Кольцо Соломона

Михаил Палев, 2009

Валерий Тавров – сыщик с огромным стажем, человек во всех смыслах земной. Однако почему-то, уже не в первый раз, он вынужден распутывать дела, в которых участвуют колдуны и члены древних орденов, охраняющих границы между мирами людей и демонов. Вот и сейчас он и верит, и не верит в то, что найденное кольцо царя Соломона способно навлечь на своего обладателя бесконечную вереницу проблем и напастей. Однако это так! Расследование страшных смертей, таинственные исчезновения, перспектива собственной гибели – вот что ожидает Таврова. Прежде всего ему придется найти пропавшего два года назад отца Иоанна Белиссенова. Он единственный оставшийся в живых, кто знает точно, где хранится кольцо…

Владу Кудасову.Автор

Глава 1

Бывают в жизни предчувствия. Слышишь звонок в дверь или мелодию мобильника, сигнализирующую о «неизвестном абоненте», — и сердце непонятно почему вдруг сжимается в комок.

Тавров едва отпил глоток утреннего кофе, когда Катя сообщила:

— Валерий Иванович! Звонок по городскому. Ответите?

— Кто? — недовольно осведомился Тавров, едва не поперхнувшись.

— Следователь Скавронов, — сообщила Катя. — Вам это имя что-нибудь говорит?

— Ничего, — проворчал Тавров, отставляя кружку. Имя действительно ничего не говорило, но сердце вдруг забилось от нехорошего предчувствия. Такое с ним однажды было: шел по знакомой тропинке к дому через пустырь, и вдруг сердце точно так же внезапно затрепетало. Он тогда остановился, достал карманный фонарик, посветил себе под ноги и обнаружил неведомо откуда возникший, будто выросший посреди тропинки арматурный прут: еще шаг, и он бы, споткнувшись о железку, нанизался на нее, как кусок мяса на шампур. Вот сейчас у Таврова возникло такое же ощущение. Детектив стряхнул незваное воспоминание и решительно сказал:

— Соединяй!

В трубке раздался уверенный мужской голос:

— Вас беспокоит следователь Следственного комитета Генеральной прокуратуры Российской Федерации старший советник юстиции Скавронов Виталий Сергеевич.

— Полковник милиции в отставке Тавров Валерий Иванович слушает вас, — в тон ему отозвался Тавров.

— Я бы хотел с вами встретиться, Валерий Иванович, — сообщил Скавронов. — Мне не хотелось бы приглашать вас к себе в служебный кабинет, поэтому давайте пообщаемся где-нибудь на нейтральной территории.

— У кого-то из моих клиентов неприятности? — с подозрением осведомился Тавров. Только Следственного комитета ему не хватало!

— Нет! Пока еще нет, — коротко усмехнулся Скавронов. — Я бы так сказал: дела давно минувших дней. Итак, где мы увидимся?

— Приезжайте ко мне, — предложил Тавров. — Офис частного детективного агентства — как раз и есть искомая нейтральная территория.

Скавронов тут же согласился, словно ожидал предложения.

— Я готов. Сегодня в три часа. Вас устраивает?

Застигнутый врасплох Тавров понял, что любая попытка перенести встречу будет воспринята как уклонение. А она, в свою очередь, может породить ненужные вопросы. Омерзительность лишних вопросов — особенно со стороны следователя прокуратуры — заключается не столько в их смысле, а в самом факте возникновения. Поэтому Тавров без колебаний ответил:

— Жду!

* * *

Скавронов появился в офисе Таврова в пять минут четвертого.

— Хотел бы сразу понять: чем моя скромная персона могла заинтересовать старшего советника юстиции? — сразу перешел к делу Тавров.

— Исключительно в связи с событиями далекого прошлого! — широко улыбнулся Скавронов, усаживаясь в кресло напротив Таврова. — Дело в том, Валерий Иванович, что новый патриарх обратился к Генеральному прокурору с просьбой снова открыть дело об исчезновении священника Русской православной церкви отца Иоанна, в миру Владимира Андреевича Белиссенова. Генеральный прокурор распорядился, делом поручено заниматься мне. В связи с этим провожу опрос свидетелей. Поскольку среди них мелькнула ваша фамилия, то мой визит вполне естествен.

— Да, разумеется, — кивнул Тавров. — Только непонятно, чем я могу оказаться полезен: в свое время я дал исчерпывающие показания, они должны быть зафиксированы в материалах дела.

— Валерий Иванович! Я, конечно, читал дело, — заметил Скавронов. — Но вы, как человек с большим опытом работы в органах внутренних дел, должны понимать, что многое нуждается в уточнении. Я уже беседовал с рядом свидетелей, теперь вот добрался до вас.

— Ну, раз так… Спрашивайте! Чай, кофе?

— Нет, спасибо, — отказался Скавронов. — Итак, расскажите: почему в день исчезновения отца Иоанна вы оказались на территории завода?

— Ко мне обратился офицер запаса Сергей Воронцов, — начал рассказывать Тавров. — Он сообщил, что его дочь и ее жених попали под влияние религиозной секты «Церковь Истинного Катарсиса» и живут в общежитии секты на территории обанкротившегося завода. Воронцов обратился ко мне с просьбой вырвать его дочь из лап сектантов. Воронцов сообщил, что общину возглавляет человек, именующий себя Иоанн Параклетограф. Воронцову также удалось узнать настоящую фамилию Параклетографа: Белиссенов. Я решил навести справки о секте и ее главе. Когда я случайно узнал, что моего знакомца отца Иоанна в миру именуют Владимир Андреевич Белиссенов, то заподозрил неладное.

— Вы решили, что именно отец Иоанн возглавляет секту? — догадался Скавронов.

— Нет, мне это казалось маловероятным, — отрицательно качнул головой Тавров. — Хотя, разумеется, такую вероятность, какой бы дикой она ни представлялась, исключать было нельзя. Хотя я склонялся к мысли, что Белиссенова просто подставляют. Очевидно, шла какая-то хитрая игра. Очень нехорошая. В любом случае привлекать к расследованию отца Иоанна было бы неразумно. Я решил ограничиться помощью людей, пострадавших от действий сектантов: Воронцова и Валовича. Племянник Валовича и был тем самым другом дочери Воронцова, вместе с которым она ушла из семьи.

— И что же вы решили предпринять? — поинтересовался следователь. — Взять штурмом резиденцию сектантов? Ведь Воронцов — бывший офицер спецназа, ему это дело знакомо.

— Нет! Что вы! — возмутился Тавров. — Я все-таки столько лет провел на страже закона, что не допустил бы такого в принципе. Нет! Дело в том, что Воронцов узнал: в этот день глава секты собирается провести какой-то очень важный обряд, к которому сектанты готовились, как к Апокалипсису. Воронцов боялся, что после этого обряда он потеряет дочь навсегда, что с ней случится что-то непоправимое. И я с ним согласился: от этих психов можно всего ожидать! Вдруг они решили принести девушку в жертву во время ритуала? И мы решили действовать. Мы просто вынуждены были…

— Так каков же был план? — нетерпеливо прервал объяснения Таврова Скавронов.

— Проникнуть в помещение, где сектанты будут проводить свой ритуал, и помешать его проведению, — сообщил Тавров. — Это как минимум. Главное: освободить и увести с собой дочь Воронцова и племянника Валовича.

— План вполне реальный, но при одном условии: если в состав группы вы включили бы Рэмбо, — иронически заметил Скавронов. — Ах, Валерий Иванович! Неужели вы не понимали, что это авантюра?

— Отчего же?! — не согласился Тавров. — Воронцов тщательно продумал, как незаметно для охраны проникнуть в нужное помещение, как быстро отойти. Это не было авантюрой! Просто рискованная операция. Но другого выхода не было: ОМОН нам никто не дал бы. И, кстати, вначале все шло по плану. Но затем решивший действовать самостоятельно отец Иоанн спутал нам карты: он переполошил охрану и главаря секты. Они убили Валовича, а нас схватили. Кстати, именно главарь секты сообщил нам, что хотел бросить тень на Белиссенова, поэтому специально разыграл целый спектакль, где на собраниях секты под именем Белиссенова выступал с лекциями специально нанятый актер.

— Откуда вы узнали настоящее имя главаря? — спросил Скавронов.

— Когда нас схватили и привели попавшего в ловушку отца Иоанна, тот сказал: я, дескать, тебя подозревал давно и знаю, что ты бывший католический священник Альгимантас Бломбергис.

— Вот как! И что же Бломбергис?

— Он это подтвердил и злорадно отметил, что ему все-таки удалось всех нас опередить и он проведет ритуал, а мы умрем.

— Вот как? — недоверчиво улыбнулся Скавронов. — Но, как я знаю, все уцелели, за исключением отца Иоанна и самого Бломбергиса. Как же это хитрец так оплошал?

— Недооценил жадность сообщников, — пояснил Тавров. — Двое охранников Бломбергиса решили, что в его сейфе хранятся ценности и касса. Они убили Бломбергиса и, оставив нас связанными в зале, отправились в кабинет открывать сейф.

— А что делали в это время остальные сектанты? Стояли и смотрели, как убивают их гуру? — удивился Скавронов.

— Ничего они не делали! Ничего они не могли делать в принципе! Все, кроме Бломбергиса и охранников, были чем-то одурманены и находились словно в ступоре, — объяснил Тавров.

— Хорошо, я понял… Давайте дальше! — предложил Скавронов.

— Нам удалось освободиться, мы выбрались на крышу тем же путем, которым прошли, — продолжил рассказ Тавров. — И тут увидели, что в здании административного корпуса начался пожар. Появилось пламя, раздался странный дикий рев.

— Что за рев? — насторожился Скавронов. — На что он был похож?

— На что похож? — задумался Тавров. — Я слышал нечто подобное однажды, когда расследовал дело в Московском авиационном институте. Именно такой чудовищный звук.

— И что же это было? — нетерпеливо спросил Скавронов.

— Мне объяснили, что с таким ревом вырывается воздух из баллонов в сверхзвуковой аэродинамической трубе, — объяснил Тавров.

— Вот как… — озадаченно потер лоб Скавронов. — Нет, на территории завода не было аэродинамической трубы — тем более работающей. Впрочем, надо уточнить… мало ли что… Итак, что было после того, как вы услышали звук? Кстати, откуда он раздавался?

— Со стороны того же административного корпуса, — пояснил Тавров. — Как только это началось, отец Иоанн тут же схватил трос и побежал туда. Он забрался на крышу административного корпуса и спустился в окно кабинета Бломбергиса. И почти сразу — сильный взрыв. Вот все, что я могу рассказать.

— Давайте уточним некоторые подробности, — предложил Скавронов. — Я уже беседовал с Воронцовым, так что теперь можно сопоставить показания. Итак, вопрос первый: что за книга хранилась в кабинете Бломбергиса?

— Книга? — изобразил удивление Тавров.

— Один из охранников Бломбергиса на вопрос отца Иоанна о книге сообщил, что — цитирую: «большая книга с обрывком цепи» хранится в кабинете Бломбергиса. Это показал Воронцов. Но никаких следов «большой книги» в кабинете не обнаружили. Там вообще ничего не было, кроме пустого сейфа. Куда же делась пресловутая книга и почему она так интересовала Белиссенова?

— Насчет книги ничего не знаю, — твердо заявил Тавров, выдерживая испытующий взгляд Скавронова. Тот улыбнулся и продолжил:

— Ладно, тогда переходим ко второму вопросу: куда делось кольцо Соломона?

* * *

Скавронов уставился на Таврова таким пристальным немигающим взглядом, что тому стало немного не по себе.

— Что вы имеете в виду? — попробовал увильнуть Тавров.

— Я имею в виду кольцо, которое Бломбергис снял с руки Белиссенова и которое потом Белиссенов снял с пальца мертвого Бломбергиса, — пояснил Скавронов.

— А-а! Кольцо помню, — согласился Тавров. — Темно-серого металла, вроде печаткой. Еще помню, как Бломбергис отобрал его у отца Иоанна. Да, точно: Бломбергис назвал его «кольцом Соломона». Но куда оно делось, я не знаю.

— Оно исчезло с трупа Бломбергиса, — ответил Скавронов. — Когда труп осматривали, кольца не обнаружили. И Воронцов вспомнил, что кольцо с пальца Бломбергиса снял Белиссенов.

— Извините, но я этого не помню! — решительно заявил Тавров.

— Не помните, так и ладно! — неожиданно примирительно произнес Скавронов. — Этот вопрос мы обсудим потом, с ним тоже много неясного… А пока давайте лучше вернемся к событиям, предшествовавшим исчезновению Белиссенова. Итак, Белиссенов проник в окно кабинета Бломбергиса, почти сразу раздался взрыв. Сколько длилось это «почти»? Секунда, две?

— Скорее секунд пять-семь, — немного подумав, ответил Тавров.

— Угу, действительно немного… А как вы полагаете, почему произошел взрыв? — спросил Скавронов. — Что было причиной?

— Откуда я могу знать?! — недоуменно пожал плечами Тавров. — Видимо, охранники Бломбергиса хотели взорвать сейф и не рассчитали.

— Вполне логичное предположение, правда, есть одно «но», — сообщил Скавронов. — Дверца сейфа действительно оказалась сорвана как будто взрывной волной. Но экспертиза не обнаружила никаких следов взрывчатых веществ.

— Возможно, взломщики закачали в сейф смесь газов, — предположил Тавров.

— В таком случае должны были бы остаться баллоны, а их также не наблюдалось, — возразил Скавронов.

— Тогда действительно загадка, — сдержанно прокомментировал Тавров.

— И не самая интригующая, — заметил Скавронов. — Есть вещи более непонятные. Сейф оказался абсолютно пуст. Взломщики ничего не смогли унести, так как погибли при взрыве. Эксперты не обнаружили ни обгоревших денег, ни документов, ни драгоценностей. Странно, не правда ли? Ладно, предположим, что все унес исчезнувший отец Иоанн Белиссенов. Но как же ему удалось выжить при взрыве? Как он сумел незаметно исчезнуть из административного корпуса? И самый главный вопрос: если Белиссенову удалось уцелеть, почему он предпочел незаметно скрыться?

— Хорошо, если так, — вздохнул Тавров.

— Что вы имеете в виду? — вопросительно уставился на него Скавронов.

— Хорошо бы, если бы он остался жив, — пояснил Тавров. — Что, если он погиб, но тело просто не сумели обнаружить? Или его похитили уцелевшие сообщники Бломбергиса?

— Да, последняя версия имеет право на существование, — неожиданно согласился Скавронов. — Тем более что она подкреплена убедительным фактом.

— Каким фактом?

— Исчезновением тела Бломбергиса.

— Позвольте! Как это возможно?! — изумился Тавров. — Ведь труп осматривали, фотографировали…

— Вот именно! — подтвердил Скавронов. — Осмотрели, сфотографировали, вызвали труповозку, погрузили тело, после чего труповозка вместе с мертвецом словно растворилась в воздухе! Кстати, так и не удалось выяснить, откуда она взялась. Вот я и говорю: не исключено, что те, кто похитил тело Бломбергиса, похитили и Белиссенова.

— Но кому это могло понадобиться? — с недоумением воскликнул Тавров.

— Тело Бломбергиса вряд ли могло представлять ценность для кого-либо, кроме его фанатичных последователей, — предположил Скавронов. — А Белиссенова они прихватили, чтобы свести с ним счеты. Единственное, что я могу утверждать, так это что он не погиб в тот же день.

— Вы уверены? Почему? — осведомился Тавров.

Вместо ответа Скавронов протянул ему свернутый вдвое стандартный лист бумаги. На ней виднелась всего одна строчка, но Тавров сразу узнал почерк: четкий наклон влево, резкие переходы между буквами, но при этом буквы словно выровнены по линейке. Это был почерк отца Иоанна.

* * *

— Что вы можете сказать? — спросил Скавронов.

— Очень похоже на почерк отца Иоанна, — сделал вывод Тавров.

— То, что это письмо написано рукой Белиссенова, однозначно определила экспертиза, поэтому речь не об этом, — нетерпеливо заметил Скавронов. — Что вы скажете о содержании?

Тавров прочитал строчку еще и еще раз. Удивленно поднял брови и вернул листок Скавронову.

— Что я могу сказать? Это лишено смысла. Или, точнее говоря, смысл скрыт от моего понимания.

— Но ведь это же должно что-то означать! — с досадой воскликнул Скавронов. — Давайте вдумаемся: «У медведя деревянная лапа хранит то, что тебе нужно, но остерегайся пасти». Что это за медведь с деревянным протезом, пасти которого следует остерегаться?

— Об этом лучше спросить того, кому адресовано послание, — резонно заметил Тавров. — Поэтому для начала следует выяснить, кто это.

— Как раз это я знаю! — ответил Скавронов. — Только у покойника ничего уже не выяснишь.

— Еще один покойник? Что-то много трупов вокруг отца Иоанна, — вполголоса пробормотал Тавров.

— Что? Что вы сказали?

— Ничего! Мысли вслух, — пояснил Тавров. — И некоему таинственному адресату отправил послание отец Иоанн?

— Речь идет о некоем Федоре Ивановиче Федорове, 1952 года рождения, уроженце села Донце Порховского района Псковской области, несудимом, непривлекавшемся. Его люди обычно называли Федун, — сообщил Скавронов и тут же спросил:

— Белиссенов что-нибудь говорил о нем? Или просто упоминал в связи с чем-нибудь?

— Никогда не слышал! — отрицательно мотнул головой Тавров.

— А не ездил ли Белиссенов на Псковщину или в Новгородчину? — продолжал допытываться Скавронов.

— Возможно, что и ездил, — с некоторым раздражением ответил Тавров: ему уже надоели бесконечные и непонятные вопросы Скавронова. — Вот только мне об этом ничего не известно. Гораздо лучше меня отца Иоанна знает Ефросинья Пустовойтова, так что вам лучше ее спросить. Она сейчас находится в подмосковном монастыре. Я объясню, как добраться.

Тавров потянулся было за листком бумаги, но Скавронов жестом остановил его.

— Не стоит, Валерий Иванович! Я уже ездил туда и говорил с Пустовойтовой, — с иронией отозвался Скавронов. — Все мои вопросы об отце Иоанне она оставила без ответа и лишь на мой вопрос: «Как найти Белиссенова» — ответила: «Валера знает». Поэтому я и пришел к вам.

— Понятно! Значит, будем искать, — вздохнул Тавров и решил наконец взять инициативу разговора в свои руки. — Давайте теперь я задам вам несколько вопросов. Первый: откуда у вас письмо, написанное рукой отца Иоанна, и почему вы считаете, что оно адресовано пресловутому Федуну?

— То, что письмо Федуну, сомнений не вызывает, — уверенно заявил Скавронов. — Письмо было вложено в небольшую бандероль, присланную в почтовое отделение города Порхова на имя Федора Ивановича Федорова. И Федоров эту бандероль получил. То, что Федоров и есть Федун, сомнений не вызывает: его хорошо запомнила работница почты, выдававшая бандероль.

— У них там в Порхове так мало работы, что каждая бандероль — событие? — усмехнулся Тавров.

— Работы хватает, как и у всех, кто за зарплату трудится, — парировал Скавронов. — Просто не каждый день в Порхов для жителя глухого села приходят бандероли из Праги. Вот и запомнила.

— Бандероль из Чехии?! — удивился Тавров. — Ничего не понимаю! А точно в ней лежало это письмо?

— Точнее некуда! — заверил Скавронов. — Работница почты опознала Федорова по предъявленной фотографии и точно вспомнила: он тут же вскрыл бандероль, достал оттуда нечто вроде статуэтки, внимательно оглядел ее и спрятал в карман; затем достал письмо, прочитал его и тоже положил в карман. И ушел.

— То есть в бандероли ничего не было, кроме некой статуэтки и письма?

— Во всяком случае, работница почты утверждает, что получатель больше ничего из бандероли не доставал. Кстати, при обыске в доме Федуна мы нашли то, что она назвала статуэткой.

Скавронов достал из кармана и протянул Таврову странный предмет, похожий даже не на статуэтку, а на окатанную морскими волнами гальку. При ближайшем рассмотрении Тавров увидел, что это не галька, а вполне рукотворный предмет белого цвета размером с небольшую грушу. Тавров постучал ногтем по шероховатой поверхности.

— Алебастр, — пояснил Скавронов. — Кто-то вылепил эту штуку из алебастра. Только непонятно зачем.

— А адрес отправителя был указан?

— А как же!

— И что? Вы его проверили?

— Разумеется! В Праге по этому адресу находится русскоязычная газета «Чехия сегодня», и никто из редакции не подозревает о существовании Федорова из деревни Донце. Очевидно, отправитель указал первый попавшийся адрес. Скажем, реквизиты редакции. Газету «Чехия сегодня» легко найти в самолетах, поездах и даже автобусах, выполняющих рейсы из Чехии в Россию, Белоруссию и Украину.

— Вот как? Н-да… А у вас лично есть какие-нибудь соображения по поводу этого куска алебастра? — поинтересовался Тавров у Скавронова.

— Если бы я знал, что это означает, то вряд ли пришел к вам, — резонно заметил Скавронов. — Этот кусок алебастра и записка с похожей на бред фразой отнюдь не были загадкой для Федуна. И писавший записку Белиссенов не сомневался, что Федун его поймет. Неужели только эти двое знали, о чем идет речь? Эх, узнать бы, где они пересекались и по какому поводу, — тогда дело сдвинулось бы с мертвой точки! Жаль, Федун ничего не расскажет.

— А как он умер?

— Плохо он умер, — мрачно ответил Скавронов. — Никому такого не пожелаешь. Даже врагу. Дело в том, что на Псковщине — да и в Новгородчине тоже — много мест, где после Отечественной войны нога человека не ступала. Это понятно: деревни и села оказались уничтожены в ходе боевых действий и карательных операций немецких оккупантов; оставшиеся в живых подались в города или уцелевшие села, где можно было прокормиться и выжить. Последующая демографическая ситуация — да и политика государства идиотская — не способствовала любви деревенских жителей к своей малой родине. Вот в селе Донце и осталось из коренных жителей только две старухи да Федун. Еще лет десять назад приехал туда жить в родительский дом военный пенсионер, отставной полковник Зверев. Вот и все! Есть еще домов пять-шесть, которые дачники купили, так они на лето только приезжают. Километров десять по грунтовке до шоссе и там еще двадцать до города Порхова. Глухомань, короче! Вот такая диспозиция.

— Диспозиция ясна, — сухо улыбнулся Тавров. — Переходите к событиям. Зачем вас туда занесло? Псковские следаки сами не справляются?

— Я был в командировке в Порхове, расследовал убийство районного прокурора, — пояснил Скавронов. — И тут вдруг приходит сообщение: убийство в лесу возле деревни Донце. Зверское убийство: человека насадили на кол. Приходилось когда-нибудь видеть?