Гибриды

Михаил Шнитко, 2023

В своей повести "Гибриды" наряду с фантастическими опытами по скрещиванию человека с человекоподобными обезьянами автор показывает серьезные морально-этические проблемы, существовавшие в бывшем Советском Союзе и, конечно же, имеющие место в современном обществе. Всё в повести захватывающе: стремительное развитие событий, описание сталинских лагерей, опытов над людьми, жизнь, мысли и чувства главных героев.

Вертолёт резко бросало по сторонам. Внизу плыл унылый зимний пейзаж: заснеженные сопки вперемешку с чахлой растительностью бескрайних болот. Вдали синел горизонт безбрежной тайги. Они летели с таёжного золотого прииска в Екатеринбург. Много пили. Опять возвратились к тому злополучному контракту, который он как владелец контрольного пакета акций наотрез отказался подписывать. Александр нутром чувствовал, что Борис Ривкин, его заместитель по финансовым делам, темнит. Обработанные «хитрой лисой» Ривкиным на него наседали и другие компаньоны: технарь Олег Дроздов и производитель работ Иван Шаповалов. Видимо, Ривкин пообещал ребяткам заплатить намного больше, чем когда-то заплатили библейскому Иуде. Вдруг сидевший позади Александра медведеподобный Шаповалов захватил и сдавил ему шею, а Ривкин в это время уже шарил по его карманам. Теряющий сознание Александр услышал свист ворвавшегося в кабину ветра и… провал.

Приземление в свободном падении

Очнулся он от боли. При малейшей попытке пошевелиться всё тело взрывалось пронизывающей судорогой. Медленно, обрывками возвращалась память, а с ней липким туманом, сжимая мозг и сердце, страх. Собравшись с силами, теряя временами от боли сознание, Александр выкарабкался из сугроба и сел, прислонившись к чахлому деревцу. Сквозь меховой комбинезон начал пробираться холод: лютый, вязкий, сибирский. С застывшим багровым солнцем уходил день, возможно, последний в его тридцатипятилетней жизни.

Разум подсказывал, что надо двигаться, иначе — смерть. Попробовал встать: острая боль в бедре отбросила его в темень беспамятства. Очнувшись, он схватил пересохшими губами снега — чуть-чуть отпустило. С холодным потом пришло понимание, что у него сломано бедро и это конец. Всё больше донимал холод. Пошарив в карманах, он нашёл зажигалку. Ни денег, ни документов, ни складного охотничьего ножа не оказалось. Всё выгребли, сволочи. Закусив губу, со слезами от невыносимых мучений, оставляя в глубоком рыхлом снегу борозду, Александр пополз к поваленной ели. Понимая тщетность попытки спастись, он наломал сухих веток.

Вспыхнул костерок. Отогрев руки, бедняге удалось сломать несколько веток потолще. Сгустившаяся темнота несколько отступила. Высыпали звёзды, которые, перемигиваясь, равнодушно смотрели, как какой-то червь земной цепляется за уходящую жизнь.

Костёр, поглощая последние остатки топлива, угасал. Сковывающий холод отодвигал боль, туманил сознание. По телу разливалась сладкая теплынь: вот подошла мама, поправила одеяло и склонилась над ним. Но что это? Вместо маминого родного, такого до боли знакомого лица на Александра смотрел не то человек, не то зверь. На заросшем лице с ощеренной пастью горели из-под мохнатых бровей красным огнём страшные глаза. Страха не было. Полное равнодушие…