S-T-I-K-S. Дорога в рай

Михаил Дорохов, 2020

С утра проснулся в квартире красивой девушки, а через три часа уже дважды чуть не умер? Что делать, если ты попал в чужой и жестокий мир, полный монстров, желающих тебя уничтожить? На твоих плечах груз, шанс выжить с которым – один на миллион. И вдобавок, у тебя в «отряде» одно из самых главных сокровищ этого мира, которое нужно абсолютно всем, кто способен стрелять и думать. Осталось лишь сжать зубы и цевьё автомата, и не отступать со своего пути, чего бы это не стоило…

Глава 3

Борьба за жизнь начинается

Лицо дальнобойщика было полностью измазано в крови, да так обильно, что почти всё было красным, как помидор. Но главным было даже не это. Изо рта мужчины, словно у какого-нибудь хищника, торчал тонкий кусок плоти. А глаза… Такие же Ивернев видел у старичка-заправщика, да только раньше он мог наблюдать их мельком, когда приподнимал на секунду веко несчастного. А теперь вот на него смотрели две иссиня-чёрных блестящих мёртвых точки. И при первой же встрече с ними взглядом внутри Максима забилась в истерике птичка-мозгоклюйка. Ну не смотрят так, когда просят помощи! Взгляд был тяжёлый, изучающий.

Инстинктивно Максим напрягся и обернулся на Танюшку. Она спряталась за стойкой с заправочными пистолетами, слегка высунулась, и только одним глазом испуганно смотрела на незнакомца.

Ивернев увидел, как по ступеньке тягача из распахнутой дверцы засочилась алая струйка. Он поднял глаза и отпрянул от неожиданности. Внутри кабины словно погулял какой-то огромный свирепый и кровожадный зверь. Шторки с противоположной стороны кабины были заляпаны красными разводами. Сидения, приборная панель, руль — всё было покрыто обрывками одежды и какими-то ошмётками, о происхождении которых Максим даже не хотел догадываться. А на дальнем сидении располагалось то, что когда-то было кассиршей заправки. Понять это можно было только по яркому переднику работниц бензиновой сети. Водила же тем временем медленно и неуверенно двинулся в сторону Ивернева.

— Не подходи, мужик! — вытянув вперёд руку в предостерегающем жесте, проговорил Максим и добавил: — Что бы ты там ни сделал, я тебе не враг. Не подходи, говорю!

Дальнобойщик даже и не думал останавливаться. Из его горла начали доноситься какие-то бульканья и клокотания, похожие на урчание недовольного пса. Этот нечеловеческий звук вырывался через оскаленный рот. Лицо водителя замерло в ожесточённой маске, внушающей ужас.

Максим застыл на месте, не сводя глаз с лица мужика. Признаться, это было не так уж и сложно — чёрные зыркала манили и завораживали, сковывая движения и лишая воли. Пацаны в «Газели» прильнули к лобовому стеклу, застыв в немом ужасе и наблюдая за происходящим. Дальнобойщик нелепо и как-то ломано качнулся, слегка споткнулся и пошёл на Максима, немного раскачиваясь.

— Стой! — вытянул руку вперёд Ивернев, пытаясь остановить мужика. — Слышишь? Стоять!

Дальнобойщик пёр вперёд, словно совершенно не понимал человеческую речь. К слову, он был в полтора раза шире в плечах, чем Максим. Учитывая, что Ивернев был не особо маленьким — метр восемьдесят пять имелось в наличии — то громила оказался довольно видным экземпляром. Максим на автомате зачем-то отметил про себя, что кольца на пальце у него не было ни одного. Никак познакомился с кассиршей на остановке и пригласил поболтать по душам к себе в машину, а может, и ещё чего — вдруг раньше были знакомы? Да только, судя по тому зрелищу, что из себя представляла кабина тягача, женщину постигла незавидная участь.

Все эти мысли пронеслись фоном сами собой, и Ивернев понял, что пора действовать. Дальше отступать нельзя — позади за наливным терминалом Танюшка. Даже если он схватит её и отбежит дальше — мужик тогда будет близко к мальцам в микроавтобусе. А он и так уже пару раз оглянулся на них, но явно решил сосредоточиться на взрослом противнике.

Прикинув быстро всё это в уме, Максим понял — надо сокращать дистанцию и выключать водилу. Двигался тот медленно, словно находился под чем-то, и вдобавок пока что был неуклюжим. Кто знает, что будет, если он очухается и начнёт бегать как ошпаренный за ними по заправке? Пора было кончать этот театр абсурда, происходивший вокруг.

Ивернев резко подался вперёд, сделав широкий подскакивающий шаг, одновременно с этим вскидывая руки вверх в стойку, будто для атаки. Он ожидал, что соперник хоть как-то инстинктивно среагирует и дёрнется заслоняясь, но ничего не произошло. Но движение уже было начато, вместо второго шага Максим резко выбросил ногу вперёд, нанося удар носком под колено дальнобойщика. Благо двигался тот медленно и однообразно, и поэтому подловить его не представляло большой трудности.

Мужик грузно осел, припав на подкосившуюся ногу. Он ненадолго встал почти на четвереньки, не выпуская из виду Ивернева. Разве что ворчание стало намного злее и утробнее. Громила принялся вставать на ноги, словно ему только что и не зарядили со всей дури под коленную чашечку.

«Вот же двужильный!» — подумал про себя Максим и тут же ринулся вперёд, желая сократить дистанцию и нанести удар до того, как преступник встанет на ноги. В том, что мужик является именно преступником, у Ивернева сомнений уже не было, особенно после увиденного в кабине.

Максим от души врезал боковым правым в так удобно подставленную челюсть мужичка, затем, продолжая движение, раскрутил плечевой пояс в обратную сторону, вкладываясь в удар левой снизу вверх, добавляя в челюсть.

К сожалению, абсолютно противореча демонстрируемой терпимости к побоям, дальнобойщик словно стоял на ватных ногах и поэтому от первого удара уже начал заваливаться как кукла. Из-за этого второй удар двоечки пошёл вскользь. Тем не менее, мужика развернуло вправо, и его ноги запутались. Левая потеряла опору, и Максим тут же следом вмазал от души стопой в несчастное левое колено, метя в сопряжение сгиба.

Дальнобойщик неуклюже взмахнул вперёд подбитой ногой и рухнул набок, ударившись головой, да так сильно, что Иверневу показалось, что он слышит хруст костей. Внутри всё похолодело. Это он что-то не рассчитал силы: ожидал, что убийца хоть немного окажет сопротивление и будет стоять на ногах крепче. А тут на тебе — как будто инстинкты у человека напрочь отключились, и он пёр вперёд, невзирая на боль, и даже не пытаясь удержать равновесие.

Вместо того чтобы на автомате протянуть руки назад и спружинить в падении, как это обычно бывает, громила просто взял да и шлёпнулся плашмя, и не мягко, а как спиленное дерево. А ведь и близко нокаута не было!

Да, дела… Так и минимум пятёрку колонии строгого режима можно себе навоевать.

Максим начал искать по сторонам шланг или его подобие — стоило бы связать этого буйного. Но тот вдруг выгнулся дугой и схватил Ивернева за ногу. Твёрдые пальцы обхватили плотно лодыжку, и мужик начал тянуться к Максимову кроссовку оскаленным ртом. Ивернев брезгливо поднял вторую ногу и нанёс удар в сочленение локтя одной из рук нападавшего, чтобы тот отпустил его.

Не тут-то было!

Ещё удар! Максим чуть не упал при этом. Дальнобойщик не реагировал. Да он что, из железа, что ли, сделан, либо вообще боли не чувствует? Ивернев исступлённо заколотил каблуком по лбу убийцы, пытаясь оттолкнуть, причём делал это уже изо всех сил. Лицо мужика покрылось кровью из двух ссадин, но он не переставал подтягиваться к обхваченной им ноге.

В какой-то момент Максим уже не выдержал и заорал:

— Да отвали же ты, наконец! На!

Он резко поднял ногу, с силой согнув её в колене и собираясь впечатать каблук в голову мужика. Если бить в корпус, то у лежачих такие фиксированные удары нередко даже рёбра ломают. Поднял, зафиксировал, чётко и отрывисто дал от души по кости — но лоб у мужика оказался, как у быка, ему повреждения явно не мешали.

В эту секунду убийца вдруг резко рыкнул и подтянул к себе опорную ногу Ивернева, и тот резко полетел назад, стараясь затормозить руками. Нога завершила удар, но из-за падения траектория сместилась, и пятка впечаталась в глаз нападавшего. И, к ужасу Максима, соперник лишь подтянулся на руках и навалился на его ступни. Теперь они лежали оба.

Правую ногу пронзила резкая боль. Это мужик, похоже, окончательно слетел с катушек, и теперь со всей дури укусил Ивернева через штанину. Было такое ощущение, что он хотел оторвать кусок плоти вместе с клочком одежды. Из-за сжатых на икре зубов непрестанно доносилось угрожающее утробное клокотание.

Максим попытался вытянуть вторую ногу из-под туши дальнобойщика. Для этого ему пришлось изогнуться на бок, подтягивая к животу колено, и пришлось приблизиться к морде нападавшего. Тот, не переставая, наблюдал чёрными глазами за Иверневым, и как только лицо парня стало ближе, резко дёрнулся, отпуская ногу и пытаясь бросить себя ближе к голове Максима. Или к горлу.

Точно! Хоть в чёрных глазах и не было видно зрачков, Ивернев абсолютно верно оценил этот недвумысленный бросок. Дальнобойщик стремился вцепиться ему в горло, прямо как хищник. Рука нападающего скользнула по предплечью Максима. Ухватиться за шею не удалось, и окровавленные пальцы вцепились мёртвой хваткой чуть ниже локтя прямо в кожу.

Ивернев и сам зарычал от бешенства — нестриженные ногти мужика глубоко царапали ему руку, сдирая эпидермис и принося жгучую боль. Он перехватил запястье преступника и, быстро нащупав пальцы, попытался разжать их. В это же время он перевернулся на спину и начал методично забивать раз за разом каблук в глазницу дальнобойщика, превращая её в один сплошной синюшный подтёк.

А мужик всё пёр вперёд, словно совсем не ощущал боли. Любой, даже тренированный, человек уже ослабил бы напор после таких травм и повреждений, но этот и не думал сдаваться. При очередном ударе мужик подался вперёд и попытался схватить Максима за ногу, которой он старался побольнее лягнуть нападающего. В итоге лишь наткнулся на подошву кроссовка, оставив на асфальте несколько зубов. Нос был разбит всмятку, но дальнобойщик словно не почувствовал и этого удара. Вместо этого оставшиеся зубы вновь с удвоенной силой сомкнулись на икре Ивернева, заставив его буквально взвыть от боли и злости.

Максим быстро осмотрелся и увидел то, что ему нужно. Малый пожарный щит около заправочного автомата, выкрашенный яркой бордовой краской, а на нём — небольшого размера багор с раздвоенным концом и тупым набалдашником. Ивернев сделал усилие и перевалился на живот, взревев от натуги. Он тут же начал подтягивать себя к щиту.

Челюсти убийцы соскользнули, разрывая и утягивая за собою ткань брюк. Ногти нападающего оставили глубокие борозды на ноге. Максим использовал эту заминку, чтобы рвануться ближе к заветному орудию. Но тут же он, стиснув зубы, зарычал снова, захлёбываясь брызнувшей слюной — и было отчего. Теперь мужик вцепился в уже расцарапанную икру, прокусывая кожу до крови. При этом каннибал заурчал так довольно, будто только этого и хотел. Запах крови явно заставил его двигаться активнее, вон как сдавил ногу и навалился на неё.

До щита оставался буквально метр.

В этот момент раздался отчаянный и тоненький визг, заставивший Ивернева похолодеть от ужаса. Он извернулся как уж, чтобы посмотреть назад. Танюшка выбежала из-за терминала и теперь отчаянно тянула полоумного мужика за ботинок. Дальнобойщик слабо задёргал ногой, пытаясь повернуть голову и понять, кто там прицепился к нему. Но интереса к ноге Максима псих не потерял — кровь струилась по его губам, и этот факт явно расставлял приоритеты в голове обезумевшего преступника. И всё же хватка его ослабла.

У Ивернева всё сжалось внутри, и когда челюсти и пальцы громилы наконец на несколько секунд расслабились, Максим дёрнулся вперёд. Он из последних сил рванул к щиту, до зубовного скрежета стискивая челюсти и плюя на адскую боль в раздираемой икре. Не тратя время на то, чтобы подняться, он ухватил багор и с размаху врезал заострённым концом в щёку нападающему. Паралич мышц был обеспечен, как и адская боль — но явно не для этого урода. Тот лишь нелепо задёргал головой, пытаясь придавить щекой конец раздражающей палки. Ему пришлось отпустить ногу Ивернева, и теперь здоровяк по-идиотски разевал рот, вытягивая лицо в мерзкую обезображенную конвульсиями маску.

Максим вытащил зубец своего орудия и размахнулся им, будто дротиком. Лёжа это сделать было сложно, но он справился. Ивернев вонзил острый конец в открытый рот нападающего и изогнулся, насколько это было возможно, давя подошвой ботинка на тупой противоположный конец короткого багра. В горле мужика что-то хрустнуло и булькнуло. Металлический толстый стержень зашёл глубже, прорывая мягкие ткани и круша всё на пути.

Руки дальнобойщика наконец-то разжались, и Ивернев тут же перекатился в сторону, игнорируя боль в ноге. Он наклонился и с натугой вытянул багор из горла нападавшего. Затем быстро приземлился на спину барахтающегося громилы и закрыл собою вид от Танюшки и ребят в машине, размахнулся и ударил по затылку мужика.

И тут произошло странное. Удар пришёлся на какую-то еле заметную шишку на затылке убийцы. Как только багор разбил её, и тоненькая кожица лопнула — мужик резко затих. Да так споро, будто несколько секунд назад и не казался универсальным солдатом, презирающим и боль, и страх перед любыми побоями.

Признаться, Максим уже приготовился к очень грязной работе, если громила не вырубится и от такого удара. А учитывая болевой порог, который тот демонстрировал несколько минут кряду — это было вполне возможно. А тут не пришлось даже продолжать экзекуцию — вырубился мгновенно. Дальнобойщик просто обмяк, как мешок с картошкой, словно весь день так и лежал на асфальте до этого. Только ноги слегка подрагивали в затухающих конвульсиях: так продолжалось секунд десять, а затем и они прекратили своё движение.

И всё, никакой реакции. Чудеса, да и только.

Ивернев отбросил багор и тяжело выдохнул, запрокинув голову. Ногу раздирало так, словно там работали хирургическими ножницами без наркоза. В голове просто гудел шум. Как радиопомехи — отходняк после неожиданного и дикого вброса адреналина. Да он такого и в бою не испытывал раньше, и вдобавок так неожиданно. Это не заправка, а какая-то декорация из плохого и мерзкого фильма ужасов.

Максим начал чуть оглушенно вытаскивать ремень из брюк и связывать руки поверженного здоровяка. В себя его привели громкие всхлипывания Танюшки. Он обернулся как ужаленный — и тут же расслабился. Опасности не было. Девочка сидела на корточках и, раззявив рот, просто ревела, орошая комбинезончик горючими слезами. При взгляде на неё Ивернева пронзила неожиданная мысль, и он поднял голову на микроавтобус. Оттуда на него смотрели три мальца. Лица у них были бледные — видно, что страху натерпелись. Но главным было не это.

Невзирая на больную икру, Ивернев вскочил на ноги и подбежал к задним дверям «Газели», буквально рванул их на себя. Вот он, голубчик. В отличие от своего товарища-каннибала, старичок лишь вяло дёргался, привязанный к внутренней стойке дверцы. В том, что дед был такой же обратившийся, как и его собрат по несчастью, Максим не сомневался: радужка глаз старика была полностью чёрная, и урчал он, как побитая голодная собака. А вот и ноздрями повёл — чуял кровь, хищник.

Ивернев не удержался и поднёс расцарапанную руку ближе к лицу заправщика. Тот втянул носом воздух и даже слабо дёрнулся к запястью Максима — нет уж, дружок, погоди. Ивернев скомандовал ребятам:

— Марш из машины. Успокойте Танюшку. Только заберите её и за «Газелью» постойте, не торчите посреди заправки.

Не хотелось ему, чтобы дети стояли неподалёку от распростёртого тела дальнобойщика. Оно, конечно, вроде бы и на животе лежал мужик, и не видно было его разбитого напрочь лица, но всё же крови натекло изрядно. Не стоило мальцам на такое смотреть.

Мальчишки быстро и молча вылезли из микроавтобуса, понурившись. Оно и понятно — тут любой струсит. Даже взрослые мужики с чувствительной нервной системой могли бы в обморок бухнуться или оставить на земле остатки завтрака. Ну, а если уж совсем впечатлительные, то и медвежья болезнь могла бы настичь так, что потом не отстираешь брюки.

И всё же маленькая пигалица схватила убийцу за ботинок, а они — нет. Понятное дело, что она это скорее инстинктивно сделала. Вон как сейчас сидела и ревела вовсю. И Максим даже не мог её успокоить — надо было заниматься старичком. Ещё одно кровавое представление детишкам явно не пошло бы на пользу. Они уже насмотрелись за последние пять минут такого, что не каждый увидит и в кино. Так что зазорного в том, что все трое мальчишек сидели в машине, Максим не видел. Он посмотрел на урчащего заправщика и произнёс:

— Ну, и что с тобой делать?

Очевидно было, что убитый мужик и этот урчащий старичок — одной оперы певцы. Агрессия по отношению к людям — налицо, просто первый был более активным и успел полакомиться человечиной. В том, что вокруг гулял-бродил какой-то вирус или что-то похожее, что вызывало немотивированную агрессию, у Ивернева уже не было сомнений. Успокаивал тот факт, что ни у него, ни у детей не наблюдалось никаких изменений не то что во внешнем виде, но и в поведении.

На ум пришли сериалы и фильмы про зомби. Там тоже в результате какой-нибудь биологической напасти живые трупы начинали охотиться за людьми, и были, как правило, тупы и невероятно живучи. Вон Максим смог угомонить дальнобойщика, только когда ему полбашки проткнул и какую-то маленькую шишку разнёс на голове. И до сих пор не было ясно — окончательно ли убил. Из-за этого телу ремнём пришлось вязать руки.

Связи нет, вокруг ни души, у него на шее дети. Пора было уже прекращать играть в героя. Рассудив здраво — если бы он не возился с заправщиком, то вместе с детьми бы уже ехал к городу в поисках помощи. Ну а если бы не пытался договориться с, как ему казалось, преступником, не старался бы обезвредить его для правоохранительных органов — то и нога была бы целёхонька. Кстати о ноге: а вдруг эта гадость передаётся через укус? Было же такое в фильмах?

При этой мысли Ивернев похолодел. Он глянул на ребят, которые обступили ревущую девчушку. Андрей вон опустился на колени и слёзы ей вытирает. А не кинется ли через полчаса на них Максим? Ой, как не хотелось бы. Следовало обеззаразить рану. Не факт, что поможет, но не помешает. И пора было уже начать думать чётко и быстро. Пока что его мысли и действия оказывались разрозненны, но тут уж что поделать — не готовила его жизнь к такому.

Как там вбивали в учебке: «В критической ситуации ты никогда не поднимешься до уровня своих ожиданий». Нет, куда там, всегда упадёшь только до планки своей подготовки. И вот к борьбе против неубиваемых и кровожадных биороботов Ивернева не готовили. Да и не мог он даже представить себе такое.

Все эти мысли текли в голове, когда Максим уже копался в аптечке, откручивая бутыль с антисептиком. Промыть место укуса; где-то тут должны были найтись препараты против столбняка, тоже лишним не будет. Ивернев разыскал нужный мини-шприц с розовым колпачком и вскрыл его, вгоняя иглу в бедро. Кустарщина, конечно, а не квалифицированная медицинская помощь, но для подобных условий сойдёт. Руки всё равно дрожали — маловато было уверенности, что поможет. После промывания Максим залил укус медицинским клеем и замотал плотно бинтами. Раз эти мужики так реагируют на кровь — следовало избавляться от этого запаха.

Максим критически осмотрел вырванный клок штанины. Пока пойдёт, но надо бы озаботиться другой одеждой — зацепится где-нибудь, и дальше пойдёт разрыв. Сейчас было некогда. Ивернев снова обогнул «Газель» и посмотрел на медленно ворочавшегося старичка. При виде Ивернева тот снова заурчал и показал зубы в свирепом оскале.

Теперь главным вопросом было: лечится ли эта дрянь? «Если да, — думал Максим, — то субчика в салоне ещё можно вытащить из такого состояния, благо он никого не покалечил». Но это уж точно последний шаг Максима в роли матери Терезы на этой заправке. И везти с собой заражённого он теперь не собирался. Оставить здесь и при случае сообщить сотрудникам правоохранительных органов. Но что-то ему подсказывало, что никто заниматься этим делом не станет.

— Извини, мужик, — тихо проговорил Ивернев, комкая тряпку в жгут.

Старичок лишь утробно проклокотал, услышав человеческую речь. Максим запихал импровизированный кляп в рот заправщику и начал вязать его щиколотки толстым буксировочным тросом. Таких тут было два — один старый и порванный, другой целый. Закончив с обратившимся старичком, Ивернев сел за руль и завёл двигатель — ещё не хватало тащить чудака на своём горбу.

Подкатив к дверям магазина, Максим снова заглушил мотор, обошёл своё авто и с натугой закинул заправщика на плечо, а затем понёс в маркет, пыхтя и чертыхаясь на ходу. Он сгрузил несчастного на пол около кассы и обвёл кусок толстой верёвки вокруг торчащей из пола трубы, уходящей на крышу. Затем проверил, крепко ли сделаны путы, и направился на улицу, подхватил там брошенный пакет с едой и подошёл к ребятам.

— Держите.

— Мы не хотим есть, — протянул Вадик.

Лицо у него было бледное как мел.

— Это про запас, — коротко сказал Ивернев и добавил:

— Постойте пока ещё здесь. Я скоро.

— Хорошо, дядя Максим, — на этот раз уже с готовностью выдал Андрюшка.

Надо же, и куда делась развязная манера речи? Хотя оно и понятно — только что, считай, их от какого-то мужика-зомбака спасли. Ведь после Максима тот бы обратил внимание на детей. И старший это точно понимал — не совсем же дурак.

Ивернев направился в сторону распластанного дальнобойщика. Присел над ним, пощупал пульс. Ноль целых, ноль десятых ударов в минуту. Готов. Н-да, это он знатно его, конечно, приложил. Максим скривился, как от зубной боли. Поди докажи, что он за дело мужика приголубил по голове. Единственное, что как-то спасало конкретно его ситуацию — останки кассирши в фуре. Если этот каннибал там порезвился в кабине — экспертиза докажет, что он убил несчастную. Но схватка с Иверневым была другим делом. Однако что-то внутри Максима подсказывало, что никаких разбирательств уже не будет.

Заправщик боя не видел. Но мало ли, вдруг дед оклемается от этого вируса и будет помнить, что, с кем и где происходило рядом с ним. Ну, не убирать же его из-за этого. Значит, решено: избавляться от убитых, как бы этого ни хотелось — не будем, окончательно решил Максим. Да и дети всё видели. Ещё начнут их, не дай боже, таскать по судам свидетелями…

Максим наклонился и, стараясь не запачкаться, потащил за ноги дальнобойщика к кабине фуры. Около неё он бросил труп, решив передохнуть и заодно забрать багор. Вернувшись, он размахнулся и закинул своё «оружие» в канаву, видневшуюся неподалёку, а затем полез на приступку. Раз пошла такая пьянка, хотелось бы иметь в руках что-нибудь посерьёзнее, чем металлическая палка.

Под сидением было пусто, за ним тоже. А вот в полке над головой в зажимах обнаружился небольшой укороченный дробовик на восемь патронов. Такие ещё иногда «сторожами» называют из-за их довольно узкого использования. Точность аховая, но зато в ближнем бою или когда надо пугануть либо отбиться — шикарная вещь, очень манёвренная и удобная по габаритам. А как известно, на безрыбье и рак — рыба.

Также добычей стали тридцать патронов к дробовику: десяток — травматические, оставшиеся — мелкая дробь. Это понятно: садиться за случайное убийство по неосторожности водиле никак не хотелось, а отбиться — вполне себе хватило бы. Молодец мужик — в рейсы без оружия не катает; точнее, не катал. На некоторых трассах не так давно и сгрузить всё могли. А там кто оказался бы виноват в том, что груз не доехал — бабушка надвое сказала. Или вдруг частником был мужик — так тем более пригодился бы ствол, свои же кровные вложения защищать.

Ивернев осмотрел пульт управления фурой. Неплохо. Сцепка была не механическая и в управлении несложная. Спустя пару минут прицеп уже стоял отдельно от тягача. Затем Максим впихнул на законное место водителя и врубил зажигание, поставил передачу разгона, зафиксировав педаль «режимом отдыха». Грузовик медленно пошёл в карман в двухстах метрах от заправки. Всё это время Ивернев, стоя на приступке, посматривал назад, контролируя дорогу.

Отведя тягач на достаточное расстояние, Ивернев отжал педаль газа и застопорил его. Всё. Да мало ли зачем грузовик отъехал? В настоящее время до разбирательства хотя бы не будет привлекать излишнее внимание. «Теперь пять минут отдыха и ходу отсюда», — решил Максим. Дорога была подозрительно пуста. Но это и к лучшему, хоть и непонятно. Неужто все сейчас попрятались, как мыши по углам? Может, невидимая напасть поразила многих?

Эта мысль не давала покоя закурившему Максиму. Двигаясь в сторону заправки, он прокручивал в голове возможные варианты событий. Если такой же гадостью заразились все, кто попал в туман… Да, странную дымку Ивернев выделил в своих мыслях особо, ведь всё началось именно с её появления. Но он с детьми так и не приобрёл чёрных глаз, и не кидался на других. Это тоже было фактом очевидным. А значит, действовала эта зараза не на всех.

Мысли снова перескочили на тему Карины. Как она там? Максим вздрогнул, представив, что девушка могла тоже сейчас лакомиться кем-нибудь из незадачливых соседей. Или они ею…

Ладно. Пора было отправляться в путь. Следовало добраться до людей и составить для себя понимание обстановки, и детей обиходить — а то не дело всё время таскать их за собой. Максим сделал последнюю затяжку и бросил окурок в лужицу на дороге, затем подошёл к микроавтобусу. Вся троица мальчишек молча сидела на приступке. Танюшка стояла около парапета и хлюпала носом.

Максим посмотрел на девчушку и вдруг опустился на колени, крепко обняв маленькое хрупкое тельце:

— Спасибо, солнышко. Ты мне очень помогла!

Девочка уткнулась в его плечо и, смотря куда-то в сторону поля, затихла. Максим же был весь в своих мыслях. Ему вдруг вспомнился худой паренёк, который стоял около перевёрнутого в аварии авто. У него ведь тоже были такие черные глаза. Ивернев мог поклясться, что теперь у ботаника тоже шел процесс заражения. А значит, такое происходило, скорее всего, повсеместно вокруг.

Девочка вдруг постучала ладошкой по спине Максима. Он слегка отстранился и вопросительно посмотрел на Танюшку. Пальчик маленькой руки показал в сторону поля за спиной у Ивернева.

Он обернулся и увидел двух людей, которые быстро бежали по прошлогодней пахоте в сторону заправки. Максим поднялся и приложил руку козырьком к глазам. Видно было плохо, но неслись эти двое как ошпаренные. Убегают, что ли, от кого-то? Оружия было не видно. Но тем не менее больше подставляться Максим не собирался.

— Давайте в машину, и заблокируйте там двери. Андрей, проследи.

— Хорошо, — кивнул старший и подтолкнул к микроавтобусу Танюшку.

Бублик и Вадик уже трусцой рванули к дверям. Между прочим, пакет с едой прихватили с собою. Молодцы.

Максим встал широко расставив ноги на краю заправки. Дальше под небольшим уклоном вниз шло поле, по которому и неслись двое беглецов. Ивернев передёрнул цевьё дробовика. Кто его знает, что у этих товарищей было на уме. На комбайнёров, кстати, бегущие не походили, на деревенских — тоже. И уже можно было разглядеть, что одежда на них, хоть и модная, но смотрелась сильно потрёпанной.

Точно, опять эти поехавшие с катушек. Ветер донёс до ушей Ивернева отголоски плотоядного урчания. Максим тоскливо сжал оружие. Неслись эти уроды очень быстро и, что самое плохое, рядом и практически с одинаковой скоростью. Да ещё так, что чемпионы Олимпийских игр по бегу могли бы позавидовать — не чета тому медлительному дальнобойщику. И глазами сверлили фигуру Ивернева. Заводиться и уезжать было уже поздно: эти двое могли добежать быстрее, чем видавшая виды «Газель» расчихалась бы и поехала. Скорость у бегунов была просто прекрасная, да и лететь сломя голову куда-то — тоже не очень хороший вариант. Следовало тщательно обдумать всё. С двумя такими же товарищами, как дальнобойщик, Ивернев при помощи дробовика планировал справиться без особых проблем.

Обращённый, который бежал на пару метров впереди, аж зубами прищёлкивал. Максим явно вызывал у него изрядный гастрономический интерес. Пальцы у него казались какие-то странные — с расширениями на конце. Он так усиленно своими руками-граблями махал, что не увидеть их было бы проблематично. Ярко-красная кофта в каких-то неряшливых больших пятнах, о происхождении которых Ивернев даже догадываться не хотел. Шорты были напрочь замызганы отходами человеческого организма, словно их владелец и не думал утруждать себя самым ничтожным минимумом гигиены.

Далее за ним неслась женщина в таком же грязном и неприглядном виде с перекошенным от злобы и агрессии лицом. Икры на её ногах раздулись так, словно она с детства профессионально занималась лёгкой атлетикой. Да нет, даже сильнее — таких ног и у бегуний высокого класса не увидишь. Подранная майка бугрилась на предплечьях, обнажая мощную мускулатуру рук. Да женщина ли это была вообще? Уродина редкая: челюсть выпячена, лицо будто от неандертальца пересадили… У обоих бегущих не было обуви, и казалось, им явно наплевать на любые острые сучки или пучки колких стеблей под ногами.

— Стоять! — Ивернев громко выкрикнул команду, поднимая дробовик и прижимая приклад к плечу, стараясь прицелиться как можно точнее.

Ответом ему было только урчание, которое слышалось уже довольно хорошо. До головного бегуна, вырвавшегося всё-таки вперёд в этой парочке, оставалось тридцать метров, но Ивернев не спешил жать на спуск. Во-первых, из такого дробовика только в упор работать. Уже на такой дистанции мелкая дробь полетит куда попало, и может не нанести нужного урона. Во-вторых, Максим уже убедился в живучести заражённых и их запредельно высоком болевом пороге. Здравый смысл подсказывал, что остаток мелкой дроби для этих бодрых ребят — весьма несерьёзная помеха. Надо подпустить поближе, хоть это и рискованно: иначе Максим просто выкинет в никуда два-три заряда, и потом в ближнем бою, когда потребуется значительная огневая мощь, а дробовик сможет показать себя во всей красе, случится конфуз. Щёлкать спуском в лицо злобно урчащего каннибала — перспектива так себе.

Двадцать метров. Максим встал поудобнее, чуть подался вперёд, как будто собирался отрабатывать стендовую стрельбу. Справа от него находился заправочный терминал — была возможность отступить за него и заставить нападающих кружить вокруг автоматов. Выиграть на этом можно полсекунды, но и это тоже кое-что. Бежать к магазинчику категорически нельзя. Там он будет, конечно, в большей безопасности, но уроды могут переключиться на детей в микроавтобусе и разбить окна. А тащить мальцов в магазин — себе дороже, Максим тогда будет связан по рукам и ногам. Да и времени на все эти трепыхания уже нет. Сейчас они у него под боком, на виду и в хоть каком-то, но укрытии. Жаль только, что вокруг большое пространство, а нападающих при этом двое. Мешать друг другу они не станут. Не клонирует же он себя на ходу, в самом деле. Так что придётся вступать в бой на короткой дистанции.

Сейчас останется пятнадцать метров. Уже лучше для мелкой дроби. Ивернев был уже готов для стрельбы, затаил дыхание и навёл прицел на живот бегущего впереди мужика. Эти уроды — безмозглые вообще, просто ломятся вперёд, как лоси по лесу. Палец выбрал слабину спускового крючка.

Пятнадцать метров. Максим нажал на спуск и тут же потянул цевьё перезарядки резко на себя. Уже возвращая его в исходное положение, подкорректировал этой же рукой направление ствола. Попал. Попал в живот, но мужик лишь замедлился. Плохо.

Следующий выстрел попал чуть ниже, в бедро. Бегун споткнулся и полетел вперёд. В отличие от дальнобойщика, он не плюхнулся, как тюфяк, и не вспахал носом землю, а лишь приземлился плавно на руки и тут же начал подниматься, кренясь на поврежденную сторону. В его утробном урчании слышалась уже откровенная ярость. И всё же это был успех, пусть и маленький. Теперь разрыв между двумя нападающими, рассудил Максим, станет намного больше. По одному должно получиться разобраться с ними — и никак иначе, хоть ценой жизни. В «Газели» четверо детей. Права на ошибку попросту не было.

Два выстрела подарили дамочке лишний десяток метров, и Ивернев даже на мгновение пожалел, что не начал стрелять в неё первой. Мускулатура у неё была как у развитого мужика, на голове виднелись какие-то застывшие ошмётки, похожие на наросты, и расположены они были отнюдь не в хаотичном порядке — будто бы лоб и брови покрылись полосами ороговевшей кожи.

Максим начал отступать, выдавая один за другим выстрелы в подбежавшую мадам. Первый порвал майку и живот бегуньи, сильно замедлив её. Заряд мелкой дроби заставил атлетку согнуться пополам, но тут же продолжить движение. Второй выстрел угодил в плечо и чуть толкнул нападающую зомбачку. Даже туловище качнулось назад, и нога нелепо задралась, словно дамочка хотела перешагнуть какой-то барьер. Но, невзирая на все повреждения, она рвалась вперёд, а мужик за её спиной уже опять бежал к заправке, чуть прихрамывая.

Ивернев понял, что сейчас его просто снесут тараном и повалят на землю, а после эти активные ребята разорвут его на части — вон какие ногти, словно маленькие острые лопатки. Взгляд непроизвольно выцепил их, когда дамочка рефлекторно схватилась за раненое плечо. На боль этим доморощенным статистам из постапокалиптических фильмов оказалось глубоко наплевать: реакция у них была совершенно дикая. Поэтому проверять, достаточно ли сил у парочки, чтобы забить его, Максиму не хотелось. Он закусил до боли губу и скорректировал прицел дробовика.

В голове мелькнула мысль, что сегодня он себе заработает на пожизненное, это точно. Но не умрёт, выкусите. Заряд мелкой дроби на скорости влетел прямо в оскаленное лицо каннибалки, превращая его в окончательно неприглядное зрелище. Второй выстрел пришёлся туда же, а последний патрон Максим подарил уже раненой ноге приближающегося мужика.

Нет, тут дело было не в милосердии. Просто раскачивающаяся походка превратила голову урода в движущийся маятник — в такой целиться неудобно. А вот бедро мужика в момент припадания на ногу было отличной мишенью. Как только в стволе кончились патроны, Ивернев тут же отступил назад и вправо за терминал.

Дамочка завизжала на всю округу и схватилась за лицо. Она споткнулась и, не справившись с инерцией, врезалась всем весом в железный кожух заправочного автомата. Раздался громкий гул, который тут же потонул в разъярённых визгах раненой. Именно раненой! При таких повреждениях вообще-то падают и теряют сознание, а после этого либо плавно отходят в мир иной, либо мгновенно отбрасывают коньки. А здесь налицо была уникальная живучесть. Одно дело расквасить лицо дальнобойщику, другое — выпустить два заряда, пусть и мелкой дроби, но в упор из гладкоствола. А бегунья всё выла, прижимая обезображенные когтистые пальцы к лицу, по которому струились чёрно-красные потоки.

Ивернев торопливо нагружал камору приёмника болванчиками двенадцатого калибра. Раненый мужик гортанно заклокотал и из последних сил бросился на терминал, хлопнув по нему своими пятернями. Он было подтянулся на руках, решив просто перевалиться через тумбу, на которой темнело умершее вместе с электричеством табло. Однако Максим, не успевая послать последние два патрона в трубку магазина, просто размахнулся и с отрывистым отчаянным криком зарядил прикладом в переносицу урода:

— На, сволочь паршивая! Акробаты недоделанные!

Он отчётливо услышал, как треснула кость, однако бегун даже не подумал выть от боли, лишь зарычал ещё громче и осел за терминал. После этого он неторопливо похромал вокруг него, обходя завывающую и медленно поднимающуюся с колен напарницу. Ивернев дощёлкал последний патрон, перезарядил дробовик, и уже ничтоже сумняшеся прижал его к плечу, вскидывая ствол на уровень головы урода. Хлопнул выстрел.

У мужика подкосились ноги. Он сел на пятую точку и захрипел, заваливаясь набок. Максим сделал шаг навстречу и, прицелившись в подставленный висок, всадил в него заряд дроби. Этому явно хватит — хромой засучил ногами абсолютно так же, как и дальнобойщик. Но верхняя часть туловища резко обмякла. Это у них было прямо семейное какое-то.

Однако Иверневу некогда было осматривать труп. Он тут же отпрыгнул за терминал, потому как атлетка уже встала и попыталась пробежаться вокруг стойки с заправочными пистолетами. Её единственный чудом уцелевший глаз бешено вращался на развороченном лице, наблюдая за Максимом. Губы порвало напрочь, по шее струились алые реки. А вот лоб пострадал на удивление слабо. Максим поймал себя на том, что снова зацепился взглядом за ороговевшие пластины, которые кое-где просто покорябало дробью. У неё что, местами кожа бронированная, что ли?

Дамочка попыталась сделать несколько быстрых шагов, но её занесло на повороте вокруг терминала. Похоже, дробь, выбившая глаз, проникла в черепную коробку и зацепила там что-то, повлияв на координацию зомбачки. Поняв, что гоняться вокруг терминала за жертвой бессмысленно, атлетка рванула между автоматом и тумбой, стараясь быстро проскользнуть между ними.

Вестибулярный аппарат снова подвёл нападавшую, и её повело. Урчащее чудовище споткнулось о бордюр и начало падать. Оно попыталось сделать рывок, чтобы дотянуться ногтями до Ивернева и проскочить между железяками.

Максим отскочил и вовремя остановился в желании нажать на спуск. Атлетка упала, зажатая между тумбой и автоматом, и тут же постаралась подняться и подтянуть себя на руках. Максим уже опустил дробовик, наставив ствол на лоб зомбачки — по-другому её уже нельзя было назвать.

Перед выстрелом чудовище поняло, что его деньки сочтены, и оскалилось в бессильной злобе, пристально глядя Иверневу прямо в глаза. Тот нажал на спуск. Дробовик выплюнул заряд картечи в лицо нападавшей: получите и распишитесь. Атлетка обмякла и в неловкой позе завалилась между тумбами терминала и заправщика, словно оплывая вниз по бордюру.

Для верности Максим выстрелил ещё раз, уже в затылок. Дробь разорвала немаленькую шишку на затылке девушки, которая раскрылась, словно дольки какого-то белого неприглядного и высушенного фрукта. После этого дамочка вдруг резко затихла и перестала двигаться. Лишь снова задрожали ноги, и после тело обмякло совсем, в точности как у дальнобойщика и бегуна. Только у первого шишка на затылке была меньше. Странно, вон и у мужика-бегуна тоже такая же позади наблюдалась.

Ивернев осмотрелся вокруг — нет ли где на горизонте ещё желающих разорвать его голыми руками. Ну как голыми — очень даже острые когти были у мадам. Жёлтые, твёрдые и все в сколах. Видно, ими приходилось много работать.

Он присел над убитой, досылая патроны в камору, и пригляделся к разорванной шишке. Внутри виднелась какая-то труха омерзительного вида и несколько круглых шариков. Гадость редкостная. Максим аж скривился. Встал, ещё раз обвёл глазами вокруг, сжимая дробовик, и торопливо пошёл к микроавтобусу. Пора было отсюда убираться. Только зря время потратил, когда дальнобойщика с фурой отгонял. Эти явно уже были не люди, и он не похоронное агентство, чтобы разбираться ещё и с этими трупами. Теперь каждый сам за себя. Правда, у него так не получится — детей бросить он не сможет.

Максим залез на водительское сидение «Газели» и завёл двигатель, снова задумавшись.

Уже час у них отсутствовала связь. Вокруг творился сущий ад. Люди теряли человеческий облик и превращались под воздействием какой-то гадости в агрессивных, неуправляемых и устойчивых к боли уродов.

За последние минут двадцать он чуть дважды не помер и почти подверг детей смертельной опасности, пытаясь разыграть из себя спасителя всех и вся. Убил каннибала. Связал другого и оставил на пустой заправке. Убил ещё двоих нелюдей, по виду больше напоминавших зомби, чем заработал себе, наверное, на пожизненное, если вся эта канитель всплывёт, и он не докажет, что убитые превратились в хищных зверей. Они же вообще безоружные были.

Он разжился слабым дробовиком и несколькими десятками патронов, половина из которых этим инфицированным — как слону дробина, да к тому же уже потрачены. Нога оказалась искусана до боли, и он до сих пор не знал, не заражён ли теперь сам. Вывод был только один — следовало двигаться туда, где возможно найти укрытие и адекватных не изменившихся люди. Неизвестно, каков процент переродившихся, но в городе их точно должно быть больше. Так что в центр города соваться не стоило — он не знал, что там сейчас происходит.

Однако на окраине были и военная часть, и учебно-тактический центр. И потому, решил Максим, в ту сторону всё равно придётся ехать за информацией и припасами, а ещё — чтобы определить детей в более безопасное место. И он сделает что угодно, чтобы они не пропали.

Ивернев посмотрел на ребят через плечо, выруливая на дорогу:

— Едем в сторону города…