У старых грехов тени длинные

Надежда Семенова, 2021

Жизнь Светланы вполне благополучна: большой дом, муж занимает достойное место в родном поселке. Молодая женщина привыкла во всем подчиняться мужу и уважать его желания, но всю свою любовь отдает дочери, двенадцатилетней Виталине. Тем печальнее отчуждение, которое появилось в отношениях с Витой. Совсем недавно славная добрая девочка стала замкнутой и грубой, перестала учиться. Светлана никак не может понять причин такой перемены. Ее собственное детство не было безмятежным: матери рано не стало, об отце доброго слова не скажешь. В детстве мужа тоже были мрачные пятна, о матери и сестре он вспоминать не любит… Геннадий считает, что дочь переживает неудобства переходного возраста, – все просто и ясно, никаких секретов, никаких мрачных тайн. Какие могут быть тайны в небольшом якутском поселке, где большинство знают друг друга с детства, где жизнь протекает на виду у окружающих?..

Глава 9

Дни полетели один за другим смазанной, как с сиденья карусели, картинкой. Федора Игнатьевна назначила Светлану ответственной за проведение новогоднего корпоратива и велела каждую пятницу после обеденного перерыва устраивать в конференц-зале прием предложений. Под бдительным оком начальницы к Светлане потянулись с предложениями и идеями сотрудники из других отделов. Профсоюзный босс Слепцов предложил провести шуточную эстафету с передачей морковки вместо эстафетной палочки. На что главбух Ираида Ивановна, женщина в возрасте и телесах, так мрачно повела массивной челюстью, что Слепцов подавился воздухом и пулей выскочил вон. Такой же неласковый прием получила хорошенькая Петрова из дошкольного отдела с идеей конкурса красоты. Сама Ираида Ивановна внесла свою лепту в общее дело предложением украсить стены актового зала декорациями «карликовых пальм». Федора Игнатьевна свела начальственные брови к переносице и рявкнула, что «карликовыми бывают не пальмы, а березки в тундре, на родине Ираиды». Бухгалтерша удалилась, бурча про себя, что «карликовым бывает что угодно, в том числе и диктаторы». Светлана прыснула в кулак и нарисовала в углу листа предложений карликовую пальму с кривым, чахлым стволом и повесила на нее гигантскую морковку.

Дома дела обстояли немного лучше. Вита с неохотой вернулась на танцы, и хотя по-прежнему пряталась в своей берлоге, но уроки уже делала. Светлана связалась с каждым предметником и по вечерам контролировала выполнение заданий. Геннадий тоже был занят на работе, приходил домой поздно, по выходным запирался в кабинете, а когда появлялся, то рассеянно отвечал на вопросы и вообще вел себя как сам не свой.

В субботу Светлана проснулась поздно. Геннадий уже давно встал, и даже широкая деревянная чаша на тумбочке, в которую он складывал мобильник и ключи, была уже пустой. Такой же пустой была у Светланы голова после двойной дозы снотворного, а все потому, что посередине ночи навалился кошмар. Похожий на гибрид человека и волка монстр, голая человеческая грудь и гигантская лохматая волчья голова, вонзал в кого-то клыки, метались по земле длинные темные волосы жертвы.

Светлана проснулась в два часа, продрогшая, как мышь после наводнения. Геннадий помог ей сесть, подложил под спину мокрую то ли от пота, то ли от слез подушку и принес с кухни чашку воды. Светлана съела вторую таблетку снотворного и провалилась в зеленую, мутную жижу сна. Вдалеке забулькали, заныли голоса, несколько раз казалось, что в комнату пришла Вита. Остаток ночи прошел в борьбе с самой собой, Светлане чудилось, что она пытается пальцами раздвинуть веки, потому что боится на них наступить. Сон не имел никакого смысла, но был лучше, чем кровавый человек-волк.

Светлана дотянулась до цилиндра упаковки снотворного на тумбочке и вытряхнула содержимое на ладонь. Осталось всего десять плоских подушечек с надрезом посередине. В начале декабря Светлана была уверена, что упаковки хватит до февраля. Она ссыпала таблетки обратно в упаковку и с такой силой долбанула по крышке, что заныла рука.

После горячего, почти обжигающего душа и растирания жестким полотенцем в тело потихоньку вернулась энергия. Светлана оделась и пошла на доносившийся с кухни запах свежего кофе. По выходным Гена варил настоящий кофе из зерен. Сначала методично молол зерна в ручной мельнице, затем заливал их, обязательно фильтрованной, водой и варил в пузатой медной турке. По мнению Светланы, которое она держала при себе, запах получался куда лучше, чем вкус.

Тихо-тихо заскрипели под ногами половицы в коридоре, обсуждая непутевую жену хозяина. Светлана рысцой добежала до кухни и с треском раздвинула бамбуковые жалюзи. Хмурое, туманное утро безразлично заглянуло в окно и слегка разбавило темноту.

Светлана включила свет, поставила чайник и закинула хлеб в тостер. Достала тарелку и разрезала вчерашнее вареное яйцо. Может быть, яйцо не было вчерашним, поверхность желтка выглядела серо-голубой и совсем неаппетитной. Или дело было в том, что Геннадий положил плошку с вареными яйцами на верхнюю полку холодильника, где температура была самой низкой. Светлана размяла яйцо вилкой, добавила ложку сметаны, приправила луком из банки и намазала смесью тост. Даже в соленом виде дикий зеленый лук поднял настроение, напомнив о лете, выжженной солнцем сухой траве и бездонном, бледно-голубом небе. Светлана вытащила из укромного места банку растворимого кофе, насыпала ложку в чашку, залила кипятком и щедро плеснула сверху молока. Геннадий осуждал ее «плебейские» привычки, и поэтому Светлана пила свои «помои», только когда оставалась одна.

Конец ознакомительного фрагмента.