Моё Сердце победит

Мирьяна Солдо

В 1981 году жизнь обычной югославской девушки Мирьяны круто изменилась. Она и ещё несколько сельских детей увидели на горе Богородицу. В книге Мирьяна рассказывает о своём жизненном пути, который все эти годы сопровождается встречами с Пресвятой Марией. Легко ли видеть рай и продолжать жить на земле? Почему Бог допускает войны и страдания? Что ждёт мир в будущем? Как ощутить Божью любовь даже в самых тяжёлых обстоятельствах? Об этом Мирьяна размышляет на страницах своей книги.

10

Я показываю вам, как простить себя и других и с искренним покаянием преклонить колени перед Отцом.

Из послания Богородицы от 2 января 2010 года

Несколько лет назад в дверь моего дома позвонил человек. Его лицо показалось мне знакомым, но точно сказать, кто он, я не смогла. Он прятал глаза и чувствовалось, что ему трудно говорить.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила я его.

— Прошу тебя, прости меня.

— За что?

— Я милиционер, допрашивавший тебя в далёком 1981 году. Я очень сожалею о том, через что тебе пришлось пройти из-за нас.

Ко мне уже не в первый раз приходили с подобными извинениями, но мне никогда не удавалось вспомнить конкретных случаев, за которые эти люди себя винили. Сама я обо всём давно забыла и простила, а за своих преследователей молилась даже во время самых тяжёлых гонений и запугиваний, когда они замахивались на нас дубинками и обзывали Богородицу ужасными словами.

— Всё в порядке, — сказала я ему. — Это было давно.

Мне показалось, что он облегчённо вздохнул.

— Я кое-что тебе принёс, — сказал он и достал кассету. — Все эти годы я хранил запись того допроса. Думал, вдруг ты захочешь переслушать.

Во время каждого допроса на столе стоял магнитофон. Я вспомнила специфический щелчок, который слышала каждый раз перед его началом. У меня никогда не было ни возможности, ни желания прослушивать те записи, и я опасалась, что даже сейчас на меня нахлынут тяжёлые воспоминания. С другой стороны, мне было любопытно.

— Зайдите, — пригласила я, и мы сели в гостиной.

Он вставил кассету в магнитофон.

— Сначала я думал, что ты врёшь, но после допроса мне хотелось пожать тебе руку. Тогда, перед коллегами, я этого сделать не смог, а сейчас очень хочу, и вот почему, — он нажал на кнопку, и из динамика послышались трескучие звуки прошлого.

Следователь. Ты обманываешь народ.

Я. Никого я не обманываю.

Следователь. Ты не понимаешь, что говоришь глупости?

Я. Я говорю правду. Больше я сделать ничего не могу.

Было удивительно слышать свой юный голос. Я с трудом могла поверить, что тот, второй голос на записи — такой настойчивый и злой — принадлежит этому доброму человеку, который сейчас сидит передо мной. Воспроизведение продолжалось.

Следователь. Ещё раз спрашиваю: что ты видела на горе?

Я. Я видела Богородицу.

Следователь. Дерьмо ты видела!

Я. Нет. Дерьмо я вижу сейчас.

Меня удивила собственная смелость. Насколько всё было бы иначе, случись такой допрос до начала явлений. От страха я бы совершенно точно начала плакать и никогда бы не посмела так перечить следователю, да и вообще кому-то из взрослых. Но с 24 июня 1981 года застенчивость, преследовавшая меня бόльшую часть моего детства, просто испарилась. Мой собеседник остановил воспроизведение и сказал:

— Твоя неустрашимость убедила меня, что ты говоришь правду.

Я поблагодарила его за то, что он принёс запись, и повторила, что не держу на него зла.

— Вы просто делали свою работу, — сказала я.

После его ухода я села и постаралась разложить по полочкам воспоминания, которые всплыли после прослушивания записи. Я закрыла глаза, и мои мысли перенеслись в тот период, когда происходил допрос.

В августе 1981 года события в Меджугорье стали развиваться с небывалой быстротой. Село было переполнено милицией, но, как ни удивительно, паломники продолжали приезжать. Ни милиция, ни солдаты не могли остановить верующих. Новость о явлениях разнеслась по всему миру, привлекая людей из самых далёких мест, о которых я до того времени слышала только на уроках в школе.

Многие паломники хотели увидеть визионеров и поэтому нередко приходили к дому тёти и дяди. Сначала я разговаривала со всеми, кто приходил, часами слушала их трагичные истории, плакала вместе с ними и утешала. Но очень скоро я поняла, что людей больше, чем моих сил. Я брала на себя их боль, начала терять сон и зачастую чувствовала себя опустошённой и больной. Тревожась за моё здоровье, дядя Шимун старался меня защищать и, когда приходили паломники, выходил на порог сам.

— Дома ли визионерка? — спрашивали они. — Мы бы хотели её увидеть.

Мой дядя всегда старался говорить с ними максимально любезно:

— Мне жаль, но Мирьяна очень устала.

Ещё с большей любезностью он захлопывал дверь перед чрезмерно настойчивыми верующими. Если ему начинали рассказывать о тяжёлых обстоятельствах, он звал на помощь тётю Славу. Она тоже видела, как нелегко мне выносить повышенное внимание, и старалась охранять мою частную жизнь, особенно если люди хотели видеть меня из простого любопытства. Она просила меня выйти, только если кто-то действительно нуждался в помощи, но и в этих случаях, если разговор затягивался до позднего вечера, она выходила и просила меня вернуться в дом.

Поначалу меня мучала совесть из-за того, что я не могу поговорить со всеми. Позднее я поняла, что паломникам, чтобы получить духовную пользу от посещения Меджугорья, не нужно встречаться со мной. Я всего лишь передаю послания и доношу свои ощущения, насколько у меня это получается. К тому же послания Богородицы проявляются и через само Меджугорье. Они — в уединённости полей, на скалистых склонах гор, в исповедальнях и на алтаре церкви Св. Иакова. Мы, визионеры, призваны лишь передать Её слова, а через них Богородица уже говорит абсолютно со всеми.

Я любила наблюдать, как бабушка Ела общается с паломниками. Нередко она обращалась к Богу с такими словами: «Боже, почему Ты нас такими сотворил, почему не сделал так, чтобы мы все говорили на одном языке? Я так сильно хочу говорить о Тебе со всеми этими людьми, но они меня не понимают».

При этом она всё же говорила с паломниками. Несмотря на проблемы со здоровьем, она приветствовала их с улыбкой на лице, кормила тем немногим, что у неё было, и оставляла ночевать, не прося за это никаких денег. Молилась вместе с ними и они могли видеть, что она практически не выпускает из рук Розарий. Не осознавая этого, она с ними говорила о Боге, свидетельствовала о Нём самым убедительным образом — своим примером.

Бабушка Ела и большинство местных жителей присутствие военных воспринимали мирно и доброжелательно. В жаркие полуденные часы они приносили солдатам холодные напитки, а иногда, вечером, и домашнюю еду. Было удивительно и очень радостно видеть, как сгорбленная старушка несёт солдату в форме кружку с молоком или кусок свежего хлеба. Меджугорские матери обращались с солдатами так, как если бы это были их собственные сыновья, и эффект от этого был потрясающим: чем дольше стояли в селе солдаты, тем более дружелюбны они становились ко всем, включая паломников.

Возможно, это лишь ещё сильнее злило коммунистическую верхушку, потому что вскоре началась активная пропаганда, направленная против Меджугорья, имевшая своей целью прекращение притока верующих. На сараевском телевидении вышла передача, в которой редакция пыталась уверить зрителей, что всё происходящее — мошенничество, имеющее целью поддержку хорватских националистов. Были показаны каменные плиты, якобы найденные на Горе явлений, на которых на хорватском языке были выгравированы фразы типа «Богородица, верни нам хорватское государство» и «Будь с Богородицей против коммунизма». Никто никогда ничего подобного на горе не видел и все мы знали, что эти плиты изготовили и привезли в село сами коммунисты, просто чтобы снять этот выпуск. В той программе они также извратили фразу из проповеди отца Йозо, который якобы сказал: «Сорока лет страданий под властью коммунистов достаточно».

На самом же деле в его проповеди 11 июля 1981 года вообще не звучало слово «коммунисты», но государственные шпионы, присутствовавшие в церкви, долго ждали предлога — какой-нибудь фразы, за которую отца Йозо можно было бы обвинить в противодействии властям — и дождались. В тот день его проповедь началась радушным приветствием всех присутствующих:

«Я увидел номера ваших машин и понял, что вы приехали из самых разных мест. В последние дни ко мне многие подходят и спрашивают, что же здесь происходит. И вчера, и сегодня было много журналистов, и все они удивлялись: как это возможно, что за неделю до начала этих событий здесь сгорели телеграфные и телефонные линии, но весть о Меджугорье распространилась и по стране, и даже по Европе менее чем за день?

Даже если бы мы повесили в небе огромный транспарант, у нас не получилось бы привлечь столько людей. Но когда за дело берётся Бог, Ему реклама не нужна. Безо всякого шума и гама наш Бог использует обычных людей — не сильных, но малых, потому что «Он низлагает сильных с престолов, и возносит смиренных». Он использует простого человека, имеющего веру и доверие, и через такого слугу Он может передать свои самые важные и глубокие тайны. Мария как раз и была такой смиренной рабой Господней».

В продолжение проповеди отец Йозо призвал людей искать освобождения от греха:

«Иисус пришёл к Своим потерянным сынам и сказал: „Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное“. Сегодня мы это понимаем! Не меня ли Он пришёл освободить от рабства, не тебя ли — измученного, томящегося в заключении уже сорок лет, чтобы ты сегодня или завтра мог упасть перед Ним на колени и сказать: „Разорви эти оковы, отопри замки, разомкни цепи, связывающие мою жизнь, потому что я столько лет закован в кандалы греха“?»

Отец Йозо и представить себе не мог, что эти слова выльются для него в настоящие замки и оковы. Его проповедь была записана и передана государственным службам. Режим, который отчаянно боялся потерять контроль над своим народом, счёл крайне опасным упоминание рабов и заключённых. Коммунисты наконец получили искомый повод выдвинуть обвинения человеку, которого они подозревали в организации событий в Меджугорье.

Рано утром 17 августа 1981 года два тайных агента из Белграда зашли в церковь Св. Иакова. Обыскав территорию, они обнаружили отца Йозо во дворе.

— Вы — Йозо?

— Да. Чем могу помочь?

— Вы должны пойти с нами.

Заставив его переодеться в гражданскую одежду, агенты надели на него наручники и повели на улицу. Отец Йозо обратился к людям, собравшимся у церковной лестницы: «Прощайте! Бог всегда был с вами. Не бойтесь. Богородица с нами».

Люди в ужасе смотрели, как агенты запихивают отца Йозо в машину и увозят его. Его будут пытать? Его убьют? Все боялись, что с ним случится самое страшное.

Сразу после ареста отца Йозо большой отряд милиции оцепил церковь и приходской дом. Они забаррикадировали двери и долго обыскивали оба здания. В итоге они вынесли все деньги, которые прихожане жертвовали на Мессы, и арестовали ещё нескольких священников.

Чуть позже я тоже подошла к церкви и поразилась, увидев заграждения и милицию. У меня свело живот. Я очень переживала за отца Йозо и молила Бога о его укреплении. Кто-то из милиционеров насмехался над нами: «Ха-ха-ха, нет больше вашего Йозо! Всё!» Они рассчитывали, что на этом всё закончится. Возможно, это и была та «великая битва», о которой нас предупреждала Богородица 2 августа? Было ли дозволение местным жителям дотронуться до Неё в поле на гумне подготовкой к этой битве?

На меджугорских улицах было столько вооружённой милиции, что казалось — началась война. Я думала, что следующими жертвами станем мы, шестеро визионеров. Кто знает, будем ли мы вообще живы завтра? Эта мысль вселяла в меня одновременно и страх, и мир. Страх — потому что если я умру, будет страдать моя семья. А мир — потому что я наконец смогу быть с Богородицей. Смерти я не боялась, зная, что существует Царствие Небесное, но мне было грустно за людей, которые останутся на земле.

Каким-то чудом священнику из ближайшего села разрешили открыть меджугорскую церковь и отслужить в тот вечер Мессу. Таким образом вечерняя молитвенная программа, начатая отцом Йозо, не остановилась. Церковь была заполнена до краёв. Люди плакали и молились. Мы вшестером вели молитву Розария, а когда подошло время явления, ушли в комнату сбоку от алтаря. Как только пришла Богородица, мы сразу спросили Её о нашем любимом священнике.

— Не бойтесь, — сказала Она. — Я хочу, чтобы вы были исполнены радостью и чтобы ваши лица излучали радость. Я дам защиту отцу Йозо. Я с ним.

Когда явление закончилось, мы передали священнику слова Божьей Матери. Он посмотрел на встревоженные лица верующих, взял на руки маленького Якова и поставил его перед алтарём. Из-за маленького роста его почти не было видно.

— Яков, расскажи всем, — попросил священник.

Яков взглянул на собравшихся, глубоко вздохнул и уверенно повторил то, что сказала нам Богородица. Отчаяние верующих сменилось надеждой. Мы изо всех сил старались улыбаться, пока Яков озвучивал послание. Богородица немного нас утешила, но было невозможно не замечать отсутствие священника, который, не считая первых дней, стал нам верным союзником. Мы пытались представить, где он сейчас и через что ему приходится проходить.

Когда власти попытались заставить одного из местных священников отменить все вечерние Мессы под предлогом, что молитвенные встречи обычно проходят в утренние часы, он сказал: «Месса — это воспоминание последнего ужина Иисуса, а не последнего завтрака». Интересно, что ту свою судьбоносную проповедь отец Йозо завершил словами, которые теперь, оглядываясь назад, я воспринимаю как пророчество предстоящих ему страданий:

«Христиане в этом мире — как свет во тьме. Наша сила — в наших коленях, в наших руках, сложенных на груди в молитве, в нашем ношении креста. Наша сила исходит от нашего Господа Бога. Нет другой силы, нет другой мудрости, нет другой победы, кроме победы над бессмысленностью этого мира через смирение, любовь и жертву».