Ни слова о магах

Михаил Кликин

Когда параллельные миры сходятся в одной точке, судьбы людей сплетаются с судьбами магов. Армии противоборствующих миров, сойдясь на границе, сталкиваются с третьей силой – беспощадным Роем жутких существ, несущих смерть и опустошение. Два мага, возглавляющие армии, продолжают вековую борьбу, и каждый считает себя правым. Но когда магия оказывается бессильна, когда мечи и копья становятся бесполезны, приходит время пороха…

Часть вторая: Стрелок

Право сильного — быть всегда правым.

Право слабого — совершать ошибки

девиз гильдии стрелков «Красные платки»

Это хуже, чем преступление, это — ошибка

Талейран

Глава 4

По белой, запорошенной снегом равнине бежали четыре человека. Бежали неуклюже, косолапо и тяжело, так как на ногах у них были сплетенные из ивовой лозы снегоступы. У одного за плечами висел мешок, небольшой, но, судя по всему, очень тяжелый. Двое других тащили раненного товарища. Раненый, стиснув зубы и слабо постанывая, пытался прыгать на одной ноге, опираясь на плечи своих напарников. Кровь стекала по древку застрявшей в бедре стрелы и кропила чистый искрящийся снег. Человек с мешком поминутно оглядывался и все торопил своих отстающих товарищей:

— Быстрее! Ну, давайте!..

Все они были тепло одеты — того требовала погода, но сейчас одежда только мешала. Меховые штаны и короткие полушубки стесняли движения, шапки норовили сползти на глаза. Бились о бедра массивные револьверы в кожаных кобурах.

Стрелки отступали с захваченной добычей.

— Быстрей! У них лошади! Мы должны добраться до Портала раньше, чем нас догонят!

— Лошади не пройдут по снегу.

— Снег здесь неглубокий, всадники нас настигнут, если мы не поторопимся.

— Сколько еще времени, Джош?

Человек с мешком, не останавливаясь, залез в карман, за длинную цепочку вытащил яйцеобразный, чуть приплюснутый с боков хронометр, подцепил крышку ногтем большого пальца, бросил взгляд на циферблат:

— Четыре минуты до совмещения.

— Ты знаешь, где Портал?

— Да.

— Мы верно двигаемся?

— Да. Заткнись. Береги дыхание.

— Ровней! — взмолился раненый. — Держите меня ровней!

— Терпи, Смиф! От такой царапины еще никто не помирал.

— Помирал, — простонал раненый. — Мой дядя. Его оцарапала кошка. Сначала ему отрезали кисть, потом всю руку по самое плечо, но он все равно помер. Раздулся, словно бочонок с порохом и сдох. Какая вонь стояла дома, пока его не похоронили!

— Заткнись, Смиф! — раненого тряхнули так, что у него клацнули зубы. Он, прикусив язык, взвыл.

— Давайте быстрей! — Джош обернулся, раздраженно махнул рукой…

Они бежали, тяжело дыша, поминутно сплевывая на снег вязкую мокроту. Струйки пара вырывались из раскрытых ртов, оседали инеем на мехе воротников и шапок. С хрустом проседал под снегоступами наст.

Джош уже не оглядывался, он смотрел только вперед, выглядывая ориентиры, известные лишь ему одному…

Две с половиной недели тому назад к нему пришли эти трое. «Джош, — сказали они, — мы хотим ограбить караван. У нас есть достоверная информация, что через десять дней в нескольких милях от Желтого Портала пройдет очень богатый обоз. Очень богатый! У нас нет плана, как лучше провернуть это дельце, а Желтый Портал открывается через два дня. Ты с нами?». Он посмотрел на этих сосунков, только недавно получивших револьверы и думающих, что стрелок это тот, у кого на бедрах болтается пара массивных стволов. Он посмотрел на них и спросил: «Вы видели когда-нибудь человека, разрубленного мечом?». «Нет», — ответили они, переглянувшись. «Вы знаете, каково это — бежать и придерживать свои собственные кишки, вываливающиеся из распоротого брюха?» — спросил он. «Нет», — они немного растерялись. «Вы думаете, что аккуратная смерть от пули похожа на смерть от стрелы или меча? Вы ошибаетесь. Вы еще не готовы. Вы дети. Я никуда не пойду с вами.» — так сказал он и безразлично отвернулся. Но их последние слова заставили его изменить решение: «Тридцать килограммов чистого золота. Половина твоя, Джош.»

Все прошло, как нельзя лучше. Желтый Портал открылся согласно таблице, они перешли на ту сторону, отыскали тропу, по которой будет двигаться караван и стали ждать. Целую неделю они жили в диком лесу, питаясь сухарями и солониной. Они грелись у костра, а спали в избушке, выложенной из снежных кирпичей. Однажды на них набрел медведь-шатун и его пришлось пристрелить. Грохот выстрелов разнесся на несколько миль, но им повезло — местность была безлюдной и никто ничего не услышал. Если бы кто-то прознал, что неподалеку появились стрелки, то им пришлось бы нелегко — и тогда про караван, про тридцать килограммов чистого золота можно было забыть.

Каждый вечер, когда становилось темно, но ложиться спать еще было рано, Джош напоминал свой план. «Вы встанете на дороге полукругом, я буду прятаться сбоку, за кустами. В первую очередь надо отстрелить всех лучников, если они будут. Потом перебьем остальных охранников. Если увидите мага, или кого-то на него похожего — стреляйте не раздумывая! Нескольких погонщиков надо оставить в живых — они нам покажут, где золото. Если будем искать сами, то потеряем много времени. Самое главное — не жадничать! Берем только золото и сразу уходим. Нам надо будет двигаться к югу. Если поспешим, то успеем к открытию Золотого Портала. Все ясно?». «Ясно», — кивали зеленые юнцы. Он очень бы хотел верить, что им действительно все ясно…

Все прошло, как нельзя лучше. Караван появился вовремя. Юнцы вышли из-за деревьев, первыми выстрелами свалив огромного быка, бредущего впереди. Лучников в охране не оказалось, магов тоже. Когда рассеялся пороховой дым, и утихли отзвуки пальбы, все охранники лежали мертвые. Золото отыскалось быстро, стоило только пристрелить одного из погонщиков на глазах у других. Сложив добычу в сумки, стрелки ушли в лес и направились прямо на юг, туда, где должен был открыться Золотой Портал.

План был безупречный. Но нельзя предусмотреть всего. Никто не предполагал, что за этим обозом следует еще один. И что охрана там намного сильней.

Они не успели уйти далеко, снег лишь слегка припорошил свежие следы, а погоня уже настигала их. Они отбили первую группу нападавших, но грохотом выстрелов выдали свое местонахождение. Тем не менее, им вновь повезло — повалил густой снег, скрыв все следы. Стрелки уходили на юг, надеясь, что преследователи потеряются в лесу. Но погоня продолжалась — скорей всего, хозяин каравана знал, что стрелки несут с собой тридцать килограммов золота и хотел заполучить этот солидный куш.

В течении нескольких дней им удавалось скрываться под пологом леса. Дважды они натыкались на рыскающие конные отряды, но успевали спрятаться среди бурелома. Они могли бы перестрелять беспечных всадников, но каждый патрон был на счету, а на грохот выстрелов не замедлило бы явиться подкрепление. Поэтому стрелки, отлежавшись, переждав опасность, продолжали тайком пробираться на юг.

А потом лес вдруг кончился. Джош знал, что так и будет, но для юнцов это было полной неожиданностью. Нетронутая снежная целина распростерлась перед ними. Невозможно было перейти ее, оставшись незамеченным. Но и в лесу оставаться было нельзя. В чаще порой слышалась перекличка конных отрядов — стрелков продолжали искать, методично прочесывая лес, и, рано или поздно, нашли бы. Кроме того, Портал вот-вот должен был открыться. И если упустить момент, то…

На опушке леса случилась схватка, в которой был ранен Смиф. Отряд из семи всадников наткнулся на стрелков. Джош, выхватив револьверы, четырьмя точными выстрелами уложил четверых, прежде чем кто-то что-нибудь понял. Юнцы спохватились, когда два всадника скрылись за деревьями. Третий не смог справиться с испугавшейся, вставшей на дыбы лошадью и вывалился из седла, застряв ногой в стремени. Юнцы разразились градом выстрелов, но, кажется, не попали — лошадь, обезумев, понесла, и тело всадника безвольно моталось из стороны в стороны, ударяясь о стволы деревьев. А потом вдруг из чащи вылетела стрела и, пробив меховую штанину, вонзилась Смифу в бедро. Он ойкнул и осел в снег, едва не выронив револьверы. Джош, прикинув траекторию полета стрелы, несколько раз выстрелил в темный лес, а потом скомандовал: «Пошли!» и, подхватив за шкирки растерявшихся щенят, надавав им подзатыльников, заставил их поднять своего товарища и бежать, бежать, бежать.

Уже потом он разгрузил юнцов, на ходу переложив их золото к себе в мешок. Но, все равно, они постоянно отставали…

— Быстрее! Шевелите ногами, щенки! Зачем я только с вами связался?

Они взбежали на вершину невысокого пологого холма, и Джош увидел далеко впереди маленькую вертикальную черточку — столб, отмечающий центр Портала.

— Две минуты, — объявил он. — Видите там столб? Это Портал.

— Где? — юнцы, прищурясь, смотрели вперед и ничего не видели — снег слепил их.

— Двигайте задницами! Разглядите потом!

— Осторожней! — завопил подстреленный Смиф. — Больно!

— А ты заткнись! — оборвал его вопли Джош, обернувшись и замахнувшись кулаком для острастки.

Вниз по склону холма они бежали молча.

— Минута, — выдохнул Джош, вновь глянув на часы. — Быстрей, быстрей! Сейчас поднимется буря и уже ничего будет не разобрать.

И вдруг до ушей стрелков донеслось гиганье и лошадиное ржание. Звуки быстро приближались: еще немного — и конный отряд взлетит на холм, а спрятаться уже негде, кругом ровный снег, и тянется по равнине предательская ниточка следов.

— Сколько у кого патронов? — выкрикнул Джош.

— Не знаю, — торопливо ответил Кегор, — я не перезаряжал револьверы после последней стычки.

— У меня полные барабаны и еще четыре патрона в кармане, — отозвался Пол.

— Я не могу стрелять, — простонал Смиф. — Но патронов у меня штук пятнадцать. И револьверы полностью заряжены.

— У меня осталось восемь выстрелов, — сказал Джош. — Бегите прямо, не останавливайтесь. Я догоню. У нас есть еще сорок секунд.

Он остановился, повернулся лицом к приближающемся звукам, широко расставил ноги. Прикинул расстояние до вершины холма — шагов триста, может чуть больше. Убрал бесценный хронометр глубоко в карман, швырнул ненужные больше рукавицы на снег. Прищурился, попытался унять дыхание, сбитое долгим бегом. Крикнул во весь голос:

— Давайте!

И, словно по его команде, два всадника возникли на холме. Их силуэты четко обрисовались на фоне светлого неба, и Джош, ни секунды не медля, выхватил револьверы и спустил курки. Два выстрела слились в один. Лошади встали на дыбы, сбросив в снег наездников.

Джош знал, что не промахнулся.

По ту сторону холма раздался яростный вопль.

— Следующий! — откликнулся Джош. Ему было весело, по-настоящему весело, сейчас он словно бы видел себя со стороны, любовался собой, грозным, уверенным, могучим, не забывая, впрочем, что патронов осталось…

Четыре всадника вспорхнули на холм.

Раскат грома выбил из седел троих. Четвертый успел соскочить с лошади и залег за телами своих мертвых товарищей. Он что-то прокричал, и спустя мгновение на пологий склон холма посыпались, повалили всадники. Их было много, очень много — двадцать, тридцать, сорок. Кому понадобилась такая охрана? Для чего? Всадники, рассыпавшись по склону, катились вниз словно лавина. Разгоряченные лошади перемалывали копытами наст, поднимали в воздух снежное крошево. Люди в седлах воинственно кричали, потрясая саблями, пиками и луками. Их лица были размалеваны. На головах — рогатые шлемы.

Джош развернулся и побежал изо всех сил.

Над ухом пронзительно свистнула стрела. Еще одна упала под ноги. Он втянул голову в плечи, ссутулился. «Сейчас, сейчас, сейчас» — шептал он. Тяжелый мешок бил по крестцу. Ребристые рукояти револьверов холодили ладони.

В спину ему ударил вдруг налетевший ветер. Джош поднял голову. Впереди, клубясь, разрастаясь, ползло навстречу серое непроницаемое облако, похожее на всходящее тесто.

Портал открылся.

Джош догнал ковыляющих юнцов, бросил взгляд назад — преследователи были совсем близко, лошади хоть и вязли в снегу, но все равно двигались быстрей, чем люди на снегоступах.

Кегор вдруг упал. Рядом свалился потерявший опору Смиф. Пол остановился, не зная, что делать, склонился над друзьями.

— Оставь их! — Джош видел, что шея Кегора пробита стрелой. — Беги! В туман!

— Помогите! — Смиф тянул к ним руки. — Пол, помоги мне! Не оставляй!

— Если хочешь жить, беги сам, — крикнул ему Джош и, схватив за шиворот растерявшегося Пола, поволок за собой. Сделав несколько шагов, он отпустил упирающегося молокососа, проорал зло на самое ухо:

— Сам сдохнешь и его не спасешь! В Портал, бегом, марш! — и побежал вперед, уже ни на что не обращая внимания.

Плевать он хотел на этих бестолковых щенков!

Вокруг бесновалась вьюга, разбушевавшаяся пурга швыряла снежные заряды, хоботы вихрей буравили наст. Туман все вспухал, раздавался в стороны, готовясь поглотить людей — стрелков и их конных преследователей. Всадники, понимая, что добыча уходит, завопили, но их голоса едва слышались на фоне разбушевавшейся непогоды.

Сбоку из мельтешащей мглы вдруг вынырнула фигура.

— Это я.

— Держись рядом, — сказал Джош появившемуся Полу.

Свет померк. Стало чуть теплей, чуть тише. Плотный туман накрыл людей, спрятав их друг от друга.

— Хватайся за мешок, — произнес глухой голос, лишь отдаленно похожий на голос Джоша. Пол протянул руку, и пальцы ткнулись в плотную ткань, под которой прощупывались ребристые холодные бруски — золото. Тридцать килограммов. Пол снова поразился, как может один человек тащить на себе такую тяжесть, да не просто тащить, а бежать, обутый в страшно неудобные снегоступы.

— Держусь.

— Нам надо перейти на нашу сторону и подождать, пока Портал закроется.

— Сколько еще он будет открыт?

— Тридцать-сорок минут.

— Ты знаешь куда идти, Джош?

— Да.

Теперь они двигались не торопясь. Туман и пурга скрывали их от неприятеля, впрочем и неприятель оставался для них невидим.

— Где мы окажемся, — спросил Пол, — когда вернемся?

— Золотой Портал находится в двадцати милях от города.

— Недалеко.

— Совсем рядом. Особенно если учесть, что с нами будет тридцать килограммов чистого золота.

— Неплохо, да? А ты не хотел идти.

— Я и сейчас жалею, что ввязался в эту авантюру.

— Почему? Золото же у нас.

— А где твои друзья?

Пол замолчал.

— И не радуйся раньше времени, — сказал Джош. — Мы еще не выбрались из этого проклятого места. Кто знает… Тс-с!..

На сером живом полотне мглы проступила неясная тень. Джош замер, медленно присел, увлекая за собой Пола.

Совсем рядом всхрапнула лошадь. Из тумана высунулась пика, обращенная наконечником к земле. В двух шагах от затаившихся стрелков проехал всадник. И растворился во мгле.

— Они все еще нас ищут, — прошептал Джош. — Наверняка, они знали про это золото. Думаю, они собирались напасть на ограбленный нами обоз, иначе зачем им столько хорошо вооруженных наездников? Для охраны обычно нанимают пеших воинов… Идем!

Стрелки осторожно поднялись и направились дальше.

Пол гадал, как Джош выдерживает верное направление в этой непроглядной мгле. Он подозревал, что они давно сбились с дороги и сейчас просто слепо петляют, и вот-вот вывалятся из облака тумана прямо к ногам всадников, под пики и стрелы.

«Вы знаете, каково это — бежать и придерживать свои собственные кишки, вываливающиеся из распоротого брюха?»

И все же Пол надеялся выжить.

Все же он верил Джошу, ведь тот был одним из Пятерки. Последним.

Говорили, что именно Джош покончил с бандой Рыжего Вини. Он вышел один против десяти и уложил всех. Свидетелей той схватки не было — но были люди, видевшие десять трупов с дырами в черепах. Большинство считало, что Джошу тогда просто повезло. Пол так не думал. Когда заигрывают со смертью, везение прячется.

Говорили, что однажды Джош сбил выстрелом летящую в него стрелу.

Говорили, что на его револьверы наложено заклятье.

Много чего говорили. Но чаще всего, когда вспоминали Джоша, рассказ заходил о Пятерке.

— Расскажи мне про ту драку, — прошептал Пол.

— Что? — не расслышал Джош.

— Ты расскажешь мне про ту схватку, если мы выберемся?

— Про какую именно?

— Последний бой Пятерки.

— Хорошо. Если мы выберемся, я напьюсь и расскажу эту историю тебе. Все, как было на самом деле.

Из тумана появился столб. Толстый ошкуренный ствол, вкопанный в землю, был покрыт незнакомыми руническими письменами. Пол коснулся вырезанных на дереве знаков и успокоился: все, пришли. Он поднял голову, пытаясь разглядеть в тумане верхушку столба, и почувствовал, как на лицо падают тяжелые капли, теплые, словно кровь. В их мире шел дождь.

— Центр Портала, — сказал Джош. — Дальше начинается наша сторона.

Они прошли мимо столба. Потом сели в снег и стали ждать.

Пол, опустив голову и прикрыв глаза, размышлял о том, куда потратить деньги. Прежде всего, решил он, надо купить новые револьверы. Неплохо бы заказать именные патроны, с гравировкой на гильзах. Еще нужен хороший нож. Сколько-то денег надо отправить матери. Но что делать с оставшейся частью? Страшно подумать — пятнадцать килограммов золота!

— Джош, — шепотом позвал он, наклонившись к старшему товарищу.

— Что?

— Куда ты потратишь деньги?

— Если мы выберемся?

— Да.

— Пропью. И проем.

— Все свое золото?

— Могу и твое тоже, — усмехнулся Джош.

— Неужели можно пропить такую сумму?

— Можно, парень. Если мы выберемся из этой передряги, я тебе продемонстрирую, как это делается. Этому умению тоже нужно учиться, а иначе что ты будешь делать, если на тебя нежданно свалится богатство? Вот сейчас, я уверен, ты мучительно размышляешь, куда потратить свои деньги, которые все так и лежат в моем мешке. Да? А ведь от этого можно сойти с ума.

Пол промолчал. Впрочем, Джош не нуждался в ответе. Он внимательно слушал, что творится вокруг.

За шумом бури он слышал перекличку глухих, то далеких, то близких голосов, порой даже разбирал отдельные слова. Он был настороже, по опыту зная, что опасность возвращается в тот самый момент, когда кажется, что уже все кончилось, когда люди расслабляются, закрывают глаза и начинают мысленно делить добычу.

— А еще я раздам долги, — пробормотал Джош.

— Что? — встрепенулся Пол.

— Не расслабляйся! Нас ищут, они совсем рядом, а ты словно спишь.

— Я думаю о Смифе и Кегоре. Они были моими друзьями.

— У меня было много друзей. Но они все уходят. И к этому привыкаешь. А привыкнув, начинаешь ко всем людям относиться так, словно их уже нет… Не переживай.

— Я бросил их.

— Да, — рассердился Джош, — ты бросил их, хотя мог бы остаться рядом. С прорванным брюхом и утыканный стрелами, словно дикобраз.

Пол поежился.

Стрелки говорили тихо, но, тем не менее, их услышали.

В нескольких шагах от них, спрятавшись во мгле, замер неподвижно спешившийся всадник. Он, вытянув шею, прислушивался к словам стрелков и хищно улыбался. Он набрел на них совершенно случайно — рыская в тумане, наткнулся на столб, спрыгнул с седла, привязал своего скакуна, а сам на несколько шагов отошел в сторону, чтоб опорожнить кишечник. Спустил штаны, присел — и услышал голоса. Так и замер в неудобной позе, подставив голый зад холодному ветру, несущему липкий, набрякший влагой снег.

Сообразив, кому принадлежат голоса, наездник поспешно подтянул штаны и вернулся к столбу. Отвязав коня, он вспрыгнул в седло, привстал в стременах и поскакал туда, где перекликались его товарищи, где слышалось ржание и негромкое позвякивание металла.

— Еще минут пятнадцать, быть может, двадцать, — сказал Джош. — Кажется они нас потеряли… — он вдруг насторожился, повернул голову, приподнялся. — Что это?

— Что? — Пол вскочил на ноги. — Я ничего не слышу.

— Не знаю… Быть может показалось.

— Что именно?

— Так… — Джош неопределенно махнул рукой, пожал плечами. Впрочем, Пол не мог видеть этого жеста из-за тумана.

Джош стащил со спины мешок с золотом, потянулся, хрустнув суставами. Расшвырял ногами ноздреватый, изъеденный накрапывающим дождем снег, сделав ямку. Опустил в нее мешок, присыпал сверху, притоптал. Сел на получившийся холмик.

— А ты когда-нибудь думал о женитьбе? — успокоившись, вернулся Пол к разговору.

Джош хмыкнул:

— Да, ты прав, это отменный способ потратить деньги. И самый верный… — он выдержал паузу, потом ответил: — Я был женат. Очень давно.

— Да?

— Но мы разошлись.

— Почему?

— Не знаю… Должно быть потому, что я боялся.

— Боялся? Ты? Чего?

— Ответственности. Предательства. Смерти… Всего.

— И где она сейчас?

— Там же, где и все мои друзья. В прошлом.

— Ты так легко говоришь об этом… Она жива?

— Насколько я знаю, да.

— И неужели тебе не хочется повидать ее?

— Мало ли чего хочется, — буркнул Джош. — Иногда мне хочется пустить себе пулю в лоб, но это же не повод уходить из жизни.

Они помолчали немного.

— Дай мне патроны, что остались у тебя в кармане, — сказал Джош.

— Бери, — Пол протянул руку на голос, зажав в кулаке четыре латунных цилиндрика с круглыми оголовками пуль. Джош подставил ладонь, потом откинул барабан и неторопливо стал дозаряжать свой револьвер чужими патронами.

— А скажи, это правда, что именно ты перестрелял банду Рыжего Вини? — спросил Пол.

— Да.

— Но их было десять человек! А ты один! Как!?

— Они были плохими стрелками, — Джош тряхнул рукой, и барабан револьвера, сухо щелкнув, встал на место. — Я был лучше их в десять раз.

— Ты был быстрей? Хитрей?

— Говорю же — лучше.

— Как это?

— Возможно, когда-нибудь ты поймешь. А сейчас не время… — Джош вновь насторожился, привстал. Пробормотал устало:

— Значит, не показалось.

— Что?

— Слушай!

И через секунду Пол услышал. Мягкий перестук копыт, фырканье разгоряченных бегом лошадей, глухое звяканье сбруи, оружия и доспехов.

— Что делать?

— Сначала стрелять, — сказал Джош, отступив в сторону. — А уж там поглядим. И помни: минут через пять, если останемся на месте, мы вернемся к себе.

— Но они тоже перейдут на нашу сторону.

— Да. Они тоже. Поэтому надо постараться прогнать их до того, как Портал закроется, и рассеется туман.

Во мгле скользнула первая тень. Джош выстрелил почти наугад и по короткому вскрику понял, что не промахнулся.

Пять.

Туман разразился дикими воплями. Стрелков окружили со всех сторон.

Перед лицом Джоша возникла лошадиная морда, он шарахнулся в сторону, чудом уклонился от пики и разрядил револьвер в наездника.

Четыре.

Наткнулся спиной на что-то, отпрыгнул.

— Это я! — голос Пола.

— Почему не стреляешь?

— Ничего не вижу.

Они встали плечом к плечу, закружились на месте, словно в странном танце: руки с револьверами у пояса на уровне живота, ноги чуть согнуты, напружинены.

Еще один всадник вылетел из тумана, проскакал мимо, не заметив стрелков. Джош выстрелил ему в спину.

Три.

Две тени обрисовались справа, осторожно двинулись на звук выстрелов.

Джош выжал немного и подстрелил обоих.

Два. Один.

— У меня остался последний патрон, — Джош повернулся лицом к молодому напарнику, — Дай мне один из своих револьверов.

Пол, ни секунды не колеблясь, сунул ему в руку теплую удобную рукоять.

— Держись рядом, — сказал Джош и, набрав полную грудь воздуха, завопил во весь голос, обращаясь к невидимым всадникам: — Эй, вы! Вам нужно золото? Его нет, я его спрятал. Вы можете нас убить, но золота не получите! Слышите? А через несколько минут вы очутитесь в нашем мире! А уж там найдется, кому о вас позаботится! Убирайтесь, пока еще есть время! Иначе мы вас перестреляем по одному!

В ответ со всех сторон раздался жуткий, словно бы и не человеческий вой. Пол трижды выстрелил в сторону ближайшего голоса и, кажется, попал — вой сменился захлебывающимся визгом. Но всадников еще оставалось много, больше, чем патронов у стрелков.

Вдруг вопли прекратились. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, а потом…

Застучали копыта, со всех сторон надвинулись тени, замелькали, закружились перед стрелками, оттесняя, оттирая их друг от друга. Джош выстрелил куда-то, его толкнули в бок, он едва не упал, шагнул слепо, налетел на лошадиный круп, снова наугад выстрелил, отшатнулся, зацепился за что-то рукой, кажется за седло, освободился, едва не выронив револьвер, сильно поцарапав запястье, и в этот самый момент что-то сильно ударило его в спину и он, задыхаясь, отлетел в сторону, упал в снег, на какое-то мгновение потерял сознание. Очнулся от острой боли в плече — перед глазами мелькнуло копыто. Он приподнялся на корточки, чтоб не затоптали лошади, попытался встать, его тут же подхватили, поволокли куда-то, бросили. Нацелили десяток пик, приставив холодную сталь к шее, к груди, к животу.

— Где золото? — спросил из тумана властный голос.

Под боком что-то шевельнулось, раздался стон.

— Это ты, Пол?

— Я, — чуть слышно прошептал молодой стрелок.

— Значит тебя тоже сцапали?

— Кажется, я сломал ногу.

— Где золото? — повторил голос. Язык был не знаком Джошу, тем не менее, слова были понятны.

— Иди к черту, — сказал Джош, и тотчас несколько нетерпеливых пик впились в кожу.

— Где золото, стрелок? Скажи, и я отпущу тебя и твоего напарника.

— Скажи ему, Джош, — прошептал Пол.

— Они убьют нас в любом случае, — отозвался стрелок.

— Я спрашиваю еще раз: где золото?

— Отвечаю еще раз: иди к черту! — Джош слегка пошевелил онемевшей рукой, в которой все еще держал револьвер. Плечо отозвалось болью — кажется, сломана ключица. Стиснув зубы, Джош медленно приподнял ствол, нацелив его в сторону властного голоса.

И вдруг кто-то нежданный закричал отчаянно и звонко:

— Все здесь собрались? Получайте! — грянули выстрелы.

Джош ужом выскользнул из-под пик, подцепил стонущего Пола здоровой рукой, потянул в сторону. Ткнулся в лошадиные ноги, приподнялся на коленях. Отпустив товарища, схватился за подпругу, подтянулся, встал на ноги, ткнул стволом в наездника, скрипнув зубами, спустил курок. Отдача выбила револьвер из ослабевшей руки. Лошадь вскинулась на дыбы, Джош, уцепившись за седло, пытался удержать ее на месте.

— Жрите свинец! — вопил невесть откуда взявшийся спаситель. Грохот выстрелов бился в уши.

Перепуганные лошади ржали, раздували ноздри, трусили ушами, дробно переступали копытами, кружились, толкались. Наездники с трудом сдерживали их, крутили головами, пытаясь понять, кто стреляет, откуда? Кто-то не выдержал, поддался панике, хлестнул скакуна, помчался прочь.

— Как вам это?! — Выстрелы все гремели.

Один из всадников зашелся пронзительным визгом, видимо пуля попала в особо болезненное место.

Джош, продолжая удерживать рвущуюся лошадь, крикнул лежащему под ногами Полу:

— Стреляй!

— Я потерял оружие.

— Пошарь вокруг, я только что выронил револьвер.

— Нашел!

— Стреляй же!

— Куда?

— Да все равно, куда! Только не в меня! Стреляй!

Прогрохотал выстрел. Лошадь рванулась, едва не вывихнув Джошу плечо.

И всадники не выдержали, развернулись, очертя голову поскакали прочь, прочь из мглы Портала, прочь от невидимых стрелков, от грохота выстрелов и смертоносных пуль. Топот, крики, ржание удалялись, глохли в тумане, пока не стихли совсем.

— Все, — не веря себе, выдохнул Пол. Он пошевелился, застонал от боли в сломанной ноге.

В воздухе что-то тихо свистнуло.

— Еще не все, — сказал Джош, поднимая воткнувшуюся в снег стрелу. — Эй! — крикнул он, — кто ты, стрелок?! Иди к нам, на голос. Портал вот-вот закроется.

— Идите к черту! — прокричал голос из тумана. — Вы меня бросили!

— Смиф! — узнал Пол. — Смиф, это ты? Ты жив?

— Где мое золото?

— У нас! — откликнулся Джош. — Иди сюда!

— А где Кегор? — крикнул Пол.

— Там, где вы его оставили, — из тумана выступила тень. Смиф ковылял, выставив перед собой правую руку. Не заметив лежащего Пола, он споткнулся о его ногу и со стоном повалился в снег.

— Я смотрю, ходить ты опять научился, — усмехнулся Джош, поглаживая круп наконец-то успокоившейся лошади.

— Заткнись! Это ты меня бросил!

Еще одна стрела прилетела с той стороны Портала, клюнула Джоша в сапог. Не сумев пробить плотную кожу, отвалилась, словно насосавшийся крови клещ.

Ветер стал стихать. Потеплело. Дождь все сыпал и сыпал, разрыхлял подтаявший снег.

— Портал закрывается, — сказал Джош. — Кажется, мы все же выбрались.

Несколько минут стрелки сидели и смотрели, как тает туман. Седая мгла отодвигалась все дальше, светлела, над головой появились промоины, в которых плыли низкие набрякшие тучи.

— Выбрались, — сказал Джош, когда туман окончательно развеялся, и стали видны желтеющие березовые перелески, прозрачные и светлые на фоне черного слякотного бездорожья и унылого неба.

— Вставайте, — сказал он и засмеялся, глядя, как копошатся в грязном снегу хмурые, бледные молокососы, только что прошедшие боевое крещение.

— Ты чего? — мрачно спросил Пол.

— Глядите, не помрите сейчас, когда уже все кончилось, — Джош, отсмеявшись, выволок из-под снега мешок с золотом, закинул за плечи. — Надеюсь, вы не думаете, что я вас потащу на себе?

— Надеемся, ты отдашь нам лошадь, — сказал Смиф.

— А где ваши скакуны? — усмехнулся Джош. — Запомните, первая заповедь стрелка — всегда надеяться только на себя.

— Так ты нас бросишь?

— Нет, конечно… — Джош подошел к Полу, присел рядом. — Дай-ка, я погляжу твою ногу. — Он достал нож, распорол штанину, осмотрел ногу, осторожно касаясь пальцами многочисленных синяков и ссадин. Сказал: — Перелома нет, не обольщайся. Несколько сильных ушибов, быть может где-то кость треснула. Но перелома нет. Так что нечего тут валяться и притворяться раненым. Вставай.

Он помог подняться Полу, взгромоздил его в седло. Потом подсадил на лошадь Смифа. Усмехнулся:

— Держитесь крепче, ребята, ловить вас не буду.

Стащив снегоступы, сняв промокшую шубу, он взял смирную лошадь под уздцы и направился в сторону города. Через несколько шагов снег, нанесенный из другого мира, кончился, и под ногами зачавкала жирная грязь.

Лошадь шла неровно, подбрасывая в седле неумелых седоков. Пол и Смиф терпели боль, скрипя зубами и тихо чертыхаясь. Джош улыбался.

Им предстояло пройти двадцать миль.

Глава 5

Через час они вышли на раскисшую дорогу и вскоре оказались в небольшой деревеньке, где было двадцать домов, торговая лавка и постоялый двор.

— Я больше не могу, — взмолился Пол. — Давай остановимся здесь.

— Я думал, что ты торопишься попасть в город, — изобразил удивление Джош.

— Мне тоже надо передохнуть, — стиснув зубы, сказал Смиф.

— Но мы не прошли и пяти миль.

— Мы не можем в таком виде идти в город, — сказал Пол. — Нам надо привести себя в порядок.

— Это верно, — согласился Джош и свернул к постоялому двору — деревянному двухэтажному домику с коновязью у крыльца, с навесом на заднем дворе и большим сараем чуть в стороне. — Только не болтайте лишнего, — предупредил он, — ни единого слова о золоте!

Джош помог сползти с лошади Смифу, потом они вдвоем сняли с седла Пола. Обнявшись, стрелки кое-как поднялись по ступеням крыльца и все разом ввалились в широкую дверь.

— Хозяин! — прокричал Джош. — У тебя гости!

В просторной комнате было пусто. Все столы были тесно сдвинуты к правой стене, лавки, перевернутые ножками вверх, громоздились на столешницах. В углах, на окнах, под потолком висела густая паутина. Потрескавшийся очаг чернел давно погасшими углями. Судя по всему, гостиница переживала не лучшие времена.

— Эй, хозяин!

Скрипнула, отворяясь, неприметная дверь. Из-за нее высунулся осторожно сухонький старичок. Подслеповато щурясь, оглядел вымокших, грязных стрелков, цепляющихся друг за друга. Спросил скрипуче:

— Чего надо?

— Постояльцев берешь?

— Мяса у меня нет, вина тоже нет, и пива нет.

— А что есть?

— Сыр есть, хлеб есть, молоко есть.

— Молоко… — скривился Джош. — Ладно, выбирать не приходится. В комнатах тепло?

— Дров нарубите, истопите, будет тепло, — сказал старичок.

— Ну-ну, — Джош усмехнулся, покачал головой. — Неудивительно, что у тебя тут такое запустение.

— А не нравится, так езжайте дальше.

— Ладно, мы остаемся.

— Идите сюда, — старичок скрылся за дверью.

Джош, подхватив хромающих товарищей, поволок их вслед за хозяином.

За дверью была широкая рассохшаяся лестница, ведущая наверх. Следуя за старичком по скрипучим ступеням, стрелки поднялись на второй этаж и очутились в маленьком холле в окружении дверей.

— Выбирайте, — сказал старичок, разведя руками. — Все номера свободны.

— Где можно разместиться втроем?

— А все равно. Комнаты одинаковые, четырехместные.

— Тогда и выбирать не из чего, — Джош ногой толкнул ближайшую дверь и боком, волоча виснущих товарищей, втиснулся внутрь. Старичок вошел следом, предупредил:

— Спать будете прямо так, без белья. Солома в матрасах свежая, клопов нет.

— Даже клопы от тебя сбежали, — усмехнулся Джош. Он опустил Пола на кровать, помог Смифу добраться до другой. Сбросил на пол мешок с золотом, выпрямился, расправил плечи.

— Принеси-ка нам чего-нибудь поесть.

— Сыр, хлеб, молоко, — напомнил старик.

— Давай, давай, — поторопил его Джош.

Хозяин, прикрыв дверь, ушел.

— Ну, как вам это местечко? — Джош присел на кровать, стоящую возле окна, выглянул на улицу.

— Дыра, — буркнул Пол.

— Немногим лучше, чем снежная избушка, — сказал Смиф.

В комнате были четыре кровати, стол, скамья, два стула, небольшой шкаф. Серый вязаный коврик лежал перед порогом. На подоконнике стоял горшок с давно засохшим цветком. Железная печка приткнулась к стене в углу, обложенном кирпичами. Над входом и у окна висели амулеты, оберегающие от злых духов.

— Надо будет согреть воды и вымыться, — сказал Джош, — от вас воняет псиной…

— От тебя тоже, — сказал Смиф, но Джош, не обращая внимания на его слова, продолжал:

— Разделим золото, переночуем здесь, а завтра я уйду в город.

— А мы?

— Если хотите, можете идти со мной. Но, уверен, утром вы не сможете даже шевельнуться, — Джош ухмыльнулся. — Вы слабаки, ребята. И дело тут не в опыте, не в вашей молодости. Вы слабаки, и слабаками останетесь.

— Эй, стрелок, — Смиф покраснел, — ты поосторожней!

— Я говорю то, что вижу. Глупо обижаться на правду.

Вернулся старик, принес каравай хлеба, головку сыра и молоко в большой глиняной посудине.

— А где кружки? — спросил Джош.

— Нету, — сказал хозяин, разведя руками.

— Ладно, — Джош махнул рукой, — иди. У нас свои есть.

Старик двинулся было к дверям, но тут Джош, спохватившись, окликнул его:

— Эй, хозяин!

— Чего?

— Тут у вас порох продают?

— В лавке, на той стороне улицы спроси.

— А лекарь есть?

— Живет один в крайнем доме, — старик махнул рукой в направлении окна. — Вот в том, со ставнями крашеными, видишь? Лекарь он или не лекарь, я уж не знаю, но роды у баб принимает и, ежли… — он замялся, — царапина там какая, то всегда к нему идем.

— А где бы нам воды согреть?

— Так прямо здесь и грейте. Вон печку накалите и грейте. Ведро я вам сейчас принесу. Колодец во дворе, найдете.

— А дрова?

— Под навесом неколотые лежат. И топор там.

— Ладно, иди.

Старик направился к выходу, потоптался в дверях, потом спросил неуверенно:

— Платить-то чем будете?

— Золотом, — отозвался Джош. — Устроит?

— Золотом? — прокряхтел задумчиво хозяин. — Золотом, оно, конечно, да… Только за комнаты и за еду давайте сразу, а то еще… видели мы… таких вот… да… не раз… уже… — он, запутавшись в словах, какое-то время немо шевелил губами. Потом, окончательно потерявшись, открыв беззубый рот, из-под насупленных бровей сурово оглядел стрелков.

— Заплатим, — пообещал Джош, — принесешь сейчас ведро, мы тебе сразу и заплатим.

— Ага, — сказал старик, удовлетворенно кивнул и ушел, отставив дверь открытой. Заскрипела ведущая вниз лестница.

— Странный он какой-то, — заметил Пол.

— Да тут вся деревня такая, — Джош снова подошел к окну, выглянул наружу. — Тихо, на улице никого нет, ни людей, ни скотины, ни птицы. Как вымерло все.

— А может все и вымерло, — подал голос Смиф.

— Вон в трех домах печь топят — трубы курятся.

Джош поднял с пола тяжелый мешок, положил на стол, развязал тугой, набрякший влагой узел. Вытащил золотой слиток, размером с ладонь, острым ножом срезал уголок грамм в двадцать.

— Не много будет? — спросил Смиф, ревниво следя за действиями стрелка.

— В самый раз, — заверил Джош, убирая золото и завязывая мешок.

Через минуту вновь пронзительно заскрипела лестница. В комнату вошел хозяин, поставил на пол помятое ведро, сказал:

— Вот, пользуйте.

Джош протянул старику ребристый кусочек золота:

— Плата.

Хозяин осторожно взял драгоценный металл, покрутил в пальцах, внимательно осматривая со всех сторон. Хихикнув, сказал:

— На зуб бы попробовать. Да нетути, — он улыбнулся во весь рот, показав голые розовые десны.

— Настоящее, — заверил Джош.

— Похоже, похоже, — закивал старик. — Ежли чего надо, зовите меня, я всегда готов.

— Да ничего нам не надо, — отмахнулся Джош.

— Ну и ладно, — старик торопливо, словно боясь, что золото сейчас отнимут, скрылся за дверью. Перед тем как выйти, он обернулся и словно бы мельком глянул на мешок.

— Ладно, вы тут отдыхайте пока, а я пойду делами займусь, — сказал Джош, проводив хозяина взглядом.

— Какими? — спросил Пол.

— Всякими, — отрезал стрелок, подхватил ведро и последовал за хозяином, плотно прикрыв за собой дверь.

Спустившись по лестнице, пройдя через пустой заброшенный холл, он вышел на улицу.

Моросил скучный дождь. Небо, затянутое облаками, тягуче плыло куда-то за горизонт. Порой сквозь тянущуюся серую пелену проглядывало тусклое пятно солнца.

Джош прошелся вокруг дома, остановился напротив южной стены, отыскал окно комнаты, которую они сняли. Прикинул что-то в уме, хмыкнул. Заглянул в сарай. Под навесом нашел дрова и топор. С удовольствием расколол пару чурбаков, сложил дрова в кучку. За домом наткнулся на замшелый сруб колодца, перегнулся через скользкий край, увидел далеко внизу черную словно смоль воду, услышал ровный звонкий гул, идущий из глубины. Не удержался, крикнул:

— Эй!

— Эй, — плеснулось эхо.

Размотав с ворота цепь, он прицепил ведро к ржавому карабину. Ворочая неудобным воротом, спустил ведро к воде, утопил, потом долго вытягивал — срывающиеся капли падали вниз и звонко били волнующуюся кругами черную воду. Вытаскивая ведро из дышащего гнилью колодца, Джош поскользнулся на раскисшей земле и едва не свалился в жерло сруба.

С водой он вернулся в комнату, поставил ведро на железную печку, потом принес дрова. Нащепав смолистой лучины, достал спички, быстро развел огонь. Уже через пару минут воздух в комнате накалился настолько, что пришлось открыть окно.

Пол спал, свесив левую руку до пола, а правую положив на грудь. Смиф лежал на спине, заложив руки за голову и, бездумно разглядывая потолок, негромко мурлыкал какой-то несложный мотивчик. Обломок стрелы все еще торчал у него из бедра.

Джош поднял свой мешок, достал небольшой брусочек золота, положил в карман. Мешок затолкал под кровать.

— Эй! — окликнул его Смиф. — Я вижу.

— Это из моей доли, — успокоил его Джош.

— Но мы же еще не разделили.

— Почему ты такой жадный? Вроде бы совсем молодой…

— Я не жадный, просто хочу, чтобы все было по справедливости.

— Справедливость, — усмехнулся Джош, — это удобная иногда выдумка. В действительности ее не существует. Запомни это, парень, если хочешь стать настоящим стрелком.

— И, все же, пусть все будет по-честному.

— Не переживай, твои деньги останутся при тебе, — Джош поправил портупею, вытащил револьверы, внимательно осмотрел их. Объявил:

— Пойду за лекарем. Если вода закипит, сними.

— Ладно, — лениво отозвался Смиф.

— И постарайся не спать, все же здесь тридцать килограммов золота.

— Именно поэтому я еще не сплю, — сказал Смиф, высвободил из-под головы одну руку и показал револьвер. — Я наготове.

— Молодцом, парень, — подмигнул ему Джош и, улыбаясь, покинул комнату.

Он шел по улице, развернув плечи и высоко держа голову. Револьверы в кобурах мягко шлепали по бедрам, золотой брусок оттягивал карман. Безлюдная деревня словно затаила дыхание, исподтишка наблюдая за чужаком. Джош видел, как в темных окнах мелькают пятна лиц. Он видел, как колышутся занавески — за ним следили и словно бы чего-то ждали.

Он остановился перед лавкой. Прочитал объявление, потекшее чернильными ручейками:

«Мы работаем круглосуточно. Если заперто, стучите. Если не открывают, стучите громче.»

Усмехнувшись, Джош занес кулак,

«…стучите громче…»

но постучать не успел — дверь сама распахнулась. За ней стоял приветливо улыбающийся румяный толстяк в мешковатой одежде, изрядно потертой, но чистой.

— Заходите, — сказал он, лучась счастьем.

Джош перешагнул порог.

Внутри было тесно, сумрачно и пыльно. Полки и стеллажи, забитые различными товарами, занимали почти все пространство комнаты. Проходы меж ними были так узки, что двигаться по ним можно было лишь боком, да и то с немалым трудом. Джош представил, как пробирается среди своего хозяйства этот румяный здоровяк, и хмыкнул.

— Что вас интересует? — спросил лавочник, улыбнувшись еще шире.

— Прежде всего порох, — сказал Джош.

— Сколько?

— Пятьдесят мерок.

— Пороху осталось мало, но думаю, мерок сорок найду. Что еще?

— Карбид для горелки. И одежда: плащ, рубаха, штаны.

— Ткань, кожа?

— Штаны и рубашку из лучшей ткани, плащ, конечно же, кожаный.

— Это все у меня есть. Еще что-то?

— Свинец.

— Свинец кончился.

— Кончился? — Джош нахмурился.

— Да. Два дня назад.

— Пули?

— Нет.

— А патроны есть?

— Какого калибра?

— А какие есть?

— Никаких нет, — улыбка толстяка чуть потускнела. Он, как мог, старался изобразить участие.

— Зачем же спрашивать?

— Привычка.

— Странная привычка для лавочника.

— Мне так не кажется. Что еще?

— Бинты и спирт.

— Это есть. Все?

Джош задумался, почесал в затылке. Вроде бы, все.

— Все.

— Хорошо, сейчас принесу, — здоровяк, втянув живот, проскользнул в щель меж стеллажей и исчез из вида. Только слышно было, как поскрипывают половицы под тяжестью его упитанного тела.

Джош огляделся.

На полках возле входа лежало всякое барахло: пыльные свертки материи, поеденные молью и мышами, какие-то круглые камни, возможно старые пушечные ядра, ржавые гнутые гвозди, стопки желтой бумаги, чьи-то истлевшие кости, вполне может быть, что человеческие… Основные ценности, видимо, находились в глубинах помещения, в лабиринте стеллажей. Узкие окна лавки были забраны коваными решетками, тяжелая дверь с внутренней стороны обшита медными листами и укреплена металлическими полосами. Прочный металлический засов не поддался бы и тарану.

— Чем будете платить? — в облаке пыли возник из-за стеллажей лавочник, бросил на маленький столик мешочек с порохом, свернутую одежду, бинты, кусок карбида, тщательно запеленатый в слюду. Аккуратно поставил пузырек со спиртом.

— Золотом.

— Золотом? — вздернул бровь лавочник.

Джош достал слиток, вытащил нож. Отпилил щедрый кусок мягкого металла, протянул толстяку. Сказал:

— Не торгуйся. Я знаю, тут больше, чем надо.

Лавочник посмотрел на золото, взвесил в руке, попробовал на зуб. Сказал:

— Отличное качество!

— Да, неплохое.

— Может желаете обменять? В городе не дадут той цены, что дам я.

— Нет.

Джош только сейчас сообразил, что ему некуда положить покупки. Мешок остался в комнате под охраной Смифа, а сырые карманы не самое подходящее место, чтобы таскать в них порох и карбид. Да и одежду под мышкой нести неудобно. Заметив замешательство клиента, лавочник на мгновение отступил за полки, вернулся и бросил перед стрелком отличную кожаную сумку.

— Половина того, что вы уже дали, и она ваша.

— Ладно, — Джош отрезал от слитка еще кусочек, отдал хищно улыбающемуся толстяку, забрал сумку, сложил в нее все, кроме плаща и пузырька со спиртом.

— Заходите с друзьями, — сказал лавочник.

Джош молча кивнул, сунул стеклянный пузырек в карман. Развернув плащ, встряхнул, накинул на плечи и вышел на улицу, под дождь. Капюшон надевать он не стал, чтобы не ухудшать обзор.

Не нравилась ему эта деревня.

Непохоже, что здесь живут обычные крестьяне. Где скотина, птица, где огороды?..

Поглядывая по сторонам, он направился к дальнему дому, закрытые ставни которого были выкрашены желто-коричневой краской.

Откуда у лавочника столько товара?

Вот только патронов нет, и порох кончился, и свинец не продается.

А до города пятнадцать миль. Неблизко. Закон не достанет.

Здесь уже свой закон…

Джош стукнул в закрытый ставень и взошел на крыльцо.

Дверь оказалась незаперта.

— Эй, есть кто? — крикнул Джош в душную темноту.

— Чего надо? — откликнулся недовольный голос.

— Полечиться.

— Ну, заходи, стрелок.

Он переступил порог. Дверь на тугой пружине захлопнулась сама, и тьма сомкнулась, обступила его со всех сторон, разглядывая, ощупывая. Сделав несколько неуверенных шагов, Джош уткнулся лицом в пыльную ткань. Занавеска. Он, запутавшись в ней, закрутился на месте, кое-как выбрался из душного кокона, чихнул.

— Чего ты там возишься, стрелок? — весело спросил голос.

— Да где тут у вас вход? — зло откликнулся Джош.

— Так ведь завесь отыскал? За ней и вход.

Джош ощупью нашел край занавески, отдернул в сторону. Увидел маленькую комнатушку, темную, мрачную. Желтый слабый огонек трепыхался на фитиле масляного светильника, черные бесформенные тени колыхались на стенах. За столом, рядом со светильником сидел горбатый, страшно худой человек в грязных обносках и плел что-то, шевеля длинными тонкими руками, похожими на паучьи лапы.

— Чего ты в темноте сидишь? — спросил Джош.

— Глаза у меня больные, — сказал горбун и повернул изможденное лицо к стрелку. Огромные белесые глаза его слезились, красные опухшие веки мелко подрагивали. — Нельзя мне на свет.

— Это ты лекарь?

— Ну, какой из меня лекарь, сам погляди? — горько сказал горбун, продолжая плести нечто, похожее на циновку.

— Мне сказали, что здесь живет лекарь.

— Это они называют меня так. А что я могу? Роды принять, да пулю выковырнуть.

— И часто тебе приходится пули выковыривать?

— Бывает, — нехотя сказал горбун и надолго замолчал. Джош ждал, скрестив руки на груди. Наконец, лекарь отложил свое плетение, тяжело вздохнул, повернулся к стрелку и спросил:

— Ну чего тебе? Дружков твоих полечить? Стрелу из одного вытащить, а второму ногу поправить?

— Да, — Джош удивился осведомленности горбуна, но вида не показал: — Я заплачу.

— Золотом?

— Да.

— Зачем мне твое золото? — спросил горбун, пожимая плечами. — Ни к чему оно мне.

— Тем лучше, — Джош откинул полы плаща, положил ладони на рукояти револьверов. — Собирайся, мне нужна твоя помощь.

В темном углу за спиной горбуна что-то завозилось.

— Это моя жена и дети, — поспешно сказал пучеглазый лекарь, заметив как напрягся стрелок.

— Собирайся, — чуть тише повторил Джош, опуская руки.

— Ладно, — горбун встал, подошел к стрелку вплотную, вперился в лицо. Джош внутренне содрогнулся, разглядев вблизи опухшие кровоточащие веки без ресниц, слизь, сочащуюся из уголков глаз, красные кляксы на мутной роговице.

— Нельзя детям играть с оружием, — сказал горбун, нехорошо усмехнувшись, и опустил взгляд. Он обошел комнатку, то погружаясь во мрак, то выныривая под неяркий свет фитиля. Жуткого вида тень кралась за ним по стенам.

— Я готов, — сказал горбун, в очередной раз появляясь на свету. Глаза его были закрыты матерчатой повязкой. — Но тебе придется меня вести, — он протянул костлявую руку к стрелку, и Джош, поборов отвращение, взял неприятно сухую ладонь. Острые пальцы тотчас сжались, словно птичья лапа, впились ногтями в кожу, и стрелок невольно подумал, что уже никогда не сможет освободиться от вцепившейся намертво руки горбуна.

— Веди, — сказал лекарь. — Только смотри, не запутайся в занавеске.

В углу шевельнулась тень, и Джош увидел, как из мрака протянулась к столу невообразимо длинная бледная рука и удавила тонкими пальцами слабый трепыхающийся огонек. В комнате стало совершенно темно.

— Идем, — дрожащим голосом сказал Джош, чувствуя, как тьма заволакивает сознание…

Он пришел в себя только на улице, шагах в двадцати от дома с закрытыми ставнями, выкрашенными коричневой краской. В руку его вцепился лекарь с повязкой на глазах. Как они вышли из дома, как прошли эти двадцать шагов — Джош не помнил.

— Кто ты? — спросил Джош у горбуна. Тот улыбнулся, повернул голову на голос:

— Они говорят, что я лекарь. Что же, пусть будет так.

— Но кто ты на самом деле?

— Пленник. Как и ты, стрелок.

— Как и я?

— Да, да. Скоро. Нельзя было давать ребенку оружие. Но ты не отчаивайся. Даже во тьме не отчаивайся.

Джош поежился. Спросил, почему-то смущаясь:

— Ты… ты — человек?

— А ты?

— Я человек.

— Значит и я тоже.

Дальше они шли молча. Горбун, вывернув шею, подставил лицо дождю и блаженно улыбался.

Перед гостиницей пальцы лекаря вдруг вонзились в руку стрелка так сильно, что он невольно вскрикнул.

— Сегодня ночью они прийдут к вам за золотом, — прошептал горбун. — Жди.

Джош остановился, огляделся по сторонам.

— Зачем ты предупреждаешь меня?

— Ты ближе ко мне, чем они.

— Кто — «они»?

— А ты не знаешь?

— Хозяин постоялого двора тоже?

— Они все заодно. Они не терпят чужаков, тем более чужаков богатых. Сегодня ночью они придут.

Джош помолчал.

— Спасибо за предупреждение. Я чувствовал, что здесь нечисто. У меня будет чем их встретить, — сказал стрелок и тут же вспомнил, что свинец для пуль купить не удалось.

— Тебя зовут Джош? — спросил лекарь.

— Да.

— Я многое слышал о тебе. Это правда, что о тебе говорят?

— Иногда я сам задаю себе этот вопрос.

Горбун широко улыбнулся и сказал:

— Мы с тобой очень похожи, стрелок. Очень!.. А сейчас веди меня к своим друзьям.

Они взошли на крыльцо, проследовали через холл, по скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. В комнате было душно, несмотря на открытое настежь окно. Пол все еще спал. Смиф сидел возле окна и, морщась, стиснув зубы, ковырялся ножом в кровоточащей ране, пытаясь извлечь обломок стрелы. Увидев вошедших, он отвлекся на секунду, сказал Джошу:

— Вода вскипела, я снял, — и вернулся к самоистязанию.

— Если ты думаешь, что боль сделает тебя сильнее, — заметил горбун, — то ты ошибаешься.

— Кто это? — спросил Смиф у Джоша. — У него что, повязка прозрачная?

— Боль видится не глазами, — сказал горбун. — Повязка совершенно не мешает.

— Это лекарь, — сказал Джош. — Прекрати уродовать свою ногу, пусть ей займется специалист.

— Безглазый? — хмыкнул Смиф.

— Это ты безглазый, — неприязненно сказал горбун. — Ты даже не видишь, как твоя кровь пожирает тварей с грязного лезвия твоего ножа.

— Чего? — фыркнул Смиф.

— Хватит спорить! Ложись! — приказал Джош.

Недовольно ворча, Смиф на здоровой ноге допрыгал до своей кровати, рухнул на матрас. Охнув, вытянул ногу. Спросил с опаской:

— Будешь резать?

— Буду, — сказал лекарь и вытащил из кармана узкий ланцет. — Мне нужна горячая вода и спирт.

— Есть, — сказал Джош. Подхватив тяжелое ведро, исходящее паром, он поставил его рядом с горбуном. Вынул пузырек со спиртом, откупорил, осторожно понюхал.

— Вымой в горячей воде, а потом протри спитом, — сказал горбун, протягивая ланцет Джошу. Стрелок, не говоря ни слова, послушался, быстро выполнил все, что было велено.

— Хорошо, — лекарь сунул руки в нестерпимо горячую воду и долго тер ладони, отмывая грязь. Потом принял обеззараженный ланцет, присел на кровать рядом со Смифом, длинными пальцами осторожно коснулся краев раны. Сказал:

— Распори ткань.

Джош, ополоснув свой нож, разрезал Смифу штанину и вновь отступил за спину лекаря.

— Хорошо, — горбун, раздувая ноздри, словно принюхиваясь, склонился к ноге. Замер на несколько секунд, только пальцы бегали по оголенному, сочащемуся живой кровью мясу.

— Хорошо, — кивнул он и сделал один-единственный надрез. Смиф вздрогнул и стиснул зубы. А горбун взялся за обломок древка, чуть повернул, чуть наклонил, легко извлек из раны треугольный металлический наконечник и бросил его на пол.

— Все! Плесни сюда спирт.

Джош вылил на кровоточащую рану добрую треть пузырька. Смиф, вцепившись в матрас, скрипел зубами, но терпел, молчал.

— Есть чем завязать?

— Бинт.

— Давай.

Спустя минуту плотная аккуратная повязка красовалась на бедре Смифа.

— Лучше будет, если несколько дней ногу не тревожить, — сказал горбун. Он поднялся с кровати, подошел к спящему Полу, склонился над ним, поводил руками. Сказал:

— Этому помощь не нужна, он здоров, кости целы. Неделю еще похромает, но все будет в порядке.

— Симулянты, — пробормотал Джош.

— Не будите его, — сказал горбун. — Ему надо как следует выспаться… — он вдруг резко повернулся к двери, склонил голову набок, раздул ноздри, высунул язык, пробуя воздух на вкус. Сказал громко:

— Кто там? Ты, Кутид?

Возникла секундная заминка. Все смотрели на закрытую дверь.

— Я, — дверь открылась, в комнату заглянул хозяин. Джош нахмурился, подозрительно разглядывая старика. Как сумел он подойти абсолютно бесшумно? Давно ли стоит за дверью? Подслушивает?

«…сегодня ночью они придут к вам за золотом…»

И каким образом почуял его присутствие горбун? Услышал? Унюхал?

— Ты очень кстати, Кутид, — сказал лекарь, — ты проводишь меня домой.

— Но… — старик развел руками.

— Что? Ты хочешь, чтобы я остался здесь?

— Нет, — хозяин шагнул в комнату, взял горбуна за руку. Было заметно, что он боится лекаря. — Я отведу тебя.

— Вот и хорошо. Ты же знаешь, что глаза у меня больные, что я ничего не вижу.

— Да, да.

— Я старый беспомощный горбун…

Они ушли — странный лекарь с плотной повязкой на глазах и его невольный поводырь. Джош закрыл за ними дверь, задвинул засов. Повернулся к Смифу, сказал:

— Сегодня спать будем поочередно.

— Почему? — Смиф насторожился. — Что-то не так?

— Они знают по золото. И мне не нравится эта деревенька.

— А мне не нравится этот горбун.

— Кажется, он на нашей стороне.

— С чего ты взял? И кто он такой?

— Не знаю. Боюсь, он не совсем человек. Возможно, он из другого мира… — Джош подошел к открытому окну, выглянул наружу. Вечерело. Дождь не собирался переставать. Ночь будет темной, глухой…

— Он сказал, что за золотом должны прийти этой ночью.

— Кто должен прийти?

— Все они.

Смиф приподнялся, сел на кровати, спустив ноги на пол. Посмотрел в сторону улицы. Спросил:

— И что нам делать? У меня нет ни единого патрона. Бежим сейчас?

— Они следят за нами и не выпустят просто так. Пока мы безоружны, будем сидеть здесь.

— Ты надеешься высидеть патроны?

— Я кое-что приобрел. И кое-что придумал.

Он поставил на стол кожаную сумку и свой старый мешок, присел на стул.

— Я купил порох, но немного. Думаю, если бы продавец был чуть сообразительней, он не дал бы и этого. Также, как не продал свинец и патроны.

— Что толку в порохе, если нет пуль? — спросил Смиф.

— Пули мы отольем.

— Из чего? Из глины?

— Из золота.

— Из золота? — Смиф встал. Придерживаясь за стену, подковылял к столу, опустился на свободный стул. — Из нашего золота?

— Именно.

— Не дам! — заявил Смиф.

— Ты хочешь умереть?

Джош достал из сумки мешочек с порохом и карбид. Порывшись в мешке, поставил на стол газовую горелку, маленький тигель, форму для пуль, небольшой пресс для обжимки патронов. Вытащил два золотых слитка. Вынув револьверы, откинул барабаны и вытащил стрелянные гильзы. Обратившись к Смифу, сказал:

— Поройся в одежде, проверь все карманы. У Пола погляди тоже. Нам нужно как можно больше гильз.

Открыв бачок горелки, от залил в него пару кружек воды, бросил кусок карбида — вода вскипела, запахло ацетиленом. Джош закрыл емкость, накрепко закрутил винты-барашки, выждал какое-то время. Потом зажег от печи тонкую лучину, поднес огонь к горелке. Хлопнув, в воздухе возник синий язык пламени. Стрелок, покрутив клапан, укоротил рвущееся пламя и стал ножом резать бруски драгоценного металла на маленькие ребристые кусочки.

Смиф высыпал на столешницу найденные гильзы и уселся напротив Джоша, наблюдая, как тот плавит в тигле золото, как разливает его по ячейкам формы, как ловко выбивает получившиеся еще горячие пули, выстраивает их ровной шеренгой по центру стола…

— Хватит бездельничать! — оторвавшись на секунду, сказал Джош. — Начинай вычищать гильзы…

На улице темнело. За окном шелестел дождь — шуршал по крышам, ворошил в траве, бился в металлические карнизы. С востока подкрадывалась к деревне ночь — уже небо почернело, исчез горизонт, мрак прокрался к домам, спрятался в низинках, затаился в щелях. Одно за другим загорались тусклой золотой желтизной окна изб. С приближением ночи деревня постепенно оживала.

Смиф и Джош, понимая, что время выходит, торопясь, готовили патроны — заменяли капсюли, отмеряли порох, засыпали его в гильзы, вставляли золотые пули, обжимали податливую латунь на маленьком прессе…

Пол спал.

Не будите, сказал горбатый лекарь, и Джош почему-то не мог его ослушаться…

«Ему надо как следует выспаться…»

Когда пришла ночь, сорок патронов выстроились рядком на столе.

Сорок выстрелов.

Джош и Смиф, уже никуда не торопясь, при синеватом свете газовой горелки стали заряжать свои револьверы. По шесть патронов в каждый барабан. Итого двенадцать у человека. Двадцать четыре — у обоих. Остается еще шестнадцать — на столе.

Сорок выстрелов — сорок смертей.

— Они придут за золотом, — усмехнулся Джош, — и получат его.

— И все же это расточительство, — недовольно заметил Смиф.

— Относись к этому проще. Мы богачи, мы можем это себе позволить… А теперь ложись спать.

— Что?

— Не думаю, что они придут сейчас. Уверен, они появятся ближе к утру.

— Почему ты так решил?

— На их месте я бы поступил именно так.

— Это меня не убеждает.

— И все равно, ложись.

Ворча, не убирая заряженные револьверы, Смиф добрался до своей кровати, упал на матрас, скрестил руки на груди. Сказал, уставившись в потолок:

— Спать я не собираюсь. Только отдохну немного.

— Вот-вот, отдохни, — согласился Джош, закрывая окно. Ставней на втором этаже не было, занавесок тоже, поэтому он воткнул в деревянную раму ножи и повесил на них плащ, загородив темное стекло. Потом он подошел к незанятой кровати и, стараясь не шуметь, пододвинул ее вплотную к запертой двери.

— Им никогда не взять нас здесь, — сонно пробормотал Смиф.

— Они могут осадить нас и ждать момента, когда мы помрем от голода или жажды. А после придут и без особых хлопот возьмут все золото. Зачем им лезть под пули?

Смиф не ответил. Он уже спал.

В комнате стало темно. Карбидная горелка выдохлась, погасла. Дрова в печи прогорели, только порой пробегали по остывающим углям алые волны жара, отбрасывая на пол и стены тусклые отблески.

Джош, взяв револьверы в руки, лег на кровать и прикрыл глаза.

Как много событий может иной раз втиснуться в один нескончаемый день!..

Он задремал, не теряя над собой контроля. Он знал, что спит, он слышал каждый шорох, каждый скрип, он был готов пробудиться в любой момент.

Пришли странные видения — горбатый лекарь дрался с розовощеким толстым лавочником. Они катались по полу комнаты и визжали. Потом горбун встал, а лавочник остался лежать. Ему надо как следует выспаться, — сказал лекарь. Он усмехнулся, и уголки рта стали расползаться, лицо начало меняться, оплывать. Что-то страшное проглянуло в неясных чертах…

Джош на мгновение очнулся, отогнал неприятное видение. И вновь его сознание растворилось в грезах.

Хозяин гостиницы, ухмыляясь, тащил по скрипучей лестнице тяжелый мешок. Что там было? Золото? Или части тел?.. Какой-то мальчик держал в руке револьвер — его револьвер! Горбун, качая головой, все повторял и повторял уныло: нельзя было давать детям оружие… нельзя было… Тянулась из тьмы бледная длинная рука, душила пальцами сизый огненный шнур, рвущийся из сопла горелки. Это моя жена… Скакали в тумане всадники, выставив перед собой пики, а ребенок все пытался поднять револьвер, и длинная нечеловеческая рука тянулась к дулу, готовясь поймать вспышку выстрела. Нельзя было давать детям оружие…

Джош утонул в сновидениях. Он уже не мог разобрать, где явь, а где сон. Какая-то часть его сознания еще цеплялась за ускользающую реальность, но видения крепко держали его в своем мире, не собираясь выпускать. Джош слишком устал. Он уже не мог заставить себя открыть глаза. Несколько раз он все же вырывался из тенет сна, но лишь для того, чтобы оказаться в следующем, еще более странном сновидении…

Погруженный в водоворот снов, он не мог видеть, как медленно стал отходить в сторону шкаф, открывая черную дыру потайного хода. Из проема осторожно выглянул хозяин постоялого двора, убедился, что стрелки спят, шагнул в комнату. За его спиной показались еще несколько силуэтов. Когда старик подошел к кровати, на которой лежал Джош, выспавшийся Пол беззвучно зевнул и открыл глаза. Он увидел дыру в стене, отодвинутый шкаф, несколько крадущихся теней. Матово блеснуло во тьме лезвие ножа. И Пол пронзительно крикнул:

— Джош!

Окрика было достаточно, чтобы вырвать стрелка из паутины сна, и он, мгновенно стряхнув оцепенение, разом оценив ситуацию, спустил курки револьверов. Вспышка пламени выхватила из тьмы бледные лица людей. Проснулся Смиф, подпрыгнул на кровати, забыв о своей больной ноге, в упор выстрелил в скользнувшую мимо тень.

Три тела упали на пол. Хозяин гостиницы, здоровяк из лавки и еще кто-то незнакомый. Остальные силуэты шарахнулись, растворились во тьме прохода. Сколько их было? Не разобрать…

— Задвигаем! — Джош выстрелил в черную дыру, подскочил к шкафу, навалился плечом. Через секунду на помощь пришел Смиф. Неохотно, скрипя и скрежеща, шкаф поддался, пополз, закрывая проем потайного хода. Хромая, подбежал Пол, уперся руками, помогая товарищам.

Шкаф встал на место.

— Надо его заклинить! — Джош запнулся о скамью, перевернув ее, ругнулся сквозь зубы. Наклонившись, поднял, сунул ее меж стеной и шкафом. — Удержит!

— Пол! — крикнул Смиф. — Там на столе! Заряжай, это твои!

Пол, сообразив, что речь идет о патронах, подковылял к столу, вслепую сгреб патроны в ладонь, стал торопливо пихать в барабан револьвера.

— Я готов!

— Они больше не сунутся, — спокойно сказал Джош, опуская оружие и криво усмехаясь. — Они знают, что теперь мы их ждем, знают, что у нас есть оружие.

И, словно в ответ на его слова, на улице грохнул выстрел. Оконное стекло со звоном осыпалось.

— Продырявили мой новый плащ, — констатировал Джош.

— Значит, оружие есть не только у нас, — сказал Смиф.

Вновь на улице раздался выстрел. Пуля щелкнула о потолок.

Джош подошел к окну, встал сбоку, осторожно выглянул наружу. Сказал:

— Ничего не видно, темно и дождь.

— Что будем делать?

— Дожидаться утра.

— А потом?

— Будем уходить.

— Как?

— С боем!..

Но боя утром не получилось.

До самого восхода стрелки сидели на полу посреди тесной комнаты, держали револьверы наизготовку и молчали. Три трупа лежали на полу в паре шагов от них. В воздухе пахло кровью и пороховым дымом.

Утро заглянуло в комнату через два аккуратных отверстия в плаще, загораживающем окно.

— Светает, — сказал Джош. Он встал, резким движением сдернул плащ, выждал минуту и осторожно выглянул на улицу.

— Чисто.

— Никого не видно? — спросил Смиф.

— На улице пусто. Думаю, они ушли. Решили не связываться со стрелками.

— Как-то не вериться мне, — с сомнением сказал Пол. — Может это ловушка?

— Мы не можем сидеть здесь, — сказал Джош. — Кто знает, может они отправились за подкреплением? Не забывайте, у нас меньше сорока патронов.

— Значит уходим?

— Да, прямо сейчас.

Стрелки быстро собрались. Джош отодвинул кровать, отпер дверь, выглянул из комнаты.

— Чисто.

Они, прикрывая друг друга, двигаясь вдоль стен, стараясь держаться подальше от окон и открытых мест, спустились по скрипучей лестнице, пересекли холл с ненужной, сдвинутой в угол мебелью.

— Погодите минуту, — Джош, оставив своих хромых товарищей, скользнул на улицу. Пригибаясь, держась стен и заборов, он обежал вокруг дома, заглянул на двор, под навес. Он не надеялся найти оставленную у коновязи лошадь, но все же…

Лошади нигде не было.

Впрочем, врагов тоже не было видно.

Он вернулся в дом.

— Все чисто.

— Ты уверен?

— Да. Они ушли. Или очень хорошо спрятались. Но искать их мы не будем.

— А я бы не прочь…

— Нет! — жестко сказал Джош. — Уходим! Цепляйтесь за меня…

Озираясь по сторонам, держа готовые к стрельбе револьверы на уровне пояса, стрелки вышли на дорогу. Все было тихо, деревня опустела. Только стая ворон, оккупировавших селение в предвкушении свежей мертвечины, хрипло переругивалась, тревожа звонкую утреннюю безмятежность.

Стрелки, обнявшись, держась друг за друга, уходили по направлению к городу. Покинутые дома равнодушно взирали им в спины.

И никто не стал их преследовать.

Глава 6

Через два дня они на лошадях въехали в город. Золото уже было разделено, каждый нес свою часть.

Город встретил их безразлично, только охранники в воротах внимательно осмотрели грязных усталых всадников и привычно махнули — проходите. Город принял стрелков, как и всех других — он глотал людей, не прожевывая, без разбора, а потом долго переваривал их в своей грязной утробе, ворочая в кишках улиц и желудках площадей. Порой отрыгивал кого-то, мешающего нормальному пищеварению, и все заглатывал и заглатывал новых людей. Город никогда не насыщался, он был вечно голоден, его ворота были всегда открыты…

— Куда вы теперь? — спросил Джош, остановившись перед небольшим каменным домиком с кованными решетками на окнах и с вывеской «БАНК» над железными дверьми.

— Ты хочешь отдать свое золото этим бандитам? — спросил Смиф.

— Советую и вам поступить так же.

— Ни за что!

— Это вредно для здоровья, держать все деньги при себе. Особенно для таких юнцов, как вы.

— Мы можем постоять за себя! — вскинулся Смиф.

Джош усмехнулся.

— Держитесь вместе, парни, — посоветовал он своим молодым товарищам. — Тогда, быть может, мы с вами еще когда-нибудь встретимся…

Не затягивая прощание, они разъехались. Что их связывало? Только одно небольшое дело, которое уже завершилось и успешно. Они были слишком разными, чтобы держаться друг друга. Джош, пожалуй, не испытал бы и капли жалости, если бы через час наткнулся на трупы своих недавних напарников. Они, он был уверен, тоже не расстроились бы из-за его смерти…

Спешившись, Джош накинул узду на коновязь и вошел в банк. Три громилы-охранника, стоящие у дверей, в одно мгновение исследовали его со всех сторон, зацепились взглядами за револьверы, грозно надвинулись.

— Привет, Джош, — из-за спин охранников к стрелку скользнул невысокий темноволосый человек в сером костюме, протянул узкую ладошку. — Пришел отдать должок?

— И кое-что оставить тебе на сохранение, — Джош пожал протянутую руку.

— Даже так?

— Да, Тиас. Я разбогател.

— Насколько?

— На пятнадцать килограммов чистого золота.

Банкир присвистнул.

— А я уж объявил тебя в розыск. Думал, ты навсегда смотался из города.

— Ты же знаешь, я всегда отдаю свои долги.

— И при этом успеваешь наделать новых.

— Я не идеален, — Джош усмехнулся, пожал плечами. — У каждого свои недостатки.

— И один из них то, что ты не любишь разговаривать о своих долгах.

— Просто не люблю, когда их с меня требуют.

— И именно поэтому ты пристрелил двух моих людей?

— Они не понимали меня, — Джош развел руками, — ничего не хотели слушать. Понимаешь, Тиас, они собирались сломать мне нос и раздробить пальцы на правой руке. А я тогда не смог бы стрелять. И значит, остался бы без заработка. И как бы я вернул тебе деньги?

— Да, пожалуй, они несколько поспешили. Молодые, горячие… Я тебя не виню, Джош, мы же друзья. Но тебе придется за них заплатить.

— Конечно, Тиас.

— Вот и хорошо, — банкир улыбнулся. — Золото при тебе?

— Да, — Джош снял с плеча мешок, взвесил на руке: — Моя доля была пятнадцать килограммов, но я уже немного потратился — не хотелось идти пешком.

— Да я вижу, — Тиас подошел к зарешеченному окну. — Неплохая кобыла.

— Самое главное, смирная. И не боится выстрелов. Даже ухом не ведет.

— Может глухая? — предположил банкир.

— Может и так, но я же не собираюсь с ней разговаривать.

Один из охранников хмыкнул, и Тиас косо на него посмотрел. Ухмылка тотчас сбежала с лица громилы.

— Знаешь, Джош, — с показной грустью поделился банкир, — я частенько вспоминаю старые добрые времена, когда револьверы были не самовзводными, когда города только строились, и все решала не тупая сила, а ловкость, скорость и меткость.

— Сила сейчас тоже ничего не значит, — заметил Джош. — Теперь все решают деньги.

— Да, наверное… А жаль… Но мы-то с тобой люди старой закалки.

— Настоящие стрелки.

— Каких мало осталось.

— Да…

Они замолчали, с приязнью разглядывая друг друга.

— А ты неплохо выглядишь, — сказал Джош.

— Ну, что ты, — отмахнулся Тиас. — Я теперь банкир. Не держал оружия лет пять, не меньше.

— Забавная штука — жизнь. А ведь когда-то мы грабили банки.

— Да. Стыдно вспомнить.

Они улыбнулись.

— Теперь же ты грабишь меня, — сказал Джош, — своими процентами и постоянными поборами.

— А ты стреляешь моих людей, — подхватил Тиас.

— Так почему же мы еще не возненавидели друг друга?

— С чего это ты взял?

— Хочешь сказать?..

— Неужели не заметно?..

Они расхохотались, обнялись.

— Ладно, давай сюда свое золото, — сказал банкир. — Сколько хочешь получить на руки?

— Много не надо, ты же знаешь, я не люблю деньги.

— Да, да, помню. Как ты всегда говорил? Это не мы имеем деньги, а они имеют нас.

— Точно!

— Ты все такой же.

— Я постарел.

— Но рука по-прежнему не дрожит.

— Зрение начинает подводить.

— А давай ко мне в охрану, — предложил Тиас. — Я уволю этих здоровых остолопов, найму тебя и еще кого-нибудь из опытных вояк.

— Нет, не мое это. Хотя, спасибо.

— Ну, гляди. У меня сейчас дела идут в гору. Денежки рекой текут — город растет, клиентов все больше.

— Комендант, наверное, радуется?

— Да, благодаря ему город процветает.

— А настоящих стрелков все меньше и меньше.

— Такова история, что тут поделаешь? Стрелки пришли в этот мир, заняли его, очистили. А теперь дело за другими, за торговцами и банкирами, за плотниками и каменщиками, за крестьянами.

Джош задумчиво покачал головой.

— И за мошенниками… Наверное, ты прав… А вот скажи мне, друг, ты можешь заставить себя стрелять золотыми пулями?

— Чего? — не понял Тиас. — Зачем? К чему ты это спросил?

— Просто так, — махнул рукой стрелок. — Забудь.

— Золотые пули? — банкир поджал губы. — Но это же расточительство!

— Вот именно, — медленно произнес Джош. — В этом все и дело.

— Иногда я тебя совершенно не понимаю.

— Ты не один такой.

— Ладно, бери деньги, — Тиас достал из кармана толстый бумажник, отсчитал несколько купюр. — Сотни хватит?

— С избытком, — Джош взял деньги, отдал другу мешок с золотом.

— Сейчас пойдешь и напьешься? — предположил банкир.

— Именно. Пойду и напьюсь. Постараюсь хоть на несколько часов забыть про этот мир. Надеюсь, что и он позабудет про меня.

— Ты стареешь, Джош.

— Ты только что заметил?

— В тебе словно что-то надломилось. Ты устал.

— Да, я устал. Тут ты попал в самую точку, друг. И поэтому мне просто необходимо напиться. Так что пока. Надеюсь, мы в расчете?

— Долгов у тебя больше нет. И не переживай, я позабочусь о твоих деньгах.

— Вот и ладно. — Друзья обменялись крепким рукопожатием, открыто глядя друг другу в глаза. Джош подумал, что Тиас в этот раз даже не пригласил его в жилую часть своего дома, не предложил сесть, выпить чаю. Так и проговорили, стоя у порога, под надзором охранников.

— Еще увидимся.

— До встречи! — стрелок, открыв тяжелую неподатливую дверь, вышел на улицу, легко вскочил в седло. Мешок с золотом больше не тяготил его. И Джош снова почувствовал себя свободным.

Пришпорив лошадь, он направился вдоль улицы, поглядывая по сторонам. Он искал какую-нибудь забегаловку, маленькую, неприметную, где почти нет народа, где можно спокойно посидеть и никто не начнет приставать с ненужными расспросами, никто не будет лезть к тебе в душу.

Серые каменные дома, холодные и безликие, нависали над ним. Копыта звонко цокали по мокрому булыжнику мостовой. Немногочисленные прохожие, заслышав приближение всадника, жались к обочинам, поглядывали хмуро. Сыпал мелкий дождь.

Проехав несколько кварталов, Джош свернул в переулочек и вскоре оказался в тупике, в тесном окружении домов. Он поднял голову — узкая низкая полоса мутного неба, казалось, провисла меж крыш. Серые ошметки туч, словно рваные грязные флаги, полоскались на флагштоках громоотводов.

Джош спешился возле лестницы, спускающейся в подвал одного из домов. «У Тарла» — было написано на массивном деревянном щите, прислоненном к облупленной стене рядом с лестницей. Намалеванная красной краской стрелка указывала вниз. Джош привязал лошадь к щиту и спустился в подвальчик.

Внизу было уютно. Горел камин, поскрипывая, постреливая сухими дровами. Керосиновые светильники на стенах лишь слегка разбавляли мягкий, приятный глазу полумрак. Столов было много, но по-большей части они пустовали — только три человека сидели в разных углах зала, словно бы избегая друг друга. За длинной стойкой дремал хозяин. На полках позади него выстроились разноцветные разнокалиберные бутылки. Из еды была лишь кровяная колбаса, сыр и ветчина — здесь уважали традиции и не стремились из питейного заведения сделать заодно и закусочную.

— Что-нибудь покрепче, — сказал Джош. Хозяин, лениво открыв глаза, молча кивнул, снял с полки одну из бутылок, открыл. Достал из-под стойки стакан.

— Я сам разолью, — сказал стрелок, — поставь это вон на тот стол. И еще порежь колбасы.

Хозяин кивнул.

Джош прошел на выбранное место, сел за стол лицом к огню. Хозяин принес бутылку и стакан, поставил тарелку с колбасой. Стрелок протянул ему банкноту.

— Сдачи не надо. Постарайся меня не тревожить. Если бутылка или закуска кончится, просто принеси еще. Хорошо?

Хозяин кивнул, не проронив ни слова.

Определенно, Джошу нравилось это тихое местечко.

Он налил в стакан на два пальца. Понюхал. Выпил залпом, фыркнул в рукав, закусил кругляшом сочной колбасы. Потом долго смотрел на пляску огня в камине и чувствовал, как огонь растекается по телу. Не поднимаясь с места, он расстегнул свою кожаную сбрую, выложил револьверы на стол. Налил еще, выпил. Облокотившись на столешницу, подперев подбородок ладонями, он погрузился в неясные думы…

Его несильно толкнули в плечо.

— Наконец-то я нашел тебя, — сказал знакомый голос.

Джош медленно повернулся, сфокусировал взгляд. Пробормотал равнодушно, отворачиваясь и наполняя стакан:

— А-а, это ты. Зачем пришел?

— Ты кое-что мне обещал.

— Я? Когда? Что?

— Ты обещал мне рассказать о последнем бое Пятерки.

— В самом деле?

— Да. Ты сказал, что если мы выберемся…

— Ладно садись… А второй где? Как там его? — Смиф…

— Отдыхает, — Пол присел напротив Джоша, взмахом руки подозвал хозяина, заказал пиво.

— А ты, я гляжу, почти не хромаешь, — заметил Джош.

— Кость цела…

Они помолчали. Хозяин принес кружку пива, поставил перед Полом, ушел.

— Значит хочешь послушать, как все было на самом деле? — спросил Джош. Пол, отхлебнув пиво, кивнул.

— Ладно, если уж обещал, то расскажу… — Джош покачал головой. — Сколько лет прошло, а люди помнят. Только все это неправда, что они говорят, что ты слышал. Все эти красивые истории про Пятерку — ерунда! Все ложь! В нас не было ничего героического, мы не отстаивали добро, не искали правду. Мы жили грабежом и разбоем. Мы были обычными бандитами, а Пятерка была обычной бандой.

— И все же именно вы пришли на помощь городу…

— Не торопи события, не делай скоропалительных выводов. Сперва выслушай, как все было… — Джош, шумно выдохнув, опрокинул в себя стакан, сморщился, закусил колбасой. Задумался надолго. Пол ждал, изредка прикладываясь к пивной кружке.

— Нас было пятеро, — сказал Джош. — Порт, Вимолс, Тикрет, Дастин и я… Порт — высокий, крепкий, он никогда не снимал тяжелую кожаную куртку, утверждая, что однажды она спасла ему жизнь. Вимолс носил на себе шесть револьверов. Два на поясе спереди, два сзади и еще два в подмышечных кобурах. Тикрет — молчун. Поэтому он нравился мне больше всех. И он никогда не ругался. Дастин — здоровяк, каких мало было, каких сейчас нет совсем. А еще он ловко орудовал ножом. Ну и я — молокосос, зеленый юнец. Хотя, надо признать, револьверы я выдергивал быстрее всех. И стрелял очень неплохо… — Джош улыбнулся. — Как мы встретились? О, это было забавно! Однажды я пошел грабить банк. А там уже были двое — Порт и Тикрет. Они выгребали монеты и торопливо распихивали по карманам. Естественно, я взял их на мушку, и посоветовал все отдать мне. Я не стрелял, так как не был уверен, что сразу уложу обоих. Они не дергались, так как вполне допускали, что я способен пристрелить их. Так мы и стояли, и стояли бы еще долго, но тут в банк ввалились еще двое — Вимолс и Дастин, и завопили во всю мочь, что это ограбление. Тут я не выдержал и расхохотался. Порт и Тикрет переглянулись и тоже рассмеялись. А новоприбывшие Вимолс и Дастин все никак не могли взять в толк, что тут происходит и растеряно водили стволами из стороны в сторону. Видел бы ты их морды! Вот так вот мы и встретились… Тот банк, как я помню, мы сожгли и все вместе отправились на юг. Времена были веселые, города только строились, порядка не было никакого. Это сейчас коменданты разделили мир на провинции и в каждой построили город-столицу. Раньше было куда проще — ни границ, ни комендантов, ни городов, на законов. Каждый заботился о себе сам. Стрелки зарабатывали на жизнь револьверами. Кто-то грабил, кто-то, напротив, охранял. А кто-то успевал делать и то, и другое. Веселая была жизнь! Это сейчас все стрелки под контролем, грабежом можно заниматься лишь по ту сторону Порталов. А-а!.. — Джош махнул рукой, приложился к горлышку. — Ну, какие сейчас стрелки?! Одно название! Гора самомнения с револьверами на поясе. Только близкая смерть может вышколить стрелка, сделать из юнца настоящего воина. А смерть сейчас приходит лишь к старикам. На улицах города даже выстрелить нельзя, чтоб об этом не стало известно ищейкам коменданта…

— Ты рассказывал о Пятерке, — напомнил Пол.

— Не перебивай меня, — Джош изрядно захмелел, язык его стал заплетаться, сложные слова давались с трудом. — Да, рассказываю о пятерке… Так вот, мы впятером бродили по миру и занимались настоящей мужской работой. Мы убивали. Нам было все равно, кого убить. Лишь бы получить деньги. Нас всех уже узнавали в лицо. Нас знали по именам. И вот тогда мы почувствовали вкус славы. Вот тогда все и начало меняться. Деньги отходили на второй план. Теперь мы грабили не ради денег, а для того, чтобы напомнить о себе, поддержать репутацию. Мы стали легендарной Пятеркой, которую знали во всех уголках нашего маленького мира. У нас появились подражатели. Однажды мы даже сошлись с такой лже-Пятеркой в дуэли. И, конечно же, победили — легенда не могла проиграть… И все же… все же мы старели. Нет, старели они — Порт, Тикрет, Вимолс и Дастин. Я же взрослел. А они постепенно теряли сноровку и силу. Они выдыхались. Они начинали думать даже там, где думать было нельзя. И однажды Дастин — он всегда дружил с головой — сказал: все, пора на покой. Пора искать место, где можно будет спокойно встретить старость. Порт не согласился, он сказал, что настоящий стрелок должен погибнуть в бою, а не мочиться в собственную постель, дожидаясь прихода смерти. Если мы погибнем в бою, возразил Дастин, то над нами будет потешаться весь Приют. А те, кто пристрелят нас, — победители легенды — сами станут легендой. «Вы этого хотите?» — спросил он, и мы не смогли ответить. И тут в разговор вмешался Тикрет — молчун Тикрет. «Есть один беспроигрышный способ, — сказал он. — В четырех милях от нас строится новый город, там уже возводят стены. Мы можем пустить слух, что в городе сейчас хранится казна молодой провинции, золотой запас, охраняемый бойцами коменданта. Огромные деньги! Мы можем сделать так, что все окрестные банды узнают об этом и сообразят, что золота хватит на всех. И, как вы думаете, что они предпримут?..» Тикрет оглядел нас. «И что же?» — спросил Вимолс. «Когда объединившиеся банды нападут на город, мы придем на помощь коменданту и горожанам,» — объяснил Тикрет. «Зачем? — недоумевал Вимолс. — Ты хочешь, воспользовавшись неразберихой, сам захватить все золото?». «Никакого золота нет, — объяснил молчун Тикрет. — Мы сразимся с бандой. Если мы выиграем — то навсегда останемся в городе, как его спасители. Думаю, нам назначат именные пенсии. А если погибнем, то погибнем, как подобает стрелкам, в неравном бою. И никто никогда не посмеет над нами смеяться. И никто не сможет сказать, что именно он перестрелял легендарную Пятерку…»

Джош вновь приложился к бутылке. Пьяно осмотрелся по сторонам. Он и не заметил, что в забегаловке прибавилось народу. Восемь человек сидели за столами вокруг стрелков и, казалось, прислушиваются к разговору. Маленький мальчик лет семи, наверное сын хозяина, широко открыв рот, внимал рассказу стрелка.

— Хотите знать, чем все закончилось?! — вскричал Джош, поднимаясь из-за стола с бутылкой в руке. — Вы и так все знаете! Но я напомню вам! Через четыре дня шесть банд ворвались в город. Они окружили усадьбу коменданта и грозились спалить все, перестрелять всех, если он не отдаст золото. У коменданта было восемь человек охраны — бестолковые юнцы, трясущиеся от страха. И не было никакого золота. И вот тогда в город вошли мы. Легендарная Пятерка, ищущая покоя… Первым покой нашел молчун Тикрет — он пристрелил двенадцать человек, но в тот момент, когда он перезаряжал свои револьверы, на него налетели трое всадников. Они совсем не умели стрелять, не могли попасть ни в голову, ни в сердце, и поэтому Тикрет долго истекал кровью, лежа в дорожной пыли. Умер он тихо и незаметно. Молча, так ни разу и не ругнувшись… Вторым был Порт. Все время, пока Тикрет истекал кровью, Порт был рядом, отстреливая всех, кто неосторожно высовывался из-за укрытий. Они были неразлучны и умерли, кажется, в один момент — шальная пуля разнесла Порту череп, и крепкая куртка на этот раз ничем ему не помогла… Вимолс, увешанный револьверами, метался по улице в облаке пыли и дыма. Он был самым старшим из нас, но как он прыгал, как кувыркался, как перекатывался! В него не могли прицелиться, так быстро он двигался. И, все же, он наскочил на пулю. Упал и какое-то время полз к обочине дороги, надеясь, наверное, спрятаться за камнями. Он умер, крепко сжимая револьверы в руках — его потом так и похоронили… Дастин… Здоровяк Дастин поймал четыре пули. Одна пробила левую руку. Вторая засела в бедре. Третья воткнулась меж ребер. Четвертая попала в живот. А ему все было нипочем — он даже не прихрамывал, так и стрелял с двух рук. Перезаряжал револьверы и стрелял снова. Дважды ему приходилось пускать в дело нож. Я не знаю, какая именно пуля, из засевших в нем, его убила. Он шел, стрелял, вдруг упал и больше уже не шевелился. Здоровяк Дастин — таких людей больше нет… А я… я просто шел и стрелял. Я не прятался за укрытиями, не бегал. Я хотел умереть вместе со своими друзьями. Мне казалось, что это самое правильное, что со мной должно случится… Даже не знаю, почему я выжил. Просто… просто вдруг враги кончились, и я оказался один. Совсем один… Вот и все, что случилось тогда…

Конец ознакомительного фрагмента.