Моя вина

Мерседес Рон, 2017

Николас Лейстер – мой сводный брат и все, от чего я бежала всю свою жизнь. Он высокий, с голубыми глазами, черными как ночь волосами, а еще – невероятно опасен, потому что ведет двойную жизнь, которую скрывает от своего отца-миллиардера. Как же я умудрилась влюбиться в него? Легко – он затянул меня в омут своих глаз, и оттуда мне уже никогда не выбраться живой.

3. Ноа

Какой же он идиот!

Поднимаясь по лестнице, я прокручивала в голове сцены с Ником. Как можно быть таким тщеславным психопатом? Я его уже не переношу и тем более не смогу жить рядом с ним. Моя нелюбовь к нему после происшествия на кухне возросла до небес. Это он — тот идеальный, очаровательный мальчик, о котором мне рассказывала мама?

Как он говорил со мной, как оценивающе смотрел! Он смеялся надо мной. Как будто богатство давало ему чувство превосходства.

Я вошла в свою комнату, хлопнув дверью, хотя дом был так велик, что меня все равно никто бы не услышал. На улице уже было темно. Через окно проникал тусклый свет. В темноте море почернело и слилось с небом.

Мне было не по себе, и я поспешила включить свет.

Я бросилась на кровать. Лежала, уставившись на высокие балки потолка. Мама не понимала, что меньше всего мне сейчас хотелось быть среди людей.

Мне нужно было время, чтобы прочувствовать и принять изменения, привыкнуть к ним, побыть одной и передохнуть. В глубине души я знала, что никогда не смогу примириться с новой жизнью.

Я взяла телефон. И задумалась, звонить Дэну или нет. Дэн — это мой парень. Я в Калифорнии всего час, но уже очень скучала. И все же не хотелось беспокоить его своими горестями.

Через десять минут ко мне постучалась мама.

— Ноа, через пятнадцать минут мы все должны быть внизу, — сказала она, войдя в комнату.

— Ты так говоришь, будто на спуск по лестнице уйдет полтора часа, — огрызнулась я, вставая с кровати.

Мама распустила свои светлые волосы и очень элегантно их причесала. Она мгновенно преобразилась.

— Ты должна успеть переодеться к ужину, — ответила она, игнорируя мой тон. Я посмотрела на свою одежду.

— А что? Я плохо выгляжу? — спросила я, обороняясь.

— Ты же не собираешься идти в таком виде? В шортах и футболке. И надо надеть туфли, Ноа. Сегодня вечером ты должна быть элегантной, — сказала она раздраженно.

Я встала перед ней. Мое терпение кончилось.

— Мама, послушай! Я не хочу идти на ужин с тобой и твоим мужем, я не хочу встречаться с его избалованным и плохо воспитанным сыном! И тем более я не хочу наряжаться для этого.

— Прекрати вести себя, как малолетний ребенок! Переодевайся сейчас же! Мы идем на ужин с нашей новой семьей, — сказала она резко.

Однако, заметив мое выражение лица, она смягчилась и добавила:

— Так будет не каждый день, это только сегодня. Пожалуйста, сделай это для меня.

Я сделала несколько глубоких вдохов, проглотив то, что хотела прокричать ей в лицо, и кивнула.

— Только сегодня.

Мама вышла, а я отправилась в гардеробную выбирать себе подходящий наряд. Мне хотелось найти что-то комфортное и одновременно взрослое. У меня не выходил из головы недоверчивый и насмешливый взгляд Ника. Как он надменно осматривал меня с головы до ног.

Мама, вероятно, ожидала увидеть меня в одном из нарядов из моей гардеробной. Но это означало бы принятие мною новой жизни. Для меня же это равнозначно потери чести.

В ярости я вытащила свое черное платье Ramones. Разве оно не элегантное? Я осмотрелась в поисках подходящей обуви. Кеды моя мама не одобряла, поэтому выбор пал на босоножки на небольшом каблуке. Распустив волосы и проведя блеском по губам, я удовлетворенно посмотрела на себя зеркало. Дэн и моя подруга Бэт наверняка оценили бы мой внешний вид.

Взяв маленькую сумочку, я вышла из комнаты.

И тут же столкнулась с Николасом. Тор был рядом с ним, и я невольно отшатнулась.

Ник улыбнулся и опять стал меня пристально разглядывать. Его привлекло мое платье.

— Тебя что, в твоей Лохоландии не учили одеваться? — спросил он язвительно.

Я изобразила ангельскую улыбку.

— О да, конечно! Но преподаватель был таким же мерзким, как ты. Так что я не ходила на его уроки.

Он не ожидал такого ответа, а я не ожидала увидеть его улыбку. Собака сидела рядом с хозяином и довольно виляла хвостом, с интересом наблюдая за нами.

— Ты снова собираешься приказать ему напасть на меня или подождешь, пока мы вернемся с ужина? — спросила я с вызовом, глядя ему прямо в глаза и притворно улыбаясь.

— Не знаю, Рыжая. Это зависит от твоего поведения, — ответил он, резко повернулся спиной и пошел к лестнице.

Я онемела на мгновение. Рыжая! Он назвал меня рыжей! Этот парень нарывался на неприятности. На настоящие неприятности!

Я шла позади него и успокаивала себя, что не стоит злиться и обращать на него внимания. Он мне просто не нравился.

Спускаясь по лестнице, я еще раз восхитилась великолепием дома. В нем сочетались изысканность старины и дух современности. Ожидая, пока спустится мама, и совершенно игнорируя моего компаньона, я рассматривала огромную стеклянную люстру, которая спускалась с высоких потолочных балок. Она была похожа на тысячи ниспадающих кристаллов, застывших в воздухе.

На мгновение мой взгляд пересекся со взглядом Ника. Я не отвела глаз. Не хотела, чтобы он думал, будто я боюсь его. Но и он не отвернулся и продолжал сверлить меня взглядом. И тут появились мама с Уильямом.

— Ну вот, все в сборе, — сказал он, глядя на нас с улыбкой. Я смотрела на него без малейшего намека на радость. — Я уже забронировал столик в клубе, надеюсь, вы проголодались, — добавил он.

Увидев мое платье, мама широко раскрыла глаза.

— Что на тебе надето? — прошептала она мне на ухо.

Я притворилась, что не слышу ее.

Воздух снаружи был одновременно теплым и освежающим, а вдали слышался шум волн, разбивающихся о берег.

— Хочешь сесть к нам в машину, Ник? — спросил Уильям сына.

— Я поеду на своей, — ответил Ник, держась за ручку шикарного внедорожника. Это был высокий черный блестящий автомобиль, он выглядел так, будто только что выехал из ворот дилерского центра. Я не могла удержаться и не закатить глаза. Как все типично!

— Я встречаюсь с Майлзом после ужина, мы хотели закончить отчет по делу Реффорда.

— Очень хорошо, — согласился отец.

— Хочешь пойти с ним в клуб, Ноа? — спросил Уильям, повернувшись ко мне. — Так вы узнаете друг друга получше.

Я невольно взглянула на Николаса, который смотрел на меня, подняв брови, в ожидании ответа. Похоже, его забавляла эта ситуация.

— Я не люблю ездить с человеком, в водительских навыках которого я не уверена, — призналась я своему отчиму в надежде, что мои слова заденут Николаса.

Я повернулась спиной к его внедорожнику и села в черный Mercedes Уилла.

Примерно через пятнадцать минут мы добрались до отдаленного района, окруженного большими ухоженными полями. В парусный клуб Mary Read вела хорошо освещенная широкая дорога. Мужчина, стоящий на въезде на территорию клуба, мгновенно узнал Уильяма и поднял шлагбаум.

— Мистер Лейстер, добрый вечер! Сэр, мадам… — добавил он, увидев мою мать. Мы въехали в клуб.

— Ноа, твоя членская карточка будет готова на следующей неделе, но ты можешь назвать мое имя, чтобы попасть внутрь, или имя Эллы, — сказал Уильям, поворачиваясь к моей матери.

Я почувствовала укол в сердце, когда услышала это имя. Так звал маму мой отец. Я была уверена, что ей это неприятно. Слишком много плохих воспоминаний.

Но моя мама умела быстро забывать о болезненных и тяжелых периодах свой жизни. Я же, напротив, держала все глубоко внутри и продолжала переживать.

Мы подъехали к дверям роскошного заведения. Портье помог нам выйти из машины, взял протянутые Уильямом чаевые и отогнал автомобиль.

Ресторан был роскошным! Весь из стекла, повсюду огромные аквариумы, полные крабов, кальмаров и всевозможных рыб.

— У нас заказан столик на имя Уильяма Лейстера, — сказал Уильям официантке, встречавшей гостей.

Она поспешила впустить нас в уютный зал ресторана.

Наш столик находился в тихом уголке и освещался теплым светом свечей, как и весь ресторан. Стеклянная стена открывала потрясающий вид на океан. Интересно, у них везде в Калифорнии стеклянные стены? Все было невероятным!

Мы сели. Мама с Уильямом тут же погрузились в беседу. Официантка смотрела на Ника, и лицо ее выражало одновременно удивление и недоверие.

Николас вертел солонку в руках и, казалось, ничего не замечал. Я обратила внимание, что у него были очень ухоженные руки, загорелые и большие.

— Что вы будете заказывать? — спросила мама.

Я позволила ей заказать за меня. Больше половины блюд в меню были мне неизвестны. Пока мы ждали еду, Уильям пытался вовлечь нас с Ником в разговор.

— Я уже рассказывал Ноа о том, какими видами спорта можно заниматься здесь, в клубе, — сказал Уилл, заставляя сына перевести взгляд с конца зала на него. — Николас играет в баскетбол, и он отличный серфингист, — сказал он, не обращая внимания на скучающий вид Ника.

Серфер… Я не могла вновь не закатить глаза. К моему несчастью, Николас заметил это. Он подался вперед, склонившись немного над столом, и сосредоточенно стал меня изучать.

— Тебя что-то забавляет, Ноа? — спросил он, стараясь выглядеть дружелюбным. — По-твоему, серфинг — это глупый вид спорта?

Пока моя мама не ответила за меня, а я видела, что она уже собиралась это сделать, я поспешила склониться над столом.

— Это ты сказал, а не я, — промолвила я, невинно улыбаясь.

Мне нравятся командные виды спорта, в которых есть стратегия, где нужен хороший капитан, настойчивость и усилия. Все это я нашла для себя в волейболе. И была уверена, что серфинг не может даже сравниться с ним.

Прежде чем я успела все это сказать, подошла официантка. Ник не мог не взглянуть на нее снова и на этот раз как будто узнал ее.

Мама и Уильям продолжали оживленно разговаривать, какая-то семейная пара остановилась поздороваться с ними.

Официантка, молодая девушка с темно-каштановыми волосами в черном фартуке, расставляла на столе наши блюда и случайно задела Николаса.

— Извини, Ник, — пролепетала она, а потом, испугавшись, взглянула на меня, как будто допустила большую ошибку.

Николас тоже посмотрел на меня, и я сразу поняла, что между ними что-то происходит.

Воспользовавшись тем, что наши родители были увлечены беседой, я наклонилась к нему.

— Ты ее знаешь? — спросила я, когда он наливал себе газированную воду в хрустальный бокал.

— Кого? — ответил он, прикинувшись дурачком.

— Официантку, — сказала я, с интересом глядя ему в лицо.

Его выражение ничего не передавало — оно было серьезным и спокойным. Уже тогда я поняла, что Николас Лейстер был человеком, который очень хорошо умел скрывать свои чувства.

— Да, она не раз меня обслуживала, — сказал он, глядя на меня.

Он смотрел так, как будто бросал вызов, как будто хотел, чтобы я начала с ним спорить. Почему-то меня это не удивило.

— Да, я уверена, что она много раз обслуживала тебя.

— На что ты намекаешь, сестренка? — сказал он, и я не могла не улыбнуться, услышав, как он меня назвал.

— Все богатые люди, как ты, одинаковы. Думаете, что вы боги, потому что у вас есть деньги. Эта девушка не перестает смотреть на тебя с того момента, как ты вошел сюда. Очевидно, что она тебя знает, — сказала я гневно. — А ты даже не соизволил взглянуть на нее. Это отвратительно.

Он внимательно посмотрел на меня, прежде чем ответить.

— У тебя очень интересная теория, и я вижу, что «богатые люди», как ты их называешь, тебе крайне неприятны… Конечно, вы с мамой сейчас живете под нашей крышей и наслаждаетесь всеми теми удобствами, которые обычно предлагаются за деньги. Если мы кажемся тебе настолько презренными, то что ты делаешь, сидя за этим столом? — спросил он, глядя на меня пренебрежительно сверху вниз.

Я смотрела на него, пытаясь не выдать своих эмоции. Этот парень знал, что сказать, чтобы взбесить меня.

— Мне кажется, что вы с матерью еще хуже, чем эта официантка, — прошипел он, наклонившись над столом так, чтобы его слова могла слышать только я. — Вы притворяетесь теми, кем не являетесь, хотя обе продались за деньги.

Это было уже слишком. Гнев ослепил меня. Я взяла стоящий передо мной стакан и плеснула ему в лицо.

Жаль, что стакан был пуст.