Елена Прекрасная

Надежда Волгина, 2019

Мы в ответе за тех, кого приручили. Если честно, спорное утверждение. Потому что ваши «питомцы» могут оказаться полными придурками, из-за которых вы попадете в совершенно идиотскую ситуацию. Как случилось со мной. И да, я сама виновата, что позволила сесть себе на шею. Друзья, называется! Разве друзья так подставляют? И теперь мне как-то придется выкручиваться, а разоблачение настигает семимильными шагами. Ну да ладно, обо всем стоит рассказать по порядку. В оформлении обложки использованы фотографии с сайта shutterstock.

Глава 2

Если я говорила, что собираемся у меня, то это значило, что друзья приходят к восьми, приносят что-нибудь вкусненькое, а я пою их своим фирменным чаем. И вместе мы до ночи смотрим что-нибудь интересное или играем в какую-нибудь интеллектуальную игру, типа настольной монополии или просто в города. Обычно такие вечера проходили весело, но только не сегодня.

Ровно в восемь в дверь моей квартиры позвонили, и Юра с Геной переступили порог с видом проштрафившихся школьников. Но про мой любимый торт «Зимняя вишня» они не забыли. Его мне и протянул молча Гена.

— Слушайте, ну хватит! Что за постные физиономии? Да, собрались мы по делу, но это же не мешает нам совместить приятное с полезным, — произнесла я гневную тираду, хоть уже пару часов как не злилась на них.

Дело в том, что характер у меня такой. Если я чего-то боюсь или не хочу делать, то так бывает только до тех пор, пока я не решу, что избежать этого не получится. Вот и с этими двумя оболтусами и их проблемами я уже смирилась. Мало того, в моей голове уже потихонечку выстраивался план действий, вернее, планы и их последовательность. Осталось изучить матчасть и можно смело перевоплощаться.

Поле такого моего приветствия Юра с Геной заметно повеселели и расслабились. Я накрыла столик в гостиной, и мы приступили к обсуждению.

Мне предстояло как можно больше и за сравнительно короткое время узнать про родителей Юры и брата Гены. Благо, на память никогда не жаловалась и сейчас буквально засыпала друзей вопросами, впитывая информацию в себя, пока не насытилась ею до краев.

— Фух! — откинулась я на спинку дивана. Кроме двух родословных я еще умудрилась и объесться, заглотив друг за другом два куска торта. — Так, — ткнула я в Гену пальцем, — кем я должна быть для твоего братца?

— Ну… я же говорил уже, — отчаянно покраснел тот, а я рассмеялась.

— Забитой сироткой?

— Ну почему сразу забитой?! Просто воспитывалась ты в детдоме. Не думаю, что все, кто оттуда, такие уж забитые.

— Точно не все, — поддакнула я. — А еще у воспитанников детдомов самопроизвольно развивается потребительское отношение к жизни. Взращенные на всем общем и государственном, многие из них считают, что им все и всё должны, — умозаключила я. Возможно я и ошибалась, но именно так я и считала. — Ладно, у меня есть завтра, чтоб слепить образ. Имя могу оставить свое? Или ты меня уже заочно представил какой-нибудь Алевтиной?

— Он знает, что тебя зовут Лена! — возмутился Гена.

— Да ладно…

— Ну в смысле не тебя, а мою виртуальную невесту, — еще сильнее покраснел он. — Ничего оригинальнее я не придумал, прости.

— На этот раз твое скудоумие пошло нам на пользу. Тоже прости, — съязвила я в отместку. Нет, все же, пока еще я немного злилась, и тот факт, что Генка назвал невесту моим именем отчего-то сильно бесил. — Брата как зовут? — спохватилась. О старшем родственнике друга я теперь знала очень многое, кроме самого главного — имени.

— Брата зовут Макар.

— Шутишь?

— Да нет… А что тут особенного? — удивился Гена.

— Да кто ж сейчас так детей называет?

— Не сейчас, допустим, а тридцать шесть лет назад, — сумничал Гена, — и имя это довольно современное.

— Ну да… ну да… — Макар, подумать только! Макар Сергеевич, стало быть. Запомнить бы. Хотя такое имя вряд ли забудешь. — Теперь ты, — переключилась я на расслабленного Юрка. Тот кажется, и вовсе забыл, для чего мы здесь собрались. Смотрел себе комедию по телеку и ржал потихоньку. — Кем я должна быть для твоих предков? Балериной, проводницей, продавщицей пирожков на рынке?..

— Мелко плаваешь, — загадочно отозвался тот.

— И что это значит?

— Придется тебе побыть самой собой. Единственной дочерью родителей из интеллигентной прослойки общества.

Стоило мне только это услышать, как я едва не застонала. Юрка! Как ты мог со мной так поступить?! Подложить такую подлянку! Я и из-под родительского контроля торопилась вырваться, чтоб не быть такой, чтоб наконец-то позволить себе жить по своим правилам, а не использовать кучу столовых приборов за обеденным столом, не застилать колени белоснежными накрахмаленными салфетками, не разговаривать все время, даже во сне, на литературном русском языке и не читать преимущественно классическую литературу, как и слушать такую же музыку.

Дело в том, что во всем этом я выросла, будучи дочерью папы-профессора филологии и преподавателя словесности и мамы-музееведа. С детства меня учили все делать правильно и красиво, одевали в платьица с оборками, тогда когда я хотела гонять по двору в шортах, как все остальные дети.

Чуть ли не каждый день мне влетало за порванные и грязные платья, но мама продолжала гнуть свою линию, а папа ее в этом активно поддерживал.

Помимо школьной программы я еще углубленно изучала мировую историю, а на столе моем всегда лежал толстенный учебник по стилистике русского языка, который папа периодически открывал, чтоб бегло проэкзаменовать свою дочь.

Но я выросла и вот уже больше двух лет живу, как того хочу, превращаясь в послушную дочь по выходным и праздникам. А теперь мне, значит, еще и играть такую придется. И не дочь даже, а невестку.

— Юр, зачем? — посмотрела я на него. Кому, как ни ему не знать, как я к этому отношусь.

Видно, мой серьезно-скорбный вид смутил даже такого непрошибаемого типа. Заговорил он как-то торопливо и даже немного заикался.

— Ленусь, ну прости!.. Ты сама не понимаешь, какая ты редкость в современном мире, среди всей этой пошлой молодежи. Ты же как бриллиант в куче навоза…

— О господи! — схватилась я за голову. Но Юрок меня не услышал даже.

–…Если и представлять себе жену, то только такую — самую лучшую. Ты же всегда все знаешь, за словом в карман не лезешь. Уверенная в себе, воспитанная, красивая…

— Заткнись! — не выдержала я. — Хватит! Поверь мне, я лучше знаю, какая я.

Я не такая, даже тогда, когда стараюсь такой быть ради родителей. Я совершенно другая и веду себя по-другому. Юра нарисовал себе идеальный образ воспитанной девушки, которому я теперь должна буду соответствовать. Оставалось порадоваться тому, что не его брат будет жить у меня дома.

Юра молчал, но пристыженным не выглядел. По ходу, переубедить его мне не удалось. А жаль…

— Ладно, — сказала я самой себе, понимая, что теперь уже ничего не исправишь. Придется мне перевоплощаться в тех, кого навязывают друзья. — Ген, во сколько послезавтра прилетает твой брат?

— В шесть вечера, — как-то слишком быстро отозвался тот и сразу же отвел взгляд.

— Есть еще что-то, чего я не знаю? — вкрадчиво спросила я.

— Макар просил нас встретить его в аэропорту. Он плохо знает Москву.

Ох, Господи! Сплошные заморочки. Взрослый дядя боится заблудиться в мегаполисе. И это житель Санкт-Петербурга. Ага. Ни в жизнь не поверю! Да и язык ему для чего? Да и вряд ли до моего дома он стал бы добираться на перекладных. Но вслух я этого говорить не стала. Честно говоря, устала спорить и расстраиваться.

— Ладно, — надрывно вздохнула. — Завтра вечером ты перевозишь ко мне свои вещи, а в четверг после занятий пилим в аэропорт, встречать дитя малое, — не удержалась от колкости.

Обсуждение подробностей приезда родителей Юрка я отложила на ближайшее потом. Что-то и без этого голова моя пошла кругом, ни на чем сосредоточиться не могла, даже когда осталась дома одна. Ни читать, ни смотреть телевизор не получилось, мысли так или иначе возвращались к брату Гены. Интересно, какой он, и насколько блестяще мне придется играть свою роль?

***

Рейс из Питера прибыл вовремя. Когда по залу прокатилось объявление о приземлении самолета, я отчего-то начала нервничать. Гена тоже выглядел напряженным.

— Слушай, ты в Москве уже третий год, — осенило меня. — Сколько же ты с братом не виделся?

— Пять лет.

— Ничего себе! — я аж присвистнула. — А как же армия? Он даже на присягу к тебе не приезжал?

— Не приезжал. Так уж вышло. Если честно, мы с Макаром не так уж и близки. Я даже воспринимаю его не как брата, а как близкого родственника, ну скажем… дядю. Нет, даже не как дядю. Дядь Саша мне отца заменил, родней него у меня никого нет. А Макар… в общем, не знаю, — зажал Гена пальцами кончик носа, как делал всегда, когда волновался. Следующая стадия — это активное растирание этого самого носа, пока тот не становился ярко-красным.

— Не нервничай, прорвемся, — убрала я его руку от лица.

— Идет…

— Что?

— Я вижу Макара.

— И где он? — принялась я высматривать в толпе пассажиров неизвестно кого.

— Тише ты! — дернул меня Генка за руку, и я вспомнила, что должна вести себя скромнее, соответствовать роли сиротки.

Ради такого случая я даже выбрала из своего гардероба самое консервативное шерстяное платье непонятного серо-коричневого цвета. Когда-то мне его подарила подруга мамы, и вот сейчас это платье впервые пригодилось. Правда, поверх платья я надела пальто, которому тоже предпочитала куртки.

— Видишь брюнета в очках и кепке? Это он.

Увидела и невольно растерялась. Во-первых, Генка совершенно не был похож с братом, как небо и земля, а во-вторых, слева через все лицо у брата его тянулся шрам, который я разглядела даже издалека. Смотрелся он даже не шрамом, а изломанной глубокой морщиной, делая его лицо словно состоящим из двух половин: нормальной человеческой и устрашающе-карикатурной.

— Что у него с лицом? — пробормотала я, пытаясь справиться с удивлением и затолкать подальше нездоровое любопытство.

— Шальная юность, бандитские разборки, — быстро проговорил Гена. — Его тогда ножом полоснули по лицу, а в больницу за помощью обратиться не смог. Вот и получилось так…

Больше я ничего спросить и сказать не успела — брат Гены приблизился к нам. Одет он был в укороченную дубленку и джинсы, не считая кепки на голове. Ну да, в Питере, говорят, значительно холоднее чем у нас. А еще там сыро. Только вот в таком прикиде и со спортивной сумкой на плече брат Гены мне еще больше напомнил бандита.

— Ну иди сюда, братан, — проговорил Макар низким голосом и притянул Генку, который все продолжал нервничать и суетиться, к себе. Одарив моего рыжего друга медвежьими объятьями, брат его обратил свой немигающий взор на меня. — Вот ты значит, какая, Елена Прекрасная, — я даже вздрогнула, когда он меня так назвал. Это-то Генка зачем ему разболтал? Еще не хватало, чтоб он меня по кличке звал! А под его взглядом вдруг стало зябко. — Генка много рассказывал о тебе, — когда успел только! — но представлял я тебя иначе.

— И как же? — спросила я и заставила себя покраснеть, вовремя вспомнив, что играю роль скромницы.

— Не такой красивой, — растянул он губы в немного ехидной улыбке. А мне вдруг захотелось уточнить, уж не считает ли он внешнюю красоту женщины чем-то отрицательным? Но и этого я себе не позволила, оставаясь в образе и потупив взор. — Ну что, везите меня домой.

— Через пятнадцать минут отправляется аэроэкспресс… — заикнулась было я, но меня бесцеремонно перебили, да еще и обращаясь не ко мне.

— Где тут стоянка такси? — спросил Макар у брата, в то время как я вынуждена была прикусить язык. Большого труда мне стоило посмотреть на него без злости, затолкав ту куда подальше.

Генка рванул на выход ловить такси, а мы с его братом зашагали следом и в полном молчании. Мне совершенно не хотелось с ним разговаривать, как и смотреть на него. А на то, что думал он, плевать я хотела с колокольни! Тоже мне, хозяин жизни нашелся. Лучше бы с братом виделся почаще, может тому и врать не пришлось бы.

Всю дорогу до дома Макар разговаривал с Геной, а про меня оба словно забыли. Ну и не больно-то хотелось, хоть такая постановка вопроса и казалась немного обидной. Старший брат спрашивал младшего про учебу, досуг, рассказывал про каких-то общих родственников… О себе практически не говорил, что тоже казалось мне странным. Я же делала вид, что разглядываю проплывающий мимо пейзаж, тогда как сама внимательно прислушивалась к их разговору. Чем раньше я пойму этого мужчину, тем легче мне будет перед ним притворяться все те две недели, что он планирует провести у нас в гостях.

Когда такси затормозило во дворе моего дома, то ситуация мало изменилась. Мужчины разве что вышли из машины, но как и до этого были увлечены беседой и на меня не смотрели. Это уже начинало подбешивать, что я старательно скрывала, хоть и кипела изнутри.

Возле двери подъезда они как-то дружно затормозили, словно опомнившись и пропуская даму, то бишь меня, вперед. Едва сдержалась, чтоб не прыснуть со смеху, так одинаково у них это получилось. Джентльмены чертовы, которые в подъезде снова забыли обо мне. Ну и я не стала их дожидаться — вбежала на свой этаж, открыла дверь и скрылась в своей комнате. Ну а чего — скромницам свойственно такое поведение, да и все равно вряд ли кто заметит.

Лежа на кровати и глядя в потолок, я слышала, как братья вошли в квартиру и закрыли дверь на замок (ну это сделал точно Генка — извечная педантичность и аккуратность не подвели его и в этот раз), как они о чем-то еще поговорили в коридоре, а затем хлопнула дверь в ванную (ее я узнала по характерному скрипу). И тут же в мою, а временно нашу, комнату вбежал Гена.

— Ты чего это спряталась? Да еще и в обуви, — удивленно взглянул он на мои ботинки, что скинула возле порога.

— А разве я вам нужна? — лениво посмотрела я на друга, ощутив внезапный приступ дремы. Что-то я сегодня устала за целый-то день, а еще и в аэропорт переться пришлось. — Вам и без меня неплохо.

— Ты чего, обиделась? — присел Гена на краешек кровати.

— Больно надо, — скривилась я.

Обиды не было и в помине. Я вообще считала, что обижаются только слабые духом люди, а те кто посильнее, сердятся. Вот и я сердилась, а точнее, злилась.

— Ну тогда пошли, — еще более неуверенно отозвался мой друг.

— Куда?

— Как куда?! — вытаращил он на меня глаза. — На кухню, готовить ужин. Брата нужно накормить с дороги.

— И чем мы его будем кормить? Холодильник пустой…

Об этом мы как-то не подумали. Да и готовила я дома по праздникам. Если сильно хотелось чего-то вкусненького и домашнего, обычно отправлялась в гости к родителям. Мама у меня была большая мастерица по части выпечки и частенько баловала папу изысканной стряпней. Так баловала, что тот нарастил себе излишний жирок, который теперь активно сбрасывал, делая каждый день зарядку.

Но готовить я в принципе умела, хоть и не любила это дело. А потому с тяжким вздохом распорядилась, принимая вертикальное положение и борясь с зевотой:

— Дуй в магазин за куриным филе. А я пока начищу картошки и поставлю вариться. Будут твоему брату сегодня куриные медальоны под хрустящей сырной корочкой. Кстати, сыр тоже не забудь купить.

Гена аж сглотнул, да и я вдруг поняла, что изрядно проголодалась.

Юрок мне всегда говорил, что за что бы я ни бралась, любая работа спорилась в моих руках. Сейчас, без ложной скромности, я в этом убедилась, начистив картофеля полную кастрюлю (откуда я знаю, какой аппетит у этого бугая — братца Гены, выглядит он очень даже крупным) в рекордно короткие сроки.

К тому моменту, когда Макар покинул ванную с одним полотенцем на бедрах, картофель уже закипал, а рядом с плитой высилась гора нарезанного лука, от которого у меня уже слезились глаза и потек нос. С хорошеньким же видом я встретила дорогого гостя, нацепив на лицо вежливую улыбку и не нарочно шмыгнув носом. Да и он тоже хорошо — выперся из ванной полуголый. Кубики на его торсе так и притягивали взгляд, а не смотреть пониже пояса вообще получалось с трудом. Я вообще не знала, куда можно смотреть, а потому доверчиво заглянула в его серые и довольно холодные глаза.

— Располагайтесь в гостиной. Вещи можно разложить в шкафу, я специально освободила для вас полку. Скоро будет готов ужин…

— Понял, — перебил меня он. И сделал это уже не впервые. В который раз закрались сомнения в его воспитанности. На воспитанного и учтивого этот мужчина явно не тянул. А вот грубостью от него несло за версту. — Брат где?

— Ушел в магазин, — все так же приветливо и по-простецки ответила я, борясь с желанием нагрубить или пустить в ход сарказм, которым частенько увлекалась. — Как-то мы не подготовились с ним к вашему приезду, — глуповато улыбнулась.

— Давай ты мне не будешь выкать, — едва уловимо скривился Макар. — Все же почти родственники, или у вас с Генкой не серьезно?..

Тут я порядком растерялась, не зная что можно ответить. Что-то слишком часто в последнее время сообразительность меня стала подводить. То, что по официальной версии мы с Генкой живем вместе, еще не делает нас женихом и невестой. Кто сейчас так не живет? А потом многие просто разбегаются и даже умудряются оставаться друзьями. Так кто же я по роли для друга? Неужто невеста? Это все осложняло. Но судя по выражению лица Макара, мою растерянность он тоже принял за проявление скромности.

— Ладно, это не мое дело, — быстро улыбнулся и так же быстро спрятал улыбку. Но я успела заметить, как на миг от нее потеплели его глаза. — Надеюсь, на свадьбу позвать не забудете, если надумаете. Пойду оденусь… — и скрылся в комнате к моему облегчению. Можно было вернуть лицу нормальное выражение.

Одевался он как раз до того момента, когда в квартиру вбежал запыхавшийся Гена. Мало того, что тот принес филе, так еще и отвлек внимание брата на себя, перехватывая того на пути в кухню. Я же смогла спокойно заняться готовкой, впервые получая от нее удовольствие. Почему-то хотелось удивить гостя. Может он и привык ко всяким там изыскам, но вкуснее моих медальонов точно не ел. И главное, что готовились те очень быстро. К тому моменту, как я взбила в блендере картофель с молоком и маслом, превращая все это в пышное пюре, уже и медальоны запеклись в духовке.

А вот за ужином нам с Генкой предстояло испытание. С разговоров семейных и об общих знакомых Макар круто перешел к настоящему допросу, засыпая нас с другом вопросами. Где и как познакомились, как давно это случилось, почему решили жить вместе… Благо тут практически не приходилось выдумывать, можно было придерживаться правды, разве что не забывать, что я сирота.

А вот когда Макар попросил меня рассказать о жизни в детдоме, пришлось туго. Дело в том, что все мои знания сводились к книгам, среди знакомых не было воспитанников детдомов. Да и книги даже с натяжкой не тянули на современные. Ну откуда знал Макаренко, живя сто лет назад и ваяя свою «Педагогическую поэму», как дело обстоит у сирот сейчас? Не знала этого и я.

Но тут включилась моя изобретательность и память. Собирая по крупицам, что слышала и видела хоть когда-то раньше, я даже умудрилась нарисовать в воображении довольно старенькое здание, где жили, росли и воспитывались порядка пятидесяти детишек. А местом дислокации выбрала ближайшее Подмосковье, расположить вымышленный детдом в столице не рискнула. Да и за городом легче было придумывать себе всякие приключения. Вопрос поступления воспитанницы детдома в один из престижных ВУЗов Москвы Макар упустил, чему я могла тихо радоваться. Как ответила бы на него, понятия не имела.

Расходились мы по комнатам практически родственниками. То ли от сытного ужина, то ли проникнувшись ко мне состраданием, но гость наш значительно подобрел, и даже улыбался в два раза чаще.