Суровая сталь

Мила Дрим

Быть старшим, но вторым после Тимура.Нести ответственность.Уметь всё контролировать.Разгребать то, что накосячили другие – и оставаться равнодушным ко всему происходящему – лишь один из братьев способен на это.РУСТЕМ.Мужчина, которому чужды какие-либо чувства, кроме верности орде и беспощадности к врагам.Человек, считающий влюбленных дураками, а саму любовь – проклятием.Но так ли он прав?История Мужчины с непростым характером и сложной судьбой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

София медленно отпила из фужера. Слова, сказанные Рустемом, прозвучали скорее как приговор, а не поздравление. Девушка украдкой посмотрела на мужчину — такой спокойный, уверенный, но София внутренним чутьем ощущала — это только видимое. А за этим всем скрывается что-то страшное, животное, беспощадное. Видимо, это чувствовала не только девушка, но и присутствующие посетители ресторана и обслуживающий персонал: никто из них не смел бросить косой взгляд в сторону их столика. Никто и слова не сказал, что Рустем одет в спортивный костюм — самую неподходящую одежду для такого заведения. Никто этого не видел.

— Тебе нравится здесь? — поинтересовался Рустем, возвращая этим вопросом Софию в прошлое — в ту ночь, когда они встретились.

— Здесь… хорошо, тихо, — деликатно отозвалась девушка, с крайним интересом разглядывая содержание своего фужера.

— Тогда что с твоим лицом? — мужчина чуть приподнял свое темные, густые брови. — Такое чувство, что мы на поминках сидим.

— А как я должна относиться к случившемуся? — окинув Рустема строгим взглядом, вопросила София.

— Милая, — с циничной усмешкой начал мужчина, — тебе нужно радоваться.

— Можете назвать хотя бы одну причину, по которой я должна изобразить радость? — голос девушки подрагивал: то ли от гнева, то ли от волнения. Это забавляло Рустема.

— Конечно, — мужчина сделал медленный глоток, не сводя с Софии холодных глаз, — у тебя нет перелома.

Это прозвучало столь цинично, что вызвало у девушки прилив смеха — она нервно рассмеялась, сотрясаясь своим телом. Да, кто-то закричал бы, кто-то зарыдал бы, а ее организм решил избавиться от стресса вот таким способом. Рустем, со снисходительным выражением на смуглом лице, молчаливо наблюдал за Софией. Наученный богатым опытом общения с людьми, мужчина знал — что это проявление истерики. Если зайдет дальше — после смеха девушка будет рыдать и давиться слезами. А слезы так раздражают. Однако, София удивила его — быстро взяв себя в руки, она залпом допила минералку и, вернув на стол фужер, ответила:

— Действительно, это хорошая новость. Но, вероятно, даже мои ноги мне не принадлежат, не так ли? И то, что у меня нет перелома — хорошо именно для вас. Кому хочется покупать испорченный товар?

— Твоя нога заживет, будь уверена, — Рустем долил в фужер воды и начал распаковывать коробку с конфетами. — А под «испорченный товар» это не относится совершенно.

Мужчина поставил в центр стола конфеты. София мысленно облизнулась: темный шоколад, как она и любила, обсыпанный орешками. Захотелось сразу запихнуть несколько конфетин за обе щеки.

— Угощайся, — заметив желание сладкого на лице девушки, милостиво предложил Рустем.

— Спасибо, — София скромно взяла одну конфетку и отправила ее в рот. Зажмурив глаза от удовольствия и позволяя мужчине полюбоваться своим довольным лицом, девушка собиралась с силами. Видимо, глюкоза и какао взбодрили ее, потому что, дожевав угощение, София посмотрела прямо на Рустема и поинтересовалась:

— Так что, мои ноги все еще принадлежат мне?

Мужчина послал девушке ленивую усмешку и вежливо ответил:

— Конечно.

София просияла от услышанного. Она вся выпрямилась и сказала:

— Ну, раз так, тогда мои ноги, которые принадлежат мне, сейчас унесут меня от вас, уважаемый Рустем Исмаилович. Благодарю за ужин и помощь.

Не успела девушка сделать попытку встать, как раздался властный голос мужчины:

— Твои ноги принадлежат тебе, а ты — мне. Сиди и не выпендривайся.

Видимо, он сказал слишком грубо, потому что у Софии, на миг, задрожала нижняя губа. Между прочим, у девушки были очень красивые, пухлые губы. Рустем еще помнил, как приятно было сминать их своим ртом. Так, чисто воспоминание — в пользу красавицы.

— Постарайся найти плюсы в происходящем. Не можешь изменить ситуацию — измени к ней отношение, — посоветовал мужчина, отмечая, как вся напряглась от его слов София. А, между прочим, когда она вела беседу, она больше нравилась ему, нежели когда была заморожена-закрыта.

— Пока я не нашла ни одного из плюсов, — честно призналась девушка, обиженно взирая на мужчину. Он был такой самоуверенный, такой весь излучающий свое хозяйское положение, что София ощутила себя рядом с ним слабой и безвольной. А она не хотела быть такой. Никогда.

— Скоро ты их обнаружишь, — Рустем послал девушке многообещающую улыбку, очень похожую на голодный оскал волка. У Софии засосало под ложечкой от этого. Девушка спешно запихнула очередную конфету себе в рот, дабы успокоиться-отвлечься. А мысли, меж тем, обжигая сознание, все пытались и пытались проникнуть под самую кожу. Это случится уже сегодня? Как это будет?

К счастью, появившаяся официантка с ужином, немного перевела внимание Софии на еду — на широких тарелках с замысловатым, сине-золотым орнаментом разместилось вкусное, итальянское блюдо — пенне с лососем. Это по-сложному, а по-простому — макароны из твердых сортов с лососем и посыпанные тертым сыром. Выглядели они аппетитно, поэтому девушка с удовольствием принялась за ужин, наслаждаясь вкусом еды и удачным сочетанием продуктов в блюде.

Рустем незаметно наблюдал за Софией — ему нравился ее аппетит и то, как она естественно и одновременно изысканно ест. За свою жизнь он вдоволь насмотрелся на красоток, сидящих на вечных диетах, у которых разговоров только о калорийности каждого продукта и том, как все вредно. Девушка, все же, уловив, что за ней наблюдает мужчина, положила вилку на стол и, смущаясь, выпила воды.

— Заказать тебе еще что-то? — вежливо поинтересовался Рустем, немного разочарованный тем, что София перестала есть. Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо. Аппетит пропал.

Он принял ее ответ с молчаливой улыбкой. Приятный, прохладный ветерок ласково обдувал лицо и играл волосами девушки — невидимая ласка, которую Рустем хотел бы повторить своими руками. София передернула плечами — ей стало зябко. Мужчина заметил этот жест — еще бы, это было так женственно, эстетично — красивая молодая девушка на фоне ночного неба, вся такая нежная, мягкая. Но не без коготочков. Хотя ее вспышки протеста вряд ли можно было воспринять как вызов. Скорее, их можно было и нужно понять.

Рустем подозвал официантку и расплатился за ужин.

— Что же, милая, тогда не вижу смысла задерживаться, нам пора, — заявил мужчина и, быстро обойдя стол, помог девушке подняться на ноги. Не давая ей опомниться, Рустем в очередной раз подхватил ее на руки. София густо покраснела и отвернулась, случайно замечая завистливые взгляды нескольких женщин. Девушка горько улыбнулась — наверняка они думают, что подобный поступок мужчины — проявление его большой любви к ней. Как же они ошибаются!

— Здесь я живу, — Рустем поставил Софию на ноги и включил свет в коридоре, позволяя девушке хорошенько все разглядеть. Она замерла, раздавленная мрачной красотой внутреннего убранства дома — темные стены и пол, никакого яркого или светлого пятна, за который мог бы зацепиться взгляд. Неуютно, темно и зловеще. Дом идеально соответствовал своему хозяину.

— Теперь и ты здесь живешь, — обернувшись, бросил мужчина, — и чем быстрее ты приспособишься к новому месту, тем лучше для тебя.

София неуверенно сделала шаг вперед, тут же ощущая боль в правой ноге. Девушка сжала зубы, чтобы не застонать. С этими переживаниями она совсем забыла про травму. Рустем заметил, как изменилось лицо красавицы. Мужчина подошел к ней, обвивая рукой гибкую талию так, чтобы пальцы расположились на пояснице девушки — интимный, сексуальный жест, от которого Софии стало еще больше не по себе. Она прикрыла глаза, силясь не впасть в истерику. Рустем усмехнулся, наблюдая за девушкой. Он наклонил к ней голову — они были почти одного роста, и это было очень удобно. Не обращая внимания на окатившую красавицу дрожь, мужчина обвел большим пальцем плавный контур ее губ.

— Ну, пошли, милая, — приглушенно произнес Рустем.