Дизель решает всё. Реинкарнация Победы – 1

Михаил Маришин

Семён Любимов, человек 21-го века, парой безответственных слов о прошлом, сказанных не в том месте и не в то время, умудряется изменить это прошлое так, что СССР уничтожен, а гитлеровская Германия оказалась победителем в войне. Зато у героя появляется шанс самому отправиться во времена товарища Сталина и попытаться вернуть историю в «эталонное» русло. Книга содержит нецензурную брань.

— — Глава 5

Москва. ГАЗ №1. Нагатино

Эпизод 1

— Утро тринадцатого октября встретило прибывающий на Ярославский вокзал поезд стылым осенним дождём и всеобщей серостью, на фоне которой выделялись мокрыми чёрными пятнами деревянные дома или бараки, построенные по обеим сторонам от железки. Настроение моё вполне соответствовало унылой картине за окном, и я, хмуро ответив на приветствие Артюхиной избитой фразой «утро добрым не бывает», отправился умываться. Дополнительным поводом для расстройства чувств оказалось отсутствие бритвы, которую я даже не подумал купить в Вологде, и теперь, глядя в зеркало на наглядную иллюстрацию своей непредусмотрительности, костерил себя на чем свет стоит. Пробившаяся на голове и лице щетина вызывала меня самого только одну ассоциацию — уголовник. А ведь сегодня очень важный для меня день, мне предстоит устроиться на работу! Мысленно представив себе ситуацию с поправкой на XXI век чуть было не заржал в голос, что хорошего настроения мне не прибавило, зато появилась злость.

Лишь только экипаж нашего купе успел наскоро перекусить, чем бог послал, паровоз, шипя паром, уже подтянул состав к перрону. Собирать мне было нечего, и я, попрощавшись за руку с товарищем Артюхиной, выскочил из вагона и рванул под дождём к зданию вокзала. Народ, спасаясь от сырости, набился туда так плотно, что, казалось, стекла запотели. Пробираясь сквозь толпу, попутно поинтересовался насчёт местного транспорта, так как топать к намеченной цели через половину города при такой погоде мне никак не улыбалось. Конечно, можно было бы взять извозчика, но мне, как иновременному туристу, жутко захотелось прокатиться на старом трамвае, и я направил свои стопы к Садовому кольцу, чтобы, доехав до Таганской площади, пересесть на радиальный маршрут, идущий на юг мимо проходной завода ЗИЛ, или, как меня просветили, сейчас он назывался ГАЗ №1.

За окном вагона, забрызганным мелкими капельками холодного дождя, под грохот колес на стыках, проплывала совсем другая, непривычная Москва двух-трехэтажных домов и мощённых булыжником улиц. Город, к которому ещё предстояло привыкнуть и стать для него своим, раствориться среди тысяч его жителей, скрывшись в общей массе, и только потом быть признанным всеми окружающими, начать путь наверх, к власти, ибо только имея какие-то более-менее существенные ресурсы можно решить поставленную задачу. И дело тут не только в Сталине, для того чтобы предотвратить его убийство на Мавзолее, достаточно единственного снайпера, и я исподволь уже продумывал такой вариант. Но у меня даже в этом случае не будет гарантии, что история этого мира получится минимум «не хуже» известной мне, требуется исключить негативное развитие событий в любом случае, давя максимальное количество причин катастрофы в зародыше. Размышляя таким образом, наконец услышал «проходная автозавода» и выскочил на улицу. Постоял пару секунд перед дверьми, глянул в серое небо и, взявшись за ручку, сделал решительный шаг в будущее.

Эпизод 2

— Так значит, ты и слесарь, и токарь, и сварщик? — в очередной раз переспросил меня седой усатый дядька, которого вызвала работница отдела кадров, сделав телефонный звонок. Эта добрая женщина, автоматом оформлявшая чернорабочими всех пришедших к ней из длинной очереди, очень удивилась, когда услышала мои возражения, видимо, со специалистами здесь туго и с улицы они не приходят.

— Зачем десять раз переспрашивать? — я следовал правилу XXI века — хвали себя больше, авось возьмут. — Давайте лучше покажу на деле, руки у меня лучше языка заточены.

— Ну что ж, пойдём, посмотрим, что ты умеешь, — дядька повёл меня за собой по территории завода.

— А куда мы идём? — я интересовался не из праздного любопытства, а просто пытался запомнить дорогу, чтобы в случае чего выбраться с заводской территории.

— Да не боись, здесь недалече. В опытный цех. Часть основных цехов сейчас на реконструкции, там конвейер монтируют и оборудование перемещают, остальные тоже заняты текущей работой, там не до тебя.

Долго ли, коротко ли, но подвёл меня дядька к токарному станку, живо напомнившему мне школьные уроки труда, вручил чертёж, заготовку и сказал только одно слово:

— Действуй.

Да где наша не пропадала? Почти везде. И я, задав пару уточняющих вопросов по порядку обработки детали и допускам, в основном для того, чтобы справиться с волнением, всё-таки «давно не брал я в руки шашки», взялся за дело. Мне предстояло обточить чугунную заготовку поршня и прорезать канавки для поршневых колец, работа не слишком заковыристая, но требующая точности. Все время, пока я этим занимался, мастер заглядывал через правое плечо, внимательно следя за моими манипуляциями.

— Ну что ж, не искусник, но подходяще, — сказал он, когда дело было сделано, внимательно осмотрев и промерив деталь — по крайней мере, как со станком управляться, знаешь.

— Так что, на работу берете, или как? — тут же поинтересовался я.

— Погодь, пойдем, сварку опробуем, — притормозил меня дядька. — В наших машинах она не применяется, но аппарат имеем.

Варить мне пришлось два отрезка труб на полдюйма, один из самых сложных видов работ для меня, но, к счастью, именно здесь у меня рука была набита. Давно, правда, этим не занимался, но мастерство и опыт не пропьёшь, да и руки точности и твёрдости не потеряли, благодаря постоянным тренировкам с оружием на моей прошлой работе. Осмотрев остывший шов, мастер изрядно повеселел и тут же озадачил меня подсоединить сваренную трубу к проходящей по стене воздушной магистрали. После того, как я открыл боковой кран, заглушенный обрубок, к великому моему облегчению, не отозвался предательским шипением. Хотя расслышать его среди заводского шума было трудно, а мастер чуть что не облизал шов, слюнявя его и пытаясь обнаружить утечку.

Наконец, удостоверившись в надёжности соединения, дядька протянул мне руку:

— Теперь будем знакомы, Яков Михалыч Евдокимов, мастер опытного цеха, можно просто Михалыч.

— Семен Петрович Любимов, — представился я. — Так берёте меня или нет?

— Возьмём, конечно, токарь ты так себе, но и они на дороге не валяются, а вот сварщик нам нужен. Видал, в цеху как народу мало? Вот! Большая часть специалистов сейчас на реконструкции завода, там-то ты и пригодишься. А то все воздушные трубы, да и водопровод, замаешься свинчивать, муфты сами отливаем-точим, а здесь — раз и сварил. Ты нам сразу десяток человек высвободишь, может, в план уложимся. Да и вообще, что подварить, всегда найдётся. Сейчас для порядка к начальнику цеха заглянем, а от него в отдел кадров оформляться. Ты где, кстати, живёшь?

— Да я только сегодня с поезда и первым делом к вам. Общежитие какое-нибудь при заводе есть?

— Э, брат! С жильём сейчас совсем туго, вся Москва приезжими забита. Наши заводские бараки в Кожухово, там можно поселиться, но на казарменном положении. В деревнях на том берегу реки ещё можно поискать чего-нибудь, от завода, правда, далековато, но до ледостава туда катер ходит с кожуховской пристани. Знаешь что? Давай мы тебя оформим в «красную» группу, завтра у них выходной, как раз устроишься. А пятнадцатого, к третьему гудку, чтоб как штык в цеху был!

— Идёт!

Начальник цеха меня не впечатлил, впрочем, как и я его. Дело в том, что он оказался правоверным боль-шевиком, и его гораздо больше интересовало моё происхождение и идейное соответствие линии партии, чем мои способности как работника. Судя по всему, текущая работа целиком и полностью лежала на плечах Евдокимова. Вдоволь наслушавшись лозунгов и наставлений, кое-как эту беседу я вытянул, повторив в сильно урезанном виде свою легенду о лесовике-отшельнике.

Начальник цеха не стал углубляться в вопрос и только поздравил меня с переходом из единоличников в пролетарии. Гораздо больших усилий потребовал от меня отдел кадров, где пришлось, коли я сказался грамотным, писать анкету самому. Перьевой ручкой. После нескольких испорченных бланков всё-таки справился, благо анкета была коротенькая, видимо рассчитанная как раз на таких «талантов», как я. Тут же мне оформили пропуск на завод, с печатью, но без фотографии. Да здесь просто раздолье для шпионов!

Закончив дела в кадрах и пообедав за компанию с Михалычем прямо в цеху, потому что столовой на заводе пока не было и еду разносили прямо по рабочим местам в бачках, вышел из проходной под противный осенний дождь и двинул направо в сторону Кожухово. Останавливаться там я не собирался, лишние соседи мне совершенно ни к чему, с моим-то барахлом. Затратив с полчаса, добрался до пристани, никаких удобств для ожидающих катера пассажиров на ней и в помине не было, впрочем, и самих пассажиров было немного, а кораблик был уже на подходе.

Наконец предок речных трамвайчиков подвалил к пристани и выбросил сходни, по которым начал суетливо спускаться народ. Пропустив сходящих, я, в числе немногих пассажиров в обратную сторону, поднялся на борт. Никакого салона на этом катере и в помине не было, а был только лёгкий навес, защищающий от дождя, но не от сырого ветра. Хоть и на том спасибо. Теперь впереди ждала меня моя малая родина, помолодевшая на девяносто с гаком лет. Что ж, если мне удастся там обосноваться, то походить этим маршрутом мне предстоит ещё ой как много!

Эпизод 3

Весь рейс от кожуховской до нагатинской пристани занял около двадцати минут, которые я простоял, глядя в свинцово-серую осеннюю воду, в полной прострации. Видимо, произошедшие за последние дни события перегрузили мозг, и я просто спал с открытыми глазами. Осознал свою ошибку только тогда, когда пассажиры, шустро сбежав по сходням, двинули по своим делам. И что мне стоило завести с кем-нибудь знакомство и разведать обстановку? Теперь придётся ходить по домам, напрашиваться.

Перейдя пойму Москвы-реки и переправившись через заболоченную старицу по хлипкому мостику, я вошёл в Нагатино и двинулся вдоль улицы, высматривая подходящий мне дом. Рассчитывал я на то, что местные крестьяне занимались в основном огородничеством, нанимая на летний сезон работников из более отдалённых от Москвы мест. Сейчас, в середине октября, эти находники уже должны были освободить жизненное пространство, а местные к постояльцам привычны, да и деньги за постой нелишние. Дом я выбирал не слишком богатый, чтобы не платить слишком много, но и не бедный, с единственной комнатой в избе. Наконец, присмотрел подходящий и открыв незапертую калитку в глухом заборе, под аккомпанемент собачьего лая, подошёл к крыльцу и громко крикнул.

— Хозяева! Есть кто-нибудь?

На зов, сперва приоткрыв дверь и осторожно выглянув, вышла дородная женщина и ворчливо спросила:

— Тебе чего?

— Доброго вам дня! Вам постояльцы, за плату малую, разумеется, не нужны ли? Мне бы комнатку какую на зиму, а за мной не заржавеет.

Хозяйка вся покраснела и замялась, плотно сжав губы, но потом не сдержалась и прыснула заразительным смехом. Я совершенно не понимал его причины, но, глядя на неё, тоже начал по-дурацки подсмеиваться. Баба между тем, поминая на разные лады комнатку и малую плату, продолжала заливаться. Наконец отсмеявшись, она спросила.

— Ты откуда такой взялся?

— Рабочий я с автозавода. Чего смешного?

— Смешного? А тебе твои на заводе не сказали, что они здесь так набились, что яблоку негде упасть? У меня уже живут шестеро, по остальным избам то же самое! Если хочешь — есть угол в дровяном сарае, двое там уже поселились. Печку-буржуйку поставите, авось зимой не замёрзнете, — и она тут заломила цену чуть ли не в половину оклада, обещанного мне Евдокимовым.

Осознав причину её веселья, я загрустил и задумчиво пробормотал.

— Нет, сарай с компанией мне не подходит, люблю покой и одиночество. У соседей, может, что посоветуете?

Ответом мне был очередной взрыв смеха, который я на сей раз сумел не поддержать.

— А знаешь, есть для тебя комнатка! Вот по проулку дойдёшь до болота, там дом на склоне, хозяйку Полиной зовут. Попробуй с ней поговорить. Хотя все равно через пару дней ко мне в сарай придёшь.

— Это почему ещё?

— Почему, почему… Ведьма она! Кто у неё не селится, через пару дней, самое большее, сбегают. А ведь предупреждают их, как и тебя! Один был, я большевик говорил, суеверия отметаю. Сбежал прямо среди ночи в одном исподнем!

— Это мы ещё посмотрим, кто сбежит, а кто нет. В любом случае попробовать стоит. Спасибо за совет.

— Не за что. Как из калитки выйдешь, направо и по проулку вниз.

Я вновь я пошлёпал по покрытому лужами проулку вдоль глухих заборов в сторону поймы на север, имея хорошим ориентиром жёлтую шестиэтажку за спиной. В моё время этот дом был самым старым в Нагатино, а сейчас это новостройка, только-только законченная. Дойдя до спуска к болоту, уже за линией других домов, прямо на склоне увидел маленький домишко, самого непрезентабельного вида. Постоял, глядя на него через забор, да, похоже, комната там всего одна. Не годится, стоит мне только рюкзак распаковать, так сразу паника поднимется. Придётся ходить по всем домам подряд, искать, а время к вечеру. Максимум, что сегодня могу успеть, если не повезёт, так это ещё в Новинках поискать.

Пока я гонял в голове эти невесёлые мысли, дверь дома открылась и вышла на белый, вернее, в данный момент серый, свет болезненного вида женщина и с усмешкой, поздоровавшись, сказала:

— Ну что встал как истукан? Проходи в дом, не месяц май на дворе, там говорить будем.

Я не нашёлся сразу, что ответить, и только ошарашенно сказал:

— Здрасьте.

После чего, через шаг спотыкаясь, вошёл в дом.

Эпизод 4

— Ты проходи, проходи, соколик. Чего на пороге мнёшься? — приветливо зазывала мня хозяйка. А мне даже разуться было как-то неудобно. Раньше об этом не думал, но ходит ли вообще кто-нибудь здесь в носках? Впрочем, Артюхина в поезде ничего не сказала, будем надеяться, что и здесь сойдёт. Раздевшись в прихожей, отделённой от основного помещения печкой и каким-то ещё кирпичным столбом, и оставшись в водолазке навыпуск, чтобы спрятать кобуру с пистолетом, прошёл через занавеску в комнату. Изнутри дом выглядел гораздо лучше, чем снаружи, чувствовалась хозяйственная женская рука. Чистенько, но бедненько, вся обстановка внутри не обшитых бревенчатых стен ограничивалась высокой кроватью, столом и парой табуреток. Пол и потолок из мощных, широких досок, видимо, никогда не знали краски. На стенах висели несколько одиночных и групповых фотографий в простых деревянных рамках, дополняла картину почерневшая от времени икона в красном углу. В общем, мне понравилось. Эта избушка живо напомнила мне бабушкин деревянный дом тем, что, казалось, была изнутри наполнена какой-то особенной теплотой и уютом. Хотя постелить чего-нибудь на пол не помешало бы.

— Мне тут сказали, тебя Полиной зовут. Так я Семён, будем знакомы.

— Верно, будем. Ко мне, стало быть, шёл, не ошиблась. Зачем?

— Красавица, а хозяин твой где? А то как-то неудобно с моим делом без него разговаривать, — для приличия спросил я.

— В сырой земле хозяин, в Галиции, с шестнадцатого года, так что говори смело, с чем пожаловал. — Ответ меня ничуть не удивил, что-то подобное само на ум просилось, судя по виду хозяйства.

— Не буду ходить вокруг да около. Жилье мне нужно. Только, видно, ошибся я, хотел комнату отдельную, а у тебя она одна.

— Нет беды в том, найдётся и комната. Ты сам-то откуда будешь? Не праздно спрашиваю, хочу знать, сколько с тебя за жилье брать.

— Да, рабочий я с автозавода. Сварщик. Сегодня только, правда, на работу взяли. Но у меня малость денег на первое время есть, не переживай.

— Ну что ж, пойдём посмотрим комнату твою, потом и о цене договоримся. Только туда вход с улицы, вон, калоши одень, чтобы не обуваться.

Мы вышли из дома и обошли его, со стороны болота он оказался полутораэтажным с низенькой дверцей в полуподвал. Войдя в это помещение, чуть спустившись при этом вниз, я увидел маленькую комнатушку, но с печкой, трубу которой я принял за столб наверху. Приблизительно половину высоты стены составлял массивный кирпичный фундамент, сложенный на взгляд на извести. Выше были бревна с единственной небольшой отдушиной, задвигаемой доской, которая заменяла окно. Внутренняя стена была полностью кирпичной, её составляли два печных фундамента с двер-цей в перемычке между ними. В пустом помещении из всего внутреннего убранства были только простые деревянные нары на земляном полу.

— Ну как, нравятся хоромы? — спросила Полина как-то грустно и вместе с тем иронично.

— На безрыбье… Впрочем, подходяще, обживусь.

— Тогда червонец с тебя. За месяц.

Приятно удивленный незначительностью цены, которая была ниже в три раза, чем объявленная прошлой хозяйкой, я тут же, не раздумывая, согласился.

— Семен, а ты надолго ль в наши края? — Полина постаралась спросить как бы мимоходом, но я заметил какой-то интерес.

— Думаю, что навсегда, — ответил исходя из опыта в прошлом мире, в котором если я и уезжал куда-то с малой родины, меня все время непреодолимо тянуло обратно, даже если условия жизни на новом месте были много лучше. Впрочем, тогда это зависело только от меня, сейчас же обстоятельства могли оказаться сильнее.

— Полина, как бы нам с тобой насчёт готовки договориться? В смысле, чтобы мне на это дело не отвлекаться, не могла бы ты готовить на двоих? Деньги на еду я сверху накину.

— Накинешь, хорошо. И по дому помогать будешь, — тут же выставила она дополнительное условие.

— Но только по выходным, — уточнил я.

— Договорились.

— На этом, по сути, переговоры и закончились, уточнив мелкие бытовые детали и выяснив, что у хозяйки своя баня, остаток дня посвятил помывке и постирушкам после приключений. Почему так много? Это вам не XXI век, пришлось и воды натаскать, и дров наколоть, баньку истопить. Зато в финале получил наслаждение неземное, сидя в парилке и соскребая с себя пласты наросшей грязи, превращаясь в своих собственных глазах снова в человека. Я бы там до полуночи плескался, но меня выгнала хозяйка, которая, воспользовавшись случаем, тоже решила помыться. На моё замечание, что издревле на Руси мылись вместе, получил решительный отказ и пророчества кар небесных на мою голову, если ещё раз посмею до неё домогаться. Пришлось выметаться.

Закончился день совместным ужином, в котором со стороны Полины участвовала каша на воде, а с моей стороны — мелко порезанные засохшие остатки лосятины и бутылка водки, которую Полина тут же припрятала, едва дав мне выпить стопку по поводу новоселья. Не очень-то и хотелось, просто старался наладить более тесный контакт, однако оказался в этой компании единственным пьющим.

Добравшись до своих нар, на которых занял своё законное место набитый душистым сеном матрац, упал на чистое белье и провалился в сон с незатейливой мыслью:

— Нормальная баба, а говорили — ведьма, ведьма.