Саксофон Гавриила

Михаил Земсков, 2020

Добродушный толстяк Илья вполне доволен жизнью и ее маленькими радостями: пиво с друзьями, кино с любимой девушкой, компьютерные игры-"шутеры" допоздна… Все было бы совсем замечательно, если бы не странные ночные кошмары. Обращение к психотерапевту и случайное знакомство с эксцентричной девушкой-подростком постепенно переворачивают его представления о собственной жизни – настоящей и прошлой. В новом романе казахстанского писателя, лауреата «Русской премии» Михаила Земскова неожиданным образом переплетаются различные времена и жанры: от связывающей разные эпохи авантюрно-религиозной фантасмагории до бытовой любовно-криминальной драмы. Содержит нецензурную брань.

Часть 2

10

— Его нет.

Девушка лет двадцати пяти встретила нас около гардероба. Темно-рыжие волосы, собранные в пучок. Блеклый макияж, который, казалось, был нанесён с единственной целью — выразить максимальное безразличие к окружающему миру.

— Вы уверены? — Акрам интонационно выделил «уверены» — словно тяжёлым камнем на дно.

— Да, я уверена, — с равнодушной лёгкостью выкинула из воды камень девушка.

— Это бездумно зря… Больше у вас никаких слов для нас нет?

— Слов? — Безразличие на долю секунды сменилось тенью непонимания. — Нет, никаких слов.

— Ну будьте здоровы тогда.

— И вам того же.

Мы с Акрамом вышли из клуба.

— Зря это они так… Бездумно зря… — задумчиво повторил Акрам.

— Да ладно, может, не нужно тогда ничего. Ну пропали очки, и пропали… — успокаиваю я — то ли Акрама, то ли себя.

— У девочки должны быть очки, — весомо возражает он.

— Куплю ей другие.

Акрам смотрит на меня непонимающим взглядом — словно я только что вышел из комы и ещё не знаю, что в этом городе больше нет ни одного магазина солнцезащитных очков, а их производство давно прекращено.

— Я чувствую подъем патриотизма и считаю, что мы должны помочь экономике нашего государства в сборе налогов, — после паузы говорит он. Мне как-то совсем нечего возразить.

Я не знаю, что заставляло Акрама время от времени играть для меня роль ангела-хранителя. В первый раз это произошло в школе. Он самым банальным образом защитил меня от немотивированной агрессии старшеклассника с химической колбой в руке. Старшак замахнулся ею на меня, Акрам пнул его в пах.

Не знаю, читал ли Акрам Сунь Цзы, но у него никогда не возникало сомнений в методах ведения борьбы. Если чувствуешь, что тебя могут ударить — бей первым. Наноси максимальный ущерб первым ударом. Если противник превосходит тебя в силе — найди союзников, чтобы вместе с ними превзойти в силе противника. Все очень просто.

— Позвонишь своему другу в налоговой? — Чувствуя себя наивным мальчиком-переростком, спрашиваю я. После неудачного визита в клуб мы с Акрамом зашли в ближайшее кафе перекусить.

— Нет. Мы увидимся с ним завтра. Нет необходимости звонить сегодня. Да и ускорять время в таких вопросах не нужно. Жаль, девочке придётся подождать несколько дней. Надеюсь, у неё нет светобоязни или коньюктивита? — сощурившись, посмотрел на меня Акрам.

— Коньюктивита? Не знаю. По-моему, нет. Светобоязнь тоже никогда не замечал.

— Это положительные факторы, которые на нашей стороне. Как в остальном у тебя дела? Выглядишь посвежевшим, — Акрам макает в чай печеньку и мелко откусывает.

— Да? Ну я же тут у психотерапевта сейчас… лечусь. От бессонницы и кошмаров.

— Помогает?

— Кажется, да. Раз даже ты заметил. Он гипнозом лечит. И ещё под гипнозом я попал в свою прошлую жизнь и оказалось, что я там был Иисусом Христом.

— Ну а кем ещё ты там мог быть… Я бы тоже не мелочился…

— Тебе все шутить… — Устало отмахнулся я. — Хотя я сам не очень верю. А ещё в той прошлой жизни Иисуса я употребляю какие-то наркотики-галлюциногены.

— Что такое «наркотики»? — Возразил Акрам, — кто такое слово придумал, когда? Наверное, какой-нибудь озабоченный бюрократ в Советском Союзе, чтобы все классифицировать, поделить на чёрное и белое. Это отошедший от природы человек все нумерует, называет, разделяет. И поэтому он сам такой отделённый от мира и несчастный, потерявший свою природную сакральность. Сейчас этот самый узколобый бюрократ-учёный отделил галлюцинацию от якобы реальности — на чёрное и белое. Классифицировал все препараты, травки, грибочки, семейства, виды-подвиды… А тысячу лет назад галлюциногены были такой же частью окружающего мира, как и все остальное, и озарения-откровения от них — тоже частью мира. И та жизнь, в которой реальность и мистические озарения сосуществовали вместе, переплетались и перетекали из одного в другое — по-моему, была гораздо симпатичнее, чем нынешняя. Какой-нибудь крестьянин нажрался случайно хлеба со спорыньёй, увидел твоё царство небесное, ангелов и демонов, охуел от увиденного, и бегом — в монастырь и в святые. Там монахи его рассказов наслушались, срочно научили читать и писать — так он ещё с десяток томов религиозных откровений понаписал. Богословы с тех пор и до наших дней этими томами зачитываются и восхищаются. Ещё и сами с несколько десятков томов пояснений и толкований к оригиналу настрочили. Красота! — Разве нет? Никто же тогда не отделял: вот, мол, эта рожь с галлюциногенной спорыньёй — наркотик. Употребивший её крестьянин — наркоман. Увиденные ангелы и демоны — галлюцинация. Крестьянина — в психдиспансер. Рожь — сжечь. Про ангелов и демонов забыть. Скукотища… Та жизнь была определённо прекраснее. И её произведениями мы, между прочим, до сих пор восхищаемся. И, слава Аллаху, до сих пор не знаем, что под глюками было создано, а что — нет. Иначе запретили бы ещё и Брейгеля, и Босха, и Леонардо, а, может, и всех остальных.

— Наверное, — вздохнул я и допил чай. — Может, так и было.

— Конечно, так и было — почитай Абсентиса или Маккену! — Уверенно подтвердил Акрам, — Абсентис о спорынье в средневековом христианстве писал, а Маккена — в целом о галлюциногенах в древних культурах и религиях. Какой-то последователь Маккены, кстати, ещё дальше пошёл — сравнил описание манны небесной, которой в Ветхом Завете Бог Моисея кормил, с псилоцибиновыми грибами, и — оказалось очень похоже. После чего сделал вывод, что манна небесная — это и есть галлюциногенные грибы.

— И Ленин — гриб… Ладно, почитаю как-нибудь.

Конец ознакомительного фрагмента.