я драться не любил, хотя иногда… Но тут их было человек пять на одного…

— И что же? А как вела себя ваша знакомая девочка?

— Девочка? Да никак… Но тут возник Толя и спросил — а чего вам надо от моего друга Вити? Он спросил это так спокойно, но так весомо, что эти пятеро замерли и завяли…

— Все дело в том, что Толя к последним классам школы завоевал весьма серьезный авторитет и с ним считались не только во дворе их барака, не только в нашей школе, но и в округе. Было несколько стычек, после которых его боялись все — и окрестная шпана, и ребята постарше… Толя занимался боксом, удар у него был очень сильным…

— Тогда он нас защитил, и как мне кажется, именно с этого началась наша дружба. Я у Толи дома — в их бараке — никогда не бывал, а он стал приходить к нам с мамой… Мы жили вдвоем, и он познакомился с моей мамой и понравился ей. Не знаю, почему, но она не возражала против нашего с ним знакомства — а она очень насторожено относилась к моим уличным знакомым…

— Уличным?

— Не забывайте, победный салют прозвучал совсем недавно, а тех, кого теперь принято называть шпаной… В известной мере это были все подростки того времени… Мама очень боялась вредного влияния на меня…

— Тогда, в последних классах школы, особенно проявились способности Анатолия — изумительная память и способность к обучению… Он никогда не учил уроки — по крайней мере, на моей памяти, и при этом всегда хорошо учился. И даже мне помогал — по русскому, по литературе, по черчению… Бывали случаи, когда я сдавал его чертежи за свои, отрезав нижний край листа со штампом и начертив новый штамп со своей фамилией. Толе ставили четыре, а мне — пять…

— И он не ссорился с вами из-за этого?

— Ссорился!? Да побойтесь бога! Чтобы поссориться с Толей нужно было что-то особенное… А ссорится с Толей всерьез было просто опасно — он мог легонько врезать так, что ушибленный почесывался пару недель…

— Толя не просто легко запоминал материал, но он еще умело и не механически использовал свою память… А когда я сказал ему, что намереваюсь поступать в МИХМ, то Толя решил идти тоже туда, и мы сдавали экзамены вместе. И он сдавал намного лучше меня — у него были одни пятерки.

— А почему был именно МИХМ? Вы любили химию?

— Что вы! Терпеть не мог! Но хороший знакомый мамы сказал ей, что это один из лучших ВУЗ’ов Москвы, не считая Физтеха. А широтой подготовки МИХМ ничуть не уступает знаменитой Бауманке… А Толик пошел со мной просто за компанию…

— А как было в институте?

— На первом курсе у нас сложилась хорошая группа, но довольно пестрая. Вчерашние школьники, еще не освоившиеся с новой ре¬альностью; вчерашние выпускники техникума, весьма неплохо ориентирующиеся в новой реальности, которая для них была не столь уж и новой; демобилизованные и более взрос¬лые мужики, повидавшие жизнь и понюхавшие пороха, но с недостаточной подготовкой…

— Опытных было меньше, как и медалистов, которые тоже каким-то образом обособились. Вот эти группы новых студентов особенно проявились на первой сессии, хотя вряд ли тут сказалась почти ничем не ограниченная вольница студенческой жизни…

— Но первые же за¬четы и экзамены выявили слабость знаний как у медалистов, так и у бывших военных. После первой сессии у нас в группе остался всего один парень, донашивавший военную форму. Ему помогали те, кто не испытывал затруднений в учебе, и первым среди них был и Свири¬дов….

— Толю всегда выручала прекрасная память. Она и раньше выручала его в школе — он практи¬чески никогда не открывал учебников, довольствуясь тем, что он услышал в классе. Правда в институте ему все же приходилось заниматься самостоятельно, но это не вызывало затруд¬нений — читал он быстро, запоминал с первого раза, и мог воспроизвести прочитанное в са¬мостоятельном изложении…

— Как одному из хорошо соображающих Свиридову пришлось позаниматься с несколькими отстающими, среди которых был один демобилизованный да парочка девочек-отличниц, не дотянувших до медали, но привыкших к хорошим оценкам. Нашего демобилизованного общими усилиями и снисходительным отношением деканата вытя¬нули, и он не был отчислен из института, а парочка медалисток из глубинки нагрузки не вы¬держали и они потихоньку исчезли…

— Кстати среди тех, с кем пришлось заниматься Свиридову, была и Лена Синявина, девочка тихая, усидчивая и добродушная — это она стала потом моей женой…

— Свиридову дали место в нашем общежитии за городом — всего двадцать минут на элек¬тричке, но он иногда оставался ночевать у тетки в Москве. В общежитии у Свиридова тоже появились друзья, особенно после того, как ему пришлось отстаивать свою индивидуальность… Но пара свернутых челю¬стей и разбитых носов быстро поставили на место желающих выделиться и создали Свири¬дову прочный и непререкаемый авторитет…

Женя не торопила профессора Скворцова, а диктофон проявлял свою жизнедеятельность только меняющимися цифрами на дисплее…

— У Толи был перерыв… в учебе, но он от нашей группы не отстал, он догнал нас и успешно окончил институт… Работать по окончании института мы начали в разных организациях, но потом… Но это все потом… Потом было много чего…

Виктор Скворцов.

Толя верный друг. Нет такой проблемы, о которой я не смог бы с ним поделиться и посоветоваться. Любой, самой личной, самой… самой интимный. Совет будет наверняка, самый искренний.

И главное, самый верный.