Улыбочку!

Надежда Викторовна Ляхова-Люлько, 2020

Смешные юмористические рассказы и истории из жизни! Юмор и сатира для разных категорий. Давайте посмеёмся вместе!

Баня

— Ну, Наташенька, чтобы я с тобой ещё хоть раз попёрлась в баню! Даже не надейся!

— А кто ж знал?

— Кто ж знал, кто ж знал… Пора бы уже и подстраховываться — не в первый раз собрались!

— Да я же в баню ничего не брала, настойку медовую только.

— И я об этом. С настойки твоей это всё и началось! Ты её на чём настаивала, на мухоморах?

— Нет, на коньяке.

— Где ты рецепт-то такой взяла? У деда-самогонщика?

— Косметолог посоветовала. Хорошо воздействует на кожу.

Я же не знала, что она так воздействует.

— А я тебе говорила, что у меня кожа чувствительная! Я, когда жирного поем, сразу кожа лоснится. Видимо, жир наружу выходит. Но я же не знала, что бывает обратный эффект — так сказать, процесс осмоса!

— А ну дыхни! Не выветрилось ещё, что ли?

— А смысл — ртом дышать? Я же не ртом пила! Я же вообще не собиралась пить! А всё ты со своей настоечкой! А у меня кожа тоненькая, чувствительная — мне много не надо!

— Да тебе и через рот немного надо! А что ж ты в свою чувствительную кожу два литра настойки вмазала-то, а?

— Вот я бы тебе сейчас вмазала! Это ж ты бубнила: «Надо всю использовать!»

— Мне косметолог сказала, что после открытия баночки второй раз уже использовать нельзя. Я ей ещё припомню это!

— А она при чём? Она же тебе конкретно сказала: баночки! А ты чего три литра закатала?! Она тебе какой рецепт дала? Может, ты там чего-то не в тех миллилитрах отмерила?

— Да какой там рецепт? Там просто пропорция: на две части мёда одна часть коньяка.

— То есть если я правильно поняла, то на сто граммов коньяка надо двести мёда?

— Наверное.

— В смысле — наверное?

— Ну, у меня в школе с дробями не очень было. Я к соседу зашла, спросила: как это? Он мне и показал.

— На чём он тебе показал — на пальцах?

— На трёхлитровой банке.

— Так ты хоть принцип поняла?

— Принцип — да, но только на этой банке.

— Видимо, выветривается. Холодно становится. У меня уже мурашки по голове побежали.

— Ага, тебе хорошо. На тебе хоть шапка шерстяная, а на мне — одна косыночка.

— В том-то и дело, что на мне тоже только одна шапка! Где мы хоть находимся?

— Судя по обстановке, в приёмной психбольницы.

— А, ну это нормально, меня тут все знают, скоро нас отпустят. Что ты отодвигаешься? Ты забыла, что я в фармфирме работаю, лекарства мы им возим? А ты точно уверена, что мы именно в приёмной? Как-то уж больно на палату интенсивной терапии смахивает.

— А что это за палата?

— Для буйных, Наташенька, для буйных!

— Ладно, ладно, не заводись ты, ничего же пока не случилось.

— Так, давай определимся: «не случилось» или «не помним»?

Расстояние от одного до другого огромное!

— От чего?

— От твоей бани на даче в Павловске и центральной психиатрической больницы в Санкт-Петербурге, Наташа!

— Добрый день, Светлана Юрьевна! Как отдохнули? — вошла в палату зав отделения.

— Вы знаете, Елена Павловна, хотелось бы, чтобы вы нам это рассказали.

— Ну, мы-то много рассказать не можем: нас к электричке на Казанском вокзале вызвали.

— Это в Москве?

— Да, представьте себе.

— Что-то я боюсь себе это представлять.

— Ну, там ещё частично в протоколах написано… — Нас хоть не посадят-то?

— Не посадят. Мы вас, если можно так выразиться, взяли на поруки.

— Вы знаете, это так неожиданно получилось.

— Поверьте моему опыту: к нам обычно все неожиданно попадают.

— А может быть… ну, по старому знакомству вы нас уже отпустите?

— Может, и отпустим. Но вы нас тут так зазывали к себе на дачу. Шашлык и баньку обещали. Настоечкой на меду заманивали.

— Я бы побоялась ещё раз мазаться этой настоечкой.

— Ну, вы-то можете и не мазаться. А мы что, не люди совсем? Мы тоже отдохнуть хотим! Вон какие вы — румяненькие, свеженькие, голенькие. За версту чувствуется, что хорошо отдохнули!

— Но у нас там уже почти ничего не осталось.

— Это как это — не осталось?! — встрепенулась Наташка — Я четыре банки закатала!