Не засыпай

Меган Голдин, 2022

Лив Риз просыпается в такси, не понимая, где она и как сюда попала. Она доезжает до своего дома, но там уже давно живут незнакомые люди. Она тянется к телефону, чтобы позвать на помощь, но обнаруживает, что его нет. На его месте окровавленный нож. Ее руки покрыты нацарапанными сообщениями, словно граффити на коже: «Не засыпай». Два года назад Лив работала писателем в модном журнале, а теперь она потеряна, даже город вокруг не похож на тот, что она помнит. К своему ужасу, в местных новостях Лив видит сообщение о месте преступления. Кровью жертвы на окне написано все то же сообщение: «Не засыпай». Что она делала прошлой ночью? И почему не помнит последние два года?

Глава восьмая

Среда, 9:56

Натали, которая обычно нараспев приветствовала меня и желала доброго утра, нет за стойкой регистрации, когда я выхожу из лифта и направляюсь в офис. Вместо нее там стоит администратор с мелированной челкой и отвечает на звонок через наушник.

— Журнал «Культура». Куда перенаправить ваш звонок?

Администратор поднимает взгляд, когда я прохожу мимо стойки. Я сконфуженно улыбаюсь. Она в ответ не улыбается. Вместо этого отрывисто спрашивает, к кому я пришла.

— Я пришла не на встречу. Я тут работаю. Где Натали? — фраза получилась грубее, чем я хотела. Больше обвинение, нежели вопрос. Натали работала администратором в «Культуре» так долго, что казалось неправильным, если кто-то другой стоит за стойкой.

Девушка непонимающе смотрит на меня.

— Кто?

— Натали, — мой голос срывается, когда я понимаю, что это, скорее всего, временная замена. Может, Натали на больничном. — Не берите в голову.

Минуя стойку, я прохожу в главный офис, направляюсь прямиком к своему отгороженному рабочему месту и останавливаюсь у огромного окна рядом со своим столом, чтобы посмотреть на знакомый вид на улицу.

Когда я поворачиваюсь, чтобы сесть в свое черное офисное кресло, молодая длинноногая женщина с длинными рыжими волосами вешает куртку на его спинку. Она одета как манекенщица: в клетчатую мини-юбку, высокие сапоги и черный укороченный свитер. Женщина бросает сумочку на стол и наклоняется, чтобы подключить ноутбук к розетке.

Мой взгляд смещается с нее на фото, прикрепленные к пробковой доске на перегородке. У меня кружится голова, и незнакомые лица с фотографий расплываются калейдоскопом цветов. Я кладу руку на спинку кресла, чтобы удержать равновесие.

— Вы кто? — как мне кажется, спрашивает она меня. Возможно, это я спрашиваю ее.

— Я Лив. Лив Риз.

Ее губы растягиваются в сияющей улыбке, когда она меня узнает.

— Лив! Я Джоузи! — она говорит так, будто я должна ее знать. Джоузи раскрывает объятия и обнимает меня. — Я так взволнована нашей встречей. Наконец-то!

— Я тоже рада встретиться с вами, — отвечаю я больше из вежливости, а не потому, что узнала ее. Я пытаюсь вспомнить, кто это, но не могу. В редакции нет никого по имени Джоузи.

— Так здорово снова видеть вас в «Культуре», — захлебывается Джоузи.

Я хочу сказать, что никогда не уходила, что я была тут все это время, — но оглядываюсь и вижу, что офис выглядит иначе. Его облик претерпел кардинальные изменения.

Ковер раньше был темно-синим. Теперь он фактурный, бетонно-серого цвета, украшенный лаймовыми и синими разводами, которые напоминают квадратики для игры в классики.

Столы расположены маленькими островками по всему помещению, лишенному внутренних стен. Под колоннами разбиты зоны отдыха, выполненные в виде круглых диванов без спинок — тоже лаймового и синего цветов. Одетые в джинсу люди вальяжно расселись на диванах, словно подростки в своих спальнях, и быстро печатают на ноутбуках, потягивая кофе из кружек.

Офис избыточно залит неоном. Слишком пульсирующий. Слишком режущий глаза. Он чужой, но все же знакомый. Надпись «Культура» на стене выполнена трехмерными светоотражающими буквами того же классического шрифта, что красуется на обложке журнала. Я определенно в правильном месте.

Дальше идет стена, на которой под стеклом красуются обложки «Культуры» прошлых лет. Устроившись сюда, я работала над каждым выпуском журнала. Я знаю каждую обложку, как свои пять пальцев, но не узнаю последние.

Все как-то не так. Мне нужно разобраться, почему. Я бросаю взгляд на буквы на моем запястье. «НЕ СПАТЬ! Я ЗАБЫВАЮ ВСЕ, КОГДА ЗАСЫПАЮ». Я заснула на парковой скамейке. Что я забыла?

Болтовня Джоузи опутывает меня, пока я пытаюсь вспомнить. Она рассказывает о новом направлении журнала и проводит меня по офису. Мое беспокойство перерастает в панику, когда я понимаю, что не узнаю никого. Все в офисе для меня — незнакомцы. Такое чувство, будто я в параллельной вселенной.

Мой взгляд устремляется ко входу. Я хочу извиниться и выбраться отсюда, но Джоузи уже представляет меня команде. Все сверхдружелюбны, вставая из-за столов, чтобы поприветствовать меня, а затем тепло обнять. Они относятся ко мне как к блудной дочери, которая вернулась домой.

— Вы выглядите замечательно, Лив.

Они твердят мне разные вариации одних и тех же комплиментов сочащимися патокой голосами — слишком бодро, чтобы они были искренними. Они ведут себя слишком мило. Это беспокоит меня куда больше, чем ковер для игры в классики.

Женщина стремительно бежит ко мне и заключает меня в объятия, как будто я ее давно утерянная сестра. Я обнимаю ее в ответ, думая, что не знаю, кто она, черт возьми, такая.

— Лив, если бы мы знали, что вы придете сегодня. Мы бы организовали обед, чтобы поприветствовать вас. Должно быть, нелегко…

— Что должно быть нелегко? — спрашиваю я.

— Вернуться сюда после всего того…

Я пялюсь на нее, ничего не понимая. Ее щеки загораются. Женщина смотрит в сторону, съеживаясь от неловкости.

И меняет тему.

— Я бы хотела послушать о вашей жизни в Лондоне.

У меня пропадает дар речи. Я не знаю, о чем она говорит. Я никогда не жила в Лондоне. На одном дыхании женщина засыпает меня вопросами. В какой части Лондона я жила? Много ли я ездила по Великобритании?

Я хочу сказать ей, что она путает меня с кем-то другим. Последний раз я была в Европе, когда на шесть месяцев отправилась туда в турпоход с друзьями после окончания колледжа. Я определенно никогда там не жила.

— Должно быть, вы еще акклиматизируетесь, — предполагает Джоузи. — Мне всегда необходима парочка дней, чтобы прийти в себя, когда я прилетаю из Европы.

Акклиматизируюсь? Может, поэтому я чувствую себя такой слабой.

Джоузи быстро отводит меня в кухонную зону офиса. Она переделана в открытую зону отдыха, заставленную всевозможными столами и стульями белого и лаймового цветов. Огромный белый стеллаж с ярко-зелеными папоротниками, посаженными в белые горшки, служит живой перегородкой, отделяющей эту зону от остального офиса. Девушка заваривает нам кофе в сияющей новой кофемашине, болтая о «Культуре».

Она говорит так, будто я в курсе всех изменений в журнале. Я не в курсе. Совсем наоборот, я в шоке от того, что Джоузи мне рассказывает.

Выясняется, что не только интерьер редакции поменялся. Журнал был поглощен европейским издательством. Произошли радикальные изменения в стратегии. Теперь упор делается на более молодую аудиторию, миллениалов. Помимо журнала, большое внимание уделяется интернету и социальным сетям. Ходят разговоры о том, чтобы выпускать бумажную версию журнала раз в четыре месяца.

— Я едва ли узнаю здесь кого-то. Весь штат поменялся.

— Реструктуризация. Многих людей уволили, — объясняет Джоузи.

Я потрясена тем, что Фрэнк, мой редактор, и Соня, редактор-стилист, были сокращены вместе с Натали и другими сотрудниками. Бедная Натали. Она мать-одиночка. Ей действительно нужны были деньги, и она любила свою работу.

— Мы работаем с острыми темами. Поэтому на должность исполнительного редактора наняли Нико и поменяли весь редакторский состав. Более молодая команда должна отражать возраст нашей новой читательской аудитории. Тед, как известно, — она многозначительно замолкает, — перевелся сюда несколько месяцев назад, чтобы вести коммерческие дела. Но сейчас их нет в редакции.

— А где они? — спрашиваю я во многом потому, что от меня ожидается какой-то интерес.

— Нико в Лос-Анджелесе на съемках фото для обложки. Тед на больничном. Очень не вовремя. Им бы очень хотелось быть тут, чтобы поприветствовать вас.

Джоузи продолжает щебетать без умолку, а я пытаюсь осознать все изменения, произошедшие с журналом. Все наперекосяк. Мне необходимо снова взять контроль над ситуацией. Чтобы это сделать, мне нужен ноутбук, где я смогу проверить почту и освежить память. Не может быть, чтобы я выпала из жизни на, кажется, годы.

— На самом деле, — высоким голосом начинаю я, — Тед просил меня зайти… чтобы поработать над проектом, — я становлюсь более уверенной, когда лгу. — Он должен был организовать для меня рабочий ноутбук и рабочее место. Надеюсь, он не забыл.

— Приближается день его свадьбы, и Тед становится все забывчивее, — она прикусывает губу и краснеет, будто сказала что-то неуместное. Понятия не имею, о чем она говорит или почему меня это должно заботить.

— Так здорово, что вы двое все еще… — начинает она и, видя мое непроницаемое лицо, тут же замолкает. — Я найду вам ноутбук.

Джоузи отводит меня в маленькую комнату для собраний, отгороженную стеклянными стенами, с видом на зону отдыха. Она говорит мне, что вернется с компьютером через минуту.

Ожидая, я пристально смотрю на большой экран телевизора, где идут утренние новости. В кадре офицер полиции стоит за оградительной лентой у входа в многоквартирный дом. На картинке внизу экрана подпись: «УБИЙЦА ОСТАВЛЯЕТ ПОСЛАНИЯ КРОВЬЮ ЖЕРТВЫ».

Камера резко приближается к окну квартиры со стороны улицы. На нем красными буквами написано слово:

^{«ПРОСНИСЬ!»}

Я уже видела это сообщение. Я поднимаю рукав. Те же самые слова накарябаны прямо под косточкой моего запястья.