Школа. Первый пояс

Михаил Игнатов, 2021

Старые стены, видевшие тысячи, таких как ты, учеников. Место, где тебя должны учить, но ценят только победы в схватках и успехи в возвышении. Цель, что заставляет тебя шагать вперёд, невзирая на удары и наказания. Подросток, что ищет силы, добывая себе и своей семье место в новой жизни. Как далеко он готов зайти, меняя себя? И от чего сможет отказаться ради своей семьи?

Глава 2

Странно, что вчера гончар Магрит решил, будто парни пьяны. Может быть, на повозках и есть вино или брага, мало ли кто, что взял с собой, но сомневаюсь, что под пристальным взглядом Воинов можно будет спокойно пьянствовать. Вчерашнее подчёркнутое игнорирование нашего сборища просто удивительно. Да и зачем нам вино, когда есть Возвышение? Я окончательно уверился в правдивости своих размышлений о самостоятельном становлении Воина в первый же день нахождения на землях Первого пояса.

Тортус и Воин по другую сторону границы одновременно использовали какие-то амулеты, и в формации Древних открылся проход. Началась суета и с нашей, и с той стороны. К границе тут же подскочило десяток Воинов, замерших по сторонам прохода, внимательно глядя на нас. На ту сторону допускались только чемпионы и их семьи. Ни один из погонщиков даже не ступил на землю предков. Они выпрягли ящеров, отстегнули упряжь и ярма, а дальше уже мы, чемпионы, взявшись по пять-десять человек, выталкивали фургоны с песка Нулевого на прелую листву Первого. Здесь в них впрягали быков. Если здешних чудовищ можно назвать таким простым словом.

Бедные жители Алмы, боюсь, их гордость могла изрядно пострадать, если бы они увидели этих монстров. Возможно, что это действительно Монстры. Животные, что в своём развитии шагнули на грань сопоставимую с Воинами Духа людей. Слишком они огромны. Достаточно сказать, что фургон тянуло всего два быка и в холке они были ничуть не ниже его самого. Гигантский холм из мышц. Здесь даже не оказалось уже привычных для меня длинных поводилищ для быков. Думаю потому, что их шип и не смог бы поранить шкуру этих чудовищ. Вместо этого использовались ремни, протянутые от передка фургона к кольцам в бычьих носах.

Суета вокруг быков быстро улеглась, и нас всех Воины чуть ли не пинками загнали в фургоны. Караван тронулся в путь. С любопытством я вглядывался в сторону уходящей границы и видел, как на ту сторону Воины перекатили повозки, а затем проход исчез. Отныне мы вернулись на земли предков, доказав, что достойны присоединиться к настоящему миру идущих по пути Возвышения. Искупили их преступление — низкое Возвышение.

Я вдруг почувствовал, что мне хочется кричать во всё горло от охватившей меня радости. Это было настолько не похоже на меня, что я в изумлении зажал себе рот рукой, чтобы действительно не заорать. Пока боролся с собой, от впереди едущего фургона донёсся крик.

— Эге-ге-гей! Мы в Первом! Парни! Мы в Первом!

Этот вопль словно снёс изгородь в загоне дурных джейров. Над нашим караваном раздались десятки криков. Чуть ли не каждый чемпион решил выразить все чувства, что испытывал. Не спорю, событие произошло важное, многие из нас терпели лишения и не знали отдыха в тренировках ради этого дня. Но чтобы вот так орать? Перед лицом родных и едва знакомых людей. Перед лицом Воинов в конце концов. И тем более я! Я! Едва удерживался от того, чтобы к ним не присоединиться.

— Ох, как хорошо тут! — заговорила молчавшая до этого мама. — А воздух тут какой! Надышаться не могу, даже голову кружит.

Я оглядел её, улыбающуюся и глядящую вверх, на переплетение ветвей над дорогой, где в редкие просветы листвы проглядывало солнце. Мама заметно раскраснелась, её серые глаза блестели, и дышала она и впрямь часто и неглубоко. Воздух?

Медленно сделал вдох, пытаясь оценить его вкус и запах. Дышится приятно, воздух прохладный и чуть влажный, будто я стою на месте своей старой тренировки на реке. Он полон странных запахов, часть из которых так сильна, что, кажется, чувствуется и на языке. Но неприятна. Я бы определил их как гниль, зелень и земля. И чтобы воздух кружил голову? Но она и впрямь лёгкая и чуть звенящая.

Я заметил усмешку на лице управляющего быками молодого Воина. Он выглядел старше меня лишь лет на шесть-семь. Высокий, широкоплечий, с длинными чёрными волосами, стянутыми в хвост красным шнурком и чёрными же глазами на округлом лице. Уже одна его одежда подтверждала мои догадки о бедности нашей жизни. Она казалась сшита из такого же шёлка, что и наши дорогие праздничные наряды. Но её состояние: потёртость, запылённость, пятна соли от высохшего пота говорили, что это повседневная орденская форма. Она, на всех возницах и всадниках, однотонная серая, с чёрной окантовкой на груди и рукавах. Одинаковые на всех орденцах и накидки. Чёрные, с гербом ордена. И снова сшиты из шёлка.

Но заметны и отличия в снаряжении окружающих нас Воинов. В основном они касались мелочей: обуви, поясов, оружия. У нашего возницы выделялись широкие кожаные браслеты на запястьях то и дело выглядывающие из рукавов, а оружием ему служил тяжёлый двуручный дадао с кольцом. Его он, перед тем как сесть на передок, повесил на борт фургона, зацепив за кольцо. Я почтительно спросил его:

— Уважаемый, что с нами?

— А что с вами не так? — улыбка его стала шире.

— Все кричат и радуются, а у меня кружится голова.

— Так вам и должно радоваться. Немногим удаётся подняться обратно из Нулевого. Предки радуются с небес и ты радуйся.

— А голова?

— Так это от резкой перемены. Там жара и сушь, тут, вон, прохлада и тень. Вот тебя и кружит. Не боись.

Я открыл было рот, чтобы поспорить. Что мне смена? У меня идеальная закалка! И закрыл его обратно. Ведь не только жара сменилась прохладой. Что там ещё сдерживала стена формации Древних? Если она в древности отразила разрушения, стёршие столицу с лица земли… Если сейчас с одной стороны Нулевой и скудная земля пополам с прахом домов Древних, а с другой — жирная, чёрная земля и деревья, что закрывают солнце? Если там Воин редкость, а здесь он сидит вместо возницы?

Прикрыл глаза и потянулся к энергии. И чуть не ахнул в голос. Воображаемых нитей силы вокруг меня зажглось раза в два больше, чем раньше. Они тянулись ко мне и исчезали в моём теле, а звон в голове стал ещё сильнее.

Я отвернулся от Воина, закрыл глаза и погрузился в Возвышение. Ещё после вопроса Орикола стало ясно — не всё так просто с этими воображаемыми способами поглощения, что мы придумывали себе в начале Закалки. Если вспомнить первые шаги, то вот эти нити, их форма, цвет, наконец, совершенно отличаются от первоначальной моей задумки. И всё это что-то означает, о чём-то говорит знающему человеку. Дарсов Орикол! Ведь знал, но ничего не сказал, отделался очередной страшной историей про мастера Указов и его запреты. История была хороша, о многом меня предупредила. Вот только о еще большем умолчала. Так бы я хоть понимал, что мне ещё нужно скрыть от учителей Школы, кроме своих печатей.

Пусть. Я отбросил лишние, отвлекающие мысли и сосредоточился на нитях. Расширял шар воображения, в котором они становились видимыми, заставлял появляться их всё больше и больше, жадно тянул в своё тело. Проявил в своём теле схему меридианов из наставления по закалке, которая в свитке, что дал мне Орикол, пестрела дополнительными отметками и надписями.

Больше силы, ещё больше силы! Меридианы горели в моём воображении так ярко, что слепили и скрывали в своём сиянии нити силы, тянущиеся ко мне. Такого никогда раньше не было! Я чувствовал, себя так, словно уже третий день таскаю ведра с водой, ещё миг и из ослабевшей руки выскользнет верёвка и вода бесполезно расплескается. Вот только в моей руке не было ведра, и собирал я не воду, а силу. Мне казалось, что сейчас вся собранная энергия выплеснется из меня. Пора!

И я направил всю собранную силу в верхнюю часть живота, туда, где должно быть средоточие, превращающее Закалку в Воина. Я сжимал её в один шар, точку, звезду, пытаясь зажечь свой первый, главный узел меридианов. Тщетно. Энергия исчезла без следа, меридианы потускнели и отказывались разгораться слепящим светом. Даже нити силы вокруг меня, потускнели и едва двигались, не спеша нырнуть в моё тело. Да и от недавней радости не осталось и следа, хотелось упасть и как мама глядеть в просветы, ловя проблески неба.

— Эй, парень, чёт ты совсем плохо выглядишь, — забеспокоился Воин. — Держись. Дыши глубже и не вздумай тянуть энергию. Нужно привыкнуть к Первому поясу. Слышишь меня, парень?

— Слышу, уважаемый, что-то голова закружилась, — почти не соврал я, прислоняясь к борту повозки.

Покачал головой и погладил забеспокоившуюся маму по руке. А затем вдруг вспомнил про Лейлу. В тревоге откинул полог фургона и заглянул под него, в ту часть, что он прикрывал от солнца. С сестрой всё было в полном порядке, она вытащила своих кукол и что-то им тихонько втолковывала, высовывая их в расшнурованное окошко, и на моё появление скорчила недовольную мордашку. Пусть. Я с облегчением вернулся на скамью возницы. Возможно, что в свои семь лет она просто не ощущает это буйство силы вокруг.

Прошло не меньше полутора тысяч вдохов, прежде чем суета и крики на фургонах утихли. Наши тела быстро привыкли к новому миру. Не могу сказать за остальных, но я, едва пришел в себя, стал заниматься Возвышением с ещё большим усердием. Часто даже не мог сразу встать, особенно после утреннего наполнения тела энергией, когда у меня снова начинала звенеть и кружиться голова. Странно, но это было приятное, а не болезненное ощущение. Не потому ли начал пить Орикол, что лишился и вот этого? Может быть и так.

С тех пор, я каждый день, собрав максимум силы в своё воображаемое ведро, пытался зажечь средоточие. Пока не выходило. Но если чего у меня и есть с избытком, так это упрямства. Не был исключением и сегодняшний день. Жаль снова впустую. Меридианы в очередной раз потускнели, по телу разлилась обманчивая слабость. Обманчивая, потому что на самом деле сила никуда не делась, я проверял, а вот тело притворялось и не желало двигаться, расплываясь в истоме. Но двигаться приходилось. Не просто так же эти шаги остановились напротив меня?

— Эй, Леград!

— Я человек простой и далёкий от всех этих выкрутасов с вождями и подчинёнными, но даже я знаю, что за крик «Эй», положено бить, — спокойно заметил я и открыл глаза.

Рядом стоял тот упрямый парень, чуть старше меня, что вчера оказался избит за свой язык. Всё так же всклокоченные чёрные волосы, округлое лицо с широким носом.

— Да ладно тебе. Здоров!

И улыбка до ушей, делающая его простым и бесхитростным парнем. А ещё совершенно незаметно, что ему вчера сильно досталось. То ли закалка его тела хороша, то ли ему достался не простецкий отвар из пары трав, а алхимическое средство. Одно из тех, которые в Пустошах можно было купить только за золото. Я решил спросить прямо:

— Тебе зелье дали? На тебе ни следа.

— Ага. Прикинь? — парень вскинул короткие, словно опалённые костром брови и смешно выпучил чёрные глаза. — Чтобы сошли синяки — мне дали настоящее зелье!

— Мне приятель рассказывал, — вспомнил я Тукто, — будто в Первом алхимия такая дешёвая, что если ты чуть богаче бедняка, то вполне можешь купить себе пару зелий. Даже от кашля.

— Да таких баек я и сам слышал, — парень пренебрежительно скривился. — Другое дело на себе испытать. Ты где жил?

— В дыре, у которой и названия-то нет, месяц вдоль реки от Арройо, у горы, что называют Чёрной.

— Не, — помотал парень головой, — не слышал. Я чего пришёл. Спасибо. За вчерашнее.

— Я-то тут при чём? — Я действительно удивился. — Ни слова про тебя вчера не сказал.

— Да, нет, — от меня отмахнулись. — Спасибо за то, что от души приложил Бо и Тогрима. Их стоны под боком отлично подняли мне настроение.

— Тогда — не за что, — я ухмыльнулся. Смешной парень.

— Я Зимион. Добро всегда помню, — он помедлил, глянув в сторону, и громко закончил. — Если что, зови — помогу! Бывай!

Я проводил взглядом его спину и с любопытством стал ждать очередных посетителей, которых ушедший отлично видел, а вот я пока только слышал шум шагов. Вряд ли у меня большой выбор гостей, что знакомы друг с другом, но не горят желанием встречаться. И оказался прав.

Оглядел подошедших. Тоже выглядят отлично, а Крим так даже шагает и не морщится. Если вчера, у костра Тогрим казался мне копьём, то сегодня, при свете дня, мне хочется сравнить его со змеёй. Тонкие черты лица, глубоко посаженные глаза, плотно сжатые губы. Волосы, темнее, чем у меня, сейчас стянутые в тугой хвост открывали плотно прижатые к голове уши.

— Здорово, — Тогрим помедлил, смотря на меня не моргая, и закончил ровным голосом, — вождь.

— Здорово, — я тоже ответил не сразу, оглядывая подошедших парней. — Признаюсь, я в растерянности.

— С чего?

— Да вот, не думал, что ты назовёшь меня так. Думал, разойдёмся, будто ничего не случилось, и спокойно доживём до Морозной Гряды.

— Тут две вещи, — Тогрим расправил плечи и гордо вскинул голову, а мне почудилось предупреждающее шипение. — Никто и никогда не мог сказать, что я не держу слова. Не будет такого и впредь.

— Уважаю, — прервал я молчание внимательно глядящего на меня парня.

— А второе. Я тут послал ребят, потом сам прошёлся и поговорил. Ты как песчаный дух. Все тебя видели, но никто ничего о тебе сказать не может.

— Я из такой дыры, что о ней самой никто знать не знает, — я чуть усмехнулся. — Самая большая задница Пустошей.

— Но один человек всё же нашёлся, — Тогрим не обратил внимания на мои слова. — Рассказал кое-что. Выходит так, что ты безголовый похлеще меня. Я уж точно, на экзамене главу деревни с сыночком не зарезал. В пустошах, может, и встретил бы, а вот так, на глазах у всех? В общем… Я решил, иметь такого старшего не зазорно даже мне.

Я морщился, слушая его. Всё же выплыла история. Интересно, какими путями?

— Слушай, я понял, что у тебя большой посёлок, да и учитель тебя явно наставлял.

— Так, и есть, — парень сказал, по-прежнему не сводя с меня внимательного взгляда тёмных глаз. — Даст Небо, через десяток лет мой поселок с Арройо поборется за главенство.

— А учитель тебе сказал, что никто нас вот такой дружной толпой учить не будет?

— И что? — Тогрим удивился, хмыкнул. — Поверь, проблемы будут всегда и всегда нужны будут люди, что должны их решать. Так что, ты теперь вождь и я жду от тебя указаний.

— Каких ещё указаний? — я откровенно скривился. — Я планировал просто наслаждаться бездельем.

— Э, нет, — собеседник засмеялся, наконец, отведя взгляд змеиных глаз и глядя куда-то чуть выше меня. — Ты победил меня? Победил. Теперь пусть у тебя голова болит.

— А она должна болеть?

— Конечно. Это ты, спокоен, как песчанка, и со своей повозки не вылезаешь, а у остальных в Первом мозги сносит набекрень. И чем лучше талант, тем сильнее. Обижайся, не обижайся, но меня бесят малолетки, у которых чешутся кулаки.

— Я думал — это твои ребята показывают, кто главнее, — вспомнил я прошлые дни и подмеченную суету за фургонами.

— Не без этого, но обычно мы не при делах, — впервые подал голос Крим. У него, кстати, глаза оказались как у сестры. Зелёные. Редкий цвет. — Чаще разнимаем. Даже девки отличились.

— А Воины просто смотрят, — задумчиво протянул я себе под нос.

— Им не привыкать, — с усмешкой процедил Тогрим.

— А, — я с интересом оглядел своего новоявленного подчинённого, — так тебе тоже намекали на наше будущее?

— Верно сказал, намекали, — собеседник откровенно улыбался.

— Мне в голову пришла идея, — я тоже улыбнулся общему с ним секрету, вспомнив извилистую речь Орикола. — Если они хотят драться, то пусть дерутся.

— Ты ох…, — Тогрим замолчал, опять уставился глаза в глаза и продолжил уже тише. — Я люблю порядок и тишину и не согласен с твоим решением бросить всё на самотёк. В обозе куча девчонок, а все маются от безделья.

— Я и не собираюсь. Сегодня уже поздно, — я демонстративно перевел взгляд со взбешённого Тогрима и оглядел суету на стоянке. — Давай с утра собираем всех у костра и каждый может решить в круге свои обиды кулаком, под присмотром. При желании — и вечером тоже.

— Хитро придумано, — улыбке Тогрима позавидовал бы пересмешник, — с намёком на будущее.

— Ага, — кивнул я, — пусть привыкают.

— Смотрю, с тобой можно иметь дело. — Тогрим не спешил уходить. — Значит, до Морозной Гряды можешь на меня и моих ребят рассчитывать.

Я хотел было пройтись по его предыдущим словам, где он уже признавал меня старшим. Но не стал. Он явно хитрый змей, что не первый год командует людьми. Глупо обижаться на его проверки, если он предлагает помощь. Мне вот за неделю никогда не собрать столько разных людей в подчинении. Тут впору учиться. Но лень. Не нужно мне всё это. Так, баловство, чтобы меня никто из равных не трогал, а вот в Школе на меня обратили внимание.

— Хочу поделиться опытом, вождь, — Тогрим кивнул, снова пытаясь заворожить меня змеиным взглядом. — Просто почесать кулаки будет много желающих. Нужно остудить их. И отбитых боков тут мало. Нужно проигравших нагрузить грязной или нудной работой. Безделье, помнишь?

— Ага…

Я задумался, пытаясь сообразить, откуда взять работу, если тут всех делов — готовка общего ужина. Нас даже на сборку хвороста не пускают за линию костров. И тут мой взгляд упал на протяжно заревевшую гору мяса, которую уже знакомый мне Воин вёл к фургону запрягать. И к чьему резкому запаху я уже успел привыкнуть и почти не замечал. Я соскочил с фургона, пока ещё было время.

— Ага! Это я постараюсь устроить. Сейчас поговорю с главой.

— Безголовый! — донеслось мне в спину.

Остановился я только у фургона, что принадлежал старшему нашего каравана. Ну, как принадлежал? Я предполагал это. Большую часть пути он проводил в седле такого же когтистого ящера, как у Тортуса. А вот на остановках и ночёвке, он находился либо рядом, либо внутри этой повозки. Сейчас же этот Воин стоял рядом со стягом. Он всегда, во время пути, развевался на этом самом фургоне, а на стоянках, даже коротких, обязательно втыкался в землю. Длинный шест с квадратом чёрной ткани, на которой серебром горели три горных, заснеженных вершины. Герб Ордена.

Накидка на старшем каравана тоже имела такой же, но вот сама она была синяя, в отличие от накидок простых возниц. Такая же, помнится мне, была на Касиле, молодом помощнике Тортуса. А вот сам Тортус, к границе набросил на себя красную. Выходит, что по рангу, несмотря на возраст, этот, стоящий передо мной Воин, ниже проверяющего Арройо. У него всего второй по старшинству ранг. Он служитель. А значит талант этого человека, с первой проседью в коротких светлых волосах, хуже, чем у Тортуса. Намного хуже. Но здесь и сейчас, для меня это не имеет значения. Я всего лишь Закалка.

— Уважаемый! — я приложил кулак к ладони, поклонился в пояс и замер. — Младший приветствует старшего.

— Наконец-то.

— Уважаемый? — я не понял его слов и не дождался разрешения выпрямиться.

— Как тебя зовут?

— Моё имя Леград, старший, — я, наконец, увидел короткий жест пальцами и решил, что это то самое разрешение.

— Ты ещё моложе, чем я думал, — меня оглядели с ног до головы равнодушным, даже презрительным взглядом. — Сколько тебе?

— Двенадцать, — в удивлении я забыл обращение и опомнился, только когда увидел, как закаменело лицо служителя. — Старший.

— Больше почтительности в голосе, ты ведь не хочешь стать первым, наказанным среди вас?

— Нет, старший, — я немного склонил голову.

— Вот так и привыкай обращаться к Воинам, — служитель хмыкнул, отвернулся от меня и, оглядывая суету вокруг, спросил. — Что хотел?

— Старший, откуда вы узнали про меня?

— Старшинство среди новичков определяется уже в первые два-три дня. Таких тугодумов, как вы, редко встретишь. Полпути за спиной… Конечно, мне о тебе доложили. Такого юного младшего, что стал во главе всех чемпионов Нулевого, я последний раз видел лет пятнадцать назад.

— Спасибо за похвалу, старший, — я снова чуть поклонился, подчёркивая своё уважение. Мне нетрудно.

— Это была не похвала. — Служитель по-прежнему не смотрел на меня, даже сложил руки за спиной. — Не отнимай моего времени бесполезным любопытством. Что ты хотел?

— Разрешения помогать с быками, старший. Чистить, убирать за ними.

— Ничего нового, — служитель вздохнул. — С этим тебе достаточно подойти к любому послушнику.

Я знал кто такие послушники. Первый ранг в Ордене. Все те, кто сидит на повозках, идет рядом, охраняет нас. Тортус рассказал мне об Ордене. Но служитель видно не доверял тому, что может знать нулевка. Обвел рукой суету вокруг:

— Все, кто носит герб на чёрном поле — послушники. Если проявите усердие, то после Школы тоже станете ими. Хотя, — он повернулся ко мне. — С таким талантом ты и без усердия окажешься в их рядах. Не отнимай моего времени. Тут, конечно, скучно, но не настолько, чтобы я трепал языком с молокососом вроде тебя.

— Извините, уважаемый.

Коротко поклонился, развернулся, даже успел сделать пару шагов, когда мне в спину раздался окрик.

— Стоять!

Я замер, затем осторожно обернулся. Служитель смотрел на меня сузившимися голубыми глазами.

— Урок первый, непочтительный младший. При разговоре со старшим по рангу ты должен спрашивать разрешения уйти. В любой форме, с уточнением главенства. Например: «Разрешите покинуть вас, старший». Запомнил?

— Разрешите покинуть вас, старший? — я ткнул кулаком в ладонь и поклонился.

— Иди.

Я выпрямился, только чтобы увидеть, как Воин толкнул ко мне открытую ладонь. Я ничего не заметил, но кожу на лице стянуло, будто здесь, во влажном сумраке леса, вдруг подул ветер Пустошей. Успел лишь напрячь все мышцы, как меня сбило с ног и швырнуло в борт ближайшего фургона. Даже не успел испугаться. А вот, судя по крикам, люди внутри, получили впечатлений и за меня. К отшвырнувшему меня Воину подскочил послушник, до этого запрягавший быков в его фургон.

— Служитель Гарлом?

— Пустое, — отмахнулся от него служитель.

Я, уже твёрдо стоял на ногах, внимательно следил за ударившим меня техникой. Но старик-служитель безразлично отвернулся от меня, подошёл к стягу и легко выдернул его из земли. Гарлом. Я запомню это имя.

— Выдвигаемся! — раздался над караваном его привычный утренний крик.

Похоже, Тогрим знал об обычаях в Ордене, больше меня.