«Косяк» авторитета

Михаил Серегин, 2004

Старый вор Крытый не ожидал, что его разведут как последнего лоха. Молодые волки – Боксер и Блондин не поделили крупный куш, Крытый рассудил их по понятиям, а теперь его обвиняют, что за свое решение он получил взятку. Такое Крытый не прощает. Тем более он знает, что бывший комитетчик Петров рвется к власти и Крытый ему – что кость в горле. Власть, как известно, даром не дается, особенно если она в руках у Крытого. Главная схватка впереди.

Глава 4

Ганин тоже совсем недавно пообедал. Правда, не в одиночестве, а в компании Пончика. Сейчас они вновь прибыли в офис на Невском и не торопясь поднимались по лестнице. Секретарша профессионально определила с первого взгляда, что хмурые тучи в душе ее патрона после обеда развеялись окончательно, гром и молния не грозят. Поэтому она рискнула-таки обратиться с просьбой слинять на пару часов раньше, подкрепив просьбу лукавым многообещающим взглядом. Блондин милостиво дал добро и зашел к себе. Красотка радостно пискнула и тут же в темпе машинистки заработала телефонными клавишами, выбивая, как морзянку, номер подруги.

Пал Саныч бросил на стол портфель и уселся в любимое кресло.

— Ну, посмотрим, чем нас полковник наш обрадует, — сказал он скорее себе, чем приземлившемуся напротив него Андрею Витальевичу.

Он достал из кожаного вместилища десяток листов, оказавшихся копиями милицейских досье, и начал внимательно их просматривать, раскладывая потом на две части.

— Вот эти нам подойдут, — взял он в руки семь листков, остальные бережно убрал в сейф.

— Наш драгоценный Дато, Самурай, Клешня… — Блондин быстро перечислил всех семерых.

Экономист подумал и выразил свое согласие.

— Жалко, что русских среди них только двое, — посетовал он, — остальные — черные.

— До Ростова мы воры, от Ростова — черти! — выдал блатную поговорку Пал Саныч, соглашаясь с ним. — Но, с другой стороны, в чем-то это даже и лучше! Самурай и Дато — из Кутаиси, Резо и азербайджанец Узун — из Тбилиси. У них, сам знаешь, — авторитет выразительно глянул на своего помощника и постучал друг о дружку кулаками, показывая таким образом, что кавказские законники меж собой находятся не в лучших отношениях, — так что потом против меня они вряд ли объединятся.

— Кутаисские «пиковые» жадные до предела, — согласился с ним Пончик. — Тот же Дато за копейку удавится! Не законник, а барыга с базара! Подожди, он нам еще за беспроцентный заем кровь попьет, каждый бакс припомнит!

Блондин молча соглашался. С «лаврушниками» и «пиковыми» — кавказскими ворами в законе — он работал бок о бок несколько лет и большинство из них хорошо знал лично. Про Дато и говорить нечего — с тем он контачил не реже раза в неделю, были совместные дела. А уж он-то своей жадностью славился даже среди земляков.

— Но без них нам не обойтись! — развел руками Блондин, и опять Пончик с ним согласился. — Ну так вот, — сказал Блондин, убирая в портфель досье на отобранных кандидатов, — еще один штришок, и можно к делу приступать! Нашел человека?

— Да, большой специалист! — похвалился Пончик. — Ржавым гвоздем любой замок откроет! За свою жизнь столько квартир обчистил, что и сосчитать не берется!

— Надеюсь, он понимает, что на этот раз ему брать ничего не нужно? — четко выговаривая каждое слово, отчеканил Блондин. Взгляд его был суров и требователен.

«Побаивается все же Пал Саныч! — злорадно подумал про себя экономист. — Кишка тонка на Крытого пружинить!» Вслух же он протянул обиженным тоном:

— Обижаете, Пал Саныч! Человек грамотный, лишнего никогда не сделает!

— Слушай, а твой украдайка не стукнет на нас смотрящему? По своим понятиям он, почитай, в петлю лезет, а?

— С этой стороны, — тонко, по-лисьи улыбнувшись шефу, начал отвечать Рюшкин, — тоже все досконально продумано. Мужик не из местных, выписали аж из Норильска! Это раз! — Андрей Витальевич загнул толстый короткий палец. — При своем богатом жизненном опыте в блатных никогда не ходил — одиночка, как есть! Еще при первой своей отсидке чуть в «обиженные» не попал, с тех пор один по жизни топает, на понятия и блатных авторитетов ему — глубоко с пробором! Это два! В-третьих — никто же ему не говорил, в чью именно квартиру нужно «дипломат» нарисовать!

— Это хорошо, что не местный, — по-другому глянул на своего помощника Блондин. — Искать никто не будет!

— И насчет этого тоже подумал, — ответил ему понимающим взглядом Андрей Витальевич.

— Да ты вообще, Андрей, у нас мужик понятливый, — неожиданно похлопал его по плечу Блондин. Рюшкин от смущения взялся протирать стекла очков. Проявление фамильярных сантиментов со стороны шефа — большой нонсенс!

«К чему бы это?» — насторожился Пончик. Любое отклонение в поведении его босса всегда настораживало, поскольку трудно было заранее предсказать, каким окажется его продолжение — хорошим или плохим? Одно знал Андрей Витальевич твердо — просто так Блондин ничего не делал.

Между тем нужно было что-то отвечать на проявление теплых чувств, и Пончик, как и положено, чуть смущенно забормотал слова благодарности.

— Да брось ты, Андрей! — махнул рукой Пал Саныч. — Это я тебя благодарить должен! Если провернем дело с тендером, я тебя на процент с прибыли поставлю! Слово даю!

«Вот оно что! — горячо поблагодарив Ганина, тут же подумал Рюшкин. — На интерес ловит! Значит, боится чего-то и хочет подстраховаться! Ну а то, что проценты пообещал, — это значит, что тебе, драгоценный Андрей Витальевич, смертный приговор уже вынесен!»

— Только, Андрей, просьба — сделайте все чики-пики! Без малейшей промашки! Сам понимаешь, если что — спать нам с тобой в одной братской могиле! Причем даже без табличек!

— Понимаю, Пал Саныч, понимаю!

— Ну, раз понимаешь — действуй!

Ганин достал из сейфа «дипломат» и открыл его.

— Проверь по своему списку!

Пончик достал из своей папки листок с распечаткой номеров и взглядом отыскал нужную пачку — она лежала сверху.

— Вот, пожалуйста! — Он зачитал номера из списка и сверил их с несколькими стодолларовыми банкнотами из пачки — номера полностью совпадали.

— Кстати, когда ты успел подменить пачку?

— Сразу, — пожал плечами Пончик. — Я же на сто процентов был уверен, что Леня не будет по номерам проверять. Так оно и получилось!

— Когда же тебе эта комбинация в голову пришла? — в вопросе Блондина вновь послышались подозрительные нотки.

— В Питере, когда у Дато деньги брал, — ответил, не задумываясь, Рюшкин. — Он своими обильными разглагольствованиями о правильности вынесения смотрящим приговора и натолкнул меня на эту мысль.

— Голова! Что бы я без тебя делал!

«Сладко поешь, Паша! Значит, удавка на мою шею уже намылена!»

Еще раз обговорив все детали, Рюшкин взял деньги и покинул офис. Блондин проводил из окна взглядом его фигурку, торопливо направлявшуюся к стоянке. Только когда Пончик сел в свой «Опель» и тот влился в общий поток машин, Ганин отошел от окна.

«Спешит проценты заработать!» — подумал он про своего зама, и нехорошая ухмылка появилась на его губах.

* * *

Усаживаясь на водительское сиденье, Пончик глянул украдкой на окно второго этажа. За прозрачным тюлем легко угадывалась массивная фигура Блондина.

«Пасешь, Паша, — злорадно подумал зам, — не веришь! Правильно делаешь! Только не с твоими куриными мозгами с Рюшкиным тягаться! Я, в отличие от тебя, в свое время шахматам предпочтение отдавал. Штанга — она, ты знаешь, для головы бесполезна!»

Мысленно излив накопившуюся желчь, Пончик нажал стартер, и серебристая иномарка влилась в общий поток. Ехал экономист недолго. Через квартал он свернул под арку и, миновав проезд, выехал на противоположную сторону дома и на другую улицу. Остановившись у небольшого цветочного магазина, экономист достал мобильный телефон.

— Да, я, здравствуйте! Да, скоро все решится… Да, тендер безусловно будет наш! Не волнуйтесь, «Волга-Дон» никуда не уплывет — головой отвечаю! Все непременно сделаю в лучшем виде! — меда в голосе уважаемого Андрея Витальевича заметно прибавилось. И страха в округлившихся глазах — тоже. Он в волнении сдернул очки и держал их в кулаке левой руки, рискуя раздавить. — Да! Непременно! Обязательно! — сыпал он рублеными фразами, невольно выпрямив спину. Машина не позволяла встать, а не то Рюшкин непременно бы вытянулся во весь рост! — Да-да! Я все понял!..

Наконец инструктаж закончился. Андрей Витальевич испытал огромное облегчение и шумно выдохнул. Почти целую минуту он приходил в себя и глядел в одну точку. Потом его взгляд отклеился от приборной панели и стал более-менее осмысленным. Он с удивлением уставился на зажатые в левой руке очки и суетливо попытался надеть их. Дужки никак не хотели цепляться за уши, и от этого Рюшкин начал злиться. Наконец он справился с очками и вновь завел машину.

Серебристый «Опель Пассат» вновь влился в общий поток машин.

* * *

Центральный парк культуры и отдыха в Санкт-Петербурге был, несомненно, больше по площади и значительно богаче, нежели тот, что располагался в городке Веселогорске. Но и на его территории, кроме дорогих долларовых ресторанов и сияющего великолепием современного супердизайна кафе, имелись небольшие бунгало и всевозможные забегаловки, притулившиеся на окраине.

В одной из таких шашлычных за крайним столиком сидел господин Мещеркин с ухажером нашей юной скрипачки. Они расположились в тени большого дерева, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Если бы Катерина сейчас увидела своего ухажера, она бы очень удивилась перемене в его внешности. Взгляд питерского юриста и до этого не отличался особой теплотой и сердечностью, сейчас же он просто заледенел. Властные складки обозначились в углу рта, тонко сжались губы.

Поведение же господина полковника еще больше было достойно удивления. Он весь как-то съежился и будто даже стал меньше ростом. Жалкая, заискивающая улыбка то и дело появлялась на его губах. Казалось, Мещеркин здорово боится тридцатипятилетнего мужчину, одетого с особой тщательностью. И того нисколько не смущало данное обстоятельство. Наоборот, он воспринимал это как должное.

— Что вы мне скажете еще? — в устах Антона вопрос прозвучал как сухой щелчок пистолетного выстрела. На Олега Борисовича, честное слово, он подействовал так же!

— Да я, собственно… все вам… что знал, как говорится. — Руки говорившего бесцельно шарили по столу, глаза, как две испуганные мышки, шмыгали туда-сюда. Заискивающая улыбка вновь запечатлелась на его физиономии.

— Все, да не все, уважаемый Олег Борисович, — ответная улыбка чуть тронула губы молодого мужчины. — Кое-что вы забыли. Пойду я закажу две порции шашлычка — он у Гиви просто волшебный! А то сидим, ничего не кушаем. Зачем хозяина обижать? А вы, дражайший наш Олег Борисович, лучше что-нибудь припомните. А то я сам начну копаться в вашем прошлом!

Оставив совершенно убитого полковника, Антон легко поднялся и направился к стойке.

Невысокий, коренастый кавказец с густыми черными усами зацокал языком, качая головой. Он разглядывал протянутую ему Антоном тысячную купюру.

— Да-ра-гой, нет сдачи! Антон Игоревич, если нэ трудно… Нэ могу отойти…

— Не беспокойся, генацвале! Сейчас разменяю! — легко хлопнул его по плечу Катин кавалер. Оглядевшись вокруг, он направился к павильону игровых автоматов.

Едва молодой мужчина покинул заведение, лицо Мещеркина приняло каменное выражение. Ненависть, истекавшая из его взгляда, могла бы конкурировать с ядом доброго десятка кобр.

«Сука!» — прошипел еле слышно полковник.

Гиви ушел на кухню выполнять заказ. Взгляд Олега Борисовича упал на барсетку собеседника, оставленную на столе. Полковник, по-воровски зыркнув по сторонам, притянул ее к себе. Профессионально ловко обшмонал ее и остановился на самом ценном с его точки зрения: небольшой записной книжечке. Быстрый взгляд в сторону павильона игровых автоматов — и пальцы сноровисто зашелестели страницами. Взгляд наткнулся на колонку с телефонными номерами и фамилиями напротив них.

«Напомнит он мне! Смотри, как бы тебе самому много чего не напомнили!» — зло подумал он и достал свою записную книжечку. В рекордно короткий срок Олег Борисович скопировал десяток номеров и фамилий. Едва хозяин барсетки показался на другой стороне пешеходной дорожки, как она была тут же возвращена на место.

— На, дорогой! — Антон протянул Гиви шесть сотенных купюр.

— Садитесь, я вам все сейчас принесу, — поблагодарил его как раз появившийся с кухни хозяин бунгало.

— Итак, зачем вы встречались с Блондином? Что он вас просил сделать? — усаживаясь на свое место, сразу в карьер пустился Катин ухажер. — Давайте, соображайте, Олег Борисович, а то сейчас Гиви мясо принесет и разговаривать нам будет некогда!

Работник ГУВД решил больше не испытывать судьбу.

— Как я уже говорил, Павел Александрович просил меня предоставить ему информацию относительно ряда питерских авторитетов…

— Разговаривали вы о Крытом?!

«Черт, все знает! Кто же из моих ему стучит? Или… или из Пашкиных братков? И этот туда же! Дался всем им этот Крытый!»

— Ах да! Был… точно! Теперь я вспомнил! Был разговор о таком! Да, смотрящий Веселогорска! О нем Ганин тоже просил информацию!

— Олег Борисович, только ли информацию просил вас предоставить Блондин? Напрягите-ка как следует память! У меня иные сведения на этот счет!

«Да откуда он узнал?! Ведь по глазам вижу, что знает! Господи, так и в бога, и в нечистого верить начнешь! Пашка Ганин мне чуть ли не на ухо свою просьбу выложил. До дуболомов его почти сто метров было — слышать никто не мог! И на кладбище, кроме старушки, никого не было! Может, спец меня сдал? Коли так — держись!»

— Да, была одна просьба… странная, вот я и запамятовал.

— С каких это пор вы, Олег Борисович, стали о странных просьбах забывать? — в вопросе прозвучала неприкрытая издевка. — Выполнить, надеюсь, вы ее не забыли? Ведь не забыли же недавно на свой счет две тысячи баксов перевести! Правда ведь? И пусть фамилия указана не ваша, но ведь счетик-то ваш, а, Олег Борисович?!

Вопрос оплеухой ожег лицо полковника. Неожиданно, черт возьми, совсем неожиданно! Он прямо-таки прикипел задом к пластмассовому стульчику.

— Что, господин полковник? — насмешливо спросил Антон Игоревич, наблюдая реакцию своего собеседника. По всей видимости, выражение ужаса на лице милицейского чина доставляло ему истинное удовольствие. — Как насчет просьбы Блондина?

— П-просил он, чтобы разговорчик один на кассету записали…

— Кто кому звонил? — сразу же последовал быстрый и четкий вопрос.

— Наш человек — Рублеву.

— О чем разговаривали?

— Ну, самого разговора между ними не было. Наш человек должен был сказать фразу и послушать, что ответит этот уголовник…

— Зачем вы Крытого обижаете? Он не просто уголовник, он — смотрящий, серьезный авторитет, без пяти минут законник! Так что это была за фраза? Рассказывайте, Мещеркин! Почему, черт возьми, я должен все из вас клещами тянуть?!

— Ну, вроде того, что хотят поблагодарить за услугу и в знак этого передать пятьдесят тысяч долларов.

— За решение вопроса между Боксером и вашим Ганиным?

«Черт! Есть что-нибудь, что он не знает?!»

— Да!

— Что ответил Рублев?

— Сказал, что понятия не имеет, о чем речь!

— Понятно. Иначе и быть не могло! Что же ваш человек?

— Ну, подкорректировал немного запись и отдал мне.

— Угу, — автоматически кивнул головой Антон, погружаясь ненадолго в свои мысли. Очнувшись, он спросил: — Ну, а что же вы?

— Отдал Ганину, — пожал плечами полковник, выливая в свой бокал остаток пива из бутылки. Одним большим глотком он допил его и опустил пустую посудину на стол так, словно бы поставил точку.

— Не знаю, зачем это понадобилось ему, — фраза прозвучала достаточно честно, чтобы Антон Игоревич поверил.

— Да? — отрываясь от своих размышлений, Антон вскинул взгляд на собеседника. — Не ломайте голову, Олег Борисович, вам это совершенно ни к чему.

Появился Гиви — и столик окутал ни с чем не сравнимый запах превосходного шашлыка. Две большие порции — и к ним соус. Хлеб, зелень, фрукты и бутылка грузинского сухого красного появились со следующего захода.

— Спасибо, дорогой! — поблагодарил его Антон Игоревич. — От души — спасибо!

— Всегда рад! — чуть наклонил корпус растроганный шашлычник и вернулся за стойку.

— Больше Ганин вас ни о чем не просил?

— Нет, клянусь вам!

— Ну, тогда — с делами все! Беремся за мясо!

Мещеркин проголодался страшно, но тем не менее глянул на часы и сокрушенно покачал головой:

— С удовольствием бы, Антон Игоревич, но — дела!

Конец ознакомительного фрагмента.