Вольные стрелки

Михаил Нестеров, 2010

Сотрудник военной разведки Павел Цыплаков случайно выясняет, что в недрах ГРУ появилась и начала активно действовать некая антитеррористическая и антикоррупционная группа «Вольные стрелки». Цели ее благородны, но достигаются они абсолютно незаконными средствами. Цыплаков намерен лично разобраться в этом непростом деле. А тут как раз и повод подвернулся. Олигарх Юлий Вейсберг нацелился на приобретение военного городка. Поскольку на его территории остались стратегически важные коммуникации и оборудование, сделка оформляется незаконно, через военных коррупционеров. «Вольные стрелки» уже начали борьбу за справедливость своими методами. А Цыплаков уже встал на их след…

Глава 4

За стеклом

За стеклянной перегородкой, разделяющей офис на две неравные части, было всегда теплее, чем в общем помещении, как будто шеф включал обогреватель. Цыплаков лишь раз добрался до сентиментальных мыслей: мол, от самого шефа веет теплом. Но тогда Павел набрался пива, и его легко было растрогать.

Полковник Михаил Гриневский, которого за глаза называли Грином, четыре года тому назад попал в страшную автокатастрофу и с тех пор передвигался в инвалидной коляске.

Гриневский успел посмотреть и проанализировать весь материал по силовому мероприятию. Сергею Глумову он отвел роль человека, от которого можно было отталкиваться во время допросов главного фигуранта — подполковника Мирковича.

— Пока для нас неважно, что из себя представляет капитан Глумов. Возможно, нас заинтересуют его связи. Глумов — дополнительный рычаг давления на Мирковича. У такого человека, как этот капитан, за плечами нередко груз преступлений. А он автоматически накладывается и на самого Мирковича. Тот человек умный и должен осознавать, что…

— Когда тушишь пожар, не думаешь о счетах за воду, — заполнил Цыплаков паузу «чисто английской» фразой.

— Точнее не скажешь…

Во время таких бесед Павлу Цыплакову все время чудилось, что сейчас шеф поднимется с инвалидной коляски, как с обычного кресла, подойдет к двери, поднимет полоску жалюзи и, не прерывая беседы, окинет взглядом рабочие места подчиненных… Точнее, Цыплакову этого хотелось. В такие моменты он жутко жалел своего начальника. Но были и другие моменты, о которых он не рассказал бы даже на страшном суде, — это когда шеф виделся ему не только в инвалидном кресле, но и за «инвалидным» столом на колесах. Цыплакову было стыдно. Казалось, в такие моменты он нес невообразимую чушь.

Гриневский не стал долго держать помощника. Он крайне редко лично участвовал в допросах. Его больше интересовал материал, необработанная информация.

Цыплакову же для допроса нужен был напарник. Он остановил свой выбор на Светлане Ипатьевой. Сегодня она была одета в тенниску, расклешенные джинсы, сумочка на ремне, на ногах босоножки.

Они спустились в подвал. Цыплаков открыл дверь камеры и пропустил Светлану вперед. Та первой поздоровалась с Мирковичем:

— Здравствуйте, Антон Михайлович! Сибирского здоровья вам и кавказского долголетья. Икаете?

— Не паясничайте! — взорвался Миркович, резко поднимаясь с кушетки. — Я подполковник! И работаю в…

— Да знаем мы, кто вы и где работаете. В управе по реализации жилищных программ только про вас и выбитую дверь говорят.

Миркович постарался взять себя в руки.

— А в вашем… подразделении нет кабинета для допросов? — с небольшой заминкой подобрал он слово.

— Мы не допрашивать вас пришли, а поговорить про капитана Глумова.

— Глумов? — переспросил Миркович и пожал плечами. — Я плохо его знаю.

— Мы с вами поделимся кое-какой информацией. Ваши махинации с ордерами на квартиры нас интересуют постольку-поскольку. Иначе махнули бы на вас рукой и отдали волкодавам из УБЭПа. Пораскиньте мозгами, Антон Михайлович. Почему ваше задержание произошло в то время, когда в задней комнате вашего кабинета отдыхал капитан Сергей Глумов? Двое и более лиц — это уже преступная группа. Вы уже намертво привязаны к Глумову фактом передачи вам денег от подполковника Архипова. Можно представить это дело и с другой стороны. Банальный грабеж вас устраивает? Фактически вы с Глумовым напали на человека, которому выписали пропуск в управление, и отобрали деньги. О чем красноречиво говорят аудио — и видеозаписи. Это соломинка. И вы можете уцепиться за нее. А если нам понравятся ваши ответы…

Наступила долгая пауза.

— Пожалуй, я пойду с вами на сделку… Знаете, что такое страх? — начал Миркович, попросив закурить. Пустив дым в потолок, он продолжил: — Страх — это прагматичное чувство. Чувство преувеличенной опасности. Оно не дает тебе поцеловать кобру… Действительно, я не мог повлиять на порядок распределения квартир, как заметил один из ваших сотрудников. Но я крутился как мог. Мне поверил один клиент, другой, дальше меня затянуло; клиентов я стал называть лохами. Я уже не играл, а жил этой хорошо оплачиваемой ролью.

— Красиво сказано, — одобрительно покивала Ипатьева.

— Однажды мне не повезло, — все больше откровенничал Миркович. — Майор по фамилии Яковкин, получавший квартиру в Подмосковье, на повторную встречу со мной пришел не один. И деньги были в руках у другого. Его сопровождал Сергей Глумов. Он выложил на стол пачку долларов и сказал: «Здесь пять «штук». Не хватает еще пяти». Глумов был тем человеком, при встрече с которым говорят: «Мне конец». Я работал один. У меня не было «крыши» и не было выбора. Я не мог отказаться от предложения Глумова, который в первую или вторую нашу встречу назвал себя… фонарем в одной организации.

— Почему он назвал себя фонарем, он объяснил?

— Да. Он сказал: «Фонарь мешает спать стражникам, а звездам — светить». Запоминающаяся фраза. Я потом специально узнавал, откуда она. Оказалось, из старого фильма «Звездный мальчик».

— То есть Глумов дал вам понять, что он не последнее лицо в некой преступной группировке.

— Именно так.

— Он стоит над «стражниками», рядовыми, но близко к руководителям, «звездам».

— Да, это на него похоже, — поддакнула Ипатьева.

— Ну, если вы сами все знаете… — Миркович развел руками.

— Как долго продолжалось ваше с ним сотрудничество?

— В общем, мы кинули четырнадцать клиентов. Деньги делили поровну. Работая в паре с Глумовым, я получил семьдесят тысяч долларов.

— И последний вопрос. — Его Цыплаков задал на чистой интуиции. — Почему Глумов скрывал вашу с ним связь от «звезд» в организации?

— Ну, деньги, которые он имел на мне, Глумов называл «доходами, не облагающимися налогами». Как-то раз мы выпили паршивого виски — он на хорошее пойло всегда жмотился, а я по этому поводу думал: на что вообще он тогда тратит деньги, на старость копит, что ли? Так вот, Глумов разоткровенничался. Я хотел было взять его секрет на вооружение, но не видел в этом выгоды. Отомстить ему не трудно — за левый доход Глумову в его организации могли и ноги переломать.

— Кого еще он нелегально «крыл»?

— Точно мне об этом неизвестно. Могу предположить, что под его влияние попал командир стройбата. Глумов «подцепил» майора за продажу рабсилы, запчастей и еще какой-то мелочи, гвоздей, кажется.

* * *

В своем кабинете Грин, выслушав подчиненных, отдал команду:

— Живо собирайте материалы на нашего «звездного мальчика» — и на допрос его.

К тому времени Цыплаков уже знал, что из себя представляет «звездный мальчик», цитирующий сказочного героя: командир разведроты в мотострелковом полку, предположительно — возглавляет боевое ядро организованной преступной группировки.

Гриневский остановил Цыплакова, когда Ипатьева вышла и закрыла за собой дверь.

— Мне позвонил лично Аркадий Разлогов…

— А, шеф управления Государственной экспертизы, — покивал Цыплаков.

— Он самый.

— Генерал попросил вас отпустить Глумова?

— Потребовал. Был еще один звонок — от генерал-лейтенанта Кулагина. Он возглавляет управление по реализации жилищных программ.

— Он просил за Мирковича.

— Разумеется. Аркадий Разлогов потребовал освободить Глумова, — повторился Михаил Гриневский. — Когда влиятельная фигура заступается за пешку, возникают большие вопросы. Но на шахматную партию это не похоже. В шахматах что ни ход, то жертва, в итоге король остается один. А система накручивает себя, укрепляется за счет новых элементов. Прежде всего, она защищает собственные интересы. Но сравнение с шахматами уместно только в том случае, если правила игры будут изменены.

— Каким образом?

— Фигуры противника становятся на твою сторону.

— Мне поторопиться? — спросил Цыплаков после непродолжительной паузы.

— Я попросил бы тебя не замедляться. Что бы ты мне посоветовал в этом случае?

— Задержать Глумова до утра. И ему, и генералу Разлогову за это время будет о чем подумать.

Гриневский походил на биоробота, когда подъехал к розетке и, вытянув из коляски шнур, приконнектился для подзарядки аккумулятора. Шнур был длинный, на подпружиненном барабане, и позволял Грину свободно перемещаться по кабинету; однако в этот раз он не тронулся с места, как будто ждал полной зарядки.

Цыплакову казалось, в такие моменты Гриневский снова переживал ту аварию, прогонял в голове варианты, которые позволили бы ему избежать лобового столкновения с грузовиком. Ночь, мокрая дорога, незаметный кусок бетона с торчащей арматурой, притаившийся в ухабе; левое переднее колесо пробито навылет, и машину вынесло на встречку. Она совершила полный оборот, прежде чем вмазалась задком в грузовик. Сам Грин как-то сказал: «Теперь я знаю, каково волку, попавшему в капкан… обеими лапами». Больше он к этой теме не возвращался.