Вторжение

Михаил Серегин, 2008

Умные люди стараются обходить это место стороной, потому как случается там чертовщина: то НЛО пролетит, то деревья сами по себе возгорятся, или вообще пропадешь без вести, свят, свят, свят! Да вот нашелся один смельчак, специалист по паранормальным явлениям, профессор Хамлясов, и повел туда группу ученых. И канула экспедиция, как сквозь землю провалилась. Тут уж не до научных исследований, и в Черную Топь отправляются четверо спасателей с собакой. Этим парням плевать на загадки природы и проделки потусторонних сил. Они идут в аномальную зону с одной целью – спасти людей, и никакая чертовщина не станет для них преградой. Но действительность оказывается страшнее леденящих душу легенд. Лучше б экспедицию похитили инопланетяне – легче было бы ее вызволить... Издавалась также под названием «Аномальная зона».

Глава 1

Пятилетний юбилей службы МЧС в Желтогорске праздновали с большой помпой. Для торжеств был снят городской театр, на юбилейном собрании присутствовала масса гостей, в том числе и из столицы. Были зачитаны приветственные телеграммы от министра, произнесены многочисленные речи и слова напутствия от местного начальства, а в самом конце состоялось чествование лучших сотрудников и вручение наград отличившимся — почетных грамот и денежных премий в белоснежных конвертах. Видимо, отличившихся было очень много, поэтому суммы не слишком поражали воображение. Когда торжественная часть закончилась, спасатели вышли в фойе покурить и обсудить щедрость руководства. Держались по привычке группами. Возле окна беседовали четверо мужчин, знакомых между собой много лет и понимающих друг друга с полуслова.

— Сегодня Косицин явно в ударе, — желчно заметил Грачев, высокий, жилистый, с большим носом. — Подумать только — всей группе по триста рублей отвалить! Как говорится, хорошая прибавка к пенсии!

— Мне не дорог твой подарок — дорога твоя любовь, — хладнокровно отозвался плотный, уверенный в движениях Величко. — Некоторые ребята вообще, кроме грамот, ничего не получили. А Косицина тоже можно понять — у него бюджет.

— И все равно на тысячу хотя бы могли расщедриться, — заметил Грачев. — Юбилей небось не каждый день празднуем.

— А я лично недостающее на банкете доберу! — захохотал Ашот Мачколян, огромный, добродушного вида весельчак, который, кажется, был не способен огорчаться ни при каких обстоятельствах. — Вот где бюджет! Говорят, на угощение сегодня не поскупились.

— Еще бы, замминистра в гостях! — сказал Грачев. — Но дело ведь не в этом, а в том, что подумает жена, когда ты ей принесешь премию размером в триста рублей. Моя, например, решит, что по крайней мере половину я заначил.

— Вот она, неприглядная изнанка семейного счастья! — иронически усмехаясь, заметил Величко. — Хорошо, что мы с Максом не женаты и можем распоряжаться любыми суммами по своему усмотрению. Что ты, Макс, сделаешь со своей премией?

Андрей Максимов, называемый в кругу друзей Максом, широкоплечий красавец с густой шевелюрой, неодобрительно покачал головой.

— Сашка опять передергивает, — сказал он с легким недовольством. — Все отлично знают, что я ничего не имею против семейного счастья. Просто мне фатально не везет в этом плане. А Грачу и Ашоту я от всей души завидую.

— А ты не завидуй, дорогой! — назидательно сказал Мачколян. — Ты просто женись, и все.

— Он уже пять раз женился, — напомнил Грачев. — И всегда брал меня в свидетели. В ЗАГСе на меня уже смотрят как на соучастника.

— И все-таки, что каждый из вас думает делать с премией? — опять повторил Величко, расширив рамки своего опроса.

— Лично я куплю за две сотни красивую рамку и помещу в нее оставшуюся сторублевку, — сказал Грачев. — Пусть висит на стене. А то жена все время говорит, что меня не ценят на работе.

— А у меня как раз кончились деньги на мобильнике, — сообщил Макс. — Так что для меня премия очень кстати. Буду звонить девушкам. И нечего идиотски ухмыляться! Вы знаете какой-то другой путь к семейному счастью?

— Может быть, тебе стоит попробовать позвонить одной девушке? — с невинным видом спросил Грачев. — Чтобы это действительно был путь, а не распутье.

— Разумеется, девушка будет одна, — солидно сказал Макс. — Это просто такой оборот речи, и ты, Грач, это отлично понимаешь! Нечего делать из меня сексуального маньяка!

— Ага, знаменательная оговорка, между прочим, — зловеще сказал Грачев. — Именно маньяк!

— Да бросьте вы! Оставьте Макса в покое! Мы говорим о премии. Я, например, просто отдам ее своим женщинам, — засмеялся Ашот, у которого было две дочки. — Они лучше меня знают, куда тратить деньги.

— Женщины знают, как тратить большие деньги, — назидательно заметил Величко. — Эти гроши их не заинтересуют. Поэтому я предлагаю вот что…

Какое применение нашел премиальным деньгам Величко, узнать не удалось. По фойе вдруг прошло что-то вроде тревожного ветерка. Отдельные компании спасателей и приглашенных гостей, мирно беседующих между собою, одна за другой разворачивались навстречу движущейся через обширное помещение группе людей в выходных пиджаках и белоснежных рубашках. Их было человек шесть, но все взгляды были обращены на тех двоих, что шли впереди, — на осанистого улыбчивого заместителя министра и на невысокого, ничем не примечательного человека в сером костюме, который даже сейчас сидел на нем не по-праздничному мешковато. Это был начальник Управления МЧС Желтогорска Михаил Илларионович Косицин. Он двигался прямиком в сторону группы Грачева, и лицо его при этом казалось необыкновенно озабоченным. Это было тем более странно, что еще совсем недавно, сидя в президиуме бок о бок с замминистра, Михаил Илларионович был абсолютно спокоен.

Все четверо сразу обратили внимание на эту странность, но объяснили ее каждый по-своему.

— Кажется, Илларионыч к нам направляется! — усмехаясь, заметил Величко. — Не иначе услышал наши молитвы и решил добавить призовых! Из личного директорского фонда, как говорится.

— Ага, держи карман, — скептически отозвался Грачев. — Судя по его физиономии, он, скорее, сообразил, что передал нам лишнего. Сейчас подойдет и попросит по сто рублей назад.

— Двести рублей — тоже деньги, — добродушно сказал Мачколян. — И голову ломать не надо, что с ними делать.

— Рано зубоскалите, — мстительно заявил Макс. — Я бы, например, сейчас все триста отдал, лишь бы он прошел мимо. Потому что его физиономия совсем о другом говорит.

— О чем же? — поинтересовался Грачев.

— О том, что у нас с вами проблемы, — сказал Макс, но больше ничего объяснить не успел, потому что Косицин и замминистра уже были рядом.

Румяное лицо московского гостя и благожелательный взгляд, каким он окинул крепкие фигуры спасателей, могли ввести в заблуждение кого угодно, но только не Грачева — в глубине зрачков заместителя министра он увидел беспокойную искру. Нельзя было сказать, что этот человек по-настоящему встревожен, но некий душевный дискомфорт испытывал несомненно.

— Ну вот и они, — сдержанно, но с удовольствием сказал Косицин. — Железная бригада. Грачев, Величко, Максимов, Мачколян.

— Орлы! — приподнято провозгласил замминистра, но искра сомнения в его глазах никуда не исчезла.

— Если интересуетесь пернатыми, то вам бы лучше в зоопарк наведаться, — хмуро сказал Величко, который терпеть не мог, когда начальство раздавало подобные характеристики. — Мы, как и все прочие, от приматов произошли. От мартышек.

— Не груби, Величко! — сдвинул брови Косицин.

Он моментально заметил легкую растерянность на румяном лице замминистра и поспешил пресечь нежелательное развитие событий. С группой Грачева Косицин был знаком давно — ребята раньше служили под его началом на Кавказе — и знал, что при всех положительных качествах они были способны на самые непредсказуемые поступки. И, как это зачастую свойственно людям дела, к любому начальству они относились без соответствующего пиетета. К самому Косицину это не относилось — в том, что он справедлив, честен, а когда нужно, тверд как скала, его подчиненные могли убедиться не однажды. Косицин и сам не любил дутых авторитетов, но, по его мнению, замминистра вовсе не был обязан держать экзамен перед каждым спасателем.

Впрочем, и на ребят он не мог сейчас сильно напирать, так как, что ни говори, а он собирался испортить им праздник.

— Это он не грубит, Илларионыч! — разрешая ситуацию, усмехнулся Грачев. — Это он от скромности. Сам знаешь, как мы не привыкли, когда на нас обращают внимание. Стесняемся, как девушки, руки не знаем куда девать…

— Ну, рукам вашим я занятие найду быстро, — скороговоркой сказал Косицин. — Одним словом, разговор к вам есть серьезный, ребята!

— А я что сказал? — громко произнес Макс, с превосходством глядя на товарищей. — Я сразу сказал, что у нас будут проблемы.

— Ну, проблемы — это громко сказано, — попытался вмешаться сам замминистра. — Просто требуются ваш опыт, ваши молодые силы, ваш энтузиазм, черт побери! Да в вашем возрасте можно горы свернуть! Какие могут быть проблемы? Проблемы — это уже наш удел, так сказать… Расхлебывать кашу, которую заварили другие, нам, старикам, приходится. Вот многие считают — попал в начальники и как сыр в масле катается. А это в корне неверно — никто ведь не видит, какой груз ответственности ложится на плечи.

— Это верно, со стороны вроде никакого груза не заметно, — двусмысленно произнес Величко. — Это вы правильно сказали.

Косицин решительно взял его за локоть и потянул в сторону.

— Вы нас извините, — сказал он, обернувшись к замминистра. — Мы сейчас все обсудим, и я вернусь. Думаю, вам тут не дадут скучать.

— Но я могу надеяться, что меры будут приняты незамедлительно? — с тревогой спросил чиновник. — Мне нужно докладывать министру.

— Все будет в лучшем виде, — заверил его Косицин.

Он потащил Величко к выходу. Вслед за ними на широкое крыльцо театра вышли остальные члены группы. Теплый вечерний воздух был насыщен ароматами цветов, которые в изобилии росли на клумбах. Густую листву парка прорезали лучи заходящего солнца, тяжелые, как пластины червонного золота. За низкой чугунной оградой были видны прогуливающиеся по площади парочки.

— Черт тебя знает, Александр! — с чувством сказал Косицин. — Ты специально решил мне праздник испортить? Какая муха тебя укусила?

— А мы решили, что это ты нам решил праздник испортить, Илларионыч! — объяснил Грачев. — Вот и занервничали маленько.

— Решили они! — мрачно повторил Косицин. — Здесь я решаю! А вообще, да, праздник для вас закончился, ничего не попишешь. И несмотря на это, никто не давал вам права дерзить заместителю министра. Смерти моей захотели?

— Ни в коем разе, Илларионыч! — искренне воскликнул Макс. — Просто у нас аллергия на таких… на румяных.

— Человек не виноват, что зарумянился, — строго сказал Косицин. — У каждого своя особенность. Один румяный, другой бледный. Вот я с вами скоро совсем здоровье потеряю…

— Так что случилось, Илларионыч? — спросил Величко. — Нашел для нас горячую точку?

— Примерно, — кивнул Косицин. — Только я здесь ни при чем. И никто ни при чем. Так что обижаться вам не на кого. Наоборот, повод для гордости имеется. Мне сразу сказали — определи на это дело лучших.

— Спасибочки на добром слове, — вставил Грачев. — А можно конкретнее?

— История длинная. Знаете про Черную Топь?

Спасатели переглянулись. Грачев растерянно почесал щеку.

— Это где-то к западу области вроде? — неуверенно сказал он. — Что-то такое слышал — не припомню сейчас.

— А вот я помню! — обрадованно сказал Мачколян. — Сам в газете читал — уникальное место, таинственное. Явления там всякие происходят. Даже ученые туда приехали, чтобы на месте как следует разобраться.

— Ну вот и я говорю — какие-то чудики НЛО там видели, круги дурацкие, — вспомнил Грачев. — Очередная брехня. Я такими вещами не увлекаюсь.

— Придется увлечься, — строго сказал Косицин. — Потому что группа московских ученых, которая приехала на днях в Черную Топь, практически в полном составе пропала. По некоторым предположениям, заблудилась в лесу. Но существует мнение, что ученые могли стать жертвой неких паранормальных явлений. Последнее, разумеется, не афишируется, но в Москве к случившемуся отнеслись очень серьезно. Дело в том, что руководитель этой научной группы имеет обширные связи в самых разных слоях столичной элиты и его исчезновение взволновало очень многих. Самые умные догадались даже позвонить нашему с вами министру — требуют принять безотлагательные меры. Теперь понимаете, откуда ветер дует?

— Это мы понимаем, — ответил Величко. — Только при чем здесь мы? Пропали люди — пусть этим занимается милиция. И вообще, какое отношение мы имеем к паранормальным явлениям? Я, например, в жизни не встречал ни одного зеленого человечка и даже не знаю, как себя вести, если вдруг встречу.

— Один совет могу дать, — сказал Косицин. — Ты постарайся ему не хамить, это самое надежное средство. А вообще, ваша задача не зеленых человечков искать, а настоящих, живых людей, ученых. Задача, кстати, не такая уж для вас необычная.

— Постой, Илларионыч! — нахмурился Величко. — Что-то я не совсем тебя понял. Откуда, во-первых, известно, что группа ученых пропала? Кто поднял тревогу? А, во-вторых, почему только нас четверых на это дело направляют? Леса в том районе обширные, сложные — что там могут четверо сделать? Здесь прежде всего воздушная разведка нужна…

— Ладно, даю некоторые разъяснения, — вздохнул Косицин. На лице его появилось выражение досады. — Вы, ребята, не обижайтесь, но бывают моменты, когда приходится делать вещи, которые делать не хочется. Не маленькие, сами это знаете. Сейчас именно такой момент. Тут вся закавыка в том, что пока никто официальной тревоги не поднимал. Группа находится в нашей области несколько дней, работать они собирались здесь месяц, как минимум, никаких тревожных сообщений от них не поступало. И даже люди, которые принимали их в Боровске — это городок около самой Черной Топи, — вроде не обеспокоены. Забеспокоились коллеги из Москвы, которые периодически звонили в Боровск. Узнали, что от путешественников третий день нет никаких сигналов, и ударили в набат. Это как снежный ком. Хотя вроде и причин нет — под Боровском вообще, говорят, связь неустойчивая. Зато в Москве она хоть куда. Дошло вот до нашего министра, и он, заметьте, не приказал, а порекомендовал нам вмешаться. Сегодня он сюда звонил лично. Теперь понимаете?

— Более-менее, — кивнул Грачев. — Случилось ли что-то на самом деле, или просто кому-то после плотного обеда примерещилось, но руководство на всякий случай решило подстраховаться. Большие силы задействовать нерационально — и причина незначительная, и в дураках можно оказаться, — а вот найти группу козлов отпущения…

— А вот это ты зря, — с упреком сказал Косицин. — Все-таки речь о людях идет.

— Я понимаю, — согласился Грачев. — Поэтому и не спорю. Только почему ты нас банкета хочешь лишить?

— Потому что вы немедленно выезжаете в Боровск, — отрезал Косицин. — Когда вернетесь, я вам отдельно банкет устрою — за свой счет. А сегодня вам ехать нужно, чтобы к утру на месте быть. Возьмете машину — я уже распорядился. Родным сообщите, чтобы не волновались, — и в путь. Завтра я уже должен отчитаться о первых результатах.

— Сам говоришь, что в Боровске связь не действует, — удивился Мачколян. — Как же мы оттуда докладывать будем?

— Сотовая не действует, — буркнул Косицин. — Провода, слава богу, никто еще не отменял.

— Ну приедем мы в этот Боровск, — сказал Величко. — Дальше-то что? Идти в лес, «ау» кричать?

— Спокойно, — сказал Косицин, доставая из кармана сложенный вдвое листок. — Вот тут у меня адрес — из Москвы продиктовали. Это семья, которая с пропавшими учеными контактировала. Они и прежде встречались. Какие-то общие интересы, что ли. Одним словом, о планах москвичей никто лучше этих людей не осведомлен. Поговорите с ними, осмотритесь, а дальше уже решать будем, что делать. Мне главное, чтобы вы завтра на месте были, и я бы с чистой совестью мог отрапортовать наверх.

— Отрапортовать можно и так, — заговорщицки улыбаясь, сказал Мачколян. — А мы бы свою долю на банкете отгуляли и поехали.

— Голова! — сказал Косицин. — Замминистра не слепой! А я не самоубийца. В общем, даю вам час времени на сборы. А завтра с утра жду вашего первого звонка.

— Ладно, тогда я заеду домой, попрощаюсь со своими женщинами, — вздохнул Мачколян.

— А я за Графом, — сказал Величко. — Встречаемся в управлении.

Графом звали самца немецкой овчарки, обученного находить людей в развалинах, с которым Величко практически не расставался. То, что он явился на торжественное собрание в одиночестве, многих по-настоящему удивило. Прошел даже слух, что кто-то из этих двоих серьезно заболел — то ли пес, то ли Величко. Для последнего такой поступок действительно был жертвой, но, трезво оценивая ситуацию, Величко решил, что общество еще не созрело для понимания простой истины, что собаки не менее достойные существа, нежели люди, и имеют все права на посещение театров и торжественных мероприятий. Другими словами, на конфликт с руководством он не решился.

А еще через час уже впятером они выехали из Желтогорска и около десяти часов вечера прибыли в небольшой городок Боровск, располагавшийся в пяти километрах от межобластной автострады в окружении густых мрачноватых лесов. Впрочем, как выяснилось позднее, Боровск не был последним бастионом цивилизации на пути в Черную Топь. У самого леса притулилась деревня с классическим названием Сосновка, жители которой являлись основными хранителями сказаний о необыкновенных свойствах Черной Топи, но об этом спасатели узнали позднее. В самом же Боровске они не обнаружили ничего необыкновенного. Городок как городок — пятьдесят тысяч жителей, еще наполовину деревянный и плохо освещенный на окраинах, но изо всех сил старающийся поспеть за веком — на это указывала сверкающая неоновая реклама в центре города и удивительное изобилие иномарок на улицах.

Адрес, который дал спасателям Косицин, они разыскали без труда. Пятиэтажный типовой дом находился неподалеку от центра. Окружающий его двор подкупал обилием зелени и почти деревенской тишиной. Для провинции час был довольно поздний, но окна в доме еще светились — вероятно, жильцы досматривали свой любимый сериал.

На переговоры отправились Макс с Грачевым. Они поднялись на третий этаж и позвонили в дверь, обитую дерматином. Открыла им женщина лет тридцати — стройная, ладная, с короткой легкомысленной стрижкой, над которой как будто основательно поработал ветер, и смеющимися карими глазами. Хотя женщина была одета во все черное — на ней были обтягивающие расклешенные брюки и кофточка с длинным рукавом, — но впечатление она производила необыкновенно яркое, и у Грачева моментально испортилось настроение. Он не мог не заметить, как вспыхнули глаза у Макса и как тот заволновался, точно охотник, вышедший на одинокую лань.

«С Мачколяном надо было идти, — с досадой подумал Грачев. — Но кто же знал!»

А вслух он сказал суховатым и почти официальным тоном:

— Здравствуйте! Приносим свои извинения за позднее вторжение, но мы здесь не по своей воле. Разрешите представиться — служба МЧС Желтогорска. Моя фамилия — Грачев. Моего товарища — Максимов. Можем показать документы. С нами еще двое, но они в машине. А вы, надеюсь, Кузовкова Елена Тимофеевна?

— Она самая, — засмеялась женщина. — Только я не совсем понимаю, чем могла заинтересовать такую серьезную службу. У нас, кажется, все в порядке.

— А наша служба интересуется красивыми женщинами в первую очередь, — неожиданно заявил Макс, пожирая хозяйку глазами. — Потому что красивая женщина — это источник повышенной опасности. Мы должны быть настороже.

Кузовкова посмотрела на него с изумлением, однако в этом взгляде был и немалый интерес, и это очень не понравилось Грачеву.

— Мой товарищ, конечно, шутит, — буркнул он. — Чувство юмора у него чересчур развито. Не обращайте внимания.

— Ладно, постараюсь, — засмеялась хозяйка. — Однако что же мы тут стоим? Проходите, пожалуйста. Вы, наверное, есть хотите?

— Не беспокойтесь, — покачал головой Грачев. — Мы не голодны. Только что, можно сказать, с банкета. Просто нам хотелось бы выяснить некоторые вопросы.

Кузовкова провела их в небольшую комнату, где стояли диван, телевизор и стеллажи с книгами. Книг было море. Не умещавшиеся на стеллажах громоздились и на диване, и на телевизоре, валялись на полу и на подоконниках. На одном из глянцевых корешков Грачев заметил аббревиатуру «НЛО». На стене висели карты — мира, области, района и почему-то лунной поверхности.

— Вообще-то порядка у нас никогда не бывает, — засмеялась женщина. — Муж постоянно обуреваем идеями, а мне вечно некогда. Или просто лень, если честно…

— А где ваш муж? — спросил Грачев. — С ним мы тоже хотели бы поговорить.

— Он должен вот-вот вернуться, — объяснила Кузовкова. — Поехал на вокзал встречать московского гостя. У нас небольшой переполох, знаете ли. Тут еще раньше друзья из Москвы приехали — я их зову энтузиастами, чтобы муж не обижался. Он-то их учеными считает, но, думаю, учеными их можно назвать с некоторой натяжкой.

— Это почему же? — удивился Грачев, подступая к дивану и садясь на глобус. — О, извините!

— Не обращайте внимания — на него все садятся! — сказала Кузовкова, забирая у Грачева наглядное пособие. — У других на диванах кошки, а у нас глобус… А про этих ученых я вот что скажу — сейчас стало очень модно верить в НЛО, загробную жизнь, вещие сны и прочее. Явления, которые невозможно объяснить с позиций тривиальной науки! Ну раз невозможно так — значит, нужно придумать подходящую науку. Вот умные люди и придумали. Профессор Хамлясов, который сюда приезжает, основал некий институт паранормальных явлений. Он его даже международным величает. А по-моему, все это какое-то грандиозное надувательство. Хотя некоторые верят в эту чепуху искренне. К тому же кое-какие основания для этой веры в наших краях найти можно.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, случаются тут всякие несуразности. — Кузовкова повела в воздухе рукой. — Часы отстают, машины иногда не заводятся, люди пропадают… Но всему этому наверняка можно найти разумное объяснение, я так считаю.

— А ваш муж, похоже, считает иначе? — догадался Грачев.

— Ага, — опять засмеялась хозяйка. — Я уж с ним не спорю. Пусть себе тешится. А то раньше у нас такие баталии разыгрывались на этой почве! Ну сами посудите, мы с ним по профессии педагоги. Школа у нас тут, кстати, прекрасная. Я музыку преподаю, а Станислав — географию. Кажется, должен грудью встать на защиту науки… Нет, НЛО ему подавай!

— А прилетают? — ухмыльнулся Макс. — НЛО?

Кузовкова пожала плечами.

— Не видела ни разу, — со вздохом сказала она. — И никто из знакомых не видел, но каждый знает, по крайней мере, пяток очевидцев, которые видели. Ну, разумеется, видели! И главный аргумент — а зачем ему врать?

— Аргумент сильный, — согласился Грачев. — Но вернемся к этому… как вы его назвали? Хамлясов? Нас интересует, при каких обстоятельствах он пропал. Дело в том, что мы, собственно, направлены на поиски этого человека…

Кузовкова слегка приподняла брови, а потом развела руками.

— Так вот в чем дело! Ну конечно! Я должна была догадаться. Но у меня в голове не укладывается, откуда в Желтогорске узнали про эту историю… Ведь даже здесь практически никто не знает. Они приехали двадцать шестого июня со всем своим барахлом — кое-что оставили у нас, кое-что забрали с собой в гостиницу, а уже через день ушли в лес. Муж рвался пойти с ними, но был занят в школе. Отпуск у него должен был начаться первого июля. Но Хамлясов ждать не захотел. Они договорились, что будут созваниваться по мобильному и позже муж все-таки к ним присоединится…

— Простите, но мы слышали, что мобильная связь здесь не работает.

— Да, связь здесь неустойчивая, но у Хамлясова телефон, который действует через спутник. Однако прошло четыре дня, а он ни разу не позвонил. Муж запаниковал, и когда позвонили из Москвы, из этого самого «международного института» — Хамлясов, разумеется, оставил им наш номер, — то он так им и сказал: боюсь, не случилось ли чего. Насколько я понимаю, из этой мухи раздули слона. У Хамлясова большие связи в Москве. Но я-то уверена, что никуда они не пропали. Причина очень простая — Хамлясов не хочет, чтобы муж присоединился к его экспедиции. Он вообще себе на уме человек. Жаль, что Станислав этого не понимает…

Неожиданно в прихожей послышался шум, и хозяйка оборвала свою речь. Отчетливо было слышно, как щелкнул замок, затопали каблуки и озабоченный мужской голос сказал:

— Нет-нет, прошу вас, не разувайтесь!..

Лицо Кузовковой просияло. Она улыбнулась и тихо прошептала:

— Муж пришел! О том, что я вам тут наболтала, — ни слова, иначе я погибла!