Там, где цветут ирисы

Милена Отт (2024)

Ирис — любимая дочь и внучка, потомок рода самураев и подающая надежды балерина. Артем — любящий сын любящей матери, добрый и преданный друг. Она — теряет родителей, любимую бабушку и дело всей жизни в страшной аварии, но остается стойким борцом за собственное будущее. Он — теряет мать, постепенно теряет сам себя, хотя обретает отца. Жизни этих двух совершенно разных людей пересекаются, и не раз. Загадочная сила тянет их друг к другу. Но тайны прошлого становятся тяжелым препятствием на пути к совместному счастью. Смогут ли они преодолеть их? Смогут ли сохранить себя, или прошлое поглотит обоих? Первая книга цикла «Там, где цветут ирисы» — это захватывающая история о внутренней красоте, силе характера и искренних чувствах, способных победить любые трудности. Героям предстоят испытания, расставания и встречи, и самое главное — проверка на прочность их чувств.

Глава 7. Артем

Я запомню свой пятнадцатый день рождения навсегда. В этот самый серый мартовский день, который сливался с нашим горем, мы с отцом стояли у могилы, окруженной слякотью и холодной, мерзлой землей. Моросящий дождь со снегом стучал по зонту, словно проливая слезы вместе с нами. Едва долетев до земли, снег таял на свежей могиле, и, созвучно пятнам на ней, на наши лица ложились следы боли и печали.

Я ощущал, как каждая капля дождя становилась олицетворением моих слез, а каждый порыв холодного ветра выражал мое горе. Мой день рождения всегда был для меня праздником радости и счастья, а теперь он стал тенью трагедии, которая будет сопровождать меня всю жизнь, напоминая о потере и боли.

Несмотря на глубокую печаль, охватившую нас обоих, я почувствовал в этот момент странное родство с отцом. Горе разрывало наши сердца, но в то же время объединяло нас, несмотря на все годы молчания. Мы стояли рядом, поддерживая друг друга.

Отец с большим трудом смотрел на меня — его взгляд был наполнен сожалением и тоской. И я понимал его без слов, чувствуя, как наше молчание и боль становились мостом между нами в этот самый момент.

В тихом объятии у могилы матери мы оба почувствовали, что, несмотря на все различия и обиды, наше родство — это нечто неразрывное и священное. Печаль превратилась в связующее звено между мной и отцом, напоминая нам о ценности любви и семьи, которые так легко упускаются, но так сложно забыть. Мы еще долго стояли у могилы, но начало темнеть, и мы двинулись в сторону выхода. Шли медленно, не оглядываясь.

У ворот нас ждала очень дорогая машина отца с водителем. Я хотел своим ходом добраться до дома. Отец меня остановил. Мы ехали молча, каждый думал о своем. Вдруг отец заговорил:

— Артем, квартира принадлежит тебе, твоя мама позаботилась об этом заранее. Но ты несовершеннолетний и не можешь жить один. К тому же, пока будет оформляться опека и другие документы, тебе будет лучше пожить со мной и моей семьей. Они нас ждут. Запомни, мой дом — это и твой дом. Комнату Зина уже приготовила тебе, с одеждой и всем необходимым, думаю, разберемся завтра. Вот карта, там всегда будут деньги. Немного, но хватит, чтобы ты ни в чем не нуждался.

— Андрей Николаевич… — начал я.

— Папа, ну, можешь называть «отец», если будет так удобнее, только не по имени-отчеству. Давайте обойдемся без лишних формальностей, — предложил отец. — Артем, ты мой сын, и я в этом не сомневаюсь. Я бы никогда не усомнился в словах твоей матери. В свете последних событий я подумал и решил, что хочу, чтобы ты носил мою фамилию — Белов. Незадолго до того, как все произошло, твоя мама позвонила мне, и мы долго говорили. Пойми, она не желала причинять тебе боль, ее целью было защитить тебя. И она была не против того, чтобы ты официально стал моим сыном.

В воздухе повисла тишина, и я не знал, что сказать. Мне не хотелось сейчас вступать в спор или что-то доказывать. Я кивнул головой:

— Хорошо, как скажете, Анд… — И тут же поправился: — Как скажешь, отец.

— Тема, давай все обсудим чуть позже. Нам всем нужно немного времени, чтобы принять изменения в жизни. Я понимаю, тебе сейчас тяжелее всех. Нужно время. К тому же, предвидя, что ты соберешься ехать к себе, я вызвал бригаду строителей, и они уже сегодня начали ремонт в твоей квартире. Ну а это как минимум пара месяцев, — подмигнул мне отец.

— А как же школа, как добираться? — я просто опешил.

— Водитель будет тебя отвозить и привозить. Не волнуйся, у меня нет цели сломать в твоей жизни все. Пройдет время — сам решишь, как и где тебе жить. А пока — добро пожаловать в наш скромный дом.

Отец указал пальцем на жилище, к которому мы подъезжали. У меня округлились глаза. Такое я видел только на картинках. Видимо, он с юмором сказал о нем «скромный». Да и домом это можно было назвать с натягом. Дворец — никак иначе. Я увидел, как отец заулыбался, увидев мое замешательство. Я и в самом деле потерял дар речи.

В доме отца я чувствовал себя неловко и странно. После тяжелого дня похорон матери он привел меня, Артема, в свой дом, семью, где мне было бы легче пережить горе. Однако меня ждал сюрприз: мачеха и брат, которые, судя по их выражению лица, были не очень рады моему появлению.

Хотя все было хорошо, я ощущал себя как инопланетянин в этом чужом мире из стекла и холодных улыбок.

— Ирина Александровна, можешь звать меня просто Ирина, — с фальшивым дружелюбием мачеха протянула мне руку.

— Очень приятно, Ирина Александровна, — ответил я ей легким пожатием.

Жена отца смотрела на меня с недовольством, словно я был неожиданным гостем на их празднике. В ее глазах я видел напряжение и обиду — я был для нее не только напоминанием об измене мужа, но и потенциальным претендентом на наследство. Я чувствовал, что мое присутствие вызывает в ней страх и раздражение, и это делало мое пребывание здесь еще более неловким.

Мой брат Николай старше меня всего на три года, но смотрел на меня свысока, демонстрируя свое превосходство и неодобрение. Его холодность и высокомерие давали мне ясно понять, что я не принадлежу этой семье, что мое место не здесь, не среди них. Он молча пожал мне руку и продолжил пялиться в свой телефон.

Я скучал по нашей с мамой квартире, по ее уюту и теплу, которые так резко контрастировали с холодом и равнодушием здесь. Мне хотелось вернуться обратно, в привычную обстановку, где я рос, где каждый уголок напоминал о маме. Здесь же я чувствовал себя потерянным и чужим, словно заблудившимся в незнакомом лесу. Они даже не додумались сделать сочувствующий вид и высказать соболезнования, что не осталось не замеченным отцом.

В моей душе бушевали смешанные чувства — грусть по ушедшей матери, разочарование в отце, который зачем-то привел меня сюда, где никто не рад мне, и желание быть где-то, где действительно мой дом. Горечь и сожаление подкатывали, словно ком к горлу, и я еще никогда не чувствовал себя таким одиноким. Я мечтал о том, чтобы вернуться в свою настоящую семью — в объятия матери. Увы, это было невозможным, и от этого становилось еще хуже.

— Артем, знакомься, это Зинаида. Она помогает моей жене по дому. Зина тебе покажет твою комнату, расскажет, где что находится, что и как здесь происходит. Запомни, ты дома, пользуйся всем, что тебе нужно, спрашивать разрешения не обязательно. Пока тебе сложно, Зина поможет тебе адаптироваться ко всему.

Зина была полноватой пожилой женщиной, улыбчивой и доброй. Она была единственным человеком, который искренне радовался моему присутствию.

— Артем, пойдемте, я вам все покажу, — женщина ласково потрепала меня по плечу. — Примите мои искренние соболезнования.

— Спасибо. Можно вас попросить об одолжении? — спросил я Зину.

— Да, конечно.

— Можно на «ты» перейти, я не принц Датский, а вот мне бы вас удобнее было бы называть по имени-отчеству.

— Нет уж, я предлагаю просто перейти на «ты». Договорились, Артем?

— С удовольствием, — сказал я, пропуская Зину вперед.

Когда я впервые зашел в свою комнату, мои глаза расширились от изумления. Комната была размером почти с мою квартиру, окна поднимались от пола до потолка, поглощая свет и увеличивая пространство. Весь интерьер окутывал атмосферой роскоши и изыска — дорогая мебель, утонченные украшения, элегантные аксессуары.

Зина показала мне комнату, представляя каждый ее уголок. Ванная была словно из пятизвездочного отеля — мраморные стены, шикарная сантехника, все блестело чистотой и богатством. Гардероб уже был заполнен брендовыми вещами — рубашки, джинсы, дорогие аксессуары, туфли.

На стеллажах стояли книги различных жанров, а на стенах висели картины, олицетворяющие красоту и глубину искусства. Каждая деталь в комнате была тщательно подобрана.

IPhone последней модели лежал на прикроватной тумбочке. Я смотрел на эту комнату, так отличающуюся от моей скромной обстановки, и чувствовал себя в этом мире, словно сошедшем с обложки журнала, незваным гостем.

Мое сердце посетили смешанные чувства: восхищения этими богатствами и собственной скромностью. Эта комната стала для меня не только местом проживания, но и символом различия двух миров — мира роскоши и мира простоты. И этот новый мир, в который я так неожиданно попал, я стремился покинуть, чтобы ничто не мешало мне определиться с тем, кто я есть, как я себя вижу и кем хочу быть.

Мой отец богат, я — нет. И не то чтобы мне все вокруг не нравилось. Честно, это все круто. Но я хочу жить своей жизнью, иметь своих друзей, радоваться собственным достижениям без протекции отца. Если на все это богатство молча согласиться, то есть риск никогда так и не узнать, а чего же я стою на самом деле.

Окей, два месяца — не так уж долго. Пока побуду «богатеньким Ричи». Я тогда и предположить не мог, что два месяца растянутся на два года.

Все труднее было скрывать свое новое положение от одноклассников. В течение нескольких месяцев я пытался сохранить иллюзию, будто все по-прежнему и, пока оформляется опекунство, я временно живу у отца. Свою реальность я разбавлял выдуманными историями, чтобы укрыться от неудобных вопросов.

Я всем говорил, что мой отец — скромный юрист, живущий за городом. Отец же старался обеспечить мне благополучие и достойное существование, как он это понимал. Он заботился обо мне, но мое сердце все еще тосковало по материнской ласке и дому, который я потерял.

Каждый день водитель высаживал меня за два квартала от школы. А вечером я спешно уходил, чтобы пройти пешком окольными путями и не попасться на глаза знакомым. Уже находясь в машине, я снимал дорогие часы, переставлял сим-карту в старый телефон, переодевался в простую одежду, стараясь стереть следы роскоши, которые окружали меня дома.

Мой путь к школе был наполнен страхами — быть обнаруженным, быть осужденным за свое новое положение. Я учился скрывать болезненные различия между моей жизнью до и после этого переломного момента. Каждый день мне приходилось играть роль, которая все больше отдаляла меня от истины и самого себя. Мама меня учила не врать, да я и сам ко лжи относился плохо, и особенно к тем, кто врет. Я презирал врунишек. И что в итоге? День за днем я лгал, оправдывая себя тем, что два месяца пройдут — и я вернусь к обычной простой жизни и перестану врать. К сожалению, я не понимал, что все безвозвратно меняется, меняюсь я, и не в лучшую сторону.