Черный монастырь. Книга первая: Анна

Микаэл Ханьян, 2022

«Анна» – первая книга серии «Черный монастырь». Анна, студентка из Санкт-Петербурга, проживает две жизни – в России 21 века и, в своих видениях, во Франции 19 века. Встреча со знаменитым художником помогает Анне поверить в любовь и помочь окружающим ее людям восстановить отношения, разорванные трагической судьбой.

Глава 3

Март в Питере всегда непредсказуем. Иногда уже в первых его числах весна со всей серьёзностью берётся за своё извечно-молодое дело. А бывает и так, что до самого апреля с небес сыпется снег и что-то ещё — мокрое, липкое, непонятное.

В тот год после некоторой заминки погода и календарь нашли общий язык, и уже ко второй неделе марта тротуары имели вполне проходимый вид. Полуденные воробьи купались в лужах, мамаши не пускали пацанов на невский лёд, и дворники ожесточённо колотили своими ледорубами по упрямым остаткам зимы.

***

Кусок льда с грохотом выкатился из водосточной трубы и замер посреди сухого асфальта. Санитар, заводивший каталку в дверь приёмного покоя, вздрогнул от неожиданности и выругался.

Приёмный покой являлся таковым только по названию. На самом деле здесь никого не принимали, перенаправляя пациентов кого куда: если в поликлинику — то прямо по коридору, если на процедуры — то налево. Ну, а если в стационар, то подождите, за вами придут.

В действительности здесь, в «предбаннике», как называли это помещение в городской психиатрической больнице, не принимали, а выписывали, то есть выпускали на волю, тех, кого ещё вчера держали взаперти. Здесь эти счастливчики получали последние напутствия и наставления, перед тем как попытаться снова зажить другой, адекватной жизнью среди других, адекватных людей.

Окно предбанника было небольшим, квадратным и замазанным белой краской. Аня сидела прямо напротив него, прислонившись к кафельной стене, и смотрела на этот белый квадрат, смысла в котором было столько же, сколько в знаменитом произведении русского футуриста.

Заслышав шаги сестры-хозяйки, она машинально поправила косынку, которой были туго перехвачены волосы.

— Ну вот, милочка, твоё добро. Бумажки отнесёшь в районную. — Неулыбчивая добрячка Семёновна вручила Ане эпикриз, поставила ей на колени полупрозрачный пакет и грузно опустилась на соседний стул. — Там и рецепт от Валерия Ивановича, смотри не забудь зайти в аптеку. По таблеточке перед сном. Будешь хорошо спать.

Аня кивнула.

— И поменьше кивай да побольше разговаривай. На кивках далеко не уедешь.

Тихим, чуть хриплым голосом Аня ответила:

— Я постараюсь.

— Вот-вот, постарайся. Идти-то есть куда?

— Есть.

— Ну, с богом.

* * *

Подъём на третий этаж дался нелегко: когда Аня наконец оказалась перед дверью Лёшиной квартиры, сердце прыгало и трепыхалось, в висках стучало, а лёгкие никак не могли набрать нужного количества воздуха. Закрыв глаза, она прижалась лбом к холодному верхнему замку. Полегчало. Собравшись с духом, она повернула ключ и вошла.

Первая опасность подстерегала в прихожей. Отразившись на зеркальной поверхности, медленным и неуверенным шагом к ней подошёл незнакомый ей человек — с поблёкшим взглядом, синевой под глазами, с сухими, потрескавшимися губами. Ане снова стало не хватать воздуха, и она заставила себя закрыть глаза. «Валерий Иванович об этом говорил… Нужно успокоиться».

С ещё закрытыми глазами она вошла в комнату и медленно подняла ресницы. На столе, задвинутая в угол, по-прежнему стояла копия Ренуара. Ане показалось, что полянка на мгновение высветилась, что белое платье сверкнуло особой белизной, что лёгкий зонтик слегка качнулся… Видение продолжалось недолго; миниатюрная фигурка снова застыла.

Она перевела взгляд на подоконник, и ноги сами понесли её на кухню, где руки, тоже сами, достали большие пластиковые мешки, в которые эти же руки начали сгребать с подоконника остатки погибших растений.

Ритуальное действие было прервано звонком, резким и неуместным. Незнакомый женский голос не тратил времени на любезности:

— Алло! Ну наконец-то. Можно Алексея?

Аня попыталась ответить, но слова с трудом выталкивались из горла.

— Его… нет.

— Простите, я уже почти пять месяцев названиваю. Когда он будет?

— Его уже не будет.

Женщина помолчала, явно сбитая с толку.

— Ничего не понимаю. Я заказала ему работу и должна была её забрать, но никак не могла до него дозвониться.

Аня медленно вздохнула, медленно выдохнула:

— Работа готова.

— Правда? Чудесно! Я могу за ней заехать?

— Можете.

— А можно прямо сейчас?

— Можно.

— Я мигом.

Аня положила трубку, завязала мешок и села рядом с ним на пол.

Наталья Евгеньевна оказалась женщиной около пятидесяти, ещё привлекательной, хотя и пострадавшей от морщин и отёчных нижних век. Когда Аня открыла дверь, заказчица застыла на пороге, растерянно и немного испуганно глядя на неё. Аня опустила глаза и отошла в сторону, пропуская Наталью Евгеньевну в квартиру.

Как только гостья вошла в комнату и увидела Ренуара, выражение её лица изменилось.

— Это она! Боже, это она!

Наталья Евгеньевна стремительно подошла к столу:

— Можно?

Аня кивнула, и заказчица осторожно взяла в руки картину.

— Что за чудо!

Вдоволь налюбовавшись работой и одарив обоих авторов всеми возможными комплиментами, Наталья Евгеньевна засунула картину в специальную плоскую сумку и огляделась:

— А где же Лёша?

Аня молчала, отвернувшись к окну. Наталья Евгеньевна осторожно поставила сумку на пол и подошла к Ане:

— Что-то случилось?

Аня не ответила. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться, но помнила: плакать нельзя, после этого будет сильно болеть голова и придётся пить большие белые таблетки — а от них потом новые мучения.

Наталья Евгеньевна подошла к двери и, замешкавшись, обернулась:

— Простите, я не знаю, как вас…

Аня прошептала своё имя.

— Аня, вы… не согласитесь помочь мне повесить картину? А потом мы вместе попили бы чайку.

Не оборачиваясь, Аня кивнула.