ОМмажи

Михаил Погарский

В книге известного поэта и художника Михаила Погарского представлены очерки и поэмы, посвящённые четырнадцати избранным деятелям искусства и культуры. Все поэмы написаны по принципу венка сонетов, когда последняя строка каждого стихотворения является первой для следующего, а последнее стихотворение закольцовывается с первым. При этом первые строки всех двенадцати стихотворений выстраиваются в отдельный стих. Кроме этого, первые строки всех четырнадцати поэм также выстроены в стихотворные стансы.

Дмитрий Шостакович

(12 [25] сентября 1906, Санкт-Петербург — 9 августа 1975, Москва) — выдающийся русский композитор и пианист.

Дмитрий Шостакович родился в Санкт-Петербурге, в доме № 2 по Подольской улице. В 1915 году он поступил в гимназию Марии Шидловской, и этом же году, прослушав оперу Н.А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане», он решает посвятить свою жизнь музыке. Первые уроки игры на фортепиано дала ему мать, а потом он обучается в частной музыкальной школе И.А. Гляссера.

Занимаясь у Гляссера, он достиг определённых успехов в фортепианном исполнительстве, однако педагог не разделял интерес своего ученика к композиции, и в 1918 году Дмитрий оставил его школу. Осенью 1919 года Шостакович поступил в Петроградскую консерваторию, где под руководством М.О. Штейнберга, изучал гармонию и оркестровку, а контрапункт и фугу — у Н.А. Соколова. Его дипломной работой стала Первая симфония. Премьера этой симфонии состоялась 12 мая 1926 года (впоследствии этот день Шостакович будет праздновать как свой день рождения). В 1927 году на Первом Международном конкурсе пианистов имени Шопена в Варшаве, где композитор исполнил и свою собственную сонату, получил почётный диплом. Необычный талант музыканта во время своих гастролей в СССР заметил немецкий дирижёр Бруно Вальтер. Услышав Первую симфонию, Вальтер попросил Шостаковича прислать партитуру ему в Берлин; зарубежная премьера симфонии состоялась в Германии 22 ноября 1927 года.

Опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» по повести Н.С. Лескова, написанная в 1930–1932 годах, первоначально была принята с восторгом, но вскоре подверглась разгрому в советской печати, а сам композитор попал в опалу.

В первые месяцы войны Шостакович жил в Ленинграде, где начал работать над 7-й симфонией — «Ленинградской», работа была закончена уже в эвакуации в Куйбышеве. Премьера симфонии состоялась 5 марта 1942 года на сцене Куйбышевского театра оперы и балета. 19 июля Седьмая симфония была исполнена в США под управлением Артуро Тосканини. А уже, 9 августа 1942 симфония прозвучала в блокадном Ленинграде под руководством Карла Элиасберга.

В 1948 году было опубликовано постановление Политбюро, в котором Шостакович, наряду с другими советскими композиторами, был обвинён в «буржуазном формализме», «пресмыкательстве перед Западом» и «декадентстве». Он был признан профнепригодным, лишён звания профессора Московской и Ленинградской консерваторий и уволен.

В 1950-м композитор участвовал в качестве члена жюри в Конкурсе имени И.-С. Баха в Лейпциге. Шостакович был настолько вдохновлён атмосферой города и музыкой И.-С. Баха, что по приезде в Москву приступил к сочинению двадцати четырёх Прелюдий и Фуг для фортепиано.

В 1950-е годы он создаёт вокальные циклы на стихи М.И. Цветаевой и Микеланджело.

В последние годы своей жизни Шостакович сильно болел, страдая от рака лёгких. Кроме этого, у него было заболевание, связанное с поражением мышц ног, — боковой амиотрофический склероз. Дмитрий Шостакович умер в Москве 9 августа 1975 года (ровно через 33 года с момента исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде), он был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Жизнь Шостаковича похожа на маятник, признание сменялось опалой, беспечная жизнь суровой жестокостью века-волкодава. Шостакович по знаку зодиака весы и поэтому сам тоже почти всю жизнь раскачивался, как маятник. Он был вольным музыкантом, а судьба затягивала его в организационное болото всевозможных союзных и партийных организаций. Возможно, именно из-за этого конфликта Шостакович под конец жизни довольно много пил. Но все перипетии его жизни остались за бортом истории, а гениальная музыка жива и, наверное, переживёт века. Лично меня из всего его богатейшего наследия больше всего заставляет дрожать 7-я симфония, именно ей в первую очередь и посвящена поэма «Колокольный храм».

Шостакович пояснял, что в 7-й симфонии война понимается им как… «историческая схватка… между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой».

Колокольный храм

Долгая прозрачная симфония…

Музыкальные штормы тревог…

Шелест дождя на холодном ветру истории

Открывает созвучия первородных бунтующих нот!

Стирается грань между звуком и светом,

Тремоло метелей дрожит над Невой…

Аккорды буранов сметают планету,

Конкорды концертов парят над страной…

Огромный, пронзительный, бурерождённый

Врывается мир в контрапункты судьбы,

И, словно мелодия, стих осенённый

Черешневым звоном ложится в листы…

Д

Долгая прозрачная симфония,

Возможно, сломавшая ход войны…

Ведь вослед её звукам отступала агония,

И все понимали, что неизбежен приход весны…

И пусть оркестранты дрожали от голода,

Но бил барабанов тревожный бой,

И в горькие ноты осаждённого города

Как ветер надежды врывался гобой…

И белые птицы кружили стаями,

И жизнь начинала иной виток!

И отступали, дробились, таяли

Музыкальные штормы тревог…

М

Музыкальные штормы тревог

Изменяют пространство и время,

Искривляют маршруты дорог

И ломают клише устремлений!

Пассакальи торжественный тон^[1]

Начинает скупое движенье…

То ли стих, то ли марш, то ли стон,

То ли просто его отраженье!

На весах-коромысле качается звук,

Отмеряя то радость, то горе… и

Начинается гулкий смятенный стук —

Шелест дождя на холодном ветру истории…

Ш

Шелест дождя на холодном ветру истории,

Песня кукушки, беспокойство, шум бурь…

И в гимнах этой странной лесной оратории

Проступает неведомый, неземной сумбур^[2]…

Уже не мелодия, но её превышение —

Выход за пределы восьми октав!

Почти невозможное произведение,

Где звуки взрываются, музыкой смерть поправ!

И вот тогда начинается новая эра!

И Ной-Композитор спускает плот

Во вселенский хаос, где наша земная сфера

Открывает созвучия первородных бунтующих нот!

О

Открывает созвучия первородных бунтующих нот

Пианист — пилигрим по иным мирам,

Где гармония держит хрустальный свод,

Под которым стоит колокольный храм!

Где с амвона для паствы звучат стихи!

Где теряют все смыслы и низ, и верх!

Где Вергилий ведёт на свои круги

По тернистым путям музыкальных вер!

Где привычные ритмы идут на слом!

Где пурга рассыпается в снег сонетом!

Где сонатою грозной рокочет гром!

И…

Стирается грань между звуком и светом!

С

Стирается грань между звуком и светом!

Космический поднят шлюз!

Сегодня молитвой, псалмом, заветом

Звучит планетарный блюз!

Сегодня в аллегро играют птицы!

В адажио — гул песка!

Сегодня уйдёт за разрыв страницы

Отчаянье, боль, тоска!

Сегодня поэт, музыкант, искатель

Счастливый идёт домой…

И в ломкой рапсодии лунных капель

Тремоло метелей дрожит над Невой…

Т

Тремоло метелей дрожит над Невой!

Вода разбивает лёд!

И где-то там, за седой волной,

Вскрывается древний код!

Вскрывается белый солярный шум,

Сдувающий облака!

И флейта неба тревожит ум

Из дальнего далека…

И сочинитель набатных строф

Звенящие ставит меты…

Поверх барьеров и катастроф

Аккорды буранов сметают планету!

А

Аккорды буранов сметают планету!

Вьюжит колокольный стон!

Звонарь всю культуру зовёт к ответу

За бред смертоносных войн!

Нашествию чёрного зла и мрака,

Безумию тёмных сил

Он возражает всей силой взмаха

Своих музыкальных крыл…

К суду призывается диктатура

И весь социальный строй!

И кружится в небе войны партитура^[3],

Конкорды концертов парят над страной…

К

Конкорды концертов парят над страной!

Перкуссии бьют в набат!

Симфония снежной густой пеленой

Врывается в Ленинград!

И в залпах орудий, литаврах битв

Гремит вселенский оркестр!

Где еле слышная песнь молитв

Несёт до конца свой крест…

И где-то вдали заалел восход…

И гром облаков, торжеством вспенённый,

Свой бешеный рокот ведёт вперёд —

Огромный, пронзительный, бурерождённый.

О

Огромный, пронзительный, бурерождённый,

Какой-то забытый стук!

Вскрывает затерянный, потаённый

Смысл, образ, оттенок, звук…

И мечется, кружит, вьюжит, взметает

Мистерия грозных лет…

И жаждет, верит, творит, слагает

Иные пути поэт…

Маэстро в ветер швыряет ноты

В котёл всемирной борьбы…

И, замирая на повороте,

Врывается мир в контрапункты судьбы…

В

Врывается мир в контрапункты судьбы!

Сливаются в целое разные части…

Сегодня мы с жизнью и смертью на «ты»!

И падают звёзды на новое счастье…

Играют валторны, стучит барабан!

И чёрные тучи уходят на запад!

Сегодня по всем музыкальным фронтам

Симфония «Семь» начинает атаку!

Шесть труб и тромбонов зовут рассвет!

Звучит нота соль — сокращённое солнце!

Сигналы зари подаёт кларнет…

И, словно мелодия, стих осенённый…

И

И, словно мелодия, стих осенённый

Ведёт за строкой строку,

Пытаясь найти в тишине бездонной

Утраченную красоту…

Ломаются смыслы, меняются страны!

Жизнь бьётся на волоске.

И лишь этот стих всё звучит неустанно,

Пульсируя нотой в виске…

Кружась в невозможном прорыве-зигзаге,

Как снег заполярный чисты,

Метафоры, образы, символы, знаки

Черешневым звоном ложатся в листы…

Ч

Черешневым звоном ложится в листы

Литавр и тромбонов литая медь…

А рядом у Ладожской мёрзлой версты

От взрывов дрожит ледяная твердь…

И сквозь канонаду, бомбёжку, смерть

По озеру вьётся живая нить.

Сегодня обязательно нужно успеть

Прорваться в блокаду, чтоб дальше жить!

И город играет победный марш

На уличном вымерзшем ксилофоне…

Звучит и мечется по площадям

Долгая прозрачная симфония…

Долгая прозрачная симфония…

Музыкальные штормы тревог…

Шелест дождя на холодном ветру истории,

Открывает созвучия первородных бунтующих нот!

Стирается грань между звуком и светом,

Тремоло метелей дрожит над Невой…

Аккорды буранов сметают планету,

Конкорды концертов парят над страной…

Огромный, пронзительный, бурерождённый,

Врывается мир в контрапункты судьбы,

И, словно мелодия, стих осенённый

Черешневым звоном ложится в листы…

2018

Примечания

1

Знаменитая тема первой части 7-й симфонии была написана Шостаковичем ещё до начала Великой Отечественной войны — в конце 1930-х годов. Это были вариации на неизменную тему в форме пассакальи, по замыслу сходные с «Болеро» Мориса Равеля. Простая безобидная тема, развиваясь на фоне сухого стука малого барабана, в конце концов вырастает в ней в страшный символ подавления.

2

28 января 1936 года в газете «Правда» была напечатана редакционная статья «Сумбур вместо музыки», в которой была подвергнута резкой критике опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда».

3

Партитура седьмой симфонии была сброшена в блокадный Ленинград с самолёта.