Непреднамеренное отцовство

Маша Малиновская

– Сонь, ты с ума сошла? – Алина округляет глаза. – Ты специально залетела от Нажинского? – Я просто хотела ребёнка. Нажинский показался мне удачным вариантом: здоровый, без вредных привычек – я видела его медкарту. – А теперь? – А теперь он хочет отобрать моего Ромку… Четыре года назад после личной драмы я решила, что хочу ребёнка и воспитывать его буду одна. С донором рисковать не хотелось, и биологического отца я выбрала сама. Мой босс с новой работы подошёл отлично. Я соблазнила его и после одной случайной ночи уволилась и сбежала в другой город. Четыре счастливых года мы с сыном прожили в небольшом городке, а потом нас нашёл он – его отец. И теперь он хочет отобрать моего сына. Книга содержит нецензурную брань

12

— Да, именно так и скажите, — говорю оторопевшей серкетарше Нажинского, которая будто зависла и смотрит на меня круглыми глазами.

Ромка крепко держит меня за руку, с удивлением озираясь вокруг. Кажется, даже он понимает, что здесь всё слишком вылизано и стерильно. Как будто не живые люди тут работают, а роботы, не оставляющие за собой абсолютно никаких следов и даже не дышащие.

Девушка всё же берёт трубку и набирает босса, но смотрит по-прежнему с недоверием, будто я не совсем в себе.

— Ярослав Юрьевич, прошу прощения, но тут какая-то девушка… хм… и она утверждает, что она мать вашего ребёнка. Требует, чтобы вы её приняли… Да, мальчик тут. Года четыре…

— Почти пять, — тихо шепчет из-за моих ног Ромка.

— Проходите, Ярослав Юрьевич ждёт вас, — она кладёт трубку, натягивает растерянную улыбку и кивает мне на дверь в кабинет Нажинского.

— Солнышко, побудь немного с тётей, ладно? — приседаю перед сыном и смотрю ему в глаза.

— Я хотел увидеть папу, — жалобно смотрит на меня в ответ.

— Увидишь. Обещаю. Но сначала мне с ним нужно поговорить. Взрослый разговор. Помнишь, я тебе говорила, что иногда взрослым нужно такие разговаривать?

Вижу, что Ромка колеблется. Он послушный, но сейчас не особенно хочет соглашаться. И тогда я применяю приём, который использую редко, потому что потом долго считаю себя ужасной матерью.

— Можешь пока поиграть в свою крысу, — протягиваю свой смартфон.

Между желанием увидеть папу и крысой Ромка выбирает крысу, что заставляет меня втайне про себя позлорадствовать.

— Будьте добры, присмотрите за ним, — прошу секретаршу, которая выглядит теперь обескуражено и даже испугано. — Я ненадолго.

— Угу, — кивает она и переводит затравленный взгляд на ребёнка, а у меня возникает ощущение, что это первый ребёнок, которого она видит так близко.

Я стучусь и открываю дверь в кабинет Нажинского. Пять лет назад, когда я имела честь замещать его секретаршу пару недель, здесь всё выглядело иначе. Но общий дух никуда не делся. Дух идеальности, непоколебимости и денег, которые Нажинский умеет зарабатывать как никто другой.

Сам он сидит за столом, положив локти, и смотрит внимательно на меня, когда вхожу. На идеально чистом глянцевом столе ничего кроме ноутбука. Никаких бумаг, заметок, блокнотов. Даже ручки нет.

— Добрый день, — говорю, цепляясь за свою резко тающую решимость.

— Добрый, София. Чем обязан? — он кивает на кресло напротив.

Я сажусь, ставлю сумочку на стол. Обещала себе быть решительной.

— А сам как думаешь? — чёрта с два я буду ему выкать. — Пять дней назад ты привёз нас к себе домой, словно питомцев, бросил и забыл. Вот я и пришла поговорить, обсудить важные вопросы. Возможно, прозвучит необычно и удивительно, но дети — не сувениры.

— Мы могли бы поговорить и дома. Так было бы удобнее и целесообразнее. Тебе повезло, что я сейчас свободен. Мог бы быть занят.

— Знаешь, я как-то не подумала, что нужно записаться. Заранее забить время, например, в кухне перед ужином, чтобы обсудить то, зачем ты нас приволок сюда? Или, может, мне нужно было караулить тебя перед спальней?

— Почему же перед? — он откидывается в кресле и складывает руки на груди, зеркаля меня. — Можно и «в». Как в первую ночь.

Тоже на сарказм решил перейти. А я думала, у него эта функция отключилась вместе с другими человеческими.

— Давай по делу. Зачем мы тебе? Какова цель нашего с Ромой пребывания в твоей квартире? Что дальше?

— Живите. Я вас не ограничиваю. Но я хочу, чтобы мой сын рос рядом, хочу дать ему жизнь, соответствующую моим возможностям.

— Его и прежняя устраивала.

— Это не тебе решать. У ребёнка двое родителей.

— Правда? Может, поэтому он, живя почти неделю в доме своего отца, так его ни разу и не увидел?

— Я был занят.

Вот как.

— Понимаешь, это ребёнок. Ты пришёл в нашу жизнь, открыв дверь с ноги, заявил ему, что ты его папа и увёз к себе. А потом исчез, оставив четырёхлетнего мальчика, грезившего о папе, в режиме ожидания. Так нельзя. Ему это причиняет боль.

Не знаю, слышит ли он меня, потому что на идеальном лице не проскакивает и тени какой-то эмоции.

— Хорошо, — смотрит сначала в ноутбук, а потом снова на меня. — Можем запланировать поход в кафе на субботу на десять. В двенадцать у меня совещание.

Я качаю головой, потому что в ней всё это ничерта не укладывается. Как можно быть таким непробиваемым?

— Какие-то ещё вопросы? — поднимает брови.

— Да, — отвечаю, собираясь с духом. — Твоя помощница принесла документы на детский сад, но там указана крупная сумма первого взноса. У меня таких денег нет. А чтобы найти работу, мне нужно куда-то его пристроить.

— Зачем тебе работа?

— Странный вопрос. Чтобы жить на что-то? — поднимаю бровь, надеясь, что сарказм будет понятен.

— Я могу обеспечить вас.

— Спасибо, Ярослав, но я не твоя содержанка и предпочитаю рассчитывать на свои силы. Как, к примеру, эти пять дней.

Он сводит брови и что-то смотрит на экране ноутбука.

— Минуту, — кивает, а потом вызывает по связи секретаршу. — Алиса, Кристину ко мне. Сейчас.

Помощница материализуется в кабинете Нажинского уже через две минуты.

— Здравствуйте, Ярослав Юрьевич, — заходит, широко улыбаясь, но улыбка её тухнет при виде меня. — Вызывали?

— Кристина, ты передала Софии пакет документов?

— Да, — кивает она. — На детский сад.

— А на счёт?

Девушка каменеет на месте, бледнея.

— Я… — она несколько раз быстро моргает.

— Ты уволена.

В шок приходит не только сама Кристина, но и я. Так понимаю, что она не передала мне то, что велел Нажинский. Умышленно ли, учитывая замечание Людмилы Васильевны, или просто забыла — не знаю. Но то, с какой скоростью он отрезал от себя человека, меня поражает.

Кристина, всё ещё бледная как стена, кивает и молча выходит.

— Ты вот так просто взял и уволил человека? — не выдерживаю я.

— Она не выполнила то, что должна была. И я больше не смогу на неё рассчитывать.

— Ясно… — я даже не нахожусь, что ответить.

— Карта и документы на счёт будут переданы сегодня. Платёж в сад я подтвердил, страховку в клинике тоже. Если считаешь нужным работать — пожалуйста. Ты хороший специалист — я наводил справки.

— Благодарю. Ещё есть вопрос по обустройству детской и моей комнаты.

— На твоё усмотрение.

Ну вот, собственно, всё и обсудили. Но ощущение было такое, что я пообщалась сейчас с сотрудником какого-то банка, а не с человеком, с которым мы живём в одном доме.

Странно всё это. Очень.

— Я соскучился, — дверь сзади распахивается, и в кабинет вбегает Ромка, а секретарша разводит руками, виновато глядя на шефа. В какой-то момент мне даже кажется, что он сейчас и её уволит за эту оплошность.

Ромка подбегает ко мне и обнимает. А потом осторожно и вместе с тем затаённым восторгом переводит взгляд на Нажинского.

— Привет, папа, — говорит с лёгким придыханием.

— Здравствуй, — отвечает тот, глядя на Ромку. Прямо в глаза. Впервые.

— Ты работаешь? — сынок отходит от меня, медленно обходит стол и останавливается возле Нажинского.

— Да, — ровно отвечает тот.

— А можно посмотреть?

— Ты всё-равно ничего не поймёшь сейчас.

— Ладно…

Рома мягко отступает назад, пятится ко мне. А мне хочется взять что-то потяжелее и стукнуть его папашу по голове. Ну и дубина бесчувственная.

— Ромашка, нам пора, — встаю и беру его за руку. — Всего доброго.

Это уже я говорю его отцу, который в момент забывает о нас, веля своей секретарше пригласить к нему начальника отдела кадров. Наверное, озадачит поиском новой помощницы. Только вот я бы никому не советовала идти к нему работать.

А ещё в приёмной мы натыкаемся на какого-то смутно знакомого мужчину, который с нами вежливо здоровается. Взгляд у него внимательный и заинтересованный. И куда более приятный, чем у Нажинского.