Ангел по имени 112

Михаил Серегин

В подземном бункере, оставшемся со времен войны, пропадает мальчишка. Группа уголовников держит его в заложниках, принуждая показать местонахождение тайника с оружейным арсеналом. На помощь приходит команда спасателей. Отважные парни погружаются во власть тьмы, словно в преисподнюю. Сырость, мрак, холод становятся союзниками бандитов, и призрак давно прошедшей войны словно оживает. На спасателей обрушивается свинцовый ливень, грохочут разрывы, тоннель заполняет удушливый дым. Но если бы только бандиты противостояли спасателям! Никто даже предположить не мог, что старый бункер вот уже полвека обитаем и у мрачного подземелья есть Хозяин...

Глава 3

Макс никогда не жаловался на память и был уверен, что телефон Олеси запомнил точно. Но к концу недели эта уверенность значительно уменьшилась, потому что ни на один из звонков Олеся не ответила. Телефон молчал.

Макс терялся в догадках. Он не понимал, что могло произойти с того момента, как они расстались. Олеся уехала? Заболела? В голову приходили мысли одна другой противнее.

Положение осложнялось еще и тем, что Макс по легкомыслию не потрудился выспросить у Олеси ни ее фамилии, ни домашнего адреса. Пришлось запастись терпением и телефонным справочником. Все свободное время Макс посвящал изучению его страниц, но только через двое суток он наконец нашел нужное сочетание цифр. Олеся Веретенникова проживала по улице Первомайской в доме номер девятнадцать. Однако сразу же отправиться Макс туда не смог — у него снова было дежурство.

Он выполнил свое намерение на следующее утро после дежурства. Предварительно он еще раз позвонил и, выслушав десяток длинных гудков, решительно отправился по найденному адресу. Он рассуждал, что у каждого человека имеется хотя бы один сосед и хотя бы что-то этот сосед может знать.

Дом номер девятнадцать оказался девятиэтажкой. Квартира Олеси располагалась на четвертом этаже. Макс поднялся в лифте и без особой надежды позвонил в дверь. К его удивлению, открылась она тут же, и открыла ее сама Олеся. От неожиданности Макс только и смог вымолвить:

— Значит, ты дома?

Олеся даже не удивилась такому нелепому вопросу. Она казалась озабоченной и уставшей.

— Тебе повезло, — сообщила она. — Вообще-то я сейчас здесь не живу. Забежала вот взять кое-что из одежды. Извини, не могу даже предложить тебе кофе — в доме ничего нет.

— Я не хочу кофе, — сказал Макс. — Я по тебе соскучился. Покой потерял, сон — как в песнях поют… А где же ты теперь живешь? У мамы?

— У сестры, — сухо ответила Олеся. — Извини, у меня нет сейчас настроения. Я должна идти.

— Это следует расценивать как от ворот поворот? — с легким вызовом поинтересовался Макс. — Предупреждаю, от меня так просто не отделаешься.

— Ох, мне сейчас все равно! — в сердцах воскликнула Олеся. — Неужели ты не понимаешь? У нас в семье неприятности, и мне больше ни до чего нет дела.

— Гм, я же не знал, — пробормотал Макс. — Прости, что докучаю, но, может быть, я мог бы чем-то помочь?

— Не думаю, — пожала плечами Олеся. — А хотя… Спасатели занимаются пропажей людей?

— Ну-у, это смотря по обстоятельствам, — не слишком уверенно произнес Макс. — Иногда мы принимаем участие в поисках. Но это когда есть определенные указания, где искать. Например, когда люди попадают под лавину или заблудятся в каком-то районе. А кто пропал?

— Да он и пропал! — воскликнула Олеся. — Тот, о котором мы в тот раз говорили. Ну, не понимаешь, что ли? Славик! Мой племянник — дошло наконец?

Она резко повернулась и ушла в комнату. Макс озадаченно почесал в затылке и немного погодя последовал за девушкой. Она с расстроенным видом сидела спиной к Максу. На столе в стеклянной вазе стояли засохшие цветы.

— Я, наверное, скажу глупость, — осторожно начал Макс, — но мне совершенно непонятно, почему ты должна теперь жить у сестры. Конечно, если мальчишка пропал, это очень плохо, но я не вижу связи…

— Ну что тут непонятного?! — раздраженно сказала Олеся. — Сестра живет одна. Представляешь, что такое приходить в пустой дом, зная, что твой ребенок пропал и от него нет никаких известий? От этого можно сойти с ума. Я стараюсь быть все время рядом.

— Да, верно. Я как-то не сообразил, — смущенно сказал Макс. — И что же, его в самом деле нигде не могут найти? А что говорит милиция?

— Ты что, не знаешь нашу милицию? Им ни до чего нет дела. Сначала вообще не хотели принимать у сестры заявления, потом два часа задавали глупые вопросы, а потом прислали какого-то увальня, который вообще ни о чем не спрашивал, а только сказал, что мальчишки часто пропадают, но потом находятся. Он посоветовал нам не волноваться, представляешь? Я чуть не спустила его с лестницы.

— Неосторожно, — заметил Макс.

— Он все равно не собирался никого искать, — махнула рукой Олеся. — На следующий день выяснилось, что этот тип ушел в отпуск. Тогда я устроила в милиции скандал, и они пообещали прислать нового оперативника. Сегодня он как раз должен явиться, поэтому я спешу. Сестра сама не своя — где ей справиться с этими мудрецами! Для них главное — статистика.

— А ты, значит, справишься?

— Я их нисколько не боюсь! — заявила Олеся. — Они милиция — вот пусть и ищут. А то дожили — люди пропадают, а никому и дела нет!

Она порывисто вскочила и направилась в угол комнаты, где у раскрытого шкафа стояла сумка, набитая женским барахлом. Олеся наклонилась и принялась застегивать молнию на сумке. Макс взъерошил свою шевелюру и неожиданно предложил:

— Я тебя провожу, не возражаешь? Тебе сейчас нужно выговориться. Нужно на ком-то разрядиться — вот я и сыграю роль громоотвода. И потом, сумка у тебя тяжелая, я помогу.

— Ехать далеко, — предупредила Олеся. — Сестра живет у черта на куличках — на самом выезде из города.

— Мы возьмем такси, — сказал Макс. — Плачу, разумеется, я.

— Ну и плати, — согласилась Олеся, — если у тебя денег куры не клюют. Только не рассчитывай, что на тебя кто-то будет обращать внимание.

— Мне достаточно того, что ты будешь рядом, — заверил ее Макс, подхватывая сумку с одеждой. — Я же сказал, что согласен играть роль громоотвода.

Они заперли квартиру и вышли на улицу. Такси поймали быстро, однако водитель, услышав, куда нужно ехать, заломил такую цену, что Макс внутренне ахнул. Но марку нужно было держать, и он не моргнув глазом согласился.

— И когда же он пропал? — спросил Макс по дороге.

— В тот самый день и пропал, — ответила Олеся. — В тот самый день, когда мы о нем вспоминали. Двадцать восьмого июня. И что за день выдался! И Славик, и тот несчастный мальчик… Кстати, что с ним? Или вы не интересуетесь судьбой тех, кого спасли?

— Не всегда, — сказал Макс. — Но про этого разбойника мы, конечно, спрашивали. Ему сделали операцию. Он до сих пор в реанимации, но врачи говорят, что состояние у него стабильное. Будем надеяться, что все обойдется.

— Слава богу, хоть тут все обошлось, — хмуря лоб, сказала Олеся. — А что делать нам, я не представляю. Сестра в отчаянии.

— Ее можно понять. Но все-таки не стоит отчаиваться. Подростки есть подростки. Вполне возможно, парень просто загулял. Девочки, вечеринки…

— У девочек он не имел никакого успеха, — отрезала Олеся. — И на вечеринки его не очень-то приглашали. К счастью, Славик не имеет склонности к спиртному. Он даже не курит. У него другой бзик — он обожает шататься по всяким свалкам, развалинам, оврагам. Начитался в Интернете про диггеров. Все что-то копает… Только что у нас в Желтогорске можно выкопать?

— Честно говоря, не знаю, но, наверное, что-нибудь можно, — сказал Макс. — Тогда не исключено, что он как раз предпринял какую-то вылазку. Копает себе потихоньку. Знаешь, я слышал, что они очень упертые, диггеры эти.

— Ага, упертые. По-твоему, он уже шестые сутки копает? Без пищи и воды?

— Ну, водой-то он, наверное, запасся, — заметил Макс. — Как же без воды?

— А вот так. Люська говорит, что никуда он не собирался. Вообще, говорит, он за три дня до этого какой-то притихший стал, пришибленный, из дома старался не выходить. А потом раз — и пропал. Она его вещи проверяла — так все его снаряжение на месте. Ну вот куда мальчишка мог пропасть?!

Макс не стал ничего говорить. По роду службы он прекрасно был осведомлен о том, куда могли пропадать молодые люди, но сейчас вспоминать о таких вещах было ни к чему.

Подъехали к многоэтажному дому на самой окраине города. Олеся велела водителю остановиться возле первого подъезда и вышла. Макс отдал таксисту едва ли не все свои деньги, взял сумку и выбрался из машины.

В этом микрорайоне ему приходилось бывать нечасто. Дома здесь строили большие, длинные, как океанские лайнеры — в каждом наверняка могла расселиться небольшая деревушка со всеми ее жителями. Вся инфраструктура — магазины, парикмахерские, мастерские — располагалась тут же, как правило, на первых этажах. Были здесь и детский сад, и школа. Вот только с зелеными насаждениями было туговато. В этом смысле район представлял собой асфальтовую пустыню, кое-где украшенную крошечными оазисами цветочных клумб. За домами располагалась плоская степная равнина, к востоку скатывавшаяся прямо в Волгу, а к западу покрытая холмами и перелесками. Где-то посредине располагался аккумуляторный завод — замкнутый механический мир с высоким забором и чадящими трубами. Их очертания колебались в раскаленном воздухе. «Завод-призрак, — подумал Макс. — Технологический мираж в дикой пустыне. Зато уж райончик реальный — дальше некуда».

Олеся, нетерпеливо оглянувшись на него, уже направилась ко входу в подъезд. Макс догнал ее и сказал что-то шутливое насчет унылости жилого района. Олеся посмотрела на него строгим взглядом и ничего не ответила. Макс подумал: «Ничего себе получается выходной! Такое ощущение, будто отправляешься на очередное дежурство. И уйти неудобно, потому что тогда можно смело ставить крест на едва зародившихся отношениях. А девочка интересная. Когда мы познакомились, я и предположить не мог, что она обладает таким чувством ответственности. Непредсказуемость в женщине всегда интригует».

Они поднялись в лифте на пятый этаж. Олеся отперла дверь ключом, и они вошли в квартиру, которая показалась Максу излишне сумрачной и тихой. Будто в доме покойник — сравнение напрашивалось само собой, но Макс выбросил из головы подобные мысли. Пока есть надежда, о смерти лучше не заикаться.

Сестра Олеси оказалась очень на нее похожей. Только волосы у нее были коротко острижены, и на лице ясно читался возраст. Сейчас она выглядела даже старше своих тридцати четырех — бессонные ночи и тревога не прошли даром.

Отреагировала она на появление в доме постороннего не совсем адекватно — даже не поинтересовавшись у сестры, что за человек Макс, она принялась ему жаловаться на ужасную беду, случившуюся с ее мальчиком, и на собственное к нему невнимание. Чувствовалось, что мысли этой женщины заняты сейчас только сыном, поэтому окружающий ее мир она воспринимала фрагментами, в тех его проявлениях, которые касались ее сына.

— Вот пришел следователь, или как там он у них называется, — сказала она Максу. — Скажите, говорит, с кем Славик общался. А я стою как дура и ничего не могу сказать. Потому что ничего на самом деле не знаю! Я работаю в Интернет-провайдерской фирме. Очень удобно — мне предоставили скидку на подключение. Но приходится весь день быть на работе — там с этим строго. И еще в одной конторе я подрабатываю, беру работу на дом. Времени на сына совершенно не остается. Только покормить и проследить, чтобы у него была чистая одежда. Где уж там вникать в его дела!

— Люся! Ему это совершенно неинтересно! — прервала ее речь младшая сестра. — Он не следователь и ни о чем спрашивать тебя не будет.

— Ну так что ж, — потерянно сказала старшая. — Я сама расскажу.

— У нас Грачев психолог по образованию, — подхватил Макс. — Он говорит, что наука, безусловно, подтверждает этот общеизвестный факт — когда человеку плохо, ему следует выговориться. Поэтому лично я не возражаю. Да мне и самому интересно, что могло случиться с таким большим парнем.

— Макс — спасатель, — деловито объяснила Олеся. — В крайнем случае их служба тоже ищет людей. Но пока он за это не берется… А ты лучше скажи — из милиции кто-нибудь был?

— Я же говорю, пришел следователь, — печально сказала сестра. — Задавал вопросы. А когда понял, что от меня никакого толку, попросил включить компьютер сына и сидит теперь, смотрит…

— Чего смотрит? — враждебно спросила Олеся.

— Ну, вообще смотрит. Надеется получить информацию о Славике из его компьютерной базы. Не знаю уж, что из этого выйдет. У Славика столько там всего наворочено…

— Вот именно! — сердито сказала Олеся. — А ты бы, между прочим, могла выяснить фамилию хотя бы одного друга своего сына! Что, к нему никто не приходил никогда в гости? Одноклассники, соседи…

— Вот и следователь говорит то же, — вздохнула сестра. — А что толку? Ну бывали у него мальчики. Видела я их во дворе. Да разве я помню, кого из них как зовут? Пожалуй, я и в лицо их не различу.

— Да, ты безнадежна, — заявила Олеся и решительно шагнула куда-то в сторону. — Придется мне самой говорить с этим детективом.

Максу было любопытно посмотреть, как Олеся будет разговаривать с представителем милиции, да и в обществе безутешной матери он чувствовал себя неловко, поэтому, не раздумывая, он последовал за Олесей в комнату Славика, где они обнаружили сидящего за компьютером человека. На вид он был чуть постарше Макса, с длинным носом и хитрым, как бы ускользающим взглядом. Лето стояло жаркое, но загорелым этого человека назвать было трудно. Казалось, все солнечные денечки он провел в каком-нибудь подвале, куда не проникал ни один луч света.

Когда Олеся и Макс вошли в комнату, этот человек быстро обернулся, смерил обоих своим двусмысленным взглядом, неопределенно хмыкнул и снова принялся щелкать мышкой, вперившись в экран компьютера.

— Эй! Сюда, между прочим, люди вошли! — с вызовом сказала Олеся. — Могли бы и поздороваться!

— По этикету здороваться первыми следует как раз входящим, — хохотнул длинноносый. — А исходящим положено отвечать на приветствие. Пароль — отзыв. Но если вам так будет приятнее, я готов — здравствуйте! Довольны?

— Здравствуйте! — сердито сказала Олеся. — Я, между прочим, у себя дома. Ну, почти дома. А вы вообще неизвестно кто.

— Ну уж и неизвестно! — возразил мужчина и, решительно оттолкнув от себя компьютерную мышь, встал. — Представляюсь еще раз. Капитан Смагин из следственного отдела РОВД Краснознаменного района. Прибыл по заявлению гражданки Тумановой Людмилы Михайловны. Вы, кажется, сестрой ей доводитесь?

— Именно, — высокомерно сказала Олеся. — И у меня вопрос — вы собираетесь что-нибудь делать или тоже посоветуете нам не волноваться?

— Такую глупость я вам советовать не буду, — серьезно ответил Смагин. — Не в человеческих это силах выбирать — волноваться или не волноваться. Посоветовать я могу только одно — не стоит портить отношения с правоохранительными органами. Не все у нас добрые и великодушные. И даже не все умные, понимаете?

— А вы какой? — бесстрашно спросила Олеся.

Смагин с юмором покосился на Макса и сказал с достоинством:

— Я-то как раз добрый и умный, поэтому не стоит на меня напирать — я все равно не обижусь.

— Очень мне вы нужны — на вас напирать, — с досадой сказала Олеся. — У меня сестра с ума сходит. Мне нужно, чтобы вы ее сына нашли, племянника моего.

— Боюсь, это будет не так просто, — покачал головой Смагин. — К сожалению, слишком мало информации о вашем племяннике. Чем он занимался, с кем водил компанию, как проводил свободное время. Даже точное время, когда ваша сестра видела сына в последний раз, она назвать не смогла. Видите, как все туманно?

— Ну и что что туманно? Вы же сыщик! — запальчиво сказала Олеся.

— Есть немного, — согласился Смагин. — Я вот тут покопался в файлах — и теперь кое-что о вашем племяннике понял. И все равно этого мало. Вы сами-то когда в последний раз племянника видели?

— Давно видела. С месяц, наверное.

— Ну вот! — развел руками Смагин. — И получается, что под руками у меня нет ни одного человека, который бы видел Вячеслава Туманова перед его исчезновением. Я запланировал опросить соседей — возможно, кто-нибудь из них прояснит ситуацию. Если же нет — придется поломать голову.

— А вы этого, похоже, не любите, — ядовито заметила Олеся.

Смагин посмотрел на нее странным взглядом, а потом вдруг обратился к Максу:

— А вы, случайно, не муж этой сердитой особы? Нет? Ну и слава богу, а то я уж было хотел вам посочувствовать. Вы поймите, что найти человека ничуть не проще, чем иголку в стоге сена. Особенно если у человека есть причины скрываться.

— Вы чушь говорите! Какие причины могли заставить Славика скрываться? Он еще ребенок!

— Я в общем говорил, — невозмутимо ответил Смагин. — Но с подростками тоже непросто. Никогда не знаешь, что может прийти в голову подростку. Знаете, сколько среди этого контингента самоубийств? Кончают жизнь из-за несчастной любви, из-за издевательств, от одиночества… А сколько их убегает из дому! — Он махнул рукой.

— Я так понимаю — это вы нас подготавливаете к мысли, что Славика найти не удастся? — жестко сказала Олеся. — Ну и прекрасно. Мы сами его найдем. Мы к спасателям обратимся, верно, Андрей?

Макс не ожидал такого оборота и слегка растерялся. Впрочем, ответ в данном случае мог быть только один.

— Ну да… Если понадобится… — пробормотал он. — Какой разговор?

Смагин с интересом посмотрел на него.

— Так вы из МЧС, что ли? — спросил он. — Я имел дело с ребятами из МЧС — когда на Кавказе в командировке был. Хорошие ребята.

— Да, ребята хоть куда, — согласился Макс. — Я, между прочим, тоже на Кавказе служил.

— Серьезно?! Да это просто здорово! — обрадовался Смагин. — Может, встречались? То-то я смотрю, вроде лицо знакомое! Ваша часть где стояла?

— В Гудермесе, — ответил Макс. — Но вообще мы весь Кавказ облазили. Так что вполне возможно, что и виделись где-нибудь.

— Ну, это совсем другой коленкор, — заявил Смагин. — Слушай, а ты кем этому Славику доводишься?

— Да никем, — почесал затылок Макс. — Честно говоря, я и не видел его никогда. Я вот… С Олесей…

Смагин понимающе усмехнулся.

— Ну, неважно, — сказал он. — Вижу, что и тебе это дело небезразлично. Я, кстати, человек тоже неравнодушный, хотя по роже этого и не скажешь. Поэтому буду с вами откровенен, ребята! Объективно говоря, надежд на благополучный исход дела мало. Это как монетку бросать — орел-решка. Если ваш Славик просто задурил, как это у молодежи бывает, то он запросто может через день-другой сам вернуться. А если дело серьезное, то запасайтесь терпением. Вы вот говорите — спасатели. Тут никто не поможет — только сам господь бог. Потому что спасателям тоже точку на карте указать надо — мол, вот здесь ищите. А кто может указать эту точку, а? Вот то-то и оно!

— Это верно, — вздохнул Макс и виновато посмотрел на Олесю.

— Ну ясно, — нелюбезно проговорила она. — Опять одно ля-ля. Это только в сериалах милиция всех находит и всех ловит. Виртуальная жизнь называется.

— Про это я ничего не знаю, — сказал Смагин. — Но реальная жизнь, конечно, сложнее. Взять хотя бы организационный момент. Если откровенно, то исчезновение вашего племянника — дело не первой важности. Надеяться, что все бросят свои дела и начнут искать Славика, не стоит. Если откровенно, то надеяться вам можно вообще на одного человека — на меня. Хотя и у меня самого работы хватает. Но я если сказал, то делаю. А чтобы вы не посчитали это пустой болтовней, то изложу некоторые соображения относительно своих дальнейших планов.

Он опять повернулся к столу, на котором стоял компьютер, и небрежным жестом извлек из дисковода дискету.

— Я позволил себе сделать кое-какие выдержки из тех данных, что ваш племянник хранит на жестком диске. Возможно, они могут сыграть роль подсказки в этом деле. А могут и не сыграть.

— Что вы имеете в виду? — ревниво спросила Олеся.

— Знаете, существует легенда, что во время войны под руководством НКВД в окрестностях Желтогорска велась суперсекретная стройка. Якобы где-то здесь под землей был отстроен бункер для правительства — на случай, если сдадут Москву. Практически целый город. Потом обстоятельства изменились, бункер был законсервирован, все подходы к нему взорваны, а всякие упоминания о стройке были запрещены под страхом расстрела. Повторяю, это не более чем легенда. Но судя по материалам, которые Вячеслав скачивал из Интернета, он в эту легенду верил свято. Я обнаружил на диске самопальную карту окрестностей Желтогорска. Она с пометками. Что они означают, пока не очень ясно. Но возможно, что ваш племянник все же решил попытаться отыскать мифический бункер.

— Но если бункера нет, то куда он мог пропасть? — спросил Макс.

— Кроме бункера могут существовать тысячи похожих на бункер ловушек, — объяснил Смагин. — Он мог провалиться в какую-то яму, заблудиться, да мало ли что…

Олеся вскинула голову.

— Только не вздумайте городить эту чепуху в присутствии сестры, — резко сказала она. — И вообще, если у вас есть карта, то что же вы тут сидите? На вашем месте я давно бы все проверила. Да, скорее всего, так и придется сделать!

— Ну, не горячитесь, — остановил ее Смагин. — Я же сказал, что приму все меры. Так и объясните вашей сестре. Я не намерен отступать.

— Пока все это слова, — возразила Олеся. — Хотелось бы чего-то более существенного. Может быть, вы все-таки приметесь за дело?

Смагин усмехнулся.

— Уже принялся, уважаемая Олеся Михайловна, — сказал он. — Вы еще очень молоды и не умеете отличать суеты от дела. Но это пройдет. Однако, к вашему удовольствию, я уже ухожу. Возможно, уже сегодня я сумею пройтись по тем местам, которые отмечены на карте вашего племянника. Разумеется, как только у меня появится какая-то информация, я тут же поставлю вас о ней в известность.

— Да уж надеюсь! — сказала Олеся и, неожиданно обернувшись к Максу, добавила: — На твоем месте я бы присоединилась к сыщику. Ты же слышал, что ему приходится тянуть воз практически в одиночку. А вы с ним почти однополчане. И ты сам обещал мне помочь. Я бы и сама облазила сейчас все задворки, но мне нужно опекать сестру. И потом, я не обладаю талантом сыщика. И вообще, если не можете сделать ничего реального, то хотя бы не мозольте глаза!

Смагин и Макс переглянулись, и следователь еле заметно кивнул. Они пошли к дверям. Макс был слегка обескуражен, но обиды на Олесю не чувствовал. Он видел, в каком она состоянии. В любую минуту у нее мог наступить нервный срыв. И еще, наверное, она была в чем-то права — мужчины на то и существуют, чтобы помогать женщинам и детям.

Лишь одно соображение смущало Макса — он имел некоторое представление о работе милиции и сомневался, что Смагин согласится на такого помощника, как Макс. Есть такое понятие — служебная информация. Следственные работники страшно не любят ею делиться.

Когда они вышли на улицу, следователь заговорил первым.

— Ну что, брат, давай знакомиться? Ты меня Смагиным зови — я так привык. А ты, как я понял, Андрей?

— Вообще-то — да, но это для девушек. А так все зовут меня Максом. Это по фамилии. Максимов я.

— Понятно. Ну и что думаешь делать, Макс?

— А что делать? — развел руками Макс. — Карта-то у тебя. Меня, сам видишь, выставили в два счета. Если бы у меня такая карта была — я бы обязательно по тем местам пробежался.

— Да, не видать тебе здесь успеха, — покачал головой Смагин, — если не отыщешь золотой ключик… Весь вопрос только в том — золотой он или… Надеюсь, ты понимаешь, что при женщинах я не все говорил, что думаю?

— А что ты думаешь?

— Ну, ты видишь, что мальчишка, по сути дела, был предоставлен самому себе, — сказал Смагин. — И возраст самый опасный. Лично я ничего хорошего не жду. Грубо говоря, нужно готовиться к худшему.

— А вот тут я с тобой не согласен, — заявил Макс. — У нас так не принято, чтобы к худшему готовиться. Если у тебя напряженка, то я готов помочь — у меня как раз выходные. Пробежался бы по тем местам, которые у Славика на карте отмечены.

Смагин долго смотрел на него, слегка прищурив глаз, а потом вдруг сказал:

— Ладно, уговорил! Но одному тебе нет смысла мотаться. Вместе пробежимся!