Какой сам, такие и подарки

Михаил Софийский

Глеб Юрьевич не стал убирать коньяк со стола — он, привыкший относиться к своим работникам как к скотине, юного стажёра недооценил тем паче. Но парнишка оказался не робкого десятка, да и ряды десятка наивного успел покинуть.Увидев, что шеф выпивает на рабочем месте, а после этого садится за руль, Лёва понял, что можно сделать. И сделал это, выйдя за ворота.Через год бывшие начальник и подчинённый встретились снова. И эта встреча, чуть не стоившая Лёве жизни, открыла ещё кучу секретов…

Глава 6

Прохладное ноябрьское утро овеяло меня почти зимним дыханием. Это было, без сомнения, долгожданное утро — второй раз в жизни я ступил на московскую землю, а точнее — на асфальт перрона Павелецкого вокзала. Следом за мной вагон скорого поезда покинул Мишка — одного месяца, прожитого у меня, моему квартиранту хватило, чтобы найти хорошую работу в столице.

— Где жить собираешься? — спросил я. — В общаге?

— Да не, — бесшабашным тоном ответил друг. — Есть один добрый человек, работает в Швеции, в Москве бывает редко, предложил пожить в его квартире. Плату брать не будет, от меня будет потребно только оплачивать квитанции и доглядать за квартирой — пыль протирать, тырым-пырым…

Мы прошли многолюдный шумящий терминал, и перед нами предстала Павелецкая площадь.

Я в Москве вторично. В первый свой визит, в сопровождении тёти Тамары, в метро спустились прямо в здании вокзала.

— Я думал, он современный… — я растерянно уставился на фасад, оформленный в помпезном стиле конца девятнадцатого века.

— Хто? Вокзал? Да, современный. Открыт больше века тому назад, а в восьмидесятые годы кардинально перестроен, фасад выполнен с сохранением стиля. Похож.

Я не видел старых фото Павелецкого вокзала, но по умолчанию верю Мишке — получилось ничуть не хуже, чем было. Вокруг основательно и плотно рассредоточились величественные здания. Преобладающая песочно-кофейная палитра создавала впечатление единого ансамбля. С моей неискушённой путешествиями точки зрения, Павелецкая площадь выглядела сказочно.

Вдохнув запах московской самобытности, я огляделся по сторонам. Мимо с приглушённым громыханием проехал бело-голубой трамвай.

Мишка посмотрел на часы.

— Як насчёт зайти до церкви? У меня сегодня именины.

— Вау, поздравляю! Извини, не знал!

— Та ничого страшного…

— А сколько тебе исполнилось?

— Лёва, у меня не день рождения, а именины. День рождения моего небесного покровителя — Архангела Михаила.

— Но в святцах указывают день памяти.

— Это касается святых, живших на земле. А архангелы — завсегда были и будут на небе. А день рождения у меня двадцать второго апреля.

— Как у Ленина, — фыркнул я.

— Да у меня и отчество как у Ленина, шо греха таить. Правда, с лидером ВКП (б) себя не ассоциирую, да и родился я, прежде всего, на Пасху.

— Здорово! Тебе повезло!

— Да, и, шо самое тиресное, — с того моменту, як я уверовал в Бога и крестился, в моей жизни началась и досель идёт сплошная белая полоса. А у тебя, Лёва, когда днюха?

— У меня — двадцать восьмого января.

— Добре, запомню. Ассоциации есть. Ну шо, пойдём до церкви? Зараз²⁷ уж служба начинается.

— Пойдём!

Мишка уверенно направился в сторону Зацепской площади, где мелодично звонили колокола на красивом светло-сером храме, увенчанном зелёными куполами.

Отстояв службу, мы пересекли Садовое кольцо по подземному переходу и оказались перед вестибюлем «Павелецкой-кольцевой».

— Куда поедем? — улыбнулся я, не скрывая приятных предвкушений.

— В принципе, было б логично первым делом уделить внимание Кремлю, Красной площади и иже с ними. Но! Мы стоим у входа на Кольцевую линию — наикрасивейшую в московском метрополитене. Предлагаю начать с ней.

Спустившись под аккомпанемент людского гула, шипения вентиляционных шахт и чудесного запаха креозота²⁸, мы увидели шикарный зал, покрытый мрамором и украшенный приволжскими орнаментами.

— Павелецкий вокзал изначально был Саратовским, — пояснил Мишка. — Не знаю, зачем переименовали…

— Согласен, — кивнул я. — Вокзал должен ассоциироваться с городом, а не город — с вокзалом.

Мы прошли зал с начала до конца и сели в первый вагон подошедшего поезда.

На «Таганской» мы прошлись в обратном направлении, любуясь пилонами с панно военной тематики.

Аналогичный акт повторился и на остальных станциях линии кофейного цвета. Мишка прав, каждая станция на ней — дворец, не похожий на соседние.

— А знаешь, почему кольцевая линия на схемах коричневая? — иронично улыбнулся мой друг.

— Не знаю, — я улыбнулся в ответ, предвкушая интересную историю.

— Це было после войны. Сталин решив выпить кофею. Кружку налил под завязку, и, будучи занятый делами також под завязку, поставил остывать не глядя.

А поставил он его на схему метро, яка тогда состояла из трёх линий — красной, зелёной та синей. Напиток трохи вытек через край и оставил круглый след. Це и надоумило отца народов построить сию линию — дюже значимую и для жителей, и для гостей столицы.

— Занятная история, — кивнул я.

— Да, хотя и легенда.

— Всё равно интересно. Глянь, мы опять на «Павелецкой»!

— Вижу. Пересаживаемся на радиальную.

— Странное название…

— От слова «радиус». А называется линия «Замоскворецкая».

***

Выйдя на «Театральной», мы миновали крупную стройку, обнесённую высоким забором из синего сайдинга, и обалдели, узрев стеклянные купола на Манежной площади. Справа от нас брала начало улица Тверская. Слева — играли насыщенными красными тонами Исторический музей и известнейший символ Москвы и всея Руси — Кремль.

Повернув налево, мы попали на известнейшую площадь государства Российского.

Напротив Кремля раскинулось бежевое здание Главного универмага, отдалённо напоминающее Павелецкий вокзал, предваривший наше знакомство со столицей.

Скользнув взглядом по строгому мавзолею, гармонирующем с древними стенами лишь цветом гранита, я недолго думая перевёл его на стоящую особняком Спасскую башню, украшенную знаменитыми на весь мир курантами.

Пару минут я не отводил зачарованных глаз от золотых римских цифр, массивных стрелок и не менее мощной оправы, солидно выделяющихся на фоне лаконичного чёрного циферблата. Затем полюбовался Собором Василия Блаженного.

Прошагав Кремлёвскую набережную и Александровский сад, мы снова миновали Манежную площадь, Государственную Думу, и перед нами совершенно неожиданно нарисовался Большой Театр, отлично знакомый не только москвичам — по открыткам, путеводителям и… сторублёвкам.

Рядом с ним присоседился Малый — поскромнее, похожий на Драматический в Вознесенске.

В масштабах же провинции наш театр смотрится не ниже Большого в Москве. Точнее, это два театра. В одном крыле огромного здания разместился сам Драмтеатр, а в другом — Кукольный. Посередине — внушительный блок с роскошным фасадом в классическом стиле. В нём располагается общий вход с фойе, гардеробом и кассами на первом этаже, кабинетами администрации на втором и техническими помещениями и мастерскими на нулевом, он же цокольный.

Нет, я не могу назвать себя заядлым театралом. Хотя доселе бывал на спектаклях в обоих крыльях — минимум пару раз в год стабильно. В детстве — ходили от школы. Помню, как в первом классе я пошёл искать туалет, заблудился и в панике оббегал весь театр, заскочив даже в трюм сцены. Там меня и поймал монтировщик — молодой весёлый дядька.

Поинтересовавшись версией моего проникновения на столь сакральную территорию и сделав для порядка замечание, рабочий передал меня администратору зала, которая быстренько нашла мой класс ожидающим звонка в гардеробе — собирающимся домой.

Классная руководительница меня отчитала. Хорошо, хоть бабушке не нажаловалась. Впрочем, от бабушки мне в тот день всё равно влетело — за мокрые штаны. Поскольку ватерклозета я так и не нашёл, а попросить кого-то подсказать постеснялся. Зато изучил театр где надо и где не надо, и в течение десятка последующих лет существенно подкрепил свои наблюдения.

Конструктивно он напоминает Объединённую поликлинику в соседнем районе — она тоже имеет два крыла. В одном — детская поликлиника, в другом — взрослая. Вход — как и в театре, общий, посередине. Больше медицинское учреждение, возведённое в позднем СССР, на храм Мельпомены, появившийся в Вознесенске в начале девятнадцатого века, не похоже ничем.

Осмотрев театральный комплекс со всех доступных для обозрения сторон, мы сели в троллейбус, следующий в направлении куда более близкого нам по духу храма — Христа Спасителя.

Дав нам увидеть величественный собор воочию, троллейбус выехал на Пречистенку — одну из красивейших улиц столицы.

— Тута шо ни дом, то история, — заявил Мишка тоном профессионального экскурсовода. Интересно, откуда он столько знает о Москве и так уверенно ориентируется в лабиринтах её районов и улиц?

Затем нас (а может быть, меня?) ждало знакомство с Девичьим полем и Плющихой. Милый район старой Москвы просто не может не иметь своей жемчужины, такой, как, например, Новодевичий монастырь.

— Чувствуешь, какая мощная энергетика? — довольно провозгласил мой друг, обводя восторженным взглядом величавый комплекс в белоснежных и ярко-оранжевых тонах.

***

Нагрузившись впечатлениями, мы вернулись на Садовое кольцо. Памятуя о своих сегодняшних планах, я предложил Мишке продолжить вояж в другой раз.

— Давай завтра?

— Не, завтра не пойдёт. У меня по новому адресу намечены дела — обживаться, обустраиваться… Давай послезавтра.

— Давай. Вечером позвонишь и скажешь, где и во сколько встречаемся.

— Ммм, давай на этом же месте. В десять.

— Утра или вечера? — с делано серьёзным видом уточнил друг.

— Вечера… — я залился смехом. — Утра, вестимо. Кстати, запиши мой московский номер.

Мишка вытащил мобильник и вбил цифры. Из моего кармана донеслась мелодия одной из моих любимых песен в исполнении Вадима Казаченко.

— Запиши и ты мой… Тебе «Туман над рекою» нравится?

— Нравится. Классная песня. Ты её знаешь?

— Знаю. Мой братишка слушает «Фристайл». У него тоже такая мелодия на звонке.

— У тебя есть брат? Ты о нём не говорил почему-то…

— Ах, да нет… То есть да, то есть просто очень хороший друг. В Сокольниках, на Русаковской живёт.

— Чем он занимается?

— Юрисконсульт. В этом году с отличием окончил юрфак. С красным дипломом. В случае чего — обращайся. Через меня. А мой старый номер удали, он мне больше не нужен. Всё, успехов, и с новосельем!

— Также и тебя!

Я спустился на «Смоленскую» и помчался на шоссе Энтузиастов.

Получив в Росреестре правоустанавливающие документы и ключи, я сел на тридцать четвёртый трамвай, шедший в теперь уже мой район.

Доехав до Пятнадцатой Парковой, я сначала растерялся — будучи в столице во второй раз и, естественно, не зная города, я так и не удосужился купить транспортный атлас. Но через минуту вспомнил, что мы с тётей Тамарой ехали на автобусе по Сиреневому бульвару, и, ориентируясь не столько на нумерацию улицы, сколько на «небоскрёбы», нашёл нужный дом.

Поднявшись на седьмой этаж и выйдя из лифтового холла, я сразу нашёл свою квартиру и с замиранием сердца открыл дверь, обитую вишнёвым дерматином.

Войдя внутрь, я повесил куртку и шапку на вешалку, разулся и переместился на кухню, где вышел на лоджию, откуда мне открылся изумительный вид на Сиреневый бульвар.

Неужели я теперь москвич?!!

Фактически — да. Официально — пока нет. Ладно, пропиской займусь на следующей неделе. А сегодня пятница. Буду обживаться.

Итак. В комнате остался полный комплект мебели. Справа — новый диван-кровать, слева — симпатичная гарнитур-стенка на всю длину комнаты. И обои новые — виниловые, персиковые.

В торце стены, рядом с дверью, красовалась ещё одна такая же. В маленьком чуланчике в аккурат поместились полутораспальная кровать, тумбочка и бра.

На кухне стены радовали глаз колоритом поярче — обои с рисунком, имитирующим разнокалиберную розовую плитку, с вкраплениями панно-мозаики «а-ля витраж». С ними на редкость гармонично сочеталась рабочая зона кухни, оформленная карамельным оттенком вишнёвого дерева. Слегка бросались в глаза холодильник, плита и стиральная машина — белоснежная бытовая техника выделялась на фоне гарнитура, как следы от белья и очков на загорелом теле.

Ванная выложена современной плиткой — снизу сплошная малиновая, далее — бордюр с узором, выше — белоснежная, с вкраплениями плиток-панно в одном стиле с бордюрами.

Туалет — отдельный, что в «однушках» нонсенс. Облицован плиткой, по той же схеме, что и ванная. Только вместо малинового цвета ярко-оранжевый.

Итого, в общем и целом мне моё новое обиталище нравится.

***

В первый день я прибрался в квартире — пропылесосил, помыл полы, протёр пыль и отметил детали, которые в будущем предстояло переделать по своему вкусу.

Завершив намеченное, я прошёл в ванную и включил горячую воду.

Вода оказалась действительно горячей. Даже чересчур. Я открыл на пол-оборота синий кружок.

Напор усилился. Я взял флакон пены для ванн, отвернул колпачок, трижды наполнил его густым гелем и запустил под струю.

Через десять минут ванна была готова. Над водой возвышалась гора переливающейся перламутром пены.

Угнездившись в полутораметровой ёмкости, я, вдохнув клубничный аромат, обильно исходивший от пузырьков, сверкающих в облаке лёгкого пара, расслабился. Температура воды получилась идеально комфортной.

Как и длина ванны — точно для меня. Предыдущему же хозяину квартиры с его трёхаршинным ростом мыться определённо было неудобно ни сидя — с трудом помещался, ни стоя — мешает потолок.

Но. Не секрет, что многое в нашем мире рассчитано на людей среднего роста. Мне однажды в гостях довелось искупаться в стасемидесятисантиметровой ванне. И я с ростом ниже среднего всё время «уплывал» вниз. А вот в полутораметровой чувствую себя просто замечательно. Особенно осознавая, что с сегодняшнего дня могу позволить себе это в собственной квартире в Москве.

***

В субботу я весь день гулял по Измайлову — исследовал район и его инфраструктуру.

Итак. Транспорт ходит до нескольких станций метро, и ходит часто. Это хорошо. Хорошо и то, что пользоваться им в вопросе обеспечения себя продуктами не придётся — прямо через дорогу располагается гастроном с богатым ассортиментом. В пешей доступности — гипермаркет «Ашан».

В полукилометре, на Сиреневом бульваре, я заметил новостройку — семнадцатиэтажная бело-жёлто-оранжевая башня с обилием эркеров²⁹ возвышалась среди девятиэтажек, как Гулливер среди лилипутов.

Может, среди обычных людей, спросите вы. Нет. Гулливер сам по себе был обычный человек. Просто среди великанов и карликов он выглядел соответственно. И этот дом — красивый, аккуратный — среди элитных строений будет смотреться, как «Лада Приора» среди дорогих иномарок — с первого взгляда очевидно, что новостройка относится именно к интересующему меня эконом-классу. Миллионов у меня, что говорить, немного, хватит далеко не на любую квартиру в столице. И в упомянутом доме не на любую.

На стене семнадцатиэтажки висел обветшавший плакат:

«ДОМ СДАН! ВЫГОДНЫЕ ЦЕНЫ!!!»

Меня осенило. Почему бы и нет? Будем жить рядом.

Я позвонил по указанному номеру. Менеджер ответил, что в выбранном доме все квартиры проданы, и предложил встретиться в офисе в понедельник — если есть желание рассмотреть другие районы.

К вечеру я посетил несколько фирменных магазинов одежды, обновив свой гардероб, и парикмахерскую, где ловкий мастер меньше чем за полчаса привёл мою «гриву» в элегантный вид, оформив модную стрижку.

***

Дома было тихо.

Я посмотрел на пустые полки книжной секции. Сейчас могу поставить туда две книги, привезённые из Вознесенска. Позднее съезжу на «Первомайскую» в книжный магазин — пополнить свои литературные запасы и заодно заполнить полки, ведь природа не терпит пустоты.

А пока с эстетической задачей справляется модульная картина над диваном — красивые розовые орхидеи на фоне щедро освещённой солнцем лужайки.

В торце комнаты, на двери спальни, висит карта России. Она тоже там останется — и по эстетической, и по практической причине. С той же целью — совместить приятное с полезным — я сегодня купил и повесил в прихожей карту мира.

Не мешало бы ещё глобус купить. Во-первых, я будущий географ. Во-вторых, в интерьере, опять же, эта деталь не будет лишней.

Так и с книгами — на полки моей скромной библиотеки попадает то, что я буду читать, что мне интересно. А интересно мне многое — путешествия, религия, история, да и художественные произведения уважаю…

Скоро полки будут радовать глаз разноцветными корешками — чего-чего, а покупать литературу материальная база мне позволяет. Однако стать по-настоящему богатым человеком в обозримом будущем мне, скорее всего, не светит.

И дело не в том, что моих миллионов надолго не хватит. Богатый человек или бедный — зависит не от суммы на счёте в банке или в трёхлитровой банке под кроватью, а от мышления. Если человеку с мышлением богатого дать миллион, то через год у него будет два миллиона — богатый имеет привычку приумножать деньги, вкладывать во что-то перспективное. Бедный же этот миллион просто спустит на сиюминутные потребности и удовольствия, не задумываясь о будущем.

К вечеру, притащив из гастронома объёмный пакет с деликатесами и аккуратно разложив содержимое по полочкам, я поставил чайник и бросил в заварочную кружку столовую ложку сушёных лепестков «Каркадэ».

После чего взял со стола специально купленный большой пакет семечек «Станичные байки», открыл створку на лоджии и высыпал содержимое в одно из четырёх круглых окошечек, прорезанных предыдущим хозяином в коробке из-под молока.

Эта привычка у меня с младших классов, а точнее — с того дня, как на уроке литературы учительница прочитала нам стихотворение Александра Яшина, надолго отложившееся, смею надеяться, не только в моей голове:

…Сколько гибнет их — не счесть,

Видеть тяжело.

А ведь в нашем сердце есть

И для птиц тепло…

Вскоре на окнах многих ребят из нашего класса появились незамысловатые разноцветные домики из картонных коробочек. Я повесил такой же на своей кухне в тот же вечер.

На следующее утро его там не было. Сразу стало ясно — дядя Карл постарался. Не пойму, чем ему мешала кормушка. Хотя вопрос в данной ситуации неуместен — плохому танцору всё мешает. Но от затеи мы не отказались, и к вечеру новая кормушка висела уже на окне в нашей комнате.

О тёте Эмме и говорить нечего — она постоянно подкармливает и птиц, и животных. И о людях заботится по мере сил.

Понаблюдав за двумя яркими шустрыми синичками и пожелав им благополучно пережить предстоящую зиму, я включил стоящий на подоконнике небольшой телевизор, нашёл канал, где транслировался музыкальный концерт, сел за стол и принялся с упоением поглощать «Карибский» салат.

Чайник вскипел. Я снял его с плиты и залил «Каркадэ».

Зазвонил телефон. На экране светилась надпись «т. Тамара». Я нажал на «отбой».

Нет, я не проигнорировал звонок своей названной бабушки. Просто она звонила на старый номер, а межгород, как известно, оплачивается отдельно. И стоит недёшево.

Я достал из кармана куртки новый серебристый кверти³⁰ с московской «симкой».

— Совсем забыл, — затараторил я вместо приветствия. — Это мой московский телефон.

— А, поняла, запишу. Ты в Москве?

— Ага. Обустраиваюсь. На днях начну искать работу.

— Удачи. Но будь внимательнее. Помни, о чём мы говорили. Важна не столько зарплата, сколько надёжность. К слову, работу лучше искать поближе к дому. Поймёшь, когда на метро накатаешься. И не иди дворником. В крайнем случае — не оформляйся по трудовой.

— Я дворником идти и не собирался. Кстати, не могли бы вы объяснить, откуда такая предубеждённость?

— Вот то-то и есть, предубеждённость имеется. Не у меня — у кадровиков. Их логика проста, как три копейки. Если работал дворником, значит, с тобой явно что-то не то.

— Спасибо. Буду иметь в виду.

Примечания

27

Зараз (укр.) — сейчас.

28

Креозот — техническая жидкость, получаемая из каменноугольного дёгтя. Применяется для пропитывания дерева (шпал, деревянных опор) с целью предохранения от гниения.

29

Erker (нем.) — выступ. Часть помещения, выступающая за пределы плоскости фасада, как правило — с повышенным уровнем остекления.

30

QWERTY — латинская раскладка компьютерной клавиатуры. Название произошло от шести левых символов первого ряда. Здесь — мобильный телефон с клавиатурой, аналогичной компьютерной. Разработан для удобства ввода текста (SMS и т. п.).