Вторжение

Михаил Серегин, 2008

Умные люди стараются обходить это место стороной, потому как случается там чертовщина: то НЛО пролетит, то деревья сами по себе возгорятся, или вообще пропадешь без вести, свят, свят, свят! Да вот нашелся один смельчак, специалист по паранормальным явлениям, профессор Хамлясов, и повел туда группу ученых. И канула экспедиция, как сквозь землю провалилась. Тут уж не до научных исследований, и в Черную Топь отправляются четверо спасателей с собакой. Этим парням плевать на загадки природы и проделки потусторонних сил. Они идут в аномальную зону с одной целью – спасти людей, и никакая чертовщина не станет для них преградой. Но действительность оказывается страшнее леденящих душу легенд. Лучше б экспедицию похитили инопланетяне – легче было бы ее вызволить... Издавалась также под названием «Аномальная зона».

Глава 4

— Одним словом, вот эта самая Сосновка — колыбель, в которой произрастал ваш покорный слуга! — театрально произнес маленький узкогрудый человечек в замурзанном пиджачке, с огромным рюкзаком за плечами.

Рюкзак был так набит, что человечек не смог самостоятельно выбраться из автобуса, и Али пришлось выпихивать его оттуда, как пробку из бутылки.

— Кто произрастал? — подозрительно спросил Валет, который не понял ни одного слова из произнесенной тирады.

— Ну, то есть я — Валентин Шпагатов собственной персоной, — сказал человечек. — Это образно так говорится — колыбель. Вот и Циолковский говорил: «Земля — колыбель человечества!»

Кроме старого пиджака на нем были заправленные в сапоги брезентовые брюки и белая бейсболка с длиннющим козырьком. Громадный рюкзак гнул его к земле и крючил пополам. Но узкое личико Шпагатова с носиком-пуговкой и раскосыми глазками сияло. Он чувствовал себя героем дня.

Валет с отвращением посмотрел на эту нелепую фигуру и спросил у Али:

— Не пойму — чего он гонит?

— Цитатами кроет. Не обращай внимания, Валет! — улыбнулся Али. — Не напрягай извилины.

Валет обиделся и посмотрел на Шпагатова взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Неожиданно его поддержал Матрас.

— Пусть он нам про колыбель не заливает, а ведет куда нужно! — заявил он, сплевывая пыль, которая набилась ему в рот во время путешествия в пригородном автобусе. — Это вообще далеко, Али? Не люблю я эту природу на хрен!

— А кто любит? Я, что ли? — жестко сказал Али. — Максиму спасибо скажите. Его задумка. Хотя по-своему он все правильно рассчитал. Но об этом потом будем базарить. А сейчас — вперед! Сусанин нас живо доведет. Тут, если тропы знаешь, часов за пять до нужного места добраться можно. Наобум, конечно, дольше получится. А можно и вообще не добраться. Там дальше болота начинаются — топь!

— И вот этот стручок нас поведет через болота? — с ненавистью спросил Валет, указывая на Шпагатова. — Да он через полкилометра копыта откинет! Какой козел его тебе показал, Али?

Все четверо невольно уставились на Шпагатова, который от всеобщего внимания растерялся, засеменил ногами и поглубже надвинул на голову бейсболку.

— Не понимаю вашего тона, господа! — бегая глазами, пробормотал он. — Я лес как свои пять пальцев… С детства… По сию пору за грибами выбираюсь и вообще… А что комплекция у меня такая, это неважно, я, знаете, какой выносливый?

Али махнул на него рукой, призывая к молчанию, а потом обернулся к своим спутникам.

— Этого хмыря Булат нашел, — негромко, но внушительно произнес он. — Сказал, что знает он Черную Топь от и до. Из вас кто-нибудь знает Черную Топь?

— Да мы же тут вообще в первый раз в жизни! — воскликнул Студент. — Это твоя родина, Али.

— То-то и оно, — назидательно добавил Али. — А я, между прочим, на такой риск не пойду — по болотам лазить.

— Ты ведь там был уже, — мрачно удивился Валет.

— Потому так и говорю, что был, — отрезал Али. — Еще вопросы есть?

Вопросов больше не было. Собственно говоря, остальных мало волновала личность проводника. Студента и Матраса куда больше смущала перспектива предстоящего марш-броска через незнакомый лес, про который ходило множество неприятных слухов. Ни тот, ни другой не были любителями пеших прогулок, к тому же в отличие от своего предводителя оба были нагружены рюкзаками — не такими внушительными, как у Шпагатова, но тоже довольно увесистыми. Али рассчитывал управиться со всеми делами за один день, но все-таки предусмотрительно запасся провизией и дополнительным оружием. Вообще-то все четверо уже были вооружены пистолетами, но Али выпросил у Булата четыре охотничьих ружья, до которых тот был большим охотником. Теперь в разобранном виде они тоже лежали в рюкзаках у Студента, Матраса и Валета. Шпагатов подготовился к походу куда основательнее — он тащил с собой даже двухместную палатку. Он настроился на превосходное приключение, надеялся блеснуть перед приезжими знанием лесных троп, но в душу его потихоньку начинало закрадываться сомнение. Компания, которую ему предложили сопровождать, выглядела довольно странно. На обычных туристов эти люди были нисколько не похожи. Более того, от них исходил дух какой-то недоговоренности, неясной угрозы, общались они между собой жесткими, а порой откровенно грубыми фразами, полными тревожных полунамеков. Шпагатов очень быстро почувствовал себя не в своей тарелке, но старался делать вид, будто ничего не замечает. Так ему самому было спокойнее.

Али тоже был не в восторге от этого субтильного, придурковатого, как он считал, человечка. Булатов обещал найти им проводника, и Али ожидал увидеть матерого, уверенного в себе мужика с крепкими мышцами и охотничьими ухватками. Появление болтливого клоуна в бейсболке возмутило его, и у них с Булатом состоялся очень резкий разговор. Однако тот уверил Али, что лучшего проводника им не найти — Шпагатов работает в краеведческом музее, уже много лет шляется по здешним лесам, к тому же он одинок и находится сейчас в отпуске, — его уход с Али в Черную Топь не привлечет ничьего внимания. Скрепя сердце Али вынужден был смириться с предоставленной кандидатурой. Искать нового проводника не было времени, к тому же такого убогого типа, как Шпагатов, не жалко было прикончить. Избавиться от проводника было решено с самого начала — этот пункт даже не обсуждался.

Кажется, и Булатов догадывался об этом и потому с большим беспокойством выспрашивал Али о его планах — надолго ли тот уходит в лес, когда собирается вернуться и что думает делать дальше?

— Все это не твоя забота, — сказал ему Али. — Ты бензином торгуешь — вот и торгуй. А про свои планы я тебе сам расскажу, если понадобится. В твоих же интересах. Меньше знаешь — дольше живешь.

Булат больше с вопросами не приставал, но после этого разговора беспокойством заразился уже сам Али. Что-то в поведении Булата его настораживало — вот только он никак не мог понять, что именно.

Впрочем, тот ни в чем гостям больше не отказывал. После «теплой» встречи, которую он им устроил, Булат сделался покладистым и радушным. Накормил до отвала, снабдил продуктами, оружием и кое-каким снаряжением. Студент даже начал между делом подкатываться к симпатичной гувернантке, но Али пресек эти попытки в самом зародыше.

На следующий день доехали утренним автобусом до Сосновки. От нее до леса было рукой подать. Главное было не задерживаться в этой дыре, не привлекать внимания — деревенские любопытны, а новые лица здесь всегда как на ладони. Поэтому Али поспешил увести своих людей из деревни сразу же, как только выгрузились из автобуса.

Однако за околицей их ждал неприятный сюрприз. Навстречу им попалась телега, которую неспешно волокла по дороге понурая лошаденка. В телеге на клочке соломы полулежал неопределенного возраста мужичок в надвинутой на нос кепке. Он уже издали начал всматриваться в группу мужчин, которая шагала ему навстречу по обочине, а когда поравнялся с ней, вдруг натянул вожжи, крикнул «Тпр-р-ру!», а потом соскочил на землю и что есть силы пихнул Шпагатова под ребро.

— Тушканчик! — заорал он, не обращая ни малейшего внимания на обращенные на него взгляды. — В натуре, Тушканчик! Во, встреча! Да ты меня не признаешь, что ли? Ленька я! Ленька Васильев! Мы же с тобой за одной партой сидели! Забыл, что ли? Вот чудо-то!

Шпагатов, который до сих пор сосредоточенно пер свой необъятный рюкзак и по сторонам не смотрел, после тычка едва не повалился на землю, но удержал равновесие и с некоторой опаской уставился на мужика. Но постепенно лицо его прояснилось, Шпагатов заулыбался и неловко обнял бывшего одноклассника.

— Леня! — растроганно сказал он. — В самом деле! Надо же! А я ведь тебя не узнал!

И тут они оба начали сыпать бессвязными фразами, вспоминая молодость и старых друзей, чем здорово взбесили всю компанию. Валет даже минуты не выдержал.

— Ну ты, Тушканчик! — уничтожающе сказал он. — Хорош базарить! У нас тут не вечер знакомств. Топай, куда топал!

Бывшие одноклассники посмотрели на него мутными от воспоминаний взглядами.

— А ты тоже, что ли, ученых провожаешь? — спросил Ленька Васильев. — Ну дела! Развелось ученых, как воробьев! Слышь, вчера только в Сосновку приехали человек десять! Ага! Машину у Чибиревых на дворе оставили, договорились, значит. А сами в Черную Топь подались — с приборами, все как полагается. Место, говорят, у вас тут загадочное. Будем, говорят, следы пришельцев искать. Про пришельцев не знаю, но в прошлом годе у Кушумовых скирда сена сгорела посреди бела дня. Говорят, молния откуда ни возьмись прилетела. А еще Егоров Лешка, тезка мой, поехал на тракторе за дровами. По правде говоря, ночью поехал — с тем расчетом, чтобы не поймали. А когда к лесу подъезжал, загудело у него над головой, полыхнуло, и мотор сам выключился. Он уж и так и эдак — не включается мотор. Так до утра и проканителился, а утром мотор сам собой завелся, понял! А вот бабка Соколовская, та марсиан своими глазами видела, у себя в огороде…

Али видел, что Валет, раздраженный до крайности этой болтовней, готов броситься в драку, и решил разрешить конфликт прежде, чем тот начнется. Он втиснулся между старыми одноклассниками и, обращаясь к Леньке Васильеву, сказал:

— Ты извини, дядя, но нам двигать пора. У нас, ученых, график работы плотный очень. Хоть спать не ложись.

— Ага, работенка у вас хреновая, — охотно согласился Васильев. — А лучше бы пошли все ко мне. У меня баба такой самогон гонит — слеза! Посидели бы, закусили, а потом и шли бы себе на все четыре стороны. Никуда ваша наука не убежит, полагаю.

— Спасибо за приглашение, — улыбнулся Али. — Как-нибудь в другой раз. Говорю, работы полно. Давай проезжай, папаша! Нам идти надо.

Они расстались с гостеприимным мужиком и двинулись дальше. Шпагатов то и дело оборачивался, высматривая на дороге своего бывшего одноклассника, и лицо его при этом озарялось мечтательной улыбкой.

Али от этой улыбки тошнило. К тому же в душу его закралось ужасное подозрение. Он сопоставил мысленно некоторые факты и пришел к выводу, что Булатов их кинул — вместо проводника подсунул хвастуна и лоха. Ведь если Шпагатов знал как свои пять пальцев Черную Топь, то он должен был частенько наведываться в Сосновку, это был самый простой путь добраться до леса. Но, судя по всему, Шпагатов не бывал в Сосновке уже тысячу лет, и этот факт вверг Али в глубокое раздумье.

Однако ни о чем не догадывавшийся Шпагатов шел вперед уверенно и споро, точно муравей преодолевая сопротивление навьюченного на него груза. Он без раздумий выбирал путь и безошибочно пробирался среди молодого леса, в котором они оказались уже совсем скоро.

Не растерялся Шпагатов и дальше, когда из светлой шелестящей рощи они попали в мрачный густой ельник, где даже солнечным утром царили сумрак и тишина. Шпагатов успевал еще и комментарии давать, будто экскурсию сопровождал.

— У нас здесь каких только пород деревьев не растет! — с гордостью объявил он. — Видите эти ели? Им не меньше ста лет. А дальше будет уникальное место — реликтовые сосны…

Валет, которого живая природа раздражала, посоветовал ему заткнуться, чтобы сохранить зубы. Шпагатов испуганно посмотрел на него и, кажется, впервые надолго задумался. Али это уже не беспокоило — они достаточно глубоко зашли в лес, и помощи Шпагатову ждать было неоткуда.

Вскоре угрюмый ельник действительно закончился, и они очутились в просторном, залитом красным солнцем сосняке. Шпагатов с искренним восторгом любовался высоченными раскидистыми соснами, то и дело задирая голову к небу. Ему явно хотелось разразиться какой-то умной речью, но, глядя на хмурые лица своих спутников, Шпагатов тут же замыкался в себе и, опустив голову, шел дальше. Несмотря на свою жалкую внешность, он, кажется, действительно был довольно вынослив, и эта черта постепенно тоже начинала раздражать всю компанию.

Никому из них не приходилось подолгу ходить пешком, и уже через два часа все начали испытывать утомление. Тропа, по которой они шли вначале, кончилась, а сосняк постепенно уступал место смешанному лесу, где деревья росли так плотно, что порой сквозь них приходилось буквально продираться, вилять среди стволов, нырять под упавшие деревья, уклоняться от развешенной среди ветвей паутины и одновременно отмахиваться от комариных туч, которые вились над головой.

Шпагатову все было нипочем, но остальные вскоре начали роптать. Первым не выдержал, как обычно, Валет.

— Что за параша! — с ненавистью прорычал он, споткнувшись о корень и нырнув лицом прямо в огромную сеть, которую сплел между деревьями паук-крестовик. — Вот мразь! Ты куда нас приволок, Тушканчик хренов! Яйца тебе оторвать надо!

Услышав один раз школьное прозвище Шпагатова, он теперь с наслаждением повторял его при каждом удобном случае. Если бы не Али, он бы давно перешел и к физическому воздействию — так у него чесались руки на этого несуразного человечка.

Все остановились и тупо смотрели, как Валет выцарапывает из своих волос запутавшегося там крестовика. Валет не был польщен таким вниманием, но всю злобу обратил опять на Шпагатова.

— Чего пялишься, урод?! — просипел он. — Доволен? Ох, и урыл бы я тебя, сучонка… Подожди, еще вспомнишь!..

Растерянный Шпагатов не знал, что и сказать. Однако он уже начинал понимать, что ввязался в какую-то нехорошую историю. То, как с ним обращались заезжие «туристы», не оставляло места ни для каких иллюзий. Но открыто протестовать Шпагатов опасался.

— Извините, — робко сказал он, ища глазами фигуру Али. — Вы сказали, что вам на болота надо, я и пошел напрямую. Если по тропе идти, тройной крюк придется делать. Пожалуй, и до вечера не доберемся.

— Все нормально, — успокоил его Али. — Не бери в голову. Этот «ученый» у нас такой грубый. У него образования — три класса и четыре ходки. Что с него взять? Ты веди, куда нужно.

— Слышь, Али! — подал голос Матрас. — А вообще не мешало бы передохнуть. Я, например, запарился по этим джунглям таскаться. Да и хавать охота. Труби привал, в натуре!

Его поддержал Студент. Али и сам измучился от жары и ходьбы по лесу.

— Ладно, — махнул он рукой. — Привал так привал. Давай, Тушканчик, ищи какую-нибудь поляну. Не в кустах же мы будем сидеть. Есть тут где-нибудь поляна?

Шпагатов со знанием дела огляделся, пощупал шершавый ствол дерева, возле которого стоял, и фальшиво-бодрым тоном сказал:

— Конечно, мы найдем подходящую поляну! Только нужно еще немного пройти на север.

— Опять пройти! Вот сука! — взорвался Валет, срывая с плеч рюкзак. — Пускай тогда сам несет! — Он разразился грязной бранью.

Шпагатов растерянно отступил назад, втянув голову в плечи. Его собственный рюкзак, большой, как воздушный шар, запутался в ветвях и мешал отойти подальше. Шпагатов выглядел так потешно, что Али невольно улыбнулся.

— Закрой пасть, Валет! — добродушно сказал он. — Наш Сусанин и свой-то рюкзак еле тащит, а с твоим вообще переломится. Ты не обращай на него внимания, Тушканчик. Я же сказал, что этот «ученый» у нас с прибабахом. Иди себе спокойно. Только давай поищем место, где деревьев будет не так много, ладно? По правде говоря, достали меня твои деревья!

— Так ведь лес же, — упавшим голосом сказал Шпагатов, повернулся и, покосившись с опаской на Валета, стал пробираться через заросли дальше.

Чувствуя за спиной опасность, он невольно все прибавлял и прибавлял шагу и вскоре намного оторвался от своих спутников.

— Куда он рванул, гад? — с ненавистью расшвыривая в стороны колючие ветки, шипел Валет. — Свалить хочет, гад!

Напряжение достигло предела. Еще минута, и Шпагатову не поздоровилось бы, но тут они вышли на поляну.

Небольшая, залитая солнцем, покрытая густой травой и голубыми лесными цветами, она одним своим видом навевала умиротворение. Все тут же забыли о Шпагатове и с огромным облегчением повалились на траву. Студент, Валет и Матрас распаковали свои рюкзаки и с ходу принялись за еду. Снял свой рюкзак и Шпагатов, предусмотрительно отойдя в сторону. Ссутулившись, стараясь казаться незаметнее, он открыл рюкзак и достал оттуда промасленный сверток, завернутый в старую газету. В нем оказались бутерброды с сыром и два разрезанных пополам огурца.

Но за еду Шпагатов приняться не успел. К нему неторопливо приблизился Али и посмотрел на него сверху вниз задумчиво и непонятно.

— Слышь, Сусанин, — сказал он с легкой усмешкой. — Ты говорил, у тебя карта имеется. Покажи, где мы сейчас находимся!

Шпагатов засуетился, принялся лихорадочно копаться в рюкзаке, разбрасывая по траве всякую необходимую в походе мелочь. Али с прежней усмешкой наблюдал за ним. Наконец Шпагатов отыскал помятую, сложенную в несколько раз карту, развернул ее, с озабоченным видом принялся водить пальцем по бледно-зеленым разводам.

Али был разочарован: карта оказалась самодельной, то ли отпечатанной на ксероксе, то ли нарисованной от руки, — ничего похожего на обычную двухкилометровку. «Без бутылки не разберешься», — с неудовольствием подумал Али, однако с большим вниманием выслушал сбивчивые объяснения проводника и попытался мысленно сопоставить зеленые пятна на листе бумаги с собственными воспоминаниями двухгодичной давности. Честно говоря, в голове у него мало что осталось — не тот был случай, когда хочется сохранять в памяти детали пейзажа.

— Короче, долго еще до болот тащиться? — спросил он.

— Часа два, не меньше, — будто оправдываясь, сказал Шпагатов.

Но по его виноватым испуганным глазам Али понял, что гораздо больше. Он не стал более ничего говорить — повернулся и отошел в сторону. В душе он здорово на себя злился: сейчас Али отчетливо понимал, что совершенно беспомощен в этом чертовом лесу, а ведь еще предстоял путь через самый опасный участок — через болота. Без проводника вообще гиблое дело. А с проводником он тоже дал маху. По-хорошему, ни в коем случае не следовало торопиться, нужно было посидеть в Боровске подольше, порасспрашивать знающих людей, найти настоящего проводника, а не это чучело, которое, кроме раздражения, ни у кого никаких чувств не вызывает. Али даже боялся представить, какой вой поднимет братва, когда выяснится, что Тушканчик не знает дороги через болота. Почему-то Али был теперь уверен, что проводник в лучшем случае доведет их до болота, а дальше им придется действовать на свой страх и риск.

Сообщники увлеченно жевали, запивая еду кока-колой. Студент вслух сокрушался по поводу отсутствия спиртного, Матрас над ним подшучивал — все знали, что Студент был большой любитель выпить. Но Али пообещал выбить зубы любому, кто захватит с собой хоть каплю спиртного. Рисковать никто не захотел. Однако Студент отводил душу нытьем, и скоро это Али надоело.

Есть ему не хотелось — сев спиной к Шпагатову, он закурил сигарету и стал смотреть на лес, на братву, на небо. Солнце уже основательно перевалило за полдень, но на поляне было жарко, как в бане. Зудели шмели и комары, которых здесь было все-таки поменьше, чем в чаще. Не хотелось ни двигаться, ни думать, а ведь они даже не прошли и половины пути. В душе Али начала нарастать глухая злоба, и когда Студент в очередной раз упомянул про водочку, Али сердито оборвал его:

— Хорош базарить! Водка им понадобилась! Вы и по трезвянке еле копытами ворочаете, а нам еще топать и топать! Думаете, я сам буду искать башли, а вам на тарелочке принесу? Кончай хавать, поднимайтесь!

— Ты, Али, как командир прямо, — смущенно проворчал Студент. — Был у нас такой на военной кафедре. Встать — сесть, и весь разговор. Пожрать-то надо! Сам говоришь, еще долго идти.

— Нажрались уже, — мстительно сказал Али и стремительно встал на ноги.

— Е-мое! А где наш Тушканчик гребаный? — вдруг с тревогой спросил Валет, озираясь по сторонам. — Только что тут был, сука!

Все обернулись. Огромный рюкзак валялся на траве, на развернутой газетке лежал надкусанный бутерброд с сыром.

— Сбежал, — сказал Валет.

— Да ладно, — рассудительно заметил Матрас. — Куда сбежал? Рюкзак-то вот он. Отлить, наверное, отошел.

— Не-е-ет, он не отлить пошел! — зловеще пропел Валет, вскакивая на ноги и бросаясь в заросли. — Он, падла, кинуть нас решил. Ну, отоварю я его сейчас!

Он с шумом ворвался в кусты и исчез за деревьями.

— Видали, как скачет, — подмигнул Матрас. — А говорит — устал!

— Ладно, шутки тут плохие, — оборвал его Али. — Без Сусанина нам тут хана. Искать надо.

Они, не сговариваясь, ринулись в лес.

— Тушканчик! — крикнул Али. — Вернись! Слышь, Тушканчик? По-хорошему прошу! Найду — уши обрежу!

Он продрался сквозь душные, липкие от паутины заросли, распугивая комаров, пробежал метров пятьдесят и остановился. Вокруг стояла тишина, только в стороне слышался удаляющийся треск веток — это братва шарила по лесу в поисках проводника. Али неуверенно прошел еще метров десять и оглянулся. За спиной стояла зеленая стена из переплетенных между собой стволов и веток. Впереди было то же самое. Али понял, что ни черта он в этих джунглях не найдет, а заблудиться сможет в два счета. Для очистки совести он еще раз окликнул Шпагатова, а потом повернулся и медленно побрел в сторону поляны.

Вскоре туда вернулись и все остальные, вспотевшие и злые. Валет разразился длиннющей матерной тирадой, в которой обещал Шпагатову такие адские муки, что если бы тот мог слышать все это, то наверняка умер бы от страха.

Но слышать проклятий в свой адрес Шпагатов не мог, потому что к тому времени он сломя голову бежал через лес, все круче забирая к востоку, стремясь как можно дальше уйти от бандитской стоянки. В том, что его спутники были настоящими бандитами, Шпагатов уже нисколько не сомневался. Они называли друг друга исключительно кличками, вели себя по-хамски, и каждое их движение было наполнено агрессией. Шпагатов с самого начала чувствовал себя в этой компании неловко, а теперь у него окончательно открылись глаза. Он понял, что если немедленно не сбежит, то впереди его ничего хорошего не ждет. Что такое затевают бандиты и для чего они отправились в лес, Шпагатов не знал, но из некоторых полунамеков уяснил, что на болотах у них есть какое-то дело и наверняка дело это было грязным. Свидетелей после таких дел не оставляют.

Сообразив все это, Шпагатов улучил момент, когда его спутники сосредоточились на жратве, и потихоньку отполз на край поляны, в кусты, а потом дальше в заросли. Здесь он тихо поднялся и на полусогнутых пробрался через буйно разросшийся осинник. Когда он убедился, что с поляны его не видно, Шпагатов ускорил шаг и двинулся на восток. Страх подгонял его. Через пять минут он был уже далеко. Ему было до слез жалко рюкзака и множества полезных вещей, оставшихся в руках врага, — даже карту он не рискнул взять с собой, опасаясь лишним шорохом привлечь внимание. Но жизнь была дороже. Единственное, что он захватил с собой, — разрезанный пополам и уже посоленный огурец. Шпагатов сунул его в карман.

Вообще же Шпагатов втайне надеялся, что сумеет вернуть рюкзак. Он собирался немедленно возвратиться в Боровск и написать заявление в милицию. Иного выхода он не видел. Из книг и фильмов Шпагатов знал — бандиты всегда мстят. Вряд ли эти были исключением. Значит, он должен был принять меры, чтобы предупредить их.

Убедившись, что погони за ним нет, Шпагатов немного успокоился и принялся мечтать о том, какой сюрприз он приготовит этим негодяям, которые так цинично и жестоко воспользовались его доверчивостью. Эта мечтательность и еще усталость сыграли с ним злую шутку. Спускаясь в неглубокий овражек, Шпагатов зацепился ногой за торчащий из земли корень, споткнулся и кубарем полетел вниз. Придя в себя, он обнаружил, что растянул лодыжку. Каждое движение причиняло жуткую боль, и Шпагатов с ужасом понял, что возвращение домой откладывается на неопределенное время. С одной ногой он был не ходок.

Уяснив это обстоятельство, Шпагатов уселся на траву, бережно вытянув больную ногу, печально съел последний огурец и стал думать, что делать дальше. Положение осложнялось еще тем, что он не очень хорошо представлял себе, где находится. В лесу он был, конечно, не впервые, но обычно в своих походах Шпагатов обязательно пользовался картой. Считая себя знатоком этих мест, в душе он признавал, что знает их недостаточно, — Черная Топь была очень непростым местом, и заблудиться здесь можно было в два счета.

Среди валявшихся на дне овражка палок Шпагатов выбрал одну попрочнее и, используя ее как костыль, с большим трудом выбрался наверх. Постанывая от тянущей боли в ноге, Шпагатов проковылял метров двадцать и вдруг вышел на небольшую узкую полянку, напоминавшую коридор среди деревьев. Он сразу догадался, что здесь были люди: трава была примята, а посередке виднелась свежая проплешина — присыпанное землей кострище. Шпагатов присел на траву и потрогал рукой холмик. Земля была еще теплой, и, значит, люди ушли отсюда совсем недавно.