Два мира

Миров А.Я., 2015

«Два мира» – это романтический детектив или детективный роман: каждый читатель сам определит для себя жанр этого произведения. Кто-то акцентирует внимание на зарождающейся истории любви. Для кого-то на передний план выйдут необъяснимые по жестокости убийства. Одним будет интересно побывать в ситуациях разной степени «девачковости» вместе с главной героиней. Другим придутся по вкусу «мужские» рассуждения молодого капитана Управления, который точно знает, как сделать этот мир своим.

ЕГО МИР. Глава 3

— Ром, ну давай на ужасы, а? — Бунин с надеждой пробасил за плечом. — Вон и девчонки согласны.

— «Девчонки»? А ты быстро адаптируешься, Вася.

— Ну а чё? Нормальные же.

— Ну нормальным же «девчонкам» ужасов хватило вчера в твоём кабинете.

— Ну посмотри на афишу. Явно же… фигня.

Тот редкий случай, когда целиком и полностью правда на стороне капитана Бунина, но Она сказала, что выбрала бы комедию. Значит мы все пойдём на комедию.

Штурмовавшие приступы мигрени плавно вошли в фазу штиля, вернув способность анализировать. В машине казалось, что это ошибка. Я принял неверное решение. По этому дрянному поводу головная боль превратилась в оркестр невыносимых ощущений. Но это была весьма преждевременная капитуляция.

— Ну где они? Через две минуты фильм уже начнётся, — Вася смотрел по сторонам, периодически непроизвольно жонглируя набранными в буфете аксессуарами посетителей кинотеатра.

Пакеты с попкорном и газированные бутылки так и норовили покинуть крепкие объятия капитана Бунина.

— Я надеюсь, ты деньги с них не взял за вот это вот?

— Ты совсем? — капитан обиженно схватился за особенно резвый пакет кукурузы, — Конечно, не взял. А они предлагали. Настойчиво!

Он так похож на участника пубертата: нелепый симбиоз душевной инфантильности и возрастного налёта. Хотя почему «похож»? Он самый что ни на есть истинный представитель выросших детей. Выросших, но не повзрослевших.

С их точки зрения, каждый может стать взрослым — это вопрос времени. Однако они упускают тот факт, что далеко не каждый в силах перестать быть ребёнком — это уже вопрос самоорганизации. Интеллектуальной гигиены, если будет угодно. Целенаправленный поиск и устранение любых недостойных взрослого человека конструктов. Обида, неуверенность в себе, грусть-печаль-тоска и иже с ними. Всё, что делает тебя слабым и беспомощным. Всё, что делает тебя ребёнком в этом взрослом мире и обрюзгшем теле. Несмотря на то, что население в большинстве своём — жалкие и несчастные дети, пусть получившие паспорт и окончившие такие же не нужные, как они сами, ВУЗы, мир не перестанет быть взрослым. Как церковь не перестает быть святыней, вопреки миллионам грешников, пылящих псевдораскаянием на иконостасы.

Только взрослый человек может управлять этой вереницей плачущих о несправедливости жизни седеющих и дряхлеющих детей. Всё просто — ты или ведомый, или ведущий. Любая слабость — верный признак того, что ты ещё ребёнок, а значит ешь, спи и испражняйся. И слушай взрослых. Это всё, на что ты можешь рассчитывать в этом мире.

Когда ты взрослый, можешь позволить себе только одну слабость — ненависть к сильному. Ненавидеть слабого — это пустая трата души. Ненавидеть сильного, значит, становиться сильнее самому, обретая нужные качества, чтобы в последствии уже он тебя ненавидел, как символ своего поражения.

— Девчонки, а мы уж думали, что вы сбежали, — приветливый голос Васи заставил вздрогнуть задремавшую билетёршу.

— Не надейся, — Котова выхватила ведро попкорна из мужественных рук Бунина.

— Билетики, — пришла в себя охранительница кинопространства.

Она с чувством надорвала край каждого бумажного квадратика, где бездушная машина оставила сведения о названии фильма и времени сеанса, отошла в сторону и уже в спину бросила обыденное «приятного просмотра».

Полупустой, полутёмный и полукомфортный зал. На большом экране забегали анонсы предстоящих благодарному зрителю киношных удовольствий: череда полуреальных событий с полуталантливыми людьми.

Погасший свет возвестил о начале того самого приятного просмотра с тем самым, чем смог порадовать буфет.

Традиционный европейский сценарий традиционной европейской любви мужчины и женщины. Безмятежная жизнь до, волнующий момент встречи и счастливое существование после. Курьёзные, по видению сценаристов, ситуации, заставляли зрителей давиться попкорном от смеха, грустная музыка когда «ой, нет, не получается» и счастливый финал поцелуев в фате и смокинге. Детское кино для детского мышления.

Хотя, что могут знать дети о любви? Для них любовь — кем-то выдуманная аксиома. И это, если их родители являются истинно взрослыми. Родители-дети любить не умеют, они умеют только воспринимать эту самую любовь как пассивную данность. Воспринимать, но не генерировать. Получать, а не воспроизводить. Любовь не розовые фигурки, символизирующие человеческий орган, так подверженный инфарктам. Любовь — осознанное принятие равного.

Осознанное.

Равного.

Даже, когда это твой ребёнок. Ты должен растить его как взрослого с малых лет, чтобы он не вырос ментальным младенцем.

В любом другом случае любовь — дополнительная зона уязвимости. Очередной душевный конструкт, делающий тебя слабым и зависимым. Слабым перед ней и её бестолковыми подружками с их невероятно ценным мнением о тебе. Зависимым от её «да, я согласна» и «нет, у меня голова болит».

Если ты встретил Её, но она в своём развитии не перешагнула порог взрослого, ты должен сделать её равной. На столько равной, на сколько женщина может быть равной мужчине. Если ты, взрослый, её выбрал, значит, в твоих силах сделать всё, чтобы вы были вместе. Вместе и наравне. Ты дашь ей всё необходимое. Если ты сам взрослый. Ты построишь нужные декорации и поселишь в них нужных актёров.

Если ты сам взрослый — ты можешь всё. В этом взрослом мире ты можешь абсолютно всё.

Если ты сам взрослый.

Титры. Свет. Пустые картонные ведра из-под кукурузы. Довольные зрители довольно быстро покидают ранее арендованные сидения.

Она встала.

Она улыбается.

Интересно, что она думала, глядя на это традиционное мыслеизвержение традиционно-европейских детей?

— Как вам фильм, Марселина Андреевна?

— Бывало и лучше, Роман Дмитриевич. Мне казалось, мы уже как-то переходили на ты?!

— Да имя у тебя сложное, — Вася грузно поднимался со своего кресла. — К тебе реально проще обращаться по имени отчеству. А раз по имени отчеству, то на вы.

— Мася — это так сложно для тебя? — Котова стряхивала с джинсов крошки былой маисовой роскоши.

— Ну Мася — это как-то лично совсем. Ну как зая там. Прикинь, если бы тебя назвали зая? Зая Андреевна, как вам кино? — Бунин засмеялся, роняя пустые пластиковые бутылки, доставшиеся ему ото всех участников нашей компании.

— Представь, Мася, если бы тебя звали Вася — вот где трагедия.

— Это да, — капитан заглушил общий смех своим радушным гоготом.