Школа чернокнижников. Абсолютный артефакт

Матильда Старр, 2021

Школа чернокнижников – единственное в империи учебное заведение, где обучают темных магов. Когда у меня внезапно обнаружился темный дар, других вариантов не было. Разве что отправиться в монастырь, но это было было бы совсем ужасно! Так что теперь я студентка с полным набором неприятностей: заклятые друзья, суровые преподаватели и дар, с которым я никак не могу совладать. А еще – ректор! Мрачный тип, от которого у меня мурашки по коже. Но ничего, как-нибудь прорвемся!

Глава 3

Торжественный обед закончился довольно быстро.

Не прошло и часа, как Гресильда ворвалась в мою комнату.

— Неблагодарная тварь! — взвизгнула она. — Позоришь меня перед порядочными людьми!

Глаза ее метали молнии. Конечно, она столько времени лебезила перед бароном, и теперь истинная натура требовала выхода. Да и злиться ей было на что: такая прибыльная сделка чуть было не уплыла из-под носа!

Тетка бушевала долго. Но на этот раз ее ругательства и угрозы не действовали.

Как ни страшна была Гресильда в гневе, выйти замуж за старика барона — куда страшнее. Один его вид, несмотря на дряхлость и морщины, внушал безотчетный ужас. А при мысли, что придется спать с ним в одной постели — и не только спать, но и… о боже… — к горлу подкатывала тошнота.

— Я за него замуж не пойду! — твердила я, стараясь не выдать страха и дрожи в голосе.

— Не пойдешь? — прошипела она с перекосившимся от гнева лицом. — А куда пойдешь? На улицу? Милостыню просить? Так ты не хромоножка и не дряхлая старуха. Там полно молодчиков, которые быстро с тобой, дурой, разберутся!

— Лучше в речке утоплюсь, а за него замуж не пойду!

Гресильда усмехнулась. Недобро.

— В самом деле? Я тебя облагодетельствовала, растила, как родную дочь, человека нашла состоятельного. А ты мне коленца выбрасываешь? Ну ничего, посидишь взаперти без еды и воды — может, поумнеешь. А если не поумнеешь…

Она вышла, громко хлопнув дверью, и я услышала, как в замке проворачивается ключ. Заперла, правда заперла!

Что же делать? Я металась по комнате, как птица в клетке, с отчаянием понимая: Гресильда не отступится.

И даже не только из-за выторгованных за меня денег, уверена, немалых. Нет. Просто таким, как барон Бардольф, не отказывают. Жестокий, злопамятный, могущественный, он не простит оскорбления. Он превратит жизнь Гресильды и всех обитателей этого дома в ад.

И ее «а если не поумнеешь…», сказанное напоследок, означало одно: тетка меня опоит, одурманит, усыпит, свяжет, но вручит так или иначе барону. А уж что тот сделает с непокорной игрушкой, даже думать не хотелось.

Я едва не застонала от безысходности. В очередной раз развернулась, взгляд случайно зацепился за пальто, что по-прежнему лежало на стуле… И внезапно меня осенило. Есть выход, есть: бежать.

Но куда?

Спрятаться в нашем небольшом городке невозможно: стоит попроситься к кому-нибудь на службу, и слух об этом пронесется со скоростью пожара, быстро достигнув ушей Гресильды.

Значит, надо попробовать добраться до столицы.

Столица… Огромный город, где я ни разу не была и о котором знаю так мало. У меня там нет ни друзей, ни родственников, ни знакомых — никого, кто мог бы помочь. И денег тоже нет…

В голове тут же начали всплывать услышанные истории — одна кошмарнее другой — о том, какие неприятности могут ожидать одинокую девушку.

Мгновенно обдало холодным липким страхом.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. В конце концов, сложно даже придумать что-то хуже, чем брак, который мне собираются навязать.

Вспомнились холодные потные пальцы, дряблые мокрые губы, прижавшиеся к моей руке, похотливый оценивающий взгляд старчески мутных глаз, ползущий по груди…

От отвращения едва не стошнило. И решение было принято.

Уеду в столицу на полуночном дилижансе! В большом городе легче затеряться, да и устроиться на работу проще. Я многое умею делать, а значит, не пропаду!

К тому же у меня есть магия. И мечты. Так пусть они сбудутся на полгода раньше!

Я глянула на чернильную темноту за окном, подошла к двери и прислушалась. В доме было так тихо, что звенело в ушах.

Перед сном Гресильда обычно выпивала пару бокалов вина. Однако «от нервов» она могла приговорить и полбутыли. Скорее всего, тетка уже спала, так что до утра меня не хватится. А когда станет ясно, что произошло, я уже буду далеко отсюда.

Придвинув стул к двери, я подперла его спинкой ручку. Так, на всякий случай. Вдруг кому-то вздумается навестить меня посреди ночи? Немного подергала — стул скрежетал, но не сдавался, дверь не открывалась. Отлично! Пусть Гресильда думает, что неблагодарная сиротка забаррикадировалась в комнате и не хочет разговаривать. Надолго, конечно, это ее не задержит, но чем позже она обнаружит, что в комнате никого нет, тем лучше.

Сборы не заняли много времени.

Я надела пальто, переобулась в уличные туфли, вытащила из-под кровати свою заветную шкатулочку. Несколько медных монет сунула в карман и осторожно достала тоненькое колечко и сережки — все, что осталось от матери.

С тех пор, как ее не стало, я их ни разу не надевала. Была уверена: жадная Гресильда найдет повод отобрать у меня даже эти скромные украшения.

Сережки вдела в уши, колечко нацепила на палец.

Конечно, не очень разумно светить драгоценностями, пусть и недорогими. Но если положу в карман… Вдруг потеряю?

Распахнув окно, я высунулась наружу и огляделась. Свет в доме нигде не горел.

Пора!

Хорошо, что тетка поселила меня в комнате для прислуги! Тесная комнатка на первом этаже неподалеку от кухни показалась ей вполне подходящим местом для сиротки-нахлебницы. Хозяйские и гостевые спальни располагались на втором, и хоть все они, кроме теткиной и дядиной, пустовали, Гресильда не захотела пускать туда бедную родственницу.

Раньше было немного обидно, но теперь я понимала, как удачно все сложилось! Живи я на втором этаже, сбежать было бы куда труднее.

Я с легкостью забралась на подоконник, спрыгнула вниз и аккуратно притворила створки окна, чтоб садовник с утра пораньше не поднял шум. Прячась между кустами, незаметно пробралась через сад, выскользнула за ворота и припустила по дороге.

Часы на центральной площади показывали без четверти полночь. Я охнула и помчалась еще быстрее.

Станция находилась на самой окраине нашего городка, а многоместный экипаж в столицу отправлялся ровно в полночь. Не успею — и весь мой план полетит к демонам!

Дождь хлестал по лицу, но я его почти не замечала, бежала со всех ног, спотыкаясь и едва не падая.

Я успела в самый последний момент. Возница уже закончил собирать деньги с пассажиров, залез на облучок и расправлял вожжи.

— И меня, меня возьмите! — звонко крикнула я и замахала руками, чтобы меня точно заметили.

Возница придержал лошадей и смерил меня недоверчивым взглядом:

— Не слишком ли вы молоды, сирра, чтобы путешествовать в одиночку?

Ох ты ж, нашелся внимательный!

— Тетушка заболела… при смерти лежит, — с ходу придумала я.

Вообще-то это дурная примета — говорить о здоровом, что он болен. Я отчетливо представила себе, как бледная Гресильда лежит в постели, а лекари только разводят руками. Ну и пусть, не жалко ни капли!

— Матушка с батюшкой поехать не могут, заняты в лавке с утра до вечера, а ей одной теперь никак, — я смотрела на возницу жалобно-жалобно.

Но надеялась не столько на его сострадание, сколько на вполне понятное желание продать еще один билетик.

— И что, даже проводить не пришли? — он задумчиво жевал ус.

— Ночь уже поздняя, а им на рассвете вставать. Я просила, чтоб не провожали. Им и так нелегко придется: меня-то не будет. Так что, считай, одних рабочих рук нет.

Возница кивнул уважительно. Похоже, моя история ему понравилась.

— Деньги хоть есть?

Волнуясь, я достала монетки. Мне никто никогда не говорил, сколько стоит проезд до столицы. А вдруг моих жалких сбережений не хватит?

Возница отсчитал себе примерно половину. Я с облегчением выдохнула и забралась в экипаж. Пассажиров оказалось немного. Я забилась в дальний угол, надвинула капюшон на лицо, сунула руку в карман и, сжав оставшиеся монетки в кулаке, счастливо улыбнулась: будет на что в столице хлеба купить да за ночлег заплатить, пока работу не найду…

На худой конец, продам колечко и сережки — этого хватит на первое время. Даже думать не хотелось о том, чтобы расстаться с единственной памятью о покойной матушке, но что поделать…

Сиденья в дилижансе были жесткими, сквозь щели в окошках дуло, повсюду гулял сквозняк. Но я как-то незаметно согрелась и задремала.

В город мы прибыли уже далеко за полдень.

Многоместный экипаж тащился так медленно, что иногда мне казалось, что пешком дойти было бы быстрее. Нас то и дело обгоняли магические повозки. Быстрые, легкие, они неслись, как птицы. Вот бы прокатиться в такой хоть раз…

Наконец экипаж остановился, и возница громко объявил:

— Станция! Приехали! Все выходим! Вещи не забываем!

Я спрыгнула с откидной подножки на мостовую и ахнула.

Залитый солнцем город был словно наполнен светом, простором и воздухом. Широкие, мощеные светлым камнем улицы, вдоль них — светлые, почти белые дома, что стремились ввысь, пронзая острыми шпилями башен ярко-синее небо.

Высотой в несколько домов, они не выглядели массивными или громоздкими. Наоборот, казались легкими, невесомыми, словно готовились вот-вот взлететь, поблескивая стеклами больших окон.

Сияли огромные витрины, мимо бесшумно пролетали магические повозки. Обычных дилижансов практически не было. Разве что у станции, такой же светлой, просторной, как и все вокруг, толпились повозки разных размеров и расцветок, запряженные лошадьми.

Солнце палило вовсю, и через некоторое время мне пришлось распахнуть пальто. Интересно, погода везде так переменилась и осень решила уступить пару деньков лету? Или это столичные маги обуздали природу, и поэтому в столице всегда тепло и солнечно?

Да и так ли это важно, если можно просто наслаждаться теплом?

Я медленно побрела по улице, с любопытством поглядывая по сторонам. Никто не прогуливался неспешно: люди с важным видом торопились по своим делам, словно соперничая с магическими повозками в скорости.

Естественно, я тут же столкнулась с одним из таких спешащих.

— Гусыня, смотри куда прешь! — огрызнулся он и помчался дальше.

На душе сразу стало тоскливо. Может, зря я была так уверена, что у меня все получится. Кажется, столица не слишком-то хочет меня принимать…

Так! Не раскисать! Мне попался один-единственный хам, а я уже готова сдаться? В нашем городке тоже живут не одни только милые и душевные люди.

Я выдохнула и решительно зашагала вдоль целого ряда витрин. Чем только там не торговали…

Внезапно откуда-то пахнуло ароматом свежей выпечки. В животе заурчало, рот мгновенно наполнился слюной, и даже голова закружилась от голода. Неудивительно. Вчера за обедом под липкими взглядами барона кусок в горло не лез, а с тех пор и маковой росинки во рту не было. Я сглотнула, торопливо двинулась на запах и вскоре уже заходила в небольшую хлебную лавку, витрину которого украшали любовно разложенные по корзинкам аппетитные булки, пирожки и и еще целые россыпи всевозможных сладких печений.

— Сколько? — спросила я, кивнув на румяную пышку.

Пекарь в белом фартуке и накрахмаленном поварском колпаке назвал цену, и я едва не присвистнула.

Ого! Из золота, что ли, их пекут? Так моих медяков и на день столичной жизни не хватит!

Но делать было нечего. Я отсчитала монеты и взамен получила теплую обсыпанную сахаром пышку, от которой тут же отхватила кусок.

Вкусно. Но, увы, ничуть не вкуснее наших. И почему-то от этой мелочи стало как-то особенно грустно. Что не помешало мне с аппетитом доесть все до последней крошки.

Я постояла немного, раздумывая — не купить ли еще одну? Но монет оставалось совсем мало, а ведь придется еще платить за ночлег.

Я с трудом отвела взгляд от румяного искушения и спросила у пекаря:

— Не подскажете ли, сир, где здесь постоялый двор? Недорогой…

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Да тут все дорого! Недорогой — это только если на окраине. Но идти далеко. Пойдешь вдоль по этой улице, до самой пожарной каланчи, потом свернешь направо, еще одну улицу до конца пройдешь. Потом налево, а там уже у любого спросишь, где постоялый двор.

Так, до каланчи, потом направо, потом налево… Вроде бы понятно.

— Только ты это… — добавил вдруг пекарь, — лучше у женщин спрашивай. А то мужчины не так понять могут.

Он подмигнул, и я почувствовала, как мои щеки загораются.

— Спасибо, — буркнула я и, выскочив из магазинчика, зашагала в указанном направлении.

«Дойдешь до пожарной каланчи». Легко сказать! А вот идти пришлось долго. День плавно перетек в вечер, ноги гудели, дома становились беднее, яркие витрины уже не радовали, да и попадались реже и реже, а каланча все никак не показывалась. Пару раз я пугалась, что давно пропустила ее, и снова спрашивала дорогу у прохожих. Но они неизменно отвечали: «Во-он там, дальше».

Башня из красного кирпича замаячила впереди, когда уже начало смеркаться и засияли, пока приглушенно, магические фонари.

Я дошла до нее, свернула один раз, другой. Что там говорил пекарь? Сначала направо, потом налево? Или наоборот? Я остановилась посреди пустынной улочки и поняла, что заблудилась. И теперь понятия не имела, куда идти.

Этот район столицы вовсе не был похож на центр. И на мой городок тоже. Дома — высокие, тощие — обступали узкую темную улочку, на которой я стояла. Давили, закрывая собой небо. Ни одного фонаря, даже не магического, а обычного — лишь призрачный свет из нескольких окон.

Я в ужасе всхлипнула. Стоять было страшно. Страшнее, чем идти. И я зашагала дальше.

Уже совсем стемнело, и у меня не осталось никаких шансов добраться до постоялого двора. Даже дорогу спросить было не у кого: навстречу не попадались прохожие. Может, и хорошо, что не попадались — я и представлять себе не хотела, что за люди согласились бы жить в таком месте.

Я снова свернула, надеясь обнаружить за углом яркие огни проспекта. Но меня встретила такая же пустынная пугающая и темная улица. Я сделала несколько шагов и едва не налетела на прохожего. Подняла взгляд и вскрикнула.

Здоровый мужик с уродливым шрамом через все лицо смотрел на меня в упор, и его губы расползались в мерзкой ухмылке.

— Какая красотка! Меня ищешь? Считай, уже нашла.

Его огромные лапищи потянулись ко мне. Сердце ухнуло вниз. И ведь рядом — никого, помощи ждать неоткуда.

Я закричала, отскочила назад и побежала. Не разбирая дороги, не оглядываясь. Я неслась так быстро, как никогда в жизни.

Ужас холодной рукой сжимал горло, дыхание сбилось, воздуха не хватало, но я даже не думала останавливаться — это было бы выше моих сил.

И тут меня ослепило яркими огнями.

Я ничего не видела, но быстро поняла, что случилось.

Прямо на меня на бешеной скорости неслась магическая повозка.

Мне бы отпрыгнуть, отскочить — но я, как назло, застыла, не в силах пошевелиться.

Когда свет полностью закрыл от меня мир, вдруг промелькнула мысль: все равно бы не успела. И следом за ней, так же быстро — другая: на такой скорости она меня убьет.

Все.

Конец.

В следующее мгновение мир перевернулся и наступила темнота.