Руки, полные бури

Мэй, 2023

Древние боги познали страх смерти, но это было лишь началом. Кронос вырвался из заточения, и теперь сам мир рассыпается от его присутствия. В стремлении отомстить сыновьям он будит древних чудовищ разных пантеонов. Пока Персефона пытается вырваться из цикла перерождений, а Анубис – совладать с собственной силой, богам предстоит взглянуть в лицо тому ужасу, перед которым бессильны даже они.

4

С крайне довольным видом Анубис устраивается на берегу, ложится на спину, закинув за голову руки. Амон смотрит на него неодобрительно:

— Ты только что нассал в мой священный пруд.

— Да расслабься! Отхватил себе такой храм.

— Не прибедняйся. Я видел, как тебе поклоняются в Хор-ди.

— Не мне, а образу.

Анубис легкомысленно относился к поклонению. Как и Амон, пусть вокруг них раскинулся в ночи храм Ипет-Сут. Над огромными колоннами, испещрёнными иероглифами, Анубис посмеялся.

— Смотри, — говорит он, указывая на небо. — Вот что лучше всяких храмов. Люди исчезают, боги застывают, мир меняется, даже пустыня. А звёзды будут светить всегда. Когда весь мир умрёт.

— Надеюсь до этого не дожить, — ворчит Амон. — И напомни никогда с тобой не купаться в одном месте.

Амон сидел на полу. Голова болела нестерпимо, и потребовалось время, чтобы понять, что происходит и где он находится.

— Амон, ты меня слышишь?

Он кивнул, не особенно вглядываясь в лицо Сехмет. От её нестерпимо сладких духов голова заболела сильнее, и Амон с трудом удержался, чтобы не вырваться из цепких рук, ощупывающих его затылок.

— Кровь уже не идёт, но получил ты крепко. Оставайся здесь.

Он помнил, как появились чудовища, сразу узнал их. Они без труда определяли в толпе богов, Амон не знал, так хорошо ощущали силу или действовали чуть ли не на запах.

Амон не успел среагировать. Его сила могла сжигать и испепелять, но его отбросили к стене, и он хорошо запомнил момент удара, когда затылком ударился о бетон и медленно сполз вниз. Кажется, он на несколько мгновений потерял сознание, в голове шумело, а перед глазами мельтешили тёмные пятна.

Затем всё стихло.

Амон понимал, что-то случилось, но никак не мог на этом сосредоточиться. Слышал голоса, шум, но уцепился за них, когда прозвучало его имя.

–…Амон сейчас не в том состоянии.

Он стиснул виски руками и глубоко вздохнул. Быстрое восстановление сделает своё дело, будь он человеком, пришлось бы гораздо хуже. Сейчас нужно взять себя в руки.

Он — глава пантеона. Он — солнце, греющее и сжигающее.

Перед глазами прояснилось, и Амон встал, держась за стену. Заметил на ней кровавый след, оставленный им же.

Оглядевшись, Амон нашел Зевса. Тот в момент нападения сидел в глубине ВИП-зоны, напиваясь с кем-то из ацтекских богов.

Сейчас Зевс был непривычно нервным и растрёпанным. На скуле красовалась кровоточащая царапина, но он не обращал внимания. Зевс выглядел персидским котом, который жил во дворце, где ему расчёсывали шерсть и сбрызгивали духами, а теперь выкинули на помойку, вынудив с головой нырять в мусорные баки.

— Он нас прощупывал! — зло прошипел Зевс.

Гадес сидел перед ним, привалившись к стене. Даже не бледный, а какой-то сероватый. Его руку наскоро перевязали, хотя на повязке, явно из куска юбки Персефоны, начинала проступать кровь. Сеф сидела рядом, обеспокоенно поддерживая Гадеса:

— Хочешь сказать, они не рассчитывали убивать?

— Вряд ли это было планом. Зачем нас убивать, если для этого есть Анубис.

Фразы проникали в сознание Амона, он замечал едкость в голосе Зевса, но всё это проходило мимо: он увидел лежащего Сета.

— Что с ним? — спросил Амон. — Где Неф и Анубис?

Он бы почувствовал, если кто-то из его пантеона умер. Но эти чудовища и не могли повлиять на божественную сущность.

— Сету сломали шею, — ответил Гадес. — Неф с Сехмет пошли за травами для ран. Анубис… где-то здесь. Он в порядке.

— В отличие от других богов, — зло бросил Зевс. — Его сила разметала чудовищ, от них пыль осталась. А заодно убила пару богов.

— Убила? — тупо повторил Амон и моргнул. — Анубис кого-то убил?

— Тебе перечислить поимённо? Не знаю, как успокоить ацтеков, пока они не решили устроить очередные кровавые жертвоприношения.

Мысль никак не хотела укладываться в голове и отдавала болью в висках. Амон посмотрел на мёртвое тело Сета, вспомнил стихийную, неуправляемую силу Анубиса и смог сложить все части в единую картину.

Оставив ненадолго Гадеса, Персефона поднялась, всматриваясь в Амона:

— Ты как?

— Нормально, — отмахнулся Амон. Снова глянул на лежащего Сета. — Он ведь вернётся?

— Конечно. Пострадало только тело.

Это пока, подумал Амон. Пока яд без зелья не начал действовать на сущность бога. Амон перевёл взгляд на Гадеса. Тот неловко придерживал раненую руку.

— Это сделал монстр нашего пантеона, — тихо сказала Персефона, перехватив взгляд. — Хорошо задел… но Сехмет перевязала рану.

— Хорошо. Мне нужно к Анубису. Где он?

Сеф неопределённо махнула в сторону:

— Он ни слова не произнёс.

В клубе царил хаос, но какой-то уж слишком тихий, спокойный. Амон шёл не торопясь, ещё не слишком доверяя ногам. Неоновые лучи света замерли, он ощущал их ласкающие прикосновения. Кто-то выключил музыку и догадался начать выталкивать ошарашенных людей, которые вряд ли поняли, что происходит. Мимолётно Амон подумал, что это ещё ему высказывают, как он не скрывает в соцсетях, что бог. Сколько людей сегодня успели сделать фото разрухи?

Вряд ли они осознали произошедшее. А вот боги — точно. Амон выхватывал их опустошённые, растерянные лица.

Анубис сидел у пустой барной стойки и тихонько напивался: он не стал мелочиться и искать бокал, а сразу взял бутылку без этикеток, где плескалась зеленоватая жидкость.

Половина. Интересно, сколько из этого успел выпить Анубис?

Устроившись рядом, Амон не знал, что сказать. Когда-то он часто бывал у Сета и Нефтиды. В отличие от других богов Амон знал, в чём была причина желать смерти брату и как это далось Сету, поэтому скорее уважал, что тот решился.

По крайней мере, хватило храбрости на то, что так и не сделал сам Амон: пригрозить, приказать Осирису, надавить, в конце концов.

В один из таких визитов Амон познакомился с Гадесом, а в другой встретил Анубиса. Конечно, видел принца мёртвых и до того, непокорную тень Осириса. С Сетом и Нефтидой Анубис оказался совсем другим. Любопытным, открытым миру и не слишком противоположным солнечному Амону.

Тогда Анубис воспринимался луной, постоянно выглядывающей из-за облаков и стремящейся к миру людей.

Но сейчас он сидел воплощением холодной бездны.

— Анубис, — тихонько позвал Амон.

Тот не ответил, скользнул рассеянным взглядом, смотрел, но не видел.

— Анубис, ты пугаешь. Поговори со мной.

— Отстань. Я начинаю трезветь.

— Анубис! — В голосе Амона прорезалось отчаяние. — Прекрати. Пожалуйста.

Он даже не знал, что его пугало больше: тёмный лёд его слов или горькая усмешка, исказившая губы:

— Скольких я убил?

— Это же случайно вышло.

— Да? А ты часто убиваешь богов случайно? Я выпустил силу, хотел уничтожить чудовищ! После того как… как… — Он глубоко вздохнул. — Ты ведь понимаешь, что Сет не успеет вернуться? Яд убьёт его быстрее. Он зелье утром последний раз принимал, сейчас уже вечер.

Анубис явно хотел сказать что-то ещё, но замолчал. Прикрыл глаза и ещё пару раз глубоко вздохнул, но Амон видел, как крепко его руки вцепились в барную стойку.

— Инпу, — Амон запнулся. — Анубис…

— Можешь звать меня Инпу.

Милое «домашнее» имя, которое употребляли Сет и Нефтида. Может, раньше и Осирис.

— Я беспокоюсь за тебя, Инпу.

Анубис рассмеялся, хрипло, зло, царапающе. Упёрся локтями в стойку и запустил руки в волосы.

— Я не могу, просто не могу, — прошептал он прерывисто.

Амон растерялся. Он никогда не видел Анубиса таким — словно рассыпающимся на части. И не представлял, как себя вести и что делать. Амон не умел успокаивать, не умел врать, что всё будет хорошо. Он отлично мог двигаться дальше, сиять, несмотря ни на что.

Но может, именно это и нужно Анубису. Продолжать двигаться.

— Надо всё организовать, — сказал Амон. — Тут, в клубе, переместиться домой…

На миг ему показалось, Анубис даже не слушает, снова погружаясь в те глубины себя, где окружают мрак и мертвецы. Но потом он рассеянно кивнул, зажмурился и твёрже посмотрел на Амона:

— Сехмет ведь может перемещаться?

Амон кивнул.

— Отправь раненого Гадеса с Сеф туда. И Сета. Где моя мать?

— За травами пошла.

— Как вернётся, тоже отправь домой. Я помогу Зевсу тут, в клубе, и приду к вам. Не говори пока о Макарии.

Амон кивнул. Он знал, что Анубису, как и Сету, необходима цель, понятные действия, которые они могут контролировать. Сейчас Анубису совсем не нужно задумываться. Пусть займётся делом, иначе Амона пугал пустой взгляд, направленный вглубь даже не себя, а бездны, провалов на месте глаз мертвецов.

Амон вернулся к Зевсу и поднявшемуся на ноги Гадесу. Выглядел он уже не так паршиво, а повязка на руке была чистой, и Амон уловил тонкий запах трав.

— Его уже предлагают запереть, — сказал Зевс. И Амон понял, что речь об Анубисе. — Боги разозлились. Говорят, он опасен.

— Не опаснее любого другого, — твёрдо ответил Гадес. — Осирис не учил его обращаться с мертвецами, конечно, Анубису сложно сейчас. Ему нужно время. Сет сдерживал его стихийную силу. Оставался якорем.

— То есть без Сета у нас здесь бомба замедленного действия? Прекрасно!

Гадес вскинулся и дёрнул рукой, но возразить не успел, потому что сморщился от боли. Амон думал, Зевс привычно вспылит, но тот неожиданно мягко сказал:

— Остынь. Руку сначала залечи, а потом поговорим. Действовать сгоряча я не дам ни тебе, ни другим богам.

Амон понимал, что это будет проблемой. Анубис уничтожил чудовищ, богов задело случайно… но попробуй убедить в этом ацтеков с их своеобразными представлениями о правосудии. А запирать Анубиса нельзя, он тогда совсем контроль потеряет. Но как договориться с чужим пантеоном?

Пепел от мёртвых чудовищ не станет для ацтеков важнее пепла их мёртвых богов.

— Сехмет перенесёт всех домой, — сказал Амон, сосредоточиваясь на здесь и сейчас. — Анубис хотел тут помочь.

Зевс покачал головой:

— Пусть тоже уходит и не попадается сейчас на глаза ацтекам.

Амон судорожно пытался придумать, как же заставить Анубиса уйти домой и желательно без бутылки с той отравой. Гадес привалился к стене, рядом снова возникла Персефона, что-то шепчущая ему успокаивающе, но взгляд Гадеса не отрывался от лежавшего Сета. Теперь Амон заметил, что рядом с телом устроились псы, свернулись густыми тенями.

Обычно именно Сет и Гадес вытаскивали Анубиса из очередных передряг, а зачастую и Амона. Ничего серьёзного, это даже доставляло удовольствие им всем, пока не становилось слишком опасным.

— Сехмет!

Она являлась на его зов. Приходила яростной войной, готовой испепелить по его приказу или по своей прихоти. Око бога солнца, его ручная львица, едва заметно склонявшая голову и в первый миг опускающая глаза. Сехмет признавала силу — и Амона.

— Перенеси их домой. И Неф. Мы с Анубисом вас догоним. Зевс, разберись здесь.

— Отвали, Амон, я сам знаю, что мне делать.

Зевс отмахнулся привычно, но беззлобно. Он и правда ушёл к богам, а Сехмет занялась делом, она одна из немногих богов, кто мог перемещаться без привычных способов передвижения. Она и Анубис, хотя второй не так часто использовал эти способности.

Амон оглянулся, пытаясь понять, что теперь делать ему самому и где Анубис. Голова болела, он ощущал себя ненужным и бесполезным. Впервые почувствовал это именно тогда, после истории с Осирисом, когда понял, что глава пантеона из него так себе.

Хотя Сет в присущей ему манере прямо заявил, что Амон говорит ерунду. А много позже они с Анубисом пошли гулять по ночному Карнаку, и где-то там, под звёздами, среди величественных колонн храма Ипет-Сут, Анубис сказал, что быть главой вовсе не значит не ошибаться или всегда быть правым.

— Я знаю, о чём говорю, уж поверь, — рассказывал тогда Анубис, рассматривая звёзды. — Главное, наслаждаться жизнью. И не стать таким занудным, как мой отец.

Анубис не хотел походить на Осириса. Амон его хорошо понимал, он и сам слишком любил жизнь и этот мир, искрящиеся, яркие, иногда чуть горчащие на губах.

Амон хорошо ощущал чужое настроение, и сейчас растерянность богов в зале постепенно уступала место злости. Осязаемой, плотной, от которой продолжала кружиться голова. А может, вовсе и не от неё, это удар о стену оказался слишком чувствительным.

Амона отчаянно мутило, и он опустился прямо на пол. Перед глазами всё раскачивалось.

— Амон? — Анубис оказался рядом. — Что с тобой?

Коснувшись затылка, Амон поморщился и с искренним удивлением увидел на пальцах кровь.

— Зажить уже должно.

— Миропорядок рассыпается из-за Кроноса. Может, поэтому раны заживают дольше. Или потому, что они от чудовищ.

Амон и Анубис переглянулись, одновременно подумав об одном и том же: как там раненый Гадес и успеет ли вернуться Сет или тоже займет больше времени. Анубис побледнел, его взгляд расфокусировался, и Амон испугался, он опять погрузится в себя.

— Инпу!

Тот рассеянно скользнул взглядом, и Амон невольно запаниковал, отчего голова разболелась сильнее, и его повело в сторону. Амон почти потерял сознание, когда почувствовал, что Анубис его подхватил.

— Эй-эй, Амон! Только не ты! Ты должен сиять, а не истекать кровью. Пожалуйста…

Последнее слово Анубис почти прошептал, и оно кольнуло Амона, заставило собраться и несколько раз глубоко вдохнуть. Затылок болел.

— Не рассыплюсь, — проворчал Амон. — Перенеси меня домой.

— Нет, Амон, я не уверен, что мне сейчас стоит.

— Прекрати. Ты уже делал это, много раз. Я тебе доверяю. Давай.

Анубис вздохнул, но всё-таки крепко сжал руку Амона, и тот зажмурился, позволяя тёмному вихрю подхватить и нести. На самом деле он терпеть не мог, как это происходило: Анубис использовал чужие смерти, скользил по ним до точки назначения, растворяясь между последними вздохами.

Мёртвые птицы на проезжей части, старик в одной из квартир, больница.

От скачков Амона тошнило, а чужие смерти оседали густой пеленой на волосах. Он ненавидел этот способ перемещения, но, по крайней мере, Анубис ушёл из клуба и не стремился возвращаться, поддерживая в туалете Амона, пока его выворачивало.

— Не уходи, — попросил Амон после. — Ты нужен здесь.

Анубис серьёзно кивнул. А прохладные пальцы Нефтиды занялись затылком Амона, пока она вполголоса ругалась на «неумелую Сехмет».

Некоторые полагали, Амон-Ра создал мир. Амон знал, что это чушь собачья.

Он понятия не имел, как появился мир, но сам точно не приложил к этому никаких усилий. Хотя был древним божеством, очень древним, но избежал участи многих старых богов, которые не умерли, но предпочли уснуть, превратиться в идолы и каменные изваяния, которых не разбудит даже Кронос. Просто однажды, вместе с концом мира, они рассыплются в прах и пыль.

Амон видел смены многих эпох и сделал выбор очень давно: он не хотел быть мудрым богом, совсем не жаждал быть грозным. Ему нравилось сиять и согревать, удивляться каждому новому дню, наблюдать, как меняются быстротечный мир и люди. Может, поэтому ему нравились Сет с Гадесом, с их похожей жаждой нового.

У них, правда, не было того желания, которое заставляло Амона двигаться, подолгу не оставаться на одном месте и даже не знать, где он окажется завтра. Одни и те же пейзажи быстро начинали угнетать, разливать тоску и ощущение бессмысленности жизни.

Поэтому они легко сошлись с Анубисом. Амон искал цельности, Анубис пытался сложить собственные кусочки воедино. И дороги легко расстилались перед ними.

Амон был одним из немногих, если не единственным, кто знал, что Анубис очень расстраивался из-за отношений с Гором. Братья по отцу, они почти не общались, принадлежащие разным мирам.

Амон радовался, что стал для кого-то таким братом.

В это утро он встал не с рассветом, а гораздо позже. Поднялся, с трудом понимая, что он в гостиной, а не в своей комнате.

— Проснулся? Ты как?

Амон задумался: голова слегка болела, но ничего особенного. Кивнув, Анубис куда-то ушёл.

Вчера Нефтида заявила, что Амон останется в общей гостиной, чтобы они заметили, если его регенерация так и не начнет работать. Но, похоже, он проснулся едва ли не последним: на кухне что-то шумело, слышались голоса.

Тело Сета лежало здесь же, в окружении тёмных псов, которые охраняли или попросту ждали, когда вернётся. Но пока этого не произошло, и Амон старался не смотреть на часы: время уходило.

Откинув тонкое одеяло, он поднялся, разминая мышцы. Затылок отозвался тупой болью, но ничего особенного, рана почти зажила.

Когда Амон впервые увидел огромные панорамные окна в квартире Сета, он пришёл в дикий восторг. Ещё бы! От пола до потолка! Днём в них щедро лился солнечный свет, а вечером они сияли городскими огнями и неоном, который Амону казался тёплым, отзывчивым. Он искренне удивлялся, когда кто-то называл этот свет холодным.

Сет тогда рассмеялся и сказал, что рад, если Амон за тысячи лет не разучился восторгаться. Амон смутился, хотя видел, что и Сету нравятся окна, он тоже любил простор.

Сейчас мёртвое тело Сета лежало за спиной, Амон же подошёл к окну, коснулся его ладонью. Позволил свету заполнять себя, проходить сквозь, запутываться в светлых волосах с рыжеватым оттенком. Погода стояла пасмурная, на стекле виднелось несколько капель, но солнце всё равно было там.

Оно всегда на небе.

Вернувшийся Анубис протянул Амону чашку, чем искренне удивил.

— Ты же говорил, что не умеешь кофе варить, — удивился Амон.

— Мне больше нравится, когда это делаешь ты.

Готовить Амон любил во все времена. Это занятие его успокаивало, да и приятно что-то творить — пусть и не мир, а только аккуратные солнечные блинчики.

Анубис уселся в кресло, обхватил колени и выглядел так, будто не спал всю ночь. Он ждал, когда вернётся Сет.

Нефтида вошла шорохом тканей и ароматом благовоний. С улыбкой, хоть и не очень весёлой, она осторожно коснулась плеча Амона.

— Вижу, тебе лучше.

— Необязательно для этого тыкать в меня пальцами, — проворчал Амон, отпивая кофе.

— Ты напугал вчера.

— Я в норме. Как Гадес?

— Они с Сеф на кухне. Его рана зажила бы гораздо быстрее, если бы он хоть немного поспал. Но они вместе с Инпу… ждали.

Нефтида тоже выглядела усталой, но предупреждающе подняла руку:

— Ничего не говори. Пока я могу оставаться спокойной, но не готова обсуждать.

Кивнув, Амон спрятался за кружкой кофе. Тот отчаянно горчил.

— Не хочешь прогуляться? — Нефтида наклонилась ближе, так что Анубис не мог их услышать. — Уведи его отсюда, хотя бы ненадолго.

Амон кивнул, а Нефтида громко заявила Анубису, чтобы тот прошёлся с Амоном, которому нужна прогулка, «но не стоит одному».

Лондонский воздух вряд ли можно назвать свежим, но он действительно бодрил. Неприятно кольнул промытую накануне, но не до конца зажившую рану на затылке, но это не слишком тревожило Амона. Он потащил Анубиса в парк, по пути буквально впитывая солнечные лучи, проникавшие сквозь облака.

— А где Макария?

— Попросил пока уехать, — ответил Анубис. — Как думаешь… может, мне не стоит возвращаться?

С удивлением Амон посмотрел на него. Фыркнул:

— Не говори глупостей! Если ты волнуешься из-за тех мёртвых богов, то не стоит. Зевс всё уладит. — По крайней мере, Амону хотелось в это верить. А если Зевс не сможет, то вмешается сам Амон, в конце концов, он тоже глава пантеона. — Но меня беспокоит Апоп. Он проснулся. И если змей придет за мной… никто не убьет его, кроме Сета. Пока Сет не вернулся, может, мне самому не стоит подвергать других опасности?

Амон замялся, не зная, как сказать. Он думал об этом, и ему совсем не хотелось, чтобы остальные кинулись его защищать и пострадали.

— Думаешь, мы с ним не справимся? Амон, я тут пару богов случайно убил!

Анубис рассмеялся, но звучало в его смехе что-то нездоровое, лёгкий оттенок безумия. Он мог не говорить этого вслух, но его это мучило. Возможно, больше, чем самих ацтеков.

Анубис качнул головой в сторону кафе на другой стороне от парка.

— Я знаю, там отличный кофе навынос. Тебе взять?

— Ага. Капучино.

Проводив Анубиса взглядом, Амон пнул валявшиеся на земле листья и шевельнул пальцами, наводя тепло: совсем не подумал, что на улице холодно, и успел подмёрзнуть.

— Наконец ты один. Думала, принц мёртвых никогда не уйдет.

Амон уставился на подошедшую девушку: светленькая, в лёгком пальто и почему-то тёмных солнечных очках. Голос и облик казались незнакомыми, но вот ощущение… Амон понимал его.

Незнакомка сняла очки, показывая желтоватые глаза с вертикальным зрачком. Её облик как будто мерцал, и сквозь него проглядывало что-то дикое, первозданное. Змеиное.

— Апоп.

— Как я тебе?

— Хочешь убить меня?

Она вздохнула, возвращая очки на место:

— В убийстве тебя моё естественное стремление. Но я могу его контролировать. Пока Кронос не приказывает.

— А он может?

— Конечно. Но я не знаю, что за планы у Кроноса. Меня послал не он. Передай Персефоне, что её сестра хочет с ней поговорить. В Подземном мире, в их комнате. Это важно.

По крайней мере, точно не ловушка: Геката может проникнуть в Подземный мир, но никто больше. Даже Кронос. И уж точно не чудовища.

Апоп медлила. Вздохнула так, что в этом вздохе отражался тысячелетний сон:

— Мне кажется, если я тебя убью, то обрету цельность. Ты ведь тоже стремишься к цельности? Вдруг для этого тебе нужно всего лишь умереть?

Она явно не собиралась делать этого сейчас и зашагала прочь. Амон смотрел ей вслед, не зная, ему удивляться или недоумевать. Интересно, а чудовищам своего пантеона он приказывать не может?

Неясная, пока ещё не сформировавшаяся мысль появилась в мозгу Амона. Он старательно её обдумывал, когда Анубис сунул ему в руку стаканчик кофе.

— Это кто? — спросил он. — Одна из твоих пассий по «Тиндеру»?

— Не-а. Апоп.

Анубис поперхнулся кофе, ошеломлённо посмотрел на друга. И Амон видел, как невольно сжалась в кулак рука Анубиса.

— Она…

— Она странная, но не пыталась меня убить, если ты об этом.

Амон отпил кофе, пытаясь додумать мысль.

— Пошли!

— Куда?

— Домой! И побыстрее. Я знаю, как вернуть Сета. Может получиться.

Кофе так и остался недопитым, они бросили стаканчики в ближайшую урну. Вопросов Анубис не задавал, а когда они вернулись в гостиную, Амону уже не терпелось попробовать.

Он приблизился к лежащему Сету, несколько псов подняли головы и недовольно заворчали, но Амон не обратил внимания.

Он позволил своей сущности и силе растечься по комнате, заполнить каждый кусочек пространства, коснуться замерших богов, поглотить мебель, стекать по стенам и окнам. Мягкий солнечный свет и тепло, способное как согревать, так и испепелять, иссушать, оставляя потрескавшуюся плоть.

Он всегда Амон-Ра.

Он всегда мог приказывать.

— Вернись.

Он тащил его божественную сущность, заставлял тело принять её, Амону казалось, почти получается, но потом что-то срывалось, и он пробовал снова.

— Вернись, Сет!

Амон ощутил, что сердце в лежащем перед ним теле снова начинает биться, но поверил, когда Сет сделал несколько судорожных вдохов, сел, ругаясь сквозь зубы и потирая шею. Анубис рядом рассмеялся открыто, искренне.

— Теперь можно и кофе сварить, — довольно заявил Амон, приглушая силу, позволяя ей снова сиять в нём самом.