Дети Доброты

Мила Бачурова, 2021

После долгой разлуки и тяжёлых испытаний герои наконец встретились и возвращаются домой. Казалось бы, помешать не должно ничего. Кроме недавних врагов, которым неожиданно требуется помощь. Шаман пленён. Серый, Эри и Джек вынуждены вернуться в обезглавленный поселок, который после череды странных событий вдруг ополчается против своих спасителей.В мире, где день и ночь поменялись местами, сколько ещё зла сотворят те, кто называют себя детьми Матери Доброты? И сумеют ли противостоять им те, кому Доброта неведома?

Глава 9. Серый

Гром грянул на исходе ночи, когда они провели в посёлке Шамана уже больше месяца. Ожидаемый, предчувствуемый, но всё равно оказавшийся неожиданным. С тех пор, как Серый, Джек и Эри оказались здесь, на посёлок вдруг обрушилось глобальное невезение.

Растения на грядках, едва пробившись, по непонятной причине засыхали — овощам завязаться будет не на чем.

Едва успели осмотреться и убедиться, что помочь всходам нельзя, перекопать грядки и засадить заново, как случился падёж скота. Почти два десятка голов, тоже ни с того ни с сего. Выкосило и коров, и коз, и овец — здоровые, ещё вчера прекрасно себя чувствовавшие животные просто заснули и не проснулись.

Серый и Джек сбились с ног. Пытались понять, что случилось, но не сумели. Никакой системы в гибели животных не прослеживалось. Они паслись на разных пастбищах, пили воду из разных поилок. Ничем накануне не болели — но в тот вечер просто не встали. Независимо от пола, возраста и видовой принадлежности.

Потом из-за странной поломки в инкубаторе погибло полсотни будущих цыплят… И всё это сопровождалось вспышками ярости — «психами», как называл Джек, — среди населения.

Всё чаще и чаще до Серого долетали горькие перешёптывания: от нас отвернулась Мать Доброты. При Шамане такого не было.

Люди не сходили с ума. Овощи не сохли на грядках. Падежа среди животных, как и поломок инкубатора, даже старожилы не могли вспомнить…

Голод. Нам грозит голод. От нас отвернулась Мать Доброты.

Когда Серый впервые понял, что все свои несчастья жители посёлка связывают с присутствием среди них чужаков, аж застыл от обалдения.

Орать захотелось — люди, вы чего?! Причем тут мы?!

Он помнил, как впервые почувствовал исходящую от жителей посёлка ненависть. Физически почувствовал, кожей. Взгляды, провожающие их — и то, как эти взгляды жгли спину.

Чужаков поселили в доме, где перед тем держали отца.

Джек самолично сбил с окон решётки, проследил за тем, чтобы в рамы вставили стёкла, а поверх навесил ставни. В одной комнате поселился вместе с Эри, другую занял Серый. К этому дому за ними и пришли.

Пошёл второй месяц с тех пор, как чужаки обосновались в посёлке. На них косились, но поначалу беззлобно. И оспаривать право Джека на власть никто не решался. А потом вдруг беспросветной чередой обрушились беды. Сегодня дружно сбросили цвет плодовые деревья.

Сад, ещё вчера окутанный бело-розовой дымкой, встретил хозяев голыми ветвями. И это, видимо, стало той последней каплей, которая переполняет чашу.

Серый, Джек и Эри ещё и поужинать не успели — приспособились готовить по очереди, сегодня на кухне дежурил Серый. В посёлках Цепи вегетарианские блюда не жаловали, и здесь, на юге, без привычной мясной пищи приходилось туго. Серый едва успел порубить в салат опостылевшую редиску, как в кухню влетел Джек. Скомандовал:

— На выход! Оружие к бою.

— Чего? — обалдел Серый.

— Бегом! — рявкнул Джек.

Серый знал, отец рассказывал, что у людей вроде Джека, с детства заточенных воевать, формируется такая вещь, как рефлекс. Отца и самого эти рефлексы стороной не обошли, тоже ведь по молодости хлебнул будь здоров. На месте Серого сразу бы вскочил и схватился за кобуру — даже если бы его без штанов застали, в этом Серый не сомневался. А в нём самом таким навыкам формироваться было незачем. Серый знал, как нужно действовать при команде «оружие к бою», но до сих пор никогда этого не делал. И реакция включилась не сразу. Судя по всему, намного позже, чем ожидал Джек.

Процедил сквозь зубы, глядя на то, как Серый напяливает на себя ремень с кобурой:

— Сорок раз — труп. За мной!

Серый метнулся за ним. Джек выскочил на крыльцо, оббежал дом и замер за углом. А Серый не побежал. То есть, сразу не побежал — замер на крыльце, увидев, от чего они бегут.

По улице двигалась толпа, вооружённая факелами — до рассвета оставался час, местные пока ещё могли перемещаться на открытом пространстве без ущерба для здоровья. Люди что-то кричали.

— Шаман! — разобрал Серый.

— Мать Доброты!

— Шаман!

Кто-то вдруг затянул восторженным, срывающимся голосом:

— Радость, радость, непрестанно,

Будем радостны всегда!

Толпа подхватила.

— Луч отрады, небом данный,

Не погаснет никогда!

— Сюда! — рявкнул Джек. — Чего застыл?!

Серый спрыгнул с крыльца. Вслед за Джеком метнулся за угол дома. Увидел, что к стене жмётся побледневшая Эри — её Джек первым делом заставил выскочить. Обалдело пробормотал:

— Чего они?

— Поджигать нас идут, — буднично объяснил Джек. — Это ж мы виноваты, что с деревьев цвет опал, — выдернул из кобуры пистолет, снял с предохранителя.

С этим пистолетом, отобранным у самого Джека, когда они с Кириллом оказались в плену, их догнала на дороге Ангелина. Первое, что потребовал Джек, придя в себя после ранения, вернуть ему оружие. С тех пор с ним не расставался.

Приказал Серому:

— На ту сторону дома, бегом. Без команды не стрелять. По команде — стреляешь без предупредительных. Выбиваешь сперва ближних, дальше по обстановке.

Серый сглотнул. Выговорить «Есть» не поворачивался язык.

— Слыхал? — жестко спросил Джек.

Серый через силу кивнул.

— Повтори.

— Стрелять по ближним, — сумел выговорить Серый. — Дальше — по обстановке.

Джек кивнул. Взял Серого за плечо, заглянул в глаза.

— Пацан. Тут вишь, какая хрень. Если не мы их — они нас.

— Радость нас ведёт за руки, — гремело с улицы, неотвратимо приближаясь.

Помогает нам в борьбе!

Нас хранит от бед и муки,

Нашей внемлет Мать мольбе!

Факельное шествие подходило всё ближе.

— Спалят и не задумаются, — жёстко сказал Джек. — Для того и идут. За угол. Бегом!

— Есть, — отмер Серый.

И метнулся за угол. Слился, как учили, со стеной, сжал в руке пистолет.

«Стрелять по ближним». Зачем — понятно, чтобы падали под ноги тем, кто стоит позади них, и мешали идти дальше. Но по кому — по ближним?! Они же толпой идут. А если там женщины — и они ближе, чем мужчины? А если с ними ещё и дети увязались?!

Отец не отдал бы такой приказ никогда.

Или отдал бы?.. Чёрт его знает, в этом вывернутом наизнанку мире всё смешалось, Серый уже ничего не понимал.

— Радость, радость непрестанно,

Будем радостны всегда!

Шествие приближалось, Серый уже мог разглядеть в толпе отдельные лица.

Николай — с ним он сегодня работал на пасеке, помогал чинить ульи.

Матвей — у этого дочка, Гликерия, самая старшая из детей посёлка.

Антон — этот вообще безобиднее комара, ростом с пацана десятилетнего, соплёй перешибёшь. И тоже факелом машет.

Их троица стала олицетворением зла. Куда делись люди, выражавшие чужакам хоть какую-то симпатию — Мария, Виссарион, Георгий — непонятно. В толпе их видно не было. Возможно, заперли где-то, чтобы не мешались.

Джек прав.

Серый вдруг осознал это чётко и ясно. Толпа шла не разговаривать с чужаками. Она шла убивать. В открытую, размахивая факелами.

«То есть, они даже не сомневаются, что мы никуда не денемся? — мелькнуло в голове. Даже не предполагают, что будем сопротивляться? Или, наоборот, рассчитывают, что с перепугу дёрнем подальше? Или… Или они вовсе ни на что не рассчитывают?! Критическое мышление попросту отказало? Сбившись в толпу, люди почувствовали свою силу, и…» Додумать Серому не дали.

— Жги! — заорал вдруг кто-то, оборвав песню.

Серый не разобрал, кто.

Факелы, до сих пор горящие над головами, пришли в движение.

— Запирай двери! Жги чужаков!

Толпа неожиданно слаженно, как будто люди не раз репетировали это действо, разделилась надвое. Кто-то бросился к крыльцу — запирать двери. Дом собирались поджигать с двух сторон.

Думают, что мы так и сидим внутри, — понял Серый. — То есть, совсем, за идиотов держат! У самих с перепугу крыши посрывало, и нас записали в такие же дебилы.

«Без команды — не стрелять», — вспомнил он. Но пистолет с предохранителя снял. И понял, что команды ждёт — ненависть, охватившая толпу, передалась и ему.

— Вы что?!

«Дура!» — обожгло Серого.

Джек, должно быть, тоже не ожидал от дочери такой прыти, иначе не допустил бы того, что случилось.

Из-за противоположной, скрытой от Серого, стены дома навстречу толпе выскочила Эри.

Лохматая, как всегда — лента, подвязывающая волосы, сбилась набок. Одета в тесную майку, подобранную в каком-то из недограбленных домов ещё в походе, и такие же тесные штаны. Раньше одежда подходила Эри по размеру, а в последнее время жала. Талия осталась тонкой — двумя ладонями обхватишь, а сверху и снизу бункерная прибавила. Раньше Серый на это не обращал внимания, а сейчас вдруг заметил, что одежда девчонке тесна.

— Что вы делаете?! Вы с ума сошли?!

Факелы, оказавшиеся по сторонам от Эри, взметнулись вверх.

— Зло! — взвизгнул кто-то. — Бей чужаков!

Эри ударили — наотмашь, факелом, Серому показалось, что услышал треск вспыхнувших волос. Девчонка еле устояла на ногах. Ахнула и схватилась за щёку.

Выстрелил Серый раньше, чем почувствовал запах гари — по тому человеку, который бил. Но не успел, выстрел слева грянул раньше. Человек, ударивший Эри, упал замертво. Тот, кто стоял рядом с ним, схватился за раненный бок — Серый промахнулся.

— Стоять! — рявкнул Джек. Он выскочил навстречу толпе.

В руке держал пистолет. Снова выстрелил по ближайшему к Эри человеку, уложив его наповал.

Схватил Эри за шиворот, отшвырнул обратно к дому — в этот раз девчонка на ногах не устояла, покатилась кубарем. А Джек сунул пистолет в кобуру, вырвал из рук у кого-то факел и принялся наносить стремительные удары.

В следующее мгновение Серый тоже осознал себя ломанувшимся в озверелую толпу. Так же, как Джек, сунул пистолет в кобуру и выхватил из чьих-то рук факел.

«В оружие можно обратить что угодно, — вспомнил вдруг спокойные, будто льющиеся со страниц учебника, слова Сталкера. Обычная палка — в хороших руках охеренное оружие».

А уж если эта самая палка ещё и горит… Серый замахнулся факелом. Ударил. Ещё, ещё!

Лупил, целясь по головам, уходил от бестолковых ударов сам. В конце концов сумел занять оборонительную позицию — размахивая факелом, не позволял приближаться к себе. Джека не видел, но знал, что он рядом. По приближающимся воплям и звукам ударов понял, что Джек пытается теснить толпу. Тоже попробовал перейти в наступление.

Горящей головнёй обожгло плечо. Потом спину. Потом Серому едва удалось уберечь глаза.

Толпа, явившаяся к их дому, не умела воевать. Но, надо отдать людям должное — учились они быстро. Сообразили, что их сила — в численном преимуществе. И что, проигрывая чужакам в умении, числом их рано или поздно задавят.

— Пошли нахер! — рявкнул Джек. — Стрелять буду!

— Да стреляй! — зло, бесшабашно выкрикнул кто-то. — Всех не перестреляешь!

Серый знал, что Джек слов на ветер не бросает. Продолжая отбиваться — это получалось всё хуже и хуже, — напряжённо ждал выстрелов.

Когда всё вдруг закончилось.

Люди, секунду назад бывшие их врагами — дурная, озверевшая толпа — вдруг дружно опустили факелы.

— Домой, — услышал из-за спины злой, свистящий шёпот Серый.

Не удержавшись, оглянулся.

Эри поднялась на ноги и шла навстречу толпе. Медленно, будто каждым шагом проталкиваясь сквозь невидимое препятствие. Руки девчонка стиснула в кулаки. Она смотрела на людей из-под спутанных, опалённых волос так, что Серому самому вдруг до смерти захотелось оказаться дома.

— Пошли вон отсюда!

Люди попятились. Эри шла на них. На щеке у неё полыхало пятно от ожога.

— Вам захотелось спать. Вам ничего больше не нужно. Вы идёте домой!

Люди заозирались. На факелы в руках у себя и соседей смотрели с недоумением. Кажется, они не понимали, что здесь делают.

Кто-то вдруг громко зевнул. Кто-то потянулся.

Раненный, будто спохватившись, взвыл:

— Больно! — зажал кровоточащую рану и, кривясь на один бок, бросился прочь.

Другие люди тоже начали уходить. По одному, по двое, по трое — пока снова не слились в толпу.

Джек подскочил к Эри, схватил за плечо. Девчонка остановилась. Смотрела на уходящих до тех пор, пока последний огонёк факела не пропал в темноте.

— Домой, — дрогнувшим голосом повторила она.

И разрыдалась.

Обратно Джек её вёл, сама идти Эри не могла. Ноги подгибались, девчонка то и дело останавливалась и заходилась в плаче.

— Ну всё, всё. — Джек, обняв её, заставил подняться по ступенькам.

— А с… мёртвыми что делать? — спросил Серый.

Убитые люди так и остались лежать на земле. Джек небрежно оглянулся.

— Сволоки в сторонку, чтоб посреди дороги не валялись. Очухаются — приберут.

Серый оттащил мертвецов к палисаднику. На посыпанной гравием дорожке, ведущей к дому, остались кровавые следы.

Серый, подумав, черпнул ведром воды из бочки, плеснул на гравий. Следы размыло. Серый вернулся в дом.

Эри уже сидела на кровати. Джек, присев рядом, обрабатывал её ожог. Бросил Серому:

— В окно поглядывай.

— Думаешь, вернутся? — нахмурился Серый.

— На вторую серию — вряд ли. А за трупаками должны, когда оклемаются.

Серый кивнул. Присел к окну, стащил с себя прожжённую майку. Осмотрел.

— На тряпки, — едва взглянув, бросил Джек.

Серый снова кивнул, соглашаясь. Подумал, почему-то со злостью, что майка у него осталась единственная. Посмотрел на Джека, оценивая урон, нанесённый его одежде.

— Твою тоже — на тряпки. Скоро в местное барахло рядиться придётся.

— Ну, я-то привычный, — усмехнулся Джек. — Хотя есть шанс, что до барахла не дойдёт. Прибьют раньше, чем понадобится.

— Почему они на нас напали? — проговорила вдруг Эри. Голос у неё дрожал. — Они ведь правда хотели нас убить!

— Правда хотели, — холодно отозвался Джек. — На хрена ты к ним полезла?

— Я думала…

— Ещё раз подумаешь — думалку отшибу. Твоё дело — стоять, где велели! Я кому сказал, не лезть?

— Я думала, что они меня послушают, — упрямо глядя на Джека, повторила Эри.

— Индюк тоже думал, что купается — пока вода не закипела. Ты ведь знала, что они идут убивать! И не ври, что нет. Не хуже меня слышала.

Эри опустила голову.

— Но они же люди! Я верила, что…

— Зря, — отрезал Джек. — Верить надо своим. Мне, ему, — кивнул на Серого. — А врагам верить нельзя. Если жить хочешь.

Эри угрюмо молчала.

— Идут, — бросил Серый.

Джек резко обернулся:

— Кто?

— Мария. — Серый увидел в окно, что женщина почти бежит по улице.

Добежала до дорожки, поворачивающей к их дому, направилась было к крыльцу. И застыла, побледнев и прижав руки к груди — увидела трупы.

Справилась с собой, подошла к мертвецам. Опустилась на колени.

Что-то пробормотала, провела ладонью по лицам покойников — должно быть, закрыла им глаза. Подняла лицо к небу, прижала ладонь ко лбу.

Серый почему-то решил, что, помолившись, Мария уйдёт за подмогой, унести мертвецов. И женщина действительно, поднявшись на ноги, ненадолго замерла. Оглянулась на пустую улицу. А потом вдруг решительно направилась к крыльцу.

Джек распахнул дверь раньше, чем Мария постучала, Серый услышал, как женщина охнула от неожиданности.

— Дверью ошиблась? — с нехорошей ласковостью спросил Джек. — Бывает. Шагай дальше, куда шла.

— Я шла к вам, — негромко, но твёрдо проговорила Мария. — Ты позволишь войти?

Джек, помедлив, посторонился.

Мария вошла в комнату. Посмотрела туда, где в приличных домах висел портрет Матери Доброты, привычно подняла руку. Вспомнила, что в доме чужаков портрета нет, и отвела глаза. Руку неловко опустила.

Посмотрела на Эри. Волосы, чтобы не лезли на обработанный мазью ожог, девчонка заплела в косу, но короткие сожжённые пряди убираться не желали. Эри закручивала их в жгуты, пытаясь спрятать.

— Я принесла вам снадобье от ожогов. — Мария поставила на стол глиняную плошку с плотно притёртой крышкой.

Посмотрела на Серого — он так и сидел без майки, до ожогов пока не успел добраться. Джек присел рядом с ним. Холодно, непохоже на себя спросил:

— Зачем?

— Что? — удивилась Мария.

— Зачем ты принесла снадобье тем, кто испоганил ваш урожай? Кто устроил падёж скота? Кто только что застрелил двоих ваших людей и ранил третьего?

— Я не верю в то, что Мать Доброты нас наказывает. — Мария говорила всё так же твёрдо, и Серый вдруг подумал, что произносит эти слова не в первый раз. — Я думаю, что она испытывает нас. Проверяет крепость наших чувств и нашей веры. Озлобляться — недопустимо. Желать вам смерти лишь потому, что при Шамане деревья не сбрасывали цвет, а скот не дох — глупо и недостойно. Вы не желаете нам зла. Вы трудитесь бок о бок с нами…

— Плоды трудов видела? — Джек мотнул головой в сторону улицы. — Полюбуйся, если нет, под кустом лежат.

Мария покачала головой:

— Зачем ты стараешься казаться злодеем? Ты ведь не плохой человек. Я это знаю. И знаю, что ты защищал дочь, иначе не стал бы стрелять.

— Да он всегда так, — сердито глядя на Джека, вдруг сказала Эри, — не слушайте его!

Джек молча показал ей кулак. А Мария вздохнула. Подошла к Эри, вытащила из причёски, спрятанной под косынкой, заколку:

— Вот, возьми. Подбери волосы.

— Спасибо. — Эри благодарно кивнула.

— Вы обработаете ожоги самостоятельно? Мне нужно идти, помочь матери Серафиме в лечебнице. — Мария посмотрела на Серого, на Джека.

— Да уж как-нибудь, — буркнул Джек.

— Храни вас Мать Доброты. За Михаилом и Денисом скоро придут.

Серый не сразу понял, что Мария имеет в виду метвецов. Женщина кивнула, прощаясь, и быстро вышла за дверь.

— Вот видишь, — с упрёком глядя на Джека, сказала Эри.

— Вижу, — буркнул тот. — По одиночке они все — такие лапушки, что хоть женись.

— Это называется «эффект толпы», — подал голос Серый, — отец рассказывал. Когда под влиянием других людей человек совершает действия, которые в одиночку никогда бы не совершил. Например, тот же Николай или Матвей — я не верю, что кто-то из них пришёл бы сюда с факелом. Если бы был один.

— А мне вот другое интересно. — Джек повернулся к Эри. — Прочухают они, что не просто так спать захотели?

Эри пожала плечами. Серый покачал головой:

— Не прочухают. Ты-то после боя с Шаманом в отключке лежал, а я помню, какие они были. Вообще не отдупляли, что произошло. Ни как Ангелина их петь заставила, ни как ты с ней и с Шаманом дрался. По дороге шли — вроде, уже в себе, но ни хрена не помнили. По разговорам понятно было.

— О-о как, — задумчиво протянул Джек. — То есть, выходит, нашлась на них управа? — он посмотрел на Эри.

Та ответила непонимающим взглядом:

— О чём ты?

— Хочешь, чтобы она… — сообразил Серый.

— Я не буду больше на них воздействовать! — Эри тоже догадалась. Аж отпрянула. — Это… это подло!

— Подло — людей заживо поджигать.

Но продолжать разговор Джек не стал. Придвинул к себе глиняную плошку, оставленную Марией, снял крышку. Скривился, понюхав содержимое. И позвал:

— Серый, иди сюда. Поглядим, как доброта от ожогов помогает.