Иди и жди морозов

Марта Краевская, 2020

В лесах Волчьей Долины верховодят лешие, в озерах водятся утопленницы, по ночам бродят призраки и упыри. Это уединенный край, которым когда-то владели оборотни, но сейчас от них остались одни страшные сказки да развалины крепости в лесах. Здесь у каждого села есть хранитель, но последний погиб в схватке с нечистью, и теперь его приемная дочь, травница Венда, обязана защищать местных жителей – вот только для такой ноши ей не хватает ни опыта, ни возраста. Но выбора у нее не остается, и теперь она не только заботится о людях, но и борется с собственными страхами, сомнениями и подступающим безумием из-за огромной ответственности. А тут еще проходит слух, что в долину возвращается Да Верн, последний оборотень, которого все считали мертвым. И Волчью Долину охватывает страх, так как, возможно, Да Верн пришел мстить за смерть собственных детей.

Глава 3. Кому эта девочка предназначена

Следующий день был холодным и хмурым, а низко висящие тучи закрывали верхушки гор. После ночного дождя сохранилась всепроникающая влажность и выпала роса на траве. Ранним утром маленькая община долины была занята своими делами. Мужчины работали в мастерской или в поле, женщины крутились по хозяйству, занятые бесконечными мелкими, каждодневными делами. Дети пасли скот или играли в не совсем безопасные игры. Куры кудахтали, свиньи рылись в земле, а серая, мрачная фигура, тесно завернутая в толстый прямоугольный плащ, свободно спускалась по тропинке в сторону деревни.

Она прошла между изб и двинулась в сторону корчмы. Через каждые несколько шагов машинально и рассеянно кивком приветствовала кого-то из соседей. Наконец дошла до центра деревни, обошла корчму и постучала в небольшие двери в задней части дома. Пока ждала, разглядывала дверной молоточек в форме волчьей головы. Волк был грозным и всегда ужасно нравился девушке. Наверное, во времена деда Ярта он украшал главные двери. Потом люди захотели забыть о прошлом, и молоточек перенесли к задним дверям. Венда находила его очаровательным.

Ей открыл Имир, и уже через минуту девушку пригласили в кухню на поздний завтрак. Ярт вежливо указал ей на табурет, а парень поставил кружку и налил молока.

— Плохо выглядишь, — Венда не могла оторвать взгляд от посеревшего лица старшего корчмаря. Он измученно улыбнулся, глотая последний кусок хлеба с колбасой.

— Я словно услышал хранителя. Конечно, я плохо себя чувствовал эти несколько дней. Но сегодня почти хорошо.

— А что конкретно тебя беспокоит? — спросила она.

— Каждый раз что-то другое, — Ярт махнул рукой. — То голова болит так, что хочется собственными руками ее оторвать, а то спина не позволяет работать. Или все вместе. Я уже мылся водой с углем для очищения от злых духов, чертополох прикладывал к голове, но не помогло.

Имир неспокойно заерзал.

— Думаешь, это какой-то призрак?

Девушка задумалась с умным выражением лица.

— Если это призрак, то еще рано это утверждать.

— А может, порча? — вмешался Имир.

Венда внимательно смотрела на него, решая в уме эту проблему, и сжала губы.

— Выясним, — произнесла она осторожно. — Приготовлю отвар, только надо собрать соответствующие травы. А пока что вот, — она вытащила из сумки на поясе связку сушеных мелких цветочков. — Это надо заварить. Облегчит боль. Только не пей часто, потому что нехорошие побочные эффекты… — она повысила голос.

— Конечно, — серьезно ответил корчмарь. — Спасибо. Имир, дай Венде ту колбасу, что мы вчера приготовили. Давай все кольцо. Не протестуй, девочка. Это не плата, просто подарок. Считаю, она мне удалась, и я хотел бы, чтобы ты взяла немного на пробу.

Горячие протесты ни к чему не привели. К тому же, колбаса действительно пахла и выглядела вкусно, поэтому Венда согласилась принять подарок, хотя и сделала это со смешанными чувствами.

— Я не хотел тебя смущать, — Ярт казался довольным. С аппетитом отгрыз кусок колбасы и покачал головой. — Ох, девочка, ты даже не знаешь, сколько в тебе от хранителя.

— Наверное, больше, чем она бы хотела, — буркнул Имир, заметив кислое лицо подруги.

Ярт присмотрелся к ней внимательней.

— Ну да, хранитель не был воплощением великодушия. Но я имел в виду лучшие его черты, конечно.

— Знаю, — усмехнулась Венда. — Я пришла именно за тем, чтобы узнать, что решила деревня. Я виновна или нет?

— Если бы ты была виновна, не сидели бы мы тут с тобой. Свидетельство Сталлы развеяло сомнения, но все боятся того, что убило твоего приемного отца, — он замолчал, после чего еще раз повторил, словно для себя: — Убило хранителя, это просто невозможно! В любом случае, возьми, вот его молот.

Говоря это, он подал ей серебряный кулон, и хотя Венда приняла его нехотя, но все же повесила на шею.

— Знаешь, — с ностальгией произнес корчмарь, — вчера только понял, что всегда считал его другом, а в реальности очень мало знал о нем. Откуда пришел? Зачем? Кем был в мире за горами? Кем ты ему приходишься?

— Я тоже не знаю, — вздохнула девушка. — Я жила с ним, но знаю столько же, сколько и вы. Я часто его спрашивала. И что хуже всего, уже никогда этого не узнаю. Он научил меня хорошему. И к сожалению, плохому. Вроде бы защищал людей, а на самом деле, был не лучше тех чудовищ. Ни на минуту не дал мне усомниться, что я не его ребенок. Это был жестокий, плохой человек, и стыдно признаваться, но в глубине души я ненавидела его. Даже не думала про него иначе, чем как о хранителе. Все его так называли, никто не звал по имени, потому что никому он не позволял приблизиться к себе. А сейчас его нет. И я сама не знаю, скучаю я по нему или мне полегчало.

Ярт пожал ее руку, тепло улыбаясь.

— Не изводи себя, все знают, что ты уважала его, но также всем известно, каким он был трудным человеком.

Разговор не улучшил девушке настроения. Она вышла из корчмы такая же мрачная. К тому же ее стала беспокоить болезнь Ярта.

Между тем она должна была уладить еще одно дело.

Петляя между избами, она направилась в сторону озера. Прошла мимо нескольких односельчан, приветствовала их более искренней улыбкой, чем раньше, и добралась до уютного бревенчатого дома, окруженного небольшим, но ухоженным двориком. Перед забором женщина с девочкой сажали цветы.

— Добрый день, — поздоровалась Венда.

Вильо подняла удивленный взгляд.

— Привет, Венда! — усмехнулась она. — Что тебя к нам привело?

— Пришла поговорить, — ответила она, после чего польстила: — Вижу, у вас снова будет самый красивый двор.

Женщина встала с колен, вытерла руки о фартук. Огонек тоже поднялась, как попугай повторяя каждое движение матери. На улыбку Венды она несмело ответила реверансом.

— У вас настоящий дар к посадке цветов, — учтиво добавила девушка.

Женщина пожала плечами:

— Я просто с ними разговариваю, а они слушают, — усмехнулась она снова, немного смущенно. Краем глаза Венда заметила, что Огонек не спускает с нее своих голубых глаз. — Но ты, наверное, не для того пришла, чтобы хвалить мои растения, правда?

— Ну да, — серьезно ответила девушка. — Собственно, я пришла поговорить с Огоньком. Как дела, Огонек? — самым ласковым, на какой только была способна, тоном спросила Венда.

— Нииикак, — медленно ответила малышка. — Садим с мамой цветочки. Будут самые красивые в деревне, потому что у мамочки настоящий дар. Она просто говорит с ними, а они ее слушают, — отрапортовала она, помогая себе киванием.

Венда не могла сдержать улыбку.

— Ну да, это точно. Ты очень наблюдательная девочка, — похвалила она.

Малышка кивнула рыжей головой.

— Угу, я хорошо слышу. И вижу тоже.

Маленький колокольчик задребезжал в голове Венды.

— Ну конечно, — она пыталась не менять тон разговора. — Ты, например, знала, что меня спасет волк, правда?

Девочка покачала головой так, что ее огненные локоны затанцевали.

— Не-е-е-е, я только знала, что это сова напугала корову. Но если бы ты зашла, то… — Она внезапно замолчала, ее глаза стали большими, и она закрыла себе рот ладонями. Со страхом она смотрела на маму, задрав голову. — То есть… — начала она, заикаясь. — Я… я не знаю, не помню.

Венда подняла глаза и встретилась с напряженным, серьезным взглядом черных глаз Вильо.

— Конечно, ты помнишь, — обратилась она снова к перепуганному ребенку. — На лесной поляне ты говорила мне, что…

— Не помню, — повторила испуганно Огонек. — Я не должна помнить такого, правда, мама?

— Все хорошо, дорогая, — Вильо наклонилась и обняла девочку.

Венда минуту ждала, переводя взгляд с мамы на дочь.

— Вы знали, — наконец, произнесла она обвинительным тоном. — Тогда почему?..

— Извини, Венда, — прервала ее женщина, и было видно, что ей действительно жаль. — Давай зайдем в дом. Я не хочу тут разговаривать.

Девушка кивнула, и через минуту они сидели уже в избе на лаве, где она любовалась соломенными пауками, развешанными для защиты от злых духов. Вильо, безусловно, была очень искусна, и потому ее ставили в пример молодым замужним женщинам как трудолюбивую и находчивую жену.

Даже вид тщательно вымытого пола вызвал у Венды комплекс неполноценности, не говоря уже о запахе готовящейся похлебки, наполняющем избу, и нескольких глиняных вазах, стоящих на полках и собственноручно расписанных хозяйкой дома коричневыми головками камыша на зеленых стеблях.

Вильо присела на табуретку с другой стороны стола и посадила дочь себе на колени. У малышки было такое выражение лица, будто она готова заплакать.

— Вы притворялись там, на поляне, — начала Венда.

Вильо вздохнула.

— Да, но, пожалуйста, никому не рассказывай об этом, — она смотрела умоляюще. — Люди не должны узнать, что Огонек не такая, как другие дети. Не хочу, чтобы она закончила так же, как Оллен.

Венда на минуту задумалась.

— Естественно, я тоже не хочу, чтобы с вами что-то случилось. И я понимаю, что это был не первый раз.

— Нет, — ответила женщина. — Она пророчествовала и раньше, но об этом знала только я. Там, в лесу, это было впервые, когда слышал кто-то еще. Даже Костьян не знает. Стыдно признаться, но я боюсь, не отдаст ли он ее на суд деревни.

Они посмотрели друг другу в глаза.

Венде не нравился отец Огонька. И Вильо знала об этом.

— Что она предсказывала?

— Прошу, не спрашивай. Хватит, что я несу это бремя. Кроме того, то, что она говорит, запутанно и малопонятно.

— Конечно, — согласилась девушка. — Что думаете делать?

Вильо пожала плечами.

— Не знаю. Буду скрывать, сколько смогу. Через несколько недель она получит взрослое имя, а потом… сама не знаю, может, когда повзрослеет, станет достаточно сильной, чтобы противостоять деревне.

Венда помрачнела. Перед глазами встала сцена из прошлых лет. Ярт держал за руку перепуганного Имира. Его жена Сталла яростно и отчаянно кричала, колотя кулаками в дверь корчмы, где ее заперли. И маленький мальчик на дороге, с глазами, полными слез, в которого тыкали пальцами.

Она смотрела на грязное, но милое личико Огонька. У девочки был такой же проницательный и разумный взгляд, как у Оллена. Слишком разумный и слишком проницательный для пятилетки.

Она вздохнула.

— Никто не в состоянии противостоять деревне в одиночку, вы хорошо об этом знаете.

Она встала. Выходя, еще раз оглянулась и, к удивлению Вильо, добавила:

— Если вам нужна будет помощь, вы знаете, где меня искать.

* * *

Сразу за деревней невысокие курганы обозначали землю мертвых, а от леса святое место отделяла низкая каменная стена. Среди могил росли несколько деревьев, затеняющих кладбище и своим шумом успокаивающих мертвых. Большинство курганов, заросших мягкой травой, были такими старыми, что дождь и снег почти сровняли их с землей. Темнели лишь несколько курганов посвежее, и из них один особенно притягивал взгляд — могила молодого парня.

Мать Винне в тишине пересекла границу святой земли. Она хотела посадить немного цветов на могиле сына, чтобы скрасить ему таким образом вечный покой.

Внезапно она остановилась.

— Ради Эллениале! Род, береги меня от детей Велеса! — произнесла она на одном дыхании.

Она быстро развернулась, приподняла край платья и в панике кинулась бежать в сторону деревни.

В кургане Винне чернела огромная дыра.

* * *

Разговор не выходил из головы Ярта. С тех пор как Имир рассказал о возвращении Сталлы в компании с каким-то вооруженным мужчиной, ему удалось все разложить в голове и подготовиться к встрече с ней.

Он был зол и болен, и это способствовало резкому тону, которым он собирался приветствовать женщину, что появится вечером в корчме. Но он не предвидел только две вещи. Во-первых, того, что, увидев жену, он почувствует угрызения совести и боль воспоминаний. А во-вторых, Сталла вернулась не для того, чтобы умолять о прощении. И точно не у него.

Она пришла сама, без сопровождения. Вошла как всегда, как к себе домой, и, похоже, внезапно притихшие голоса ее не волновали. Напротив, она привыкла к тому, что ее появление вызывает легкий шум, свидетельствующий о восхищении, какое она вызывает у мужчин.

Она была красива.

Время, что прошло с их последней встречи, не смогло этого изменить. Ее взгляд, красота и чувственные движения ужалили в сердце и пробили брешь в линии защиты Ярта.

Сталла спокойно прошла к стойке, убрала со лба непослушную темную прядь, которая вылезла из-под красной повязки на лбу. Она смотрела ему в глаза без улыбки.

— Здравствуй, муж, — сказала она не слишком громко.

— Здравствуй, Сталла, — таким же холодным тоном ответил Ярт.

Было заметно, что присутствующие в зале ловят каждое слово и следят за каждым жестом. Они стали говорить еще тише.

— Имир сказал тебе, что я хочу тут поселиться, — сказала она прямо.

Он задумчиво кивнул.

— Это и твой дом тоже, — медленно произнес он.

— Я рада, что ты это понимаешь.

— Понимаю, — согласился он. — А твой… приятель будет жить вместе с тобой?

Температура в помещении ощутимо упала, когда он закончил фразу. Но этот холод был ничем по сравнению с морозом, который вернулся к нему с ответом:

— Он будет жить в собственной комнате, — процедила она.

Между ними воцарилось молчание, наполненное только шумом разговоров в зале. Ярт начал медленно вытирать стойку. Его жена машинально следила за движениями тряпки по дубовому покрытию и играла серебряной сережкой, что заканчивалась коралловой слезой.

— Ты вернулась навсегда? — спросил он наконец. Поднял глаза, и на минуту их взгляды встретились.

— Еще не знаю. Это зависит от того, как закончится вся эта история. У меня сложилось впечатление, что всему скоро придет конец.

Ярт вернулся к полированию стойки.

— Для меня «эта история» закончилась одиннадцать лет назад, — буркнул он.

— В самом деле? — скривилась женщина. — Если так, то поздравляю, тебе повезло больше, чем мне.

— Ты мучаешь себя по собственному желанию, — рявкнул он громче, чем хотел. Несколько человек повернулось к ним с нескрываемым интересом. Однако сразу же притворились, что не делали этого.

Ярт глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, ощущая на себе разъяренный взгляд жены.

— У меня свои причины, — начала она тихо, — чтобы все еще верить, что…

— Интересно, какие? — раздраженно прервал он.

Она замолчала. Когда Ярт посмотрел на нее, то наткнулся на задумчивый взгляд. Она боролась с собой, после чего сказала:

— Ты не поймешь. Пойду за своими вещами. Я перееду сегодня, так что приготовь комнаты.

* * *

В лесу было много тайных мест. Люди иногда попадали туда случайно, иногда их приводил какой-нибудь призрак или лесной демон. Проклятые деревья, в которых жили духи, были помечены так, чтобы те, кто потерялся, знали, что их нужно остерегаться, а магические потоки обозначались так, чтобы ищущий помощи мог их опознать. А небольшие каменные холмики, фигурки и статуэтки зарастали ежевикою и мхом.

Тинне, Костьян и Ларс кружили по окрестностям около часа, прежде чем оказаться в месте, где на небольшой поляне росла высокая до пояса крапива.

— Одни дубы, — Ларс огляделся вокруг. — Может, это тут.

Они разошлись, чтобы поискать следы. Костьян лупил палкой направо и налево по крапиве, в то время как Тинне делал то же самое, направляясь в противоположную сторону. Ларс внимательно рассматривал деревья. Наконец он нашел самое старое и величественное. Дотронулся до него и сразу заметил деформацию ствола в месте, где кора затянулась от ран, оставленных топором.

Он раздвинул крапиву у основания дерева и нашел первый замшелый камень. Расчистил заросли и наткнулся на часть круга, которым был окружен священный дуб.

Подул легкий ветерок. Шум зарослей и деревьев заглушил слова его товарищей.

Ларс выпрямился.

— Что вы говорили? — растерянно спросил он.

Но Тинне и Костьян и дальше косили заросли крапивы, спиной к нему, и остановились лишь, когда он снова закричал.

— Что ты сказал? — спросил Костьян, а Ларс снова услышал, словно чей-то шепот среди ветра, в этот раз где-то за спиной.

Мурашки пробежали у него по спине.

— Идите сюда! — закричал он, вытаращив глаза. — Это то дерево!

Они быстро добрались до него и собственными глазами увидели рубец на коре и каменный круг. Ветер доносил шепот, который становился все громче, и мужчины озирались со все нарастающим страхом.

— Поспеши, ради Эллениале, — буркнул Тинне Костьян. — Иначе мы сейчас все закончим, как папаша твоего отца.

Тинне вытащил из котомки кувшин меда, головку сыра и деревянного конька, которого Винне выстругал из липы прошлой зимой. Он сложил это все у корней дерева и, сминая в руках шапку, отступил на несколько шагов.

— Мы… это… — заикался он. — Господин леший, извини моего глупого сына. Не знаю, чем он обидел тебя там, на тропинке, но если ты уже забрал его жизнь, то молю, дай ему упокоиться с миром. Умным он не был, наверное, из-за своего деда, — произнес он. — Но мы все боимся тебя и ничем не хотим оскорбить. Мы пришли только просить за покой для моего сыночка.

А поскольку шепот не прекращался, они втроем упали на колени и покорно припали к земле. Леший еще злился какое-то время, потом грозный шепот начал стихать. И наконец совсем смолк.

Однако они не знали, услышал ли он их. Несколько следующих ночей Тинне не сомкнул глаз, а потом, на рассвете, бегал на кладбище и проверял, оставалась ли могила нетронутой. Потом вздыхал, позволяя себе каплю надежды.

Вероятно, леший его услышал. Курган Винне больше уже ничто не раскапывало.

* * *

Луг перед руинами принадлежал хранителю. Венда каждый день приводила сюда корову, забивала колышек с привязанной бечевкой и возвращалась в избу со странным ощущением, что, когда вернется в полдень, луг будет пустым.

В этот день, привязав непослушное животное, она двинулась к развалинам. Она вынуждена была подниматься на холм, который когда-то был лесным пригорком, но который выкорчевали сотни лет назад, чтобы видеть приближающихся к замку путешественников и врагов. Когда-то сюда вела проторенная дорога, но она уже заросла и была едва заметна, даже если знаешь, куда смотреть.

Зелень кончалась внезапным обрывом, что уходил вертикальной стеной вниз. На краю скалы, которая словно зуб врезалась в долину, гордо высились руины небольшого замка. От строения остались только башня и часть стены со стороны луга, вместе с воротами, украшенными аркой. Ворота, удивительно низкие, но широкие, были построены так, чтобы наездник вынужден был спешиться перед вторжением в замок народа, который не нуждался в скакунах, чтобы передвигаться быстро и тихо.

Венда спокойно зашла в небольшой двор, частично засыпанный рухнувшей частью стены, частично заросший прошлогодней травой. Луг медленно, но верно захватывал замковые территории. Девушка подошла к пролому в стене, откуда открывался головокружительный вид на деревню, раскинувшуюся у подножья скалы.

На краю пропасти был насыпан могильный курган. Судя по свежим цветам, несколько человек часто его навещали. Недавно кто-то даже оставил пирожок. «Для богини Эллениале, — подумала Венда. — Видно, просили ее о помощи и хотели подкупить». А знахарка знала только одного человека, который пробовал подкупить богов пирожками. Она улыбнулась.

Венда оперлась рукой на разрушенную стену и обвела взглядом долину. Возле озера суетились люди, ведущие приготовления к русалочьему пиршеству, дети за кем-то бегали, скорее всего за котом, который вскоре сбежал от них, устав от игр с сопляками. Дальше тянулись небольшие участки у края леса, где маленькие фигурки обрабатывали свои уделы. Блестящее на солнце темно-синее озеро и узкая дорога, что петляла между избами и полями и исчезала где-то в лесу на западе. Там, где был остальной мир. Так, по крайней мере, слышала Венда и верила в это, хотя сама ничего не помнила из того мира. Но он там все же был.

Мир, в котором она родилась.

Слабый ветерок коснулся ее лица, запахло теплом и последним снегом с горных вершин. Она любила стоять на руинах и смотреть на пейзаж. Венде следовало обдумать так много, что сейчас покой ей был нужнее, чем еда или сон.

— Эй, Венда! — раздалось сзади со стороны ворот.

«Только обрадовалась одиночеству», — подумала она, поворачиваясь к бегущей к ней девушке.

— Привет, Яда, что ты тут делаешь?

— Корова сбежала, — дочь мельника помахала рукой. — Я попробовала тот твой способ с колышком и веревкой, но уж лучше самой ее пасти, чем потом гоняться за ней по долине. Настигла ее, когда она позарилась на вашу траву, тут, на краю леса. Ну, а потом я увидела, как ты сюда заходишь, — закончила она, глядя на могилу под стеной.

Венда заметила тень разочарования, которая промелькнула на ее лице.

— Готовишься уже к русалии? — сменила тему Яда и продолжила, не ожидая ответа: — Я даже не представляю, что надеть! Правда, у меня есть лен на юбку, который папа купил у торговца, того, что тут заблудился в прошлом году, но я не смогла его забрать, а сейчас уже поздно… А ты что наденешь?

Дочь мельника смутила ее этим вопросом.

— То, что всегда, — она равнодушно пожала плечами. — В жизни есть более важные дела, чем платья.

Яда едва заметно покраснела.

— Извини, тебе сейчас совсем не до забав.

Знахарка грустно усмехнулась и мрачно посмотрела подруге в глаза.

— Такова жизнь дочери хранителя. Я знала, что однажды его убьет какое-нибудь чудовище, и так… — Стараясь, чтобы голос ее не выдал, она глубоко вздохнула и сама изменила тему: — Но ты должна нарядиться для Люса.

Яда смутилась, как всегда, когда разговор заходил про объект ее симпатии.

— Э-э-э, наверное, опять не получится. Он вообще не знает, что я существую, и даже не старается ловить эти венки. Но это может случиться, правда?

Венда оперлась на фрагмент стены, скрестив руки на груди, и наблюдала, как подруга то бледнела, то краснела.

— Может, может, — ответила она с убеждением. — А это зачем? — она движением головы указала на могилу с подсыхающим на солнце пирожком среди цветов.

Яда засмеялась немного нервно, словно ее поймали за чем-то глупым.

— Ты догадалась, — блеснула она ровными зубами. — Но знаешь, даже если не поможет, то точно не повредит. Аника мне говорила, как Мирва ей рассказывала, что несколько дней назад было слышно, как домовой играл на гребешке, и угадай, на чьем пороге!

— У Люса в избе?

— Именно! — обрадовалась дочь мельника, и ее глаза заблестели от возбуждения.

— Ну видишь! — Венда серьезно кивнула. — Свадьба у них будет, тут и нечего говорить. Домовые больше ничему так не радуются.

Говоря это, она усмехнулась подруге, чтобы подбодрить ее. В конце концов, на русалию все могло случиться. Она уже хотела произнести эту мудрую мысль, как Яда спросила:

— А раз уж такой разговор, ты слышала сегодня ночью тот голос? — волнение, смешанное со страхом, видимое на лице девушки, предвещало интересные новости. Венда покачала головой.

— Спала как убитая. А что?

Яда присела на край стены, который напоминал кривую скамейку.

— Люди говорят, что что-то сегодня снова выло на… руинах, — неуверенно закончила она, оглядываясь вокруг.

— Может, обычный волк, — знахарка колебалась только мгновение, а потом почувствовала себя странно.

— Весной? — сказала Яда. — Нет, Венда, это не волк. Я слышала, что отец с Яртом болтали про того, с волчьими глазами, и это он воет. Тебе нужен кто-то, кто защитит тебя в случае чего! — Дочь мельника волновалась о судьбе подруги. — Но не беспокойся, скоро тебя придут сватать.

Венда удивленно таращилась на нее.

— Ты это серьезно?

Яда пожала плечами.

— Конечно, серьезно. А как ты себе представляешь зиму в такой ситуации? Сама, с одной коровой, без собственных посевов. Тебе б не помешал мужчина в избе, правда? Во всяком случае, скоро русалия, и кто-то поймает твой венок.

Знахарка мрачно промолчала.

— Венда, — воскликнула Яда, когда новая мысль пришла ей в голову, — а кто теперь будет с богами говорить, коль хранителя не стало?

Девушка вытаращилась на нее и помрачнела еще больше.

— Не знаю. Нового выберут. Всегда так было. Любого хранителя рано или поздно убивали чудовища.

— Но русалия уже вот-вот, и кто-то должен принести жертву богам, — забеспокоилась дочь мельника. — У тебя никого нет на примете? Ты лучше всего для этого подходишь.

Венда пожала плечами, но в глубине души понимала, что подруга права. Никто в долине не знал про богов и чудовищ больше, чем она. Она осознавала, что если бы не была такой трусихой и не переживала за собственную шкуру, то должна была сама согласиться стать хранительницей. Однако правда заключалась в том, что она бы хотела отгородиться от деревни частоколом и скорее согласилась бы голодать целый месяц, чем принять это предложение.

— Несомненно, они придут к тебе, — заявила дочь мельника.

Венда тяжело вздохнула.

— О Эллениале… Только этого мне не хватало.

* * *

— Только этого нам не хватало!

Возмущение мельника эхом отразилось у собравшихся в корчме мужчин. Кузнец, рассказ которого так разогрел кровь отца Яды, поднял руку в успокаивающем жесте.

— Не горячись так, Вастир, — произнес он слегка язвительным тоном. — Ведь такое уже происходило.

— Но она слишком молода!

— Но не глупа, — вмешался Стоян, как обычно с платочком у рта. — И кто-то должен принести жертву богам.

— И ее учил хранитель, — поддержал брата кузнец. — А его все уважали, словно он был воплощением самого Серого господина.

Костьян, молчавший до этого, процедил сквозь зубы:

— Не буди лихо, пока спит, Здамир.

Кузнец только криво хмыкнул в ответ.

— А что? Я неправильно говорю?

— Мне любопытно, — проигнорировал его рыжий муж Вильо, — какой тебе в этом интерес? Ох, не прикидывайся сторонником Венды, ты ж не любил хранителя. Вам всегда было не по дороге, а теперь ты вдруг хочешь объявить ее преемницей? Что-то тут не сходится, и, похоже, не только я так думаю. — Он многозначительно оглядел собравшихся. Несколько человек кивнули в знак согласия. К сожалению, некоторые смотрели на него, словно их только сейчас осенило.

Тем временем кузнец натянул невинное выражение лица.

— Если бы я думал только о своем интересе, сам бы на хранителя претендовал, — произнес он, пожимая равнодушно плечами. — По правде говоря, я бы вполне подошел, но мне уже много лет, и дополнительные обязанности взваливать на свои плечи я не хочу.

— Тогда ты думаешь, — с сарказмом фыркнул мельник, подходя к нему, — что лучше будет соплячка без опыта? И к тому же баба?

— Хранитель всему ее научил, — сказал Стоян хриплым, слабым голосом.

— Она очень похожа на него, — неожиданно вмешался Ярт.

Как обычно во время совещаний, он не сидел со всеми за столом, но, опершись на деревянную стойку, прислушивался к спору со сложенными на груди руками. Собравшиеся повернулись к нему. Его лицо было серым, а под глазами пролегли глубокие фиолетовые тени.

— Не думаю, однако, — продолжил он, когда обратил на себя внимание, — что Венда согласится стать хранителем.

Между столами вновь возник шум, но в этот раз в нем ощущалось возбуждение. Никто не подумал о такой возможности.

— Деревня выбирает хранителя, — сказал кто-то. — Деревня и сами демоны. Еще не было такого, чтобы избранный отказался.

— Ну, такое может случиться, — иронично усмехнулся корчмарь. — Я знаю, почему Здамир и Стоян так настаивают на этой девочке. Они думают, что ею можно будет легко управлять. Но они могут просчитаться. С молодыми иногда сложнее, чем со старыми. Они бунтуют, все знают лучше и часто назло родителям могут дать себе руку сломать.

— Правильно говоришь, корчмарь, — горячо поддержал его мельник.

— У молодой бабы бушует в голове, если кто не знает, — напомнил Ильсир.

— Ну, ты лучше всех знаешь об этом, да? — задел его Вастир, потому что у Ильсира была жена моложе на пятнадцать лет.

— Хранителя нет! — рыкнул на весь зал крестьянин, делая вид, что не слышал колкости. — Никто за девкой больше не следит. За месяц или два решит замуж выйти, и дети у нее будут в голове, а не защита нас от того, что бродит в ночи.

— У нас скоро будет случай увидеть, что написано у нее на роду, дорогие друзья, — прервал его Стоян. Для лучшего эффекта он немного помолчал, а потом заявил: — Завтра русалия! Если Венда пустит венок по воде, мы увидим, поймает его кто или нет.

И зал снова разделился на тех, кто его поддерживал, и тех, кто был не согласен. Только кузнец старался спрятать довольное выражение лица и не отвечать на многозначительные взгляды своего брата. Корчма аж гудела.

Наконец Стоян смог всех утихомирить, поскольку его ужасный кашель всегда привлекал внимание. И когда они посмотрели на него, он вытер платком рот, на котором осталась кровь, и произнес:

— Дорогие соседи, закроем эту тему. Девушка разбирается в знахарстве и чудовищах. И, что самое главное, нет в мире никого, кто мог бы забрать ее дар. Пусть пускает венок. Пусть нам обычай ответит, какова воля богов и кому эта девочка предназначена: людям или демонам.