Милые детки

Мелани Голдинг, 2019

Все вокруг – от лечащего врача до собственного мужа – считают, что Лорен все выдумала. Но она-то знает, что той ночью в ее послеродовую палату проникла незнакомая женщина и, повторяя: «Я возьму твоих, а ты возьми моих», попыталась похитить новорожденных Моргана и Райли. Лорен сумела запереться с близнецами в ванной комнате и вызвать полицию. Но полицейские не нашли никаких следов непрошеной гостьи. Месяц спустя, во время утренней прогулки, когда Лорен на минуту отвлеклась, коляска с близнецами пропала… Когда малышей находят, никто, кроме Лорен, не замечает, что с ними что-то не так. Во время всеобщего ликования она начинает кричать: «Где мои дети?!» Все решают, что Лорен тронулась умом. Все, кроме детектива Джоанны Харпер… Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Глава 8

Харпер опустилась в рабочее кресло и положила на стол раскрытый блокнот.

— Джо! Где тебя носило, черт побери?

Она захлопнула блокнот и, натянув самую очаровательную из своих улыбок, повернулась к детективу-инспектору Траппу, который стоял в дверном проеме, заполняя его почти полностью. На нем был серый костюм и галстук, уже, как обычно, сбившийся набок. Трапп потянулся к узлу, чтобы ослабить его еще немного. К концу для он этот галстук развяжет и станет носить на шее, точно шарфик, перекинув один конец через плечо, — всегда так делает.

— Извините, шеф, просто проверяла кое-какую зацепку.

— Фил Грегсон сказал, что ты пришла в семь и умчалась через двадцать минут. Сейчас без двадцати десять. Я вообще-то тебя ждал.

— Все так, сэр. Ночью из больницы поступило сообщение о попытке похищения детей. Ездила взять показания у потерпевшей.

— Какое еще похищение?

— Оказалось, что в общем-то никакое, сэр. У женщины просто случился нервный срыв или что-то вроде того.

— А из больницы не могли об этом сообщить? Какой приоритет стоял в отчете?

— Мне просто показалось, что все это немного странно. Как будто что-то нечисто. Но проверить стоило, на всякий случай.

Трапп продолжал хмуриться:

— Джо, я тебе уже говорил, прежде чем бежать сломя голову и брать показания у кого попало, дождись моих указаний. У нас тут куча бумаг, с которыми надо разобраться, а времени на них нет. И не забывай про тренинг, надеюсь, ты к нему подготовилась. В больницу можно было и патрульных послать.

Трапп, конечно, прав. Наверное, стоило отправить за показаниями патрульного. А уже потом, если бы всплыло что-то интересное, начинать расследование. Но ведь через этот испорченный телефон и половины информации не доходит. Совсем другое дело — лично смотреть в лицо потерпевшему: угадывать, что скрывается между строк, прислушиваться к долгим паузам, ловить виноватые взгляды. Лорен Трантер, конечно, ни в чем не виновата, и все же Харпер могла бы целый блокнот исписать заметками о том, чего она не сказала вслух.

Невинно улыбаясь, Харпер похлопала ладонью по стопке бумаг в контейнере для входящих:

— Не переживайте, сэр, я как раз в процессе.

Она крутанулась в кресле, разворачиваясь к монитору, щелкнула мышкой — экран загорелся. Краем глаза она следила за Траппом: тот ненадолго задержался в дверях, затем тяжело вздохнул, покачал головой и вышел.

Как только он скрылся из виду, Харпер схватила сумку и, порывшись в ней, достала диск, который передал ей охранник больницы. Сунула его в дисковод, подождала несколько секунд, и на экране появилось зернистое изображение больничного коридора. В правом нижнем углу отображалось время — 03:38. За стойкой на сестринском посту сидела Антея Мэллисон, акушерка, — ровно в той же позе, в которой Харпер обнаружила ее много часов спустя, приехав в больницу. Она ссутулилась перед компьютером, экран заливал ее лицо бледным светом, который на видео с камеры казался зеленым.

Какое-то время Харпер смотрела запись. Ничего не происходило, только часы в углу медленно отсчитывали минуты. Она перемотала до 04:15. Вот оно. Что-то пронеслось по коридору к третьей палате, где лежали миссис Трантер и миссис Гуч, — этот же путь через несколько часов проделает сама Харпер. Она отмотала назад, посмотрела снова. Вроде бы что-то похожее на грызуна… Промелькнуло всего на мгновение: моргни — и пропустишь. Акушерка не двинулась с места, так и смотрит в монитор. А их как будто целая стая, по крайней мере точно больше одного. Пронеслись прямо под носом у Антеи Мэллисон, а она и бровью не повела.

Харпер отсмотрела весь фрагмент по кадрам и остановилась на том месте, где три смазанные тени проскользнули по коридору, почти сливаясь в одну, — будто большая черная рыба проплыла. Тень большой рыбы. А может, это и была всего лишь тень? Никто не пробегал по полу, просто какое-нибудь насекомое пролетело мимо лампочки под потолком — поэтому и Антея Мэллисон никак не отреагировала. Может, мотылек, или муха, или что-то в этом роде. Харпер еще раз посмотрела отрывок на нормальной скорости. Встряхнула головой, снова отмотала назад. Это вообще мог быть просто-напросто дефект записи, какая-нибудь помеха. Но тогда почему у нее при виде этой помехи волосы на затылке встают дыбом?

Мэллисон говорила, что вышла в туалет как раз перед тем, как у Лорен случился срыв, и именно поэтому не заметила ничего необычного, хотя миссис Трантер, должно быть, наделала немало шума, когда в панике запиралась в ванной с детьми. Действительно, в 04:21 акушерка оставила пост и пошла в туалет. В 04:29, когда Лорен позвонила на 999, ее все еще не было на месте. Харпер вглядывалась в монитор, словно надеясь услышать, что происходит на записи, но видео было без звука. Прошло еще шесть минут, прежде чем акушерка вернулась на пост. Усевшись за стол, она продолжила печатать. Еще через минуту, в 04:37, в кадр ворвался охранник Дейв. Выходит, действительно добежал минут за пять, если предположить, что пару минут до этого он потратил на разговор с диспетчером. Он с разбегу наткнулся на стойку и едва не перелетел через нее — еще немного, и протаранил бы Антею Мэллисон головой. Затем оба бросились в третью палату и исчезли из виду. Где-то за кадром они сейчас пытаются вытащить Лорен из той самой ванной, откуда она звонила. Ужасно досадно, что в самой палате камеры нет. Вот бы можно было посмотреть, что именно там происходило с 04:15 до 04:29. Что бы это ни было, Лорен за эти минуты пережила ужасное потрясение.

Харпер задумалась, с какой стати ее так волнует то, что не попало на камеру. В конце концов, по словам медсестры, все реальные потрясения Лорен пережила задолго до этого момента: сперва роды, затем кровотечение, а после еще и страшный недосып. Может, и к лучшему, что нет записи из палаты. Кому нужно смотреть, как измученная женщина теряет рассудок?

Но все-таки эти тени. Харпер поежилась. Что-то здесь нечисто.

Она взяла конверт для следственных материалов и, заполнив все поля, положила внутрь копию записи с камеры наблюдения. Необходимо узнать, что за тени мелькают на записи, а криминалисты могут в этом помочь. Добравшись до графы «утверждено к исполнению», она ненадолго замешкалась, оглянулась по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, уверенным росчерком поставила в ней подпись детектива-инспектора Траппа, приписав рядом его идентификационный номер.

Затем она повернулась обратно к экрану и открыла письмо с записью ночного звонка Лорен, которое прислали из архива. В больнице, отвечая на вопросы Харпер, миссис Трантер не очень-то откровенничала, и не только потому, что была накачана успокоительными по самые брови. Она намеренно недоговаривала. Возможно, удастся что-нибудь понять, послушав запись ее разговора с оператором. Может, хоть это наконец успокоит внутренний датчик Харпер, без умолку сигналящий об опасности.

Его можно было бы назвать «чуйкой», но Харпер это слово не нравилось — звучало избито, как в дешевом детективе. Просто у нее была хорошо развитая интуиция, подсказки которой могли порой идти наперекор фактам, но при этом почти никогда не подводили — в этом она за годы работы успела убедиться. Впрочем, руководство этой ее интуиции не очень-то доверяло: по ее наводке действительно иногда удавалось арестовать преступника, но, как правило, в момент ареста не было ни ордера, ни как следует оформленной доказательной базы. Трапп еще не отошел от недавнего дела, улики по которому Харпер собрала не вполне традиционным способом.

Тем вечером, когда она возвращалась с работы, ее внимание привлекло кое-что подозрительное. На обычно пустой парковке заброшенного склада, мимо которого она проезжала каждый день, стояла машина, и не какая-нибудь, а весьма примечательная — желтый «мерседес», принадлежавший одному из подозреваемых по делу о мошенничестве, над которым Харпер работала. Она припарковалась поодаль и одна, без подкрепления, подобралась к зданию. Разговор, происходивший внутри, она записала на диктофон, не имея на это разрешения, а затем, пропустив часть со стандартным полицейским предупреждением, вышибла дверь. Двое мужчин за дверью стояли перед огромным грузовым контейнером контрафактных сигарет и секунду назад были заняты обсуждением суммы, которую полагалось за него заплатить. Харпер прекрасно знала, что черный рынок табачной продукции имеет связи с организованной преступностью и замешан в финансировании террористов. Причастных к этому людей — тех, кого она поймала, — не волновало, что эти сигареты содержат кучу примесей: асбест, крысиное дерьмо, плесень. Эксплуатация детского труда на фабриках, где их делают, тоже не слишком беспокоила продавцов. Для них это были легкие деньги — куда проще и безопаснее, чем торговля наркотиками. Даже если грузовик остановят, собаки на таможнях не сигареты ищут.

Одним из переговорщиков был их подозреваемый, за которым следили почти год. Другим оказался местный бизнесмен с обширными связями, на которого у полиции официально ничего не было, кроме нескольких случаев, когда он едва не попался, и личного дела почти в дюйм толщиной. Их арест стал большим событием, особенно когда контейнер разгрузили и выяснилось, что в нескольких коробках в самом центре лежали не сигареты, а кокаин — больше десяти килограммов. Одна только загвоздка: арест был произведен без ордера, а единственное доказательство вины — запись разговора — получено без разрешения от вышестоящего офицера.

Надев на задержанных наручники и затолкав их на заднее сиденье машины, Харпер позвонила Траппу:

— Мне нужно устное разрешение на установление слежки.

— Обращайся к Хетерингтону. У меня нет таких полномочий.

— Я думала, что в экстренной ситуации вы можете дать разрешение, сэр. Когда с суперинтендантом не удается связаться, а разрешение нужно срочно.

— Насколько срочно?

— Как бы так выразиться… Задним числом.

Выволочку он ей устроил страшную. Поначалу вообще наотрез отказался помогать и едва не предоставил ей самой расхлебывать последствия — и для этого дела, и для собственной карьеры. Но в итоге его получилось уболтать: мол, Хетерингтон точно дал бы разрешение, да только не было времени с ним связаться, действовать пришлось быстро, в распоряжении у нее были считаные секунды. В общем и целом разрешение — это ведь не более чем бюрократическая формальность, которую легко уладить и задним числом, правда? Промедление могло им дорого обойтись: товар бы отправили, подозреваемый залег на дно еще на полгода, а того, второго, может, и вовсе бы никогда не поймали.

В конце концов Трапп скрепя сердце выписал разрешение, указав, что связаться с Хетерингтоном было невозможно. Время в отчете он подправил, чтобы на бумаге все выглядело законно и запись можно было использовать как доказательство в суде. Обоих подозреваемых в итоге приговорили к тюремному сроку. Харпер была уверена, что Трапп останется доволен таким раскладом. Но нет. Он делал вид, что ее вообще не существует. Когда материалы дела передавали в суд, суперинтендант обратил внимание на отчет, но в итоге все равно поставил свою подпись — с Траппом они были давними приятелями, вместе играли в гольф. Но ситуация для обоих вышла неловкая, и Трапп до сих пор злился, что ему пришлось просить об одолжении, которое выставляло его далеко не в лучшем свете. Наверное, так и будет злиться до скончания века.

Когда дело закрыли и Харпер получила все заслуженные поздравления, Трапп в наказание на одиннадцать недель отстранил ее от оперативной работы — пришлось сидеть в участке и перекладывать бумажки. Спасибо, хоть дисциплинарное слушание не устроили.

Впрочем, виноватой она себя не чувствовала. Несмотря ни на что, она знала, что поступила правильно, и, более того, была уверена, что, случись нечто подобное снова, все равно доверилась бы своей интуиции и поступила точно так же.

Но вот с этим похищением детей все было куда сложнее. Дети сбивали ее внутренний радар — настолько, что она сомневалась в собственной способности правильно считывать сигналы. Даже не могла толком разобраться, почему ее так волнует это дело: то ли она действительно верит в существование преступника, которого необходимо задержать, то ли просто не может смириться с тем, что детям угрожает какая-то, пусть даже гипотетическая, опасность.

— Джо, собирайся.

На пороге снова возник Трапп.

— Что случилось, сэр?

— Вызов на Келхэм. Патрульные уже на месте, но им нужна помощь. Можешь сесть за руль.

— А что там случилось?

Детектива-инспектора довольно редко вызывают на место происшествия. Только в случаях чрезвычайной важности: например, если захватили заложников или какая-нибудь преступная группировка разбушевалась и необходимо, чтобы кто-то координировал операцию на месте.

— Какой-то парень залез на крышу старого завода. Изначально сообщалось о попытке самоубийства, но, похоже, ситуация обострилась.

— В каком смысле обострилась?

— Ну, нельзя же просто тихонечко покончить с собой, так? Куда интереснее заодно разрушить целое здание и отправиться на тот свет в хорошей компании. Народу чтоб побольше, может, даже парочку полицейских для полного счастья. Говорит, у него бомба. И требует, блин, вертолет.

— Зачем ему вертолет, сэр?

— А я откуда знаю? Может, всегда мечтал взорвать вертолет. О господи, только этого мне и не хватало.

Харпер сунула в карман блокнот и, перекинув сумку через плечо, вскочила и направилась к выходу.

— Стой, — сказал Трапп.

— Что такое?

— Снимай к черту эти дурацкие тапки. Сейчас же.

— Простите, шеф.

— Утром ты тоже в них была?

— Эм… — Харпер стянула резиновые кроссовки с пальцами и надела вместо них приличные туфли. — Нет?

Трапп только покачал головой и продолжал качать ею всю дорогу до лифта. Чтобы его нагнать, Харпер пришлось перейти на бег — все-таки высокий рост дает ощутимую прибавку к скорости ходьбы.

Пока они, петляя по городу, спускались в долину, чтобы предотвратить катастрофу и восстановить порядок, компьютер на столе Харпер моргнул и ушел в спящий режим. Письмо из архива с записью звонка Лорен потихоньку уходило на дно: вскоре свежие непрочитанные письма окончательно погребут его под собой и вытеснят в царство вечного забвения — на вторую страницу входящих.