Тайна Элизабет

Михаил Радуга

Пережив кровавый рейд мутантов, сельский мальчишка Томас Юрг волею судьбы оказывается в легендарном Парфагоне. В запретной столице королевства жизнь крутится вокруг таинственной практики во сне. Она наделяет вечной молодостью и способностью менять внешность. Дабы отомстить мутантам и отыскать сестру, Томас мечтает стать рыцарем. На его пути возникают множество препятствий и загадок, главная из которых заперта в одной из башен королевского замка.

Иллюстратор Андрей Гудков

© Михаил Радуга, 2023

© Андрей Гудков, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-5792-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Трагедия под Салепом

Отряд рыцарей томился на поросших мхом бревнах вокруг потрескивающего костра. Из глубин ночного леса то и дело доносились крики да зловещее уханье. Понурые воины молча наслаждались ароматом кабана на вертеле. Лишь раненые, ворочаясь чуть поодаль, иногда тихо кряхтели. Беспокойные языки пламени освещали большую голову Нильса Дора с широкими скулами и внушительным носом из-под русых локонов. На вид ему было чуть больше тридцати.

Рыцарь уже давно служил королю, однако, несмотря на удивительную живучесть, продвижения по службе давались с трудом. Со стороны сердца на стальном панцире красовался бронзовый жетон с гербом Парфагона. Этот похожий на срез яблока знак отличия, на котором пересекались два кольца, выдавал центурионов.

— Ладно тебе, — бормотал рядом Ричард Фейн, длинноволосый блондин с благородными вытянутыми чертами лица и светло-голубыми глазами. — Пожалей девчонку.

— И ты туда же.

— Умница ведь.

— Такими глазами смотрела… Чуть не поддался. Представляешь? — разгребая угли мечом, сокрушался Нильс. — Вспомнить больно.

— Ждет, поди, все равно. Зайдешь к ней?

— Ну-ну. Вот так и засасывает нашего брата в эту трясину.

Кто-то простонал под синей накидкой чуть в стороне и снова затих.

— Ну, — кивнул Ричард, — Обещал объяснить.

Центурион сморщился и почесал затылок:

— Эх, думаешь, мне это надо? Эта рыжая бестия уже доконала.

— Ведьма на старости лет игрушку захотела?

— Не говори.

— Ха, вон оно что!

— На порог боюсь ступить.

— А другие варианты? Жениться и своих завести?

— Ричард, иди-ка погуляй со своими вариантами.

— От него даже эти твари отказались.

— Но он хорош.

— Ты серьезно, Нильс?

— Память отшибло? Даже у меня не всегда кишок хватает лицом к лицу…

— М-да.

— Вот и подумал, что если уж кого выкрасть для нее, то именно его.

— Да кто его пустит в Парфагон?

— Я все понимаю, Ричард.

— Непохоже, — улыбнулся белокурый воин. — Ты, как твой давний дружок, спятил совсем.

Нильс сплюнул и взглянул в сторону синей накидки:

— У толстяка внезапно объявилась дочь, так?

— Ну? Решили сыграть на этом? — Ричард ткнул друга в плечо. — С Альбертом себя не сравнивай, дурень! Кто хоть ее мать, кстати?

— Говорят, одна из фавориток. Умерла. Сама, наверное, дитя еще была. Ты его знаешь…

— И после всего этого у нее титул?

— А как ему быть? Но нам это на руку.

— Ну, брат, ты авантюрист!

Набив живот и затем едва не надорвав его из-за пошлых баек товарищей, разморенный Нильс дал команду идти на боковую. Проверив караульных, он рухнул рядом с синей накидкой и вскоре захрапел.

***

Накануне утром сизый голубь приземлился на плетеную изгородь у деревянного домика с соломенной крышей и деловито приступил к чистке перышек. Посреди ухоженного двора жевала сено гнедая лошадь, запряженная в телегу. Возле нее носились двое босоногих ребятишек в мешковатых туниках и суетился невысокий мужчина в потертой кожаной куртке. Однако пролетевшая рядом стрела заставила птицу взметнуться обратно к небу.

— Мазила, мазила! — завизжала круглолицая девочка, пытаясь догнать голубя под задорный лай черного щенка.

— Томас, — похлопал мальчугана по плечу мужчина с простоватым и округлым лицом. — Опять выдохнул раньше времени, да?

— Погоди…

Юный охотник изо всех сил натянул тетиву самодельного лука, но и вторая стрела не угналась за дичью. Томас был на два года старше трехлетней сестры. У обоих были длинные каштановые волосы и зеленовато-карие глаза. Но если мальчик казался спокойным, выделяясь кротким взором и слегка вздернутой верхней губой, то Ирэн с самого рассвета не сидела на месте. Ее живые глазенки умудрялись без устали находить приключения, во время которых задорно шевелился носик с едва заметной горбинкой.

Глава семейства загружал в телегу добычу: корзину сушеной рыбы, связки лисьих и заячьих шкур, а также тушу молодого оленя. Он готовился к привычной поездке в Салеп. Там, отдав дань Парфагону, он надеялся удачно продать или обменять свою добычу.

— Мать будет к обеду, — усаживаясь в телеге, напомнил охотник. — Томас!

— Да, пап?

— Остаешься за главного. А ты…

— Папулечка, обещаю: не буду обижать блатика! — вскрикнула Ирэн, поймав щенка. Виляя коротким хвостом, он вылизывал ее широкую улыбку.

— Не верь ей, пап.

— Смотри за ней в оба, — охотник взглянул на сына и потрепал его по лохматой голове.

— Ну, ладно, — вздохнул Томас. Сестренка тем временем уже пыталась отобрать лук, с рыком вцепившись зубами ему в плечо.

Раздался щелчок, и скрипучая телега тронулась с места. Дети, спотыкаясь и дурачась, радостными воплями проводили отца через их небольшое селение. На пути обратно к дому они встретили соседку. Ткачиха, одетая в бежевое платье с красным подолом, то и дело вытирала покрасневшие глаза и поправляла платок на голове.

— Тетушка, вы плакаете? — взволнованно окликнула ее Ирэн. — Что случилося?

— Кто обидел? — нахмурился Томас.

Однако женщина рассмеялась, а затем принялась назойливо тискать отпрысков охотника:

— Не волнуйтесь, мои сладкие, — всхлипнула она. — У нас праздник.

— Да что вы говолите! — выпучила глазенки девочка.

— У короля родилась дочь, и теперь у нас есть принцесса. Говорят, красивая, словно ангел!

— Плинцесса? Ого!

— Сообщите всем, мои хорошие.

Несмотря на добрую весть, Томас только насупился, угрюмо провожая взглядом соседку. И его ожидания оправдались.

— Невеста, невеста! — завизжала Ирэн, прыгая на месте и размахивая во все стороны руками. — Мы нашли тебе невесту!

— Ой, отстань.

— Жених, жених!

— Да если все такие же, как ты, больно мне надо.

— Ну и дулак! Это ж настоящая плинцесса.

Хотя дорога прошла в горячих спорах, вернувшись во двор, брат и сестра принялись развлекаться: играть с пузатым щенком, дразнить хрюкавших поросят, возиться с самодельными куклами и стрелять из лука по кухонной утвари на изгороди. Однако вскоре им все это наскучило, и они решили искупаться, а заодно и проведать мать. Добираясь до источника, они в веселых спорах незаметно преодолели два небольших перелеска и разделявшее их поле с подсолнухами.

Перед босыми малышами предстал залитый солнцем болотистый луг, на краю которого негромко бурлил каменистый ключ. У водоема несколько селянок усердно полоскали белье. Жена охотника была полноватой молодой женщиной с мягким взглядом и чуть вздернутой верхней губой. Именно ее каштановые волосы и зеленовато-карие глаза отражались в отпрысках. На ней было подпоясанное льняное платье и чепчик. Услышав о принцессе, женщина залилась смехом.

— Это ж надо, как ты все ловко придумала! — удивлялась она. — Однако невесту нам придется поискать в другом месте.

— Почему? — вырвалось у Томаса.

— Ага, попался! — взвизгнула Ирэн и столкнула его в воду.

— Мы селяне, — объясняла женщина, пока дети брызгались на мели. — А они живут по другим правилам. Они… Они другие.

— Так это правду о них говорят?

— Вырастешь — сам все поймешь.

— Мам, а плавда, у них там балы? — спросила Ирэн, неуклюже кружась по колено в воде.

— И везде ходят рыцари? — добавил Томас.

— Ого! Плавда?

— Нам туда все равно нельзя. Поверьте: здесь нисколько не хуже столицы.

Вдруг женщины заохали, подняв взор к небу. За верхушками деревьев вырос черный столб дыма. Похожий на огромный ядовитый гриб, он устремился к облакам из глубин леса. Строгим голосом мать наказала отправляться домой, а сама поспешила достирывать белье, перешептываясь с соседками.

***

Когда Томас и Ирэн оказались на поле с подсолнухами, им наперерез спешили испуганные люди. Много людей. И старики, и взрослые, и дети. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то держал в руках сундуки и свертки. Одна рыдающая женщина несла обмякшее тело младенца. Одежда у многих была порвана, иногда с бордовыми пятнами.

Потеряв дар речи, дети долго наблюдали за этим шествием. Наконец Томас очнулся и, схватив Ирэн за руку, побежал через истоптанное поле к лесу. Никто даже не обратил на них внимания, хотя девочка стала спотыкаться и падать буквально на ровном месте. Толстенькие ножки почему-то едва слушались ее, постоянно заплетаясь.

Когда они выбежали из сырого леса и добрались до калитки, Томас решил спрятать дрожащую Ирэн в стоге сена на краю огорода. А сам побежал дальше — к дому.

— И куда? — окликнула его сестра.

— Не высовывайся! Поняла?

— Мне же стлашно, — заплакала девочка и скрылась в сене.

— Я скоро!

— Плавда-плавда?

Оказавшись на крыльце и найдя свой лук, Томас ринулся обратно к источнику, чтобы предупредить мать. Пересекая поле, он снова наткнулся на беглецов, хотя и в меньшем количестве. А когда добрался до болотистого луга, его ждало разочарование: женщины исчезли. Опрокинутые корзины с бельем были разбросаны у водоема, и часть одежды медленно уплывала по течению. Меж тем, на горизонте уже выросла черная стена дыма.

— Мама! — крикнул Томас, сложив ладони у рта. — Мама! Ты где?!

Ему ничего не оставалось, как отправиться обратно. На злосчастном поле он заметил, что людей стало совсем мало. В основном это были немощные старики и калеки, которые хромали и падали. Некоторые, выбиваясь из сил, тащили наспех набитые мешки и тюки. Тут и сам Томас впервые остановился перевести дыхание.

Вернувшись на огород, он сразу же проверил стог, однако там никого не было.

— Ирэн! Мама! — закричал он, растерянно оглядываясь по сторонам. — Где вы?!

В доме Томас тоже никого не обнаружил и потому снова вышел на проселочную дорогу, выкрикивая их имена. Но никто не отзывался. Он забежал на ближайший двор и затем к ткачихе, однако и там никого не обнаружил. Поняв, что остался совершенно один, он направился в сторону Салепа. И хотя дорога вела к загадочной опасности, он надеялся встретить отца.

Запыхавшись, он бежал по ухабистой лесной дороге в сторону зловещего черного дыма. Теперь и он то и дело спотыкался, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Его окликнула идущая навстречу растрепанная старушка с соседней улицы:

— Ты куда? Стой же!

— Не видели папу? — увернулся от ее рук Томас.

— Беги обратно! Где мать?

Но Томас уже мчался вперед — грязный и измученный, — не чувствуя ни времени, ни ног. В какой-то момент он снова споткнулся и плюхнулся в холодную лужу, выронив лук и распугав пузатых головастиков. Не в силах встать, он лишь немного приподнялся на коленях и снова упал, хлебнув мутной жижи. В этот момент чьи-то сильные руки схватили его и закинули на плечо. Знакомый солоноватый запах мгновенно успокоил селянина, и он вскоре провалился в тягучую темноту.

***

— Блатишка… Блатишка… — услышал Томас, будто издалека.

На веки давила темнота, а воздух освежал холодной сыростью. Приправленная земельным запашком, она обволакивала тело с головы до ног. Теплые мамины руки гладили его по волосам, пока голова покоилась на ее уютных коленях. Где-то рядом бормотала Ирэн, а взрослые шептались:

— Не буду описывать, что видел, — звучал голос отца. — Но это мутанты. Снова Арогдор.

Об Арогдоре Томас знал хорошо, ведь местная детвора постоянно пугала друг друга страшилками о нем. Зловещий город прятался на вершине вулкана, который в ясную погоду можно было рассмотреть на севере. А поскольку оттуда всегда шел дым, Томас считал, что там живут монстры, вроде огромных огненных пауков. С этим всегда спорила Ирэн, убеждая брата, что обитатели вулкана «почти обычные люди». То есть обычные, но только без голов. И если туда попасть, то придется тоже жить без головы, что, по словам девочки, создавало чуточку неудобств.

— А как же король? — возмутилась ткачиха. — Где рыцари?

— Не видел. Только сборщики дани.

— Как обдирать нас, так они не забывают!

— Похоже, что-то случилось, — заключил знакомый мужской голос. — Опять им жрать нечего?

— Эх, а ведь когда-то за мной ухаживал один такой… — мечтательно протянула пожилая женщина.

— Сборщик? — уточнил все тот же мужской голос. — Хоть ты и была видной бабой, но для них ты все равно страшна, как кобыла заразная.

— Кобыла, значит?

— А нечего придумывать!

— Что же нам делать? — перебила мать Томаса.

— Бежать. Либо ждать рыцарей, — объяснял ее муж. — Но куда бежать? Мы уже отрезаны от Парфагона, если они в Салепе.

— Остается ждать? Здесь?

Приподнявшись, Томас обнял мать и огляделся. В тусклом свете свечи было видно, что селяне ютились в незнакомом погребе. Повсюду виднелись горки сморщенных овощей и глиняные кувшины. Отцовская куртка была накинута на плечи матери и немного прикрывала маленькую сестренку.

— Блатишка! — обрадовалась Ирэн.

— Как ты? — забеспокоилась мать, но ее тут же успокоил отец:

— С ним все хорошо. Перенапрягся.

— Так что? — сокрушался старый плотник с проплешиной на голове, одетый в измазанную рубаху и черные штаны. Томас не сразу узнал его голос.

Отец опустил голову и задумался. Только сейчас мальчик увидел кровавые пятна на его рубахе и ссадины на руках.

— У нас, конечно, есть кое-что, — кивнул он на арбалет и топор посреди погреба. — Но…

— Могу еще что-нибудь найти, — предложил плотник.

— Нет. В этом нет смысла! — повысил голос охотник. — Мы можем только спрятаться.

— Сколько у нас времени?

— Не знаю. Полагаю, до вечера разграбят Салеп и все поселения между нами.

— Может, лучше бежать? — едва не плакала ткачиха.

— Куда? Парфагон отрезан, а до башен день пути.

Посовещавшись, взрослые решили остаться в этом же погребе, поскольку он находился в единственном кирпичном строении. Его хозяин, кузнец Макс Ланк, судя по всему, бежал в неизвестном направлении. Другие укрытия выбирать не стоило: армия генерала Айвора Джавера, главного арогдорского полководца, нередко оставляла после себя лишь выжженное поле. Этот двухэтажный дом они тоже вряд ли пощадят, но оставался шанс, что в погребе селяне выживут. Кроме того, подвальный душок мог защитить от чуткого нюха мутантов.

Пока оставалось время, следовало избавиться от всего, что представляло интерес для арогдорцев. Поэтому мужчины вылезли из погреба и отправились поджигать окрестные дома, опережая непрошеных гостей. Каждый раз они выпускали из загонов скот и птицу — в надежде, что хоть кто-нибудь уцелеет.

Женщины тем временем занялись поиском пищи и свечей, а также одежды и одеял, чтобы не околеть в холодном подземелье. В итоге, они с большими тюками вернулись в дом кузнеца, когда тусклое солнце уже садилось. Огненное зарево освещало квадратный стол по центру кухни, кирпичную печь с толстой трубой и добротные шкафы с кухонной утварью. Подойдя к погребу у стола и заглянув вниз, они не увидели ни Томаса, ни Ирэн. Не нашли их и в доме. Выбежав на улицу, ткачиха хотела окликнуть детей, но незаметно подкрался плотник, зажал ей рот и повалил на землю. Вместе с охотником они потащили ее в дом, где точно так же поступили со второй женщиной. Та пыталась кричать и вырывалась, но крепкие руки мужа унесли ее в сторону погреба.

Затащив рыдающих женщин вниз, мужчины туда же бросили их мешки и быстро сообразили, что обоих отпрысков нет на месте.

— Ну, вот в кого она такая? — процедил охотник. Затем он шепнул старому соседу: — Будь с ними. Я быстро.

— Сам не попадись!

Мужчина, где ползком, где на корточках, бесшумно покинул дом и обошел округу. Однако он был вынужден вскоре вернуться в погреб, когда мутанты замелькали в соседних дворах. Он постучал в дверцу и живо ввалился вниз, как только ее открыли. Его жена крепко прижалась к нему и еще сильнее зарыдала.

Незадолго до этих событий Томас, отдыхая в полудреме, заметил, что Ирэн отошла от него. Сначала он не придал этому значения, но вскоре полная тишина его озадачила. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в погребе совершенно один, и потому тут же выбрался наружу. Сестренка уже целую неделю не отходила от своего щенка, и поэтому Томас хорошо знал, где ее искать.

Он догнал Ирэн у калитки их двора, где она с раскрытым ртом наблюдала за трещащим в ярком пламени доме.

— Песик!

— Кто разрешил уйти?

— Мне нужен Пузанчик!

— Он убежал, или его забрали соседи. Пойдем обратно!

— Плавда?

— С ним все хорошо.

— А кукла?

Деревянная игрушка в платье из мешковины одиноко ожидала своей участи на крыльце, к которому подбирался огонь.

— За мной, быстро! — скомандовал Томас, схватив Ирэн за руку, но та упрямо стояла на своем:

— Кукла! Ей больно!

— Сестричка, любимая, я тебе потом другую сделаю. Пойдем!

Но девочка напрочь отказывалась идти, с пронзительным визгом цепляясь за изгородь. Тогда Томас понял, что у него есть только один выход.

Хотя пламя уже охватывало крыльцо, мальчик подбежал к кукле и, подцепив ее за ногу, вытащил из пекла, слегка подпалив свои длинные локоны. Затем он вместе с Ирэн поспешил к кирпичному дому.

Вдруг Томас заметил за полыхающими постройками странное движение на опушке леса. Недолго думая, он толкнул сестру на заросшую обочину и упал рядом. Сквозь заросли они увидели странное зрелище.

Мутант выехал из густого леса верхом на мощном коне и остановился, тщательно внюхиваясь в воздух. Во всполохах пламени хорошо просматривались его пугающие габариты. Он был едва не в полтора раза выше обычного человека, а его загорелая курносая рожа хоть и сохраняла человеческие черты, но больше походила на звериную морду. Такое впечатление создавали выпадавшая вперед нижняя челюсть, массивные надбровные дуги и желтоватые клыки, торчащие над верхней губой. Огромное мускулистое тело с широченной грудной клеткой оказалось покрыто наростами в виде темных щитков поверх каждой из мышц. При этом кожу между щитками покрывал короткий и такой же темный мех. Но больше всего детей поразили две пары рук и длинные дреды на голове.

Из одежды на мутанте были лишь помятые кожаные сапоги и штаны, а также скрещенные на груди ремни, которые поддерживали за спиной ножны для меча и колчан для стрел. Массивный ремень держал ножны с двумя кинжалами, а на седле висели увесистый дубовый лук, чехлы и пухлые мешочки. Двумя нижними руками воин опирался на деревянную перекладину впереди себя, а верхние руки сжимали сверкающий топор и слегка изогнутый меч с широким клинком.

Оглядевшись, арогдорец подошел ближе к полыхающим домам. И тут Томас и Ирэн увидели, что он сидел вовсе не на коне.

С одной стороны, у этого существа взгляд был какой-то свой, человеческий, может быть, даже добрый. С другой стороны, он был похож на нечто среднее между буйволом и конем, только массивнее за счет груды сухих мышц. Лоснящуюся кожу диковинного создания местами покрывали темные вьющиеся пряди, особенно на груди и животе. Он был голым, если не считать седла с прожженными красными накладками, свисавшими с боков и сзади. Его скулы играли на широкой челюсти, а с загорелой круглой хари, сморщенной от дыма, свисали две длинные косы. При этом его рукоподобные копыта смотрелись немного странно, ведь это был челоконь.

— Говолила тебе: это не пауки!

— Молчи ты, — фыркнул Томас и на карачках потащил ее в укрытие.

Оказавшись в доме кузнеца, они подползли к дверце погреба на кухне и тихо постучали. Дверца тут же растворилась, и две пары мужских рук мгновенно затащили беглецов внутрь, откуда послышались глухие подзатыльники и хныкание.

***

Арогдорцы осторожно заходили в опустевшее поселение с разных сторон. Один из них заметно выделялся габаритами и толстыми черными дредами.

Пройдя вдоль улиц с горящими домами и собравшись на перекрестке, мутанты салютовали друг другу, вскинув верхние левые руки:

— Виват, Арогдор!

— Виват, Эйзенберг!

— Кто здесь работал? — прогремел перекатистым басом огромный главарь, оглянувшись на грохот обрушенного дома.

— Че не ясно-то? — прошипел старший мутант, которого отличали красные повязки на плечах верхних рук. — Похоже, местные.

— Уверен?

— Амбары полные горят, скот на улице и…

— Понятно. Ищи другое место.

— Вот еще! Мы тут нашли кое-что.

Мутанты подошли к кирпичному дому, куда подоспевшая телега тыловой службы подвезла провиант и гостей. Поскольку кровати были слишком малы, арогдорцу с черными дредами постелили перину прямо на полу спальни кузнеца, выбросив в окно лишнее.

Вскоре все было готово к ужину. На кухонный стол поставили масляную лампу и огромные миски. В основном это были жареные поросята и куры, а также душистые лепешки и перловая каша с зеленым луком. В помещение вошли два воина. Их сопровождали, стуча каблуками, хихикающие подруги — блондинка и смуглая брюнетка. Вытянутые девушки, чьи формы так и выпирали из цветастых платьев, были вполне обычные и даже не напоминали мутантов. Их лица казались удивительно похожими за счет острых подбородков, налитых губ и крошечных носиков.

Молча усевшись друг напротив друга, четырехрукие воины откинули дреды за спину и, громко причмокивая, набросились на миски. Прямо под столом за этим пиршеством наблюдали окаменевшие селяне. Они не только слышали звериное чавканье и хруст косточек, но и могли разглядеть все сквозь щели в полу, который прогнулся и постанывал.

Едва дыша, Томас отвел зареванные глаза с незваных гостей и стал разглядывать погреб, освещенный тусклыми полосами света. Отец сосредоточенно вглядывался то в одну, то в другую прорезь наверху. Хотя его лицо было напряжено, на нем не было страха, в отличие от дрожащего плотника, который едва держал топор и тоже смотрел вверх, практически не моргая. Ткачиха, сжавшись в комок и закрыв руками рот, спряталась в углу. Мама и Ирэн лежали на одеяле почти по центру, спрятав головы под большую подушку.

— Что же за вонь? — оживилась блондинка, вызвав пристальный взгляд смуглянки напротив.

— Где? — прорычал мутант с черными дредами, шумно обнюхивая кухню. — Неженка. Парфагонская, что ли?

— Терпеть не могу этот деревенский смрад, — не сдавалась блондинка.

— Ну, извиняйте, дворцов вам тут не нашли, — прошипел старший воин с красными повязками. — Это всего лишь погреб.

— Мерзость! — не успокаивалась арогдорка.

— Там что-то еще… — внюхивался главарь, отчего женщины под полом еще больше сжались, а мужчины переглянулись. Плотник поднял топор, а охотник медленно направил на дверцу взведенный арбалет. Тем временем, дожевывая жилы, монстры неспешно поднялись со стульев и обступили узкий лаз. Правая верхняя рука главаря сжала за спиной рукоять и со скрежетом потянула меч из ножен. Старший воин верхними руками взял с пояса кинжалы и наклонился к дверце.

— Посмотрим, что там у нас, — закряхтел он, потянув ручку.

Томас прижался к матери и уткнулся лицом в ее бок, а его отец начал прицеливаться в проем. Плотник же вдруг положил топор на земляной пол, и слезы покатились по его обрюзгшим щекам.

Наконец послышался скрип, и тяжелая дверца начала подниматься, заливая погреб желтым светом.

— Стойте! — вскочила брюнетка.

— Что? — оглянулся главарь.

— Не выпускайте этот ужасный запах.

— Хм.

— А ведь она права, — с горечью согласилась блондинка. — Как потом есть? Мозгов у вас, конечно, не много.

— Ух, бабы! То вам одно, то другое… — пробурчал мутант, вставляя меч в ножны и возвращаясь к стулу. Старший воин тоже покачал головой, опустил злосчастную дверцу, и селяне медленно выдохнули.

Немногословная компания вновь приступила к пиру. Вскоре, сквозь чавканье и звон посуды, послышалось тихое постукивание со стороны смуглянки, отчего отец Томаса снова переглянулся с плотником. Его озадаченный сын поднял взор наверх. Казалось, на лице брюнетки можно было рассмотреть едва заметную улыбку.

Набив брюхо, мутанты то ли позабыли о погребе, то ли не хотели о нем вспоминать. Поэтому селяне с облегчением услышали, как арогдорцы, еле передвигая ноги, стали расходиться по комнатам. Немного пошептавшись, последними вышли женщины, когда Ирэн вместе с куклой уже давно посапывала под подушкой. Томас теперь тоже быстро проваливался в сон. Лишь его отец продолжал ко всему прислушиваться.

***

Утром селяне проснулись от сотрясающих дом шагов, когда на кухне объявился главарь с помощником:

— Где жратва?

— Съели.

— Что?! — прогремел бас, и послышался скрежет ножен.

— Они ж нас чуть не сцапали опять. Обоз попал в засаду.

— И?

— А остатки сперли, — сдавленно прошипел старший воин, горло которого уже щекотало холодное лезвие. — Я тут причем? Все жрать хотят.

— Так поймай пару баранов, ленивая свинья! В вонючем погребе посмотри. У тебя полчаса. Усек?

— Ладно…

— А может, не надо? — услышали побелевшие селяне голос брюнетки. — Я совсем не голодна.

— Молчи, женщина.

— К чему спешка? Успеем поесть в дороге.

— Не слушать ее. Выполнять приказ!

Промерзшие дети прижались к дрожащей матери, которая осторожно отвела их в дальний угол, к ткачихе. Когда мужчины подняли свои орудия, женщины метали взгляды то на охотника, то на плотника.

Сначала селяне услышали, как из кухни все вышли и воцарилась тишина — призрачная надежда на спасение. Но уже через минуту эти тщетные ожидания растворились: послышались тяжелые шаги двух монстров. Наконец они остановились возле дверцы, выругались и с лязгом распахнули ее.

Опущенный вниз светильник озарил погреб, выдавая всех его жильцов с искривленными лицами. Стрела из арбалета со свистом вонзилась в массивный лоб арогдорца с красными повязками, а топор плотника засел в его грудном наросте. Издав дикий вопль, но не сделав и шагу назад, гигант смело спустился вниз, уже держа в верхних руках кинжалы. За ним следом кинулся сообщник, отчего воздух смешался с вонью псины. Мужчинам ничего не оставалось, как с криками броситься на чужаков. Однако длинные руки мутантов молниеносно расправились с безумцами, несмотря на визжащих детей и женщин, обнявшихся в углу.

Рычащий арогдорец со стрелой во лбу, согнувшись почти по пояс, чтобы поместиться в подземелье, снова и снова кромсал бездыханные тела, пока они не превратились в кровавую массу. Весь погреб оказался забрызган теплой жижей и склизкими ошметками. Женщины тем временем продолжали визжать, прижимая к себе пищащих детей и прикрывая им глаза.

На шум сбежались другие мутанты, включая главаря и его подруг. Обступив вход в погреб, они изучали представшую их глазам картину.

— Убить баб! — прогремела новая команда, отчего Томас изо всех сил вцепился в мать.

— Да сколько можно?! Прекратите! — выскочила вперед полуголая смуглянка. Она тут же получила пинок в живот и свалилась под стол, откуда послышались причитания и стоны.

Раненый старший воин и его сообщник молча отдернули от матерей скулящих детей. Затем они схватили женщин, тянувших руки к малышам, и с безразличным взглядом вонзили в них лезвия по самые рукояти.

Вскоре стало тихо и спокойно. Лишь охрипшее мычание отпрысков охотника нарушало безмятежность сельского утра.

Но на этом главарь арогдорцев не успокоился.

Все мутанты замерли, когда он вытащил из ножен широкий меч и спустился в окровавленный погреб. Согнувшись, он подошел к окаменевшему старшему воину и с хрустом вонзил клинок ему под нижнюю челюсть, прибив череп к потолку. Выпучив глаза, обмякший мутант выронил светильник и повис на крестовине меча, утопающей в густой крови.

— Ничему жизнь не учит, — процедил главарь. — Недоносков в обозы, и уходим.

Как только арогдорец вместе со своей свитой покинул обугленные останки села, к кирпичному дому подоспели гремящие телеги из ресурсного обоза. Бóльшая часть повозок, запряженных костлявыми кобылами, еле двигалась от награбленного богатства: мешков с продуктами и домашней утварью. Одна из телег, похожая на клетку из толстых прутьев, была набита детьми. Они были в грязных и оборванных туниках. Частью израненные и избитые, малыши беспрерывно плакали и стонали, зовя своих матерей и клянча хлеб.

Молодой худощавый мутант, от которого разило смесью пота и кислятины, подвел растрепанных Томаса и Ирэн к клетке. Он хотел было засунуть их внутрь, но воин с рыжими дредами и такой же густой бородой остановил его:

— Дебил?

— Что опять?

— С девкой все понятно, — пробубнил мутант, переводя красные глаза на Томаса, — а вот губошлепа я не возьму. Не видишь переростка?

— Мне приказали — я выполняю.

— Да? Ну, вот новый приказ: режь ему глотку.

Поскольку молодой воин впал в ступор, его старший товарищ сам выхватил визжащую Ирэн и закинул ее в телегу. После этого, под истошный лай черного щенка, обоз сразу же двинулся в сторону леса. Ревущая девочка лишь высунула из клетки пухленькие ручонки и потянула их в сторону брата, пока его за волосы держал арогдорец, неуверенно оголяя кинжал.

В отличие от других мутантов, у палача Томаса нижние руки были несколько недоразвиты, худы и коротки, словно еще не успели до конца отрасти. Оглядываясь по сторонам, он будто боялся даже взглянуть на чумазого селянина.

Когда телега с Ирэн окончательно скрылась из виду, Томаса неожиданно накрыл распиравший его изнутри жар. Страх совершенно пропал, и откуда-то появилась невиданная ранее сила, бурлящий прилив которой можно было по-настоящему почувствовать. И если эту мощь не использовать немедленно, то можно было разорваться на части.

Резко дернувшись, ценой клока каштановых волос, Томас ловко нырнул между ног опешившего мутанта. Пока воин разворачивался, мальчуган уже скрылся за обугленным домом, а несколько арогдорцев с проклятьями кинулись за ним. В отличие от чужаков, сын охотника хорошо знал родное селение, где мог ориентироваться хоть с закрытыми глазами. Юрко перебегая от одного пожарища к другому, он почти добрался до спасительного леса. Но, пробегая последний огород у опушки, он вдруг почувствовал удар в бедро.

Свалившись в грядку с молодой свеклой, Томас увидел, как необычно толстая и длинная стрела пробила его левую ногу и застряла в ней. Туника начала пропитываться кровью, а тошнотворная боль не давала не только встать, но и пошевелиться. Селянина быстро окружили ухмыляющиеся мутанты, которые вытолкнули вперед своего неопытного товарища:

— Этот сосунок похрабрее тебя будет!

— Посмотри на его ручищи! Тебе бы такие, а?

— Они толще твоих в два раза!

— Пошли вон, крысы! — огрызнулся палач, замахиваясь громадным топором. Однако маленький селянин бросил ему в глаз камень и под истерический смех арогдорцев кинулся кусать его за ноги. Хотя молодой воин легко увернулся от молочных зубов, он тут же рухнул на грядку.

Умолкшие мутанты, да и сам Томас, замерли, пытаясь понять, откуда взялась стрела в затылке поверженного воина. Тут же послышался свист других стрел и их гулкие удары в плоть и броню. Еще два мутанта пали замертво, а один с жалобным криком схватился за пробитое плечо. Затем послышались ругательства, сотрясающий землю топот и тяжелое бряцание. В лесу засверкали доспехи, и на огромной скорости оттуда вырвался небольшой отряд рыцарей.

До этого момента Томас видел этих парфагонцев только на старых рисунках и в своем воображении. Он обожал слушать истории и легенды о них и часто сражался на деревянных мечах с соседскими ребятами, воображая себя рыцарем.

В отличие от мутантов, воины Королевской рыцарской армии перемещались на обычных конях, пусть и самых могучих пород. От обычных людей их отличали только мощь и рост. И хотя каждый из них был на две головы выше среднего мужчины, они все же заметно уступали четырехруким мутантам. Под синими накидками их торсы были облачены в плотные рубахи, поверх которых красовался фигурный панцирь с кольчужными рукавами, воротником и короткой юбкой. Голову они защищали округлым шлемом с овальными прорезями для глаз, переходившими в проем для носа и рта. Они носили штаны из плотной ткани и начищенные до блеска кожаные сапоги выше колен. Кроме того, у них имелись выгнутые прямоугольные щиты, которые вместе с копьями висели на сбруе. Из орудий каждый также имел меч с синей рукоятью, кинжал и громоздкий арбалет, способный пробить каменные черепа неприятеля.

На глазах у Томаса завязался молниеносный бой: рыцари с разгона вонзили копья и мечи в разбегающихся мутантов. Хотя кто-то из арогдорцев отчаянно сопротивлялся, королевским воинам удалось раскромсать пойманного врасплох противника. Затем, едва не раздавив мальчугана, разгоряченные рыцари рванули вглубь тлеющего селения.

***

Нильсу показалось, что он едва сомкнул глаза, но в сумерках уже зашевелились товарищи. Осознав, что поймал момент пробуждения, он с закрытыми глазами представил себя дома. Прорисовав в воображении дверной проем в спальне, рыцарь старательно представлял, что он опустился вниз и трогает ворсистый ковер, буквально протирая его ладонями и внимательно разглядывая витиеватый узор.

— Раз, — вскоре сказал Нильс в уме.

Затем он принялся водить рукой по шершавой стене, в упор разглядывая ее текстуру.

— Два.

Воин переключил внимание на дверную ручку, холодную и блестящую, а также на дубовую дверь. Пытаясь все это ощутить по-настоящему, он ощупывал и разглядывал детали и трещины.

— Три.

Не получив результат, он продолжил привычный путь от кровати до улицы. Следующей точкой была лестница, ведущая вниз на первый этаж. В этом месте он точно также стремился осуществить ровно три действия, обязательно считая их. Сначала он припал к полу, а затем к ступенькам и перилам, пытаясь их увидеть и нащупать словно действительно там находился. Затем он тут же переходил на следующие этапы своего пути. Однако воин продолжал лежать в лесу и даже не проваливался в сон. Он решил, что сделал ошибку. В такой обстановке, чтобы лучше усыпить организм, надо было считать хотя бы до пяти и осуществлять такие же пять действий на каждом месте. Возможно, стоило быть в целом более пассивным и расслабленным.

Упрямо добравшись до мостовой, он с радостью осознал, что песчинки просочились меж пальцев, пока его ладони растирали булыжники. На этот раз это было совершенно реальное восприятие, а вовсе не воображение! Одновременно пропало бурчание товарищей, а мокрые камни засверкали на утреннем солнце. Теперь Нильс буквально стоял на коленях у своего дома, продолжая суматошно цепляться за новое пространство, словно окончательно перетекая в него. Усмехнувшись, он вспомнил свою цель, и его ослепила яркая вспышка. Затем перед взором сошлись два переливающихся синих кольца, звонко заискрив друг от друга.

Магическое видение сияло столь реалистично, что его можно было потрогать. Но рыцарю было не до этого. Понимая, что его скоро разбудят, он взлетел и стремглав долетел до вершины обрывистой горы. Черные тучи над головой оглушительно громыхали и извергали молнии, озаряя лысые скалы внизу.

Прямо перед Нильсом, сияя изнутри, из горной плоти возвышался огромный синий меч с волнистым долом. Выдохнув, он дотянулся обеими руками до рукояти с рубином, отчего порыв ветра едва не сбил с ног, а тело загудело. Сжав зубы от боли, воин не отпускал обжигающий металл, ощущая, как тело трещит, раздаваясь вширь и вверх. В один момент кольчуга и панцирь со звоном разлетелись в стороны, а рыцарь увеличился до таких габаритов, что меч стал ему по размеру.

Вдруг зрение пропало. Нильс почувствовал свое лежащее на боку тело и сильное покалывание от макушки до пяток. Тем не менее его пальцы все еще ощущали рукоять, через которую сочилась осязаемая мощь.

— Что там опять отращиваешь? — послышался голос Ричарда следом за пинком по сапогу. — И так здоровенный, как бык!

В это время Томасу снилась бесконечная череда кошмаров, в которых то раздавались крики родителей, то за ним гнались мутанты, то плакала Ирэн. Голод и жажда все время настигали селянина, отчего он то просыпался, то моментально засыпал, так и не понимая, что с ним происходит и где он находится. А еще постоянно ныла левая нога. В какой-то момент появился яркий свет, трели птиц и стук копыт по мощеной дороге, которые заставили его окончательно пробудиться.

С трудом открыв слипшиеся глаза, Томас обнаружил себя в седле впереди русоволосого рыцаря с крупным носом. Рядом так же спокойно цокали еще несколько коней с воинами. Они шли через поле, приближаясь к огромным деревянным воротам в уходящей за горизонт каменной стене с узкими бойницами наверху. Эта стена была выше любых деревьев, во многих местах она поросла мхом и кустами. За ней виднелись грозные башни и коричневые черепицы.

— Привет, храбрец, — подмигнул рыцарь.

— Здравствуйте! — смутился Томас.

— Что? Придется знакомиться. Я Нильс. Ты?

— Томас. Меня зовут Томас Юрг.

— Эй, соня! — раздалось сзади.

Оглянувшись, юный селянин увидел белокурого красавца с вытянутым ликом верхом на дымчатом жеребце. Рыцарь широко улыбался, держа в руке спящего щенка.

— Не твой черныш? Тоже спит все время.

— Да, дяденька, это мой.

— Можно себе возьму?

— Пузанчика? Наверно…

— Небось женушке опять? — буркнул Нильс, хмуро разглядывая солнечные часы размером в пол-ладони. — Раз такой заботливый, бери ее с собой следующий раз. Ребята против не будут, поверь.

В этот момент гогочущие воины прошли деревянный мост над квакающим рвом. Перед ними со скрипом отворились грузные Северные ворота, охраняемые стражами в латах.

— Да здравствует король!

— Да здравствует Парфагон! — дружно ответил измотанный отряд.

Навстречу Томасу подул теплый ветер с тысячей новых запахов и звуков. Прямо от исполинских ворот начиналась многолюдная аллея, по краям которой зеленели каштаны и возвышались аккуратные здания. В шуме голосов царила беззаботная атмосфера. То тут, то там благоухали лавки со сладостями и сновали торговцы с лотками. Дети с визгом носились, так и норовя сбить с ног, а карманные собачки скалились из рук нарядно одетых дам. Куда его взгляд ни падал, везде что-то происходило, а на лицах опрятно одетых людей сияли улыбки.

Оказавшись в таком буйстве жизни, селянин вспомнил близких. Он изо всех сил держался перед своими спасителями, которые о чем-то ожесточенно спорили со стражей ворот. Но когда его приняла на руки и обняла пахнущая персиками женщина с короткими рыжими волосами и немного заостренными ушками, он не выдержал. Его губы искривились, и сверкающие слезы прыснули на сиреневое платье веснушчатой красавицы.

— Добро пожаловать в Парфагон, малыш, — лишь смог он расслышать из ее уст.