Сущность

Надежда Снегуренко, 2018

Нечто зловещее и необъяснимое врывается в размеренную жизнь Леры. А может быть, виной всему её тревожность и тайные страхи? Лера теряется в догадках. Она вспоминает о старом кладбище, куда они с дочерью ездили недавно. Девочка называет свою игрушку именем с могильного памятника. Но Лера вновь сомневается – возможно, дочь просто прочла это имя на кладбище? Она пытается убедить себя, что цепь странных событий – нелепая случайность, не подозревая о том, что всё только начинается. Тьма уже выбрала новую жертву…

Глава 2 Что случилось с Баксом?

Утреннюю тишину прервал отчаянный крик дочери. Лера резко села и тут же рухнула вниз, больно ударилась коленями и копчиком о пол. Она с удивлением обнаружила, что сидит в дочкиной комнате, возле маленького диванчика. Пронзительный визг врывался через распахнутую дверь откуда-то из коридора. Сердце сжалось от воспоминания о чёрных пугающих глазах Лизы, в ушах зазвучал металлический звон «ловушки». Лера вскочила и бросилась на крик. Дочь стояла посреди коридора и визжала на одной высокой ноте, не сводя глаз с какой-то кучи, лежавшей рядом с ней. Лера схватила Алису на руки, бросила взгляд вниз, и сама едва удержалась, чтобы не заорать от ужаса. Возле ног в луже крови лежал Бакс. Из его груди торчала рукоятка ножа. Это был тот самый нож с тонким длинным лезвием, который она доставала ночью, чтобы выкрутить болтики. «Кажется, я забыла его на столе рядом с Лизой. Или убрала?» — Лера никак не могла вспомнить, с досадой кусая губы. Почему-то это казалось ей важным сейчас. — «Я посадила игрушку обратно, выбросила батарейки в ведро и больше не подходила к столу. Точно, забыла…» Она унесла в комнату рыдающую дочь и попыталась успокоить. Крик постепенно перешёл в истерический плач.

–Мама, кто это сделал? Баксик что, умер? Мама, кто это мог сделать? — повторяла сквозь рыдания Алиса.

— Доченька, милая, я вчера взяла этот ножик и не положила на место. Видимо, он упал со стола, Бакс напоролся на него ночью. Ты же знаешь, он старенький и неповоротливый. Он сейчас в собачьем раю, ему там хорошо. Он встретит там своих маму и папу, дедушек, бабушек, — Лера уговаривала дочку, ласково поглаживая по голове, качая на коленях, как младенца и напряжённо думала — «Ещё осталось саму себя убедить в том, что это несчастный случай. Даже если я оставила нож — не понимаю, как он мог упасть со стола и убить пса? Невероятно» — она снова почувствовала мелкую противную дрожь внутри, вспомнив о минувшей ночи.

— Мама, значит это ты виновата, что Бакс умер? Как ты могла? — тихо спросила Алиса, крепко вцепившись обеими руками в майку Леры и уткнувшись мокрым от слёз лицом ей в плечо.

— Дочь, я просто забыла положить ножик на место. Стечение обстоятельств. Окно было открыто, подул ветер, и нож упал. Никто не виноват, так бывает. Я не знала и не думала, что так получится. Это несчастный случай, понимаешь?

— Я не хочу больше смотреть на Бакса. Он мне такой совсем не нравится. Я его даже боюсь, — прошептала дочь, испуганно оглядываясь. — Он стал плохой… некрасивый…

— Может быть, пойдём в гости, Лисочка? — спросила Лера, нежно поглаживая девочку по голове и крепко прижимая к себе.

— Хорошо. А куда мы пойдём? — Алиса всё ещё судорожно всхлипывала, сотрясаясь всем телом.

— К тёте Кате. Ты же любишь ходить к ней в гости.

— Да, я хочу к тёте Кате. Вот только как мы пройдём? Там же… он… — Алиса бросила испуганный взгляд в сторону коридора, а затем умоляюще посмотрела на мать. — Я не могу идти там… Мимо этого…

— Давай ты закроешь глазки ладошками, я возьму тебя на руки. Мы быстро побежим в ванную, умоемся. Потом ты снова закроешь глазки, мы снова пробежим обратно к тебе в комнату и оденемся. Соберём нужные вещи, ты возьмёшь с собой всё, что захочешь. Потом вновь сильно — сильно зажмуришься, прыгнешь мне на руки, мы выйдем и пойдем к тёте Кате, хорошо? — Лера с нежностью поцеловала дочь, вытирая слёзы с её покрасневшего грустного лица.

Алиса неуверенно кивнула, всхлипывая. Они быстро умылись и оделись. Лера побросала свои и дочкины вещи в большую спортивную сумку, понимая, что вернуться сегодня домой не сможет. «Без Димы я больше не могу здесь оставаться. Ещё одну такую ночь я не переживу. Сойду с ума. Или я уже сошла?» — она нервно фыркнула и потрясла головой, стараясь избавиться от мыслей о том, что случилось с собакой, и как это может быть связано с отвратительной Лизой. Однако они пробивались вопреки её желанию, отчего противная внутренняя дрожь распространилась по всему телу. Тряслись руки, стучали зубы. Лера закинула сумку на плечо, подхватила на руки Алису, которая сразу испуганно с силой вдавила лицо ей в грудь, и быстро пошла к выходу, мимо маленького жалкого тела мёртвого Бакса и открытой двери на кухню. Лера чувствовала быстрый лёгкий стук сердца дочери, слышала её прерывистое от слёз дыхание. Кошка по-прежнему сидела на столе, освещённая утренним солнцем, бившим сквозь полуоткрытые жалюзи. Лера приостановилась, глядя на маленькую фигурку, неуверенно шагнула в сторону кухни, прищурив веки и приглядываясь. Мордочка Лизы казалась тёмным размытым пятном в ярком свете, невозможно было рассмотреть её черты, цвет глаз. Но что-то не так было с её одеждой — ярко-жёлтым платьицем. На нём появились какие-то странные пятна, словно кто-то ночью разрисовал его. Ноги Леры задрожали, а сердце чуть не выскочило из груди. Она попятилась к двери — платье на игрушке было забрызгано кровью…

Лера не помнила, как выбежала из дома. Солнце заливало двор ослепительным светом, дул весенний тёплый ветерок. Лера осторожно опустила Алису на землю, присела рядом на корточки.

— Ну что, милая, идём к тёте Кате? — вымученно улыбнулась она дочери.

— Да, мама. Идём, — безучастно ответила та, опустив глаза вниз.

Лера крепко взяла дочь за руку и устремилась прочь, спиной ощущая чёрный пристальный взгляд. Она нервно оглянулась, бросила взгляд на бликующие от солнца окна квартиры и почти побежала со двора на улицу, таща за собой Алису. Там с трудом отдышалась и немного успокоилась, глядя на привычную городскую суету. Вокруг, как и всегда, гудели машины, люди шли кто куда, разговаривали и смеялись. Ночной кошмар стал казаться далёким и иллюзорным.

Только мысль о мёртвом Баксе сводила с ума. Его смерть была реальной и не вызывала сомнений. Бедный старый пёс, кто или что убило его? Нахлынули воспоминания о четвероногом верном друге, слёзы потекли из глаз, оставляя на щеках мокрые дорожки. Перед глазами вставали картины прошлого:

Они с Димой только познакомились тогда, он ухаживал за Лерой, изо всех сил пытался развлечь, удивить, понравиться — приглашал в рестораны, дарил цветы. Лера как-то сказала ему, что давно мечтает завести домашнего питомца. Ей безумно нравились французские бульдоги — смешные, немного неуклюжие, но такие симпатичные собаки, с большими всегда грустными глазами на складчатой мордочке. И Дима решил сделать ей сюрприз, подарив щенка этой породы. Лера вспомнила довольного Диму, рядом с которым семенил тонкими лапками маленький толстенький щенок на длинном поводке. Свой восторженный визг:

— Какой хорошенький! Лапочка маленький. Самый-самый красивый пёсик! Самый лучший!

— Как новый доллар! — усмехнулся Дима. — Бакс…

— Точно! Баксик! Спасибо, Дим! Классная кличка! — Лера поцеловала щенка в мягкий плюшевый лоб.

Бакс жил с ней больше трёх лет и был для неё, как ребёнок. Потом они с Димой поженились, она переехала из квартиры родителей, где жила со старшей сестрой Катей, к мужу. Пёс долго привыкал к новому месту обитания и каждый раз вопросительно лаял, когда Катя приходила в гости, словно спрашивая: «Ну, когда мы уже вернёмся обратно домой, а?» Радостно подпрыгивал, когда Лера приводила его гости к Кате, смешно упирался на пороге, не желая уходить. Но постепенно свыкся с новым домом. Затем родилась Алиса. Лере тут же припомнился забавный недоумённый вид Бакса, обнюхивающего странный кулёк, что принесли хозяева. Через год они с маленькой Алисой уже бегали наперегонки за мячиком. Бакс неизменно побеждал — утаскивал мяч в угол и с наслаждением мусолил, с победным видом поглядывая на плачущую от огорчения Алису. Прошло совсем немного времени — и уже подросшая дочь ловко уводила вожделенный мяч из-под носа Бакса, радостно хохоча, а пёс обиженно скулил. В последние пару лет он сильно сдал и уже не принимал участия в шумных играх. Только лежал и подвывал, забавно дёргая лапами, когда дочь дразнила его, подкидывая горячо любимый им мячик. Лера вспомнила, как пёс истерично выл ночью. Сердце снова сжалось от страха. «Он чувствовал… Но что? Свою смерть? Его убила… игрушка? Боже мой. Я схожу с ума…» — думала Лера с отчаянием.

Она ловила на себе пристальные взгляды прохожих, в которых сквозили любопытство, недоумение, сочувствие. Пыталась успокоиться, но снова сотрясалась от едва сдерживаемых беззвучных рыданий. Алиса молча шагала рядом, больно сжимая руку Леры своей маленькой ладошкой. До дома сестры можно было доехать на автобусе пару остановок, а можно было дойти пешком, немного срезав путь. «Нет, я не могу сейчас ехать в автобусе, боюсь, что разревусь окончательно, если кто-нибудь что-то спросит. Дойдём пешком, и Алиса вроде бы успокоилась. Бедная моя девочка…», — Лера свернула на знакомую тропинку, ведущую к дому сестры через дворы и гаражи, с острой жалостью взглянув на заплаканное хмурое лицо дочки.

В памяти вдруг возникло серьёзное лицо Алисы, внимательный взгляд голубых глаз из-под ресниц:

— Мама, а почему в сказках все умирают? Значит, вы с папой и Бакс тоже умрёте?

Дочь неожиданно задала этот вопрос вчера вечером, уже лёжа в постели, умытая и одетая в уютную фланелевую пижаму с нарисованными на ней жёлтыми цыплятами.

Лера немного растерялась — вопрос застал её врасплох, хотя она предполагала, что дочь когда-нибудь заинтересуется смертью и тем, что с ней связано — все дети рано или поздно спрашивают об этом. Но думала, что это случится нескоро.

— Кто умирает в сказках, Алиса? Ты что-то путаешь… — мягко ответила она.

— Ну там всегда говорят — «Они жили. Потом все умерли…» — нахмурилась дочь, по-прежнему не отводя внимательного взгляда от лица Леры, словно выискивая в его выражении ответ. Лера невольно улыбнулась тому, как дочь смешно произнесла это пугающее слово «умерли» — сделав ударение на последнем слоге. Но та пристально смотрела на неё, и Лера постаралась придать лицу серьёзный вид.

— Милая моя, ты кое-что упускаешь. В сказках говорится — «Они жили долго и счастливо». Понимаешь? Жили! Мы с папой совсем молодые и тоже будем жить очень долго и счастливо, как в сказках. А ты наша маленькая принцесса… — Лера погладила дочь по волосам.

— А Бакс? — задумчиво прищурилась Алиса. — Он же старый. Значит, он скоро умрёт?

— Нет, что ты. Мы же следим за его здоровьем, водим к «собачьему» доктору, правильно кормим, лечим и даём витамины, — ответила Лера, подавив вздох и подумав о том, что пёс и в самом деле очень сдал в последнее время и действительно вскоре может умереть. Таблеток от старости, к сожалению, никто не придумал. Но Алисе не нужно пока знать от этом. Всему своё время. Проблемы нужно решать по мере поступления….

— Значит, вы с папой и Бакс не умрёте? Обещаешь, мам? — дочь рывком приподнялась на постели и с силой обхватила Леру руками.

— Ну конечно, нет. Я обещаю, — тихо произнесла Лера и Алиса, казалось, полностью успокоилась, услышав этот ответ.

«Господи, почему она расспрашивала об этом вчера? Словно что-то предчувствовала». — Лера снова покосилась на хмурое лицо дочери с поджатыми губами и пустым взглядом.

— Вот, милая, мы уже почти дошли, — нараспев сказала Лера дочке, но та даже не повернула головы, только снова горько всхлипнула.

Катя, старшая сестра Леры, жила одна в их общей квартире, оставшейся от родителей. Она никогда не выходила замуж, да и не стремилась. В её жизни были мужчины, но связывать с кем-либо свою жизнь сестра категорически не хотела, пресекая все разговоры на эту тему. Особенно наседала порой их тётка Люба. Называла Катю «старой девой», обещала в кратчайшие сроки найти сестре «хорошего мужа» и призывающая «рожать детей, пока не поздно».

— Спасибо, тёть Люба. Я лучше собачку заведу, — неизменно отвечала Катя со смехом, на все попытки тётки выдать её замуж.

— Ну молодец, что говорить. Сама не удосужилась детей нарожать, а меня агитирует, — беззлобно хихикала Катя, когда тёти Любы не было рядом.

Однако единственную племянницу Катя обожала и баловала порой больше родителей. Сёстры любили друг друга, всегда и во всём поддерживали. Лера никогда не лезла к Кате с советами насчёт личной жизни, в отличие от тётки. Она знала, что сестра будет совсем не против того, чтобы они с Алисой пожили у неё немного, будет даже рада этому. «До тех пор, пока Дима не приедет из командировки», — решила Лера, нажимая на кнопку звонка.

— Привет… Вы чего в такую рань? Я ещё валяюсь в кровати… — сонно протянула Катя, открывая дверь в пижаме и прищурив один глаз. — Ну заходите, раз пришли…

— Прости, Катюш, если не вовремя… — пробормотала Лера.

Катя удивлённо заглянула ей в лицо:

— Что с тобой, Лерочка? Ты плакала? Бледная такая… Что случилось?

— Случилось, Кать, случилось. Только пожалуйста, давай позже, я тебе всё расскажу, — Лера глазами показала на нахмуренную Алису. — Не хочу говорить при ней….

Катя растерянно кивнула и склонилась над племянницей, помогая ей раздеться, и переводя недоумевающий взгляд с заплаканного нахмуренного лица племянницы на бледную Леру, застывшую возле входной двери с тяжёлой сумкой на плече.

— Ты чего, с Димой поссорилась? — спросила Катя и затормошила племянницу, ласково потрепала по волосам. — Эй, Алиска-редиска, ты почему такая невесёлая?

Алиса молчала, опустив глаза вниз и не шевелилась.

— Боже мой, что с Алисой? Она на себя не похожа, — испуганно прошептала Катя, пристально взглянув на Леру. — Что вообще происходит? Лера, ну скажи хоть что-нибудь?

— Позже, Кать, — отмахнулась Лера. — Подожди немного, я всё тебе расскажу.

Взяла Алису за руку, отвела в гостиную. Усадила за большой круглый стол напротив телевизора. Покопалась в сумке, вытащила оттуда карандаши и пачку альбомных листов, положила перед Алисой — она любила рисовать и одновременно смотреть мультики. Лера нашла пульт, полистала каналы.

— Алис, смотри — твои любимые Барбоскины! — обрадованно воскликнула она и повернулась к дочке. Та сидела, положив голову на руки, пустым равнодушным взглядом уставившись в экран.

— Карандашики вот, рисуй. Если что — зови, я на кухне с тётей Катей. Хорошо? — Лера поцеловала дочь в макушку и на цыпочках вышла из комнаты, так и не дождавшись ответа…

Она рассказала Кате всё, что произошло. Медленно, порой запинаясь, стараясь не упустить ни одной детали, жалобно глядя на Катю. Начиная с отъезда Димы, до того, как без оглядки сбежала из собственной квартиры сегодня утром. Сестра слушала не перебивая. Только карие выпуклые глаза, похожие на Лерины, округлились ещё больше. Катя втянула голову в плечи, приоткрыла рот, нервно взъерошила чёлку. Сейчас она чем-то неуловимо напоминала удивлённую сову. Лера закончила рассказ. Вопросительно взглянула на сестру. Но та молчала, замерев на краю табуретки, только моргая большими глазами, ещё больше став похожей на озадаченную ночную птицу.

— Наверное, ты думаешь, что я сошла с ума, — вздохнула Лера, — Мне уже и самой так кажется. Но Бакс… Он действительно лежит на полу в коридоре. Мёртвый, с ножом в груди. Алиса нашла его первая. Для неё это страшный удар. Она так рыдала, а сейчас словно неживая. Ни разу не видела её такой. Ты же знаешь, Кать, какая она впечатлительная. К тому же она так любила Бакса. Выросла вместе с ним… — Лера всхлипнула, по щекам снова потекли слёзы.

— Не плачь, сестрёнка, — Катя наконец отмерла, вскочила с табуретки и прижала Лерину голову к груди, поглаживая по волосам. — Ничего такого я не думаю. Вернее, не знаю даже, что и думать… Короче — я тебе верю. Но не понимаю, что посоветовать. Может, попозже что надумаю. А пока одно могу тебе сказать точно — что бы там ни было, я бы одна туда шагу не ступила. Да ну, у меня тоже нервы слабые. Может, вызвать полицию?

— И что я им скажу? — криво усмехнулась Лера. — Товарищи полицейские, дочкина игрушка взбесилась и прирезала нашего пса? Класс! Место в психушке мне будет обеспечено. Я даже Диме не знаю, как рассказать. Ты же знаешь — он реалист до мозга костей. Скажет, что у меня разыгралось воображение, и всё такое.

— Но как же Бакс? Кто-то ведь убил его? Может этот кто-то всё так подстроил, чтобы напугать тебя?

— Зачем? Кому это нужно? И как это возможно? Мы живём на четвёртом этаже девятиэтажки! Дверь была закрыта изнутри. Мы с Алисой были дома одни. Это точно. Я же обшарила всю квартиру, когда искала эту мерзкую Лизу. Не знаю, я уже ничего не знаю. Не понимаю… — с отчаянием прошептала Лера.

Алиса неподвижно сидела перед телевизором, хмуро глядя на мелькающие разноцветные фигурки на экране.

— Лиза, Лиза! Ну? Я кому говорю?! Ли — за! — выкрикнул писклявый голос из динамиков. Девочка вздрогнула всем телом, испуганно огляделась. Пару минут смотрела в экран, поджав губы, словно припоминая что-то. Затем протянула руку, придвинула к себе яркую картонную коробочку. Немного подумав, вытащила оттуда несколько карандашей и начала рисовать, с силой сжимая карандаш пальцами…

Лера прислушалась к тонким детским голосам, доносящимся из соседней комнаты:

— Катюш, я пойду проверю, как там Алиса…

Заглянула туда и облегчённо выдохнула. Дочь с увлечением водила карандашом по бумаге, низко нагнув голову и высунув от усердия кончик языка.

— Солнышко моё, ты рисуешь, — обрадованно воскликнула Лера, подходя. — Милая моя… — слова застыли в горле. На листе бумаги была изображена Лиза. Лера узнала её по треугольному жёлтому платьицу с полукруглыми карманами и коричневым башмачкам. Но вместо круглой кошачьей мордочки с заострённым подбородком дочь нарисовала странное вытянутое лицо с чёрными кругами глаз, поразительно похожими на те, что так напугали Леру ночью. У неё даже дыхание перехватило на миг от пугающего сходства. Рот Алиса изобразила широким и кроваво-красным, как открытая рана, перечеркнув его в нескольких местах чёрным карандашом.

— Неужели это Лиза, доченька? Но почему она так выглядит? — сглотнув комок в горле, хрипло спросила Лера.

Алиса подняла голову, смерила мать долгим серьёзным взглядом и ответила шёпотом:

— Нет. Теперь это не Лиза. Её зовут Анжела. Она злая, я не люблю её. Мне хочется, чтобы она ушла обратно. Но Анжела сказала, что останется здесь навсегда, что я должна её слушаться или она сделает что-то плохое. Тебе или папе… Не хочу больше с ней дружить.

— А почему у неё такой рот? — тоже прошептала ошеломлённая Лера.

— Он зашит. Анжела сказала — так нужно, чтобы переродиться.

— Но откуда она взялась, эта Анжела? И что значит — переродиться?

— Она долго спала. Там, куда мы ездили с бабой Любой, а я её разбудила. И теперь должна всегда быть с ней. «Мы одно целое» — так она сказала…

Алиса сердито сдвинула брови, опустила взгляд вниз и снова взялась за карандаш, с силой водя по бумаге.

— Алисушка, — негромко позвала Лера. — А что у твоей Лизы — Анжелы с глазами? Отчего они такие… чёрные?

Но дочь ещё сильней нахмурилась, раздражённо мотнула головой, проворчала под нос:

— Не хочу больше ничего говорить…

Сжала губы и отвернулась. На дочь иногда нападали приступы упрямства, и Лера поняла, что сейчас как раз именно этот случай — бесполезно дальше расспрашивать Алису. Лера растерянно смотрела, как на белом листе над овалом нарисованного лица появляются чёрные волосы, похожие на пружины. Руку сдавила чья-то ладонь. Лера резко обернулась, увидела рядом бледное лицо Катерины. Карие глаза испуганно смотрели на Леру.

— Я всё слышала, — прошептала Катя прямо в ухо. — Прошлый вторник… Вспомни прошлый вторник, Лерочка. Могила, на которой играла Алиса. Помнишь?

Воспоминания обрывками пронеслись в голове:

Прошлый вторник. Радуница. Люба, их с сестрой единственная родная тётка, попросила Катю найти водителя с машиной, повозить их по кладбищам, навестить могилки родственников. Как назло, в садике отключили воду, и Алиса осталась дома. Лера не хотела брать дочь на кладбище, решив никуда не ехать. Тётка Люба ужасно рассердилась, узнав об этом. «Как это, останешься дома? Не с кем оставить Алису? Да ей в школу идти через год. Большая девчонка, ничего с ней не случится. Ты понимаешь, что обязана поехать? Там твои родные, Лера!» — бушевала она, патетически вскинув руки и закатывая глаза. Тётка в последние годы стала очень набожной, старалась соблюдать все православные посты и обряды. Ещё она была заядлой театралкой, и сама не замечала порой, что копирует трагические сцены — правда, не всегда к месту. На все объяснения Леры, что дочь и так нервная, впечатлительная, ей ни к чему смотреть на могилы умерших людей — тётка только фыркала, оскорблённо поджимала губы и снова возводила глаза вверх, видимо, изображая невинную жертву одной из многочисленных трагических пьес, так любимых тёткой. По её упрямому виду Лера поняла — если она не уступит, тётка будет долго расстраиваться и припоминать племяннице отказ. И она всё же согласилась, хотя ей очень не нравилась вся эта затея. Собрала дочери побольше игрушек, книжек для раскрашивания, чтобы ей было чем заняться — и они поехали. Почти весь день Алиса послушно сидела в машине — играла, рисовала, пока они втроём убирали могилы. Это кладбище было самым последним в тёткином замысловатом маршруте. Старое, наполовину заброшенное, здесь уже мало кого хоронили. В деревеньке поблизости почти не осталось жителей, только несколько стариков доживали свой век в покосившихся от старости избушках. Алиса закапризничала. Сказала, что устала сидеть в машине и попросилась немного погулять. Лера со вздохом отпустила дочь. Та взяла с собой свою любимую Лизу и бродила между оград, рассматривая памятники, пока они с сестрой и тёткой наводили порядок на могилке родственника. Вдруг Алиса пропала из виду. Посмотрев по сторонам, Лера заметила её неподалёку. Дочка играла возле памятника, вокруг которого не было ограды. Она посадила Лизу на заросший травой еле заметный могильный холмик, а сама кружилась возле него, что-то напевая. Алисе строго-настрого было запрещено подходить к чужим могилам, заходить в оградки. Лера суровым тоном позвала дочь:

— Алиса, немедленно выйди оттуда!

— Мам, но здесь же нет забора! — недовольно ответила девочка и отвернулась.

Лера ещё раз позвала, но Алиса отчего-то заупрямилась и не уходила.

— Сейчас, Лер, я её заберу оттуда, — сказала Катя.

Она подошла к племяннице, обняла, что-то со смехом сказала. Алиса тоже рассмеялась, подхватила игрушку с земли, протянула тётке руку, и они вдвоём направились к машине. Больше Алиса не выходила до самого дома.

Катя по-прежнему с силой сжимала руку сестры. Костяшки её пальцев побелели. Она в упор смотрела на Леру широко распахнутыми блестящими глазами:

— Вспомнила?

Лера кивнула. Катя быстро зашептала, задыхаясь от волнения, не отводя тревожного взгляда, больно сжимая ладонь:

— Я тогда посмотрела на тот памятник. Он мне показался очень странным. Просто деревянный брусок, даже не крест, без фотографии. Только едва заметная надпись, еле разобрала. Похоронена женщина. И я почему-то очень хорошо запомнила её фамилию и имя. До сих пор стоят перед глазами, — сестра замолчала.

— Как её звали? Ну, Кать, не тяни! — Лера вдруг поняла, какое имя произнесёт сейчас сестра и почувствовала холодок внутри от этой догадки, но в глубине души всё же надеялась, что предчувствия её обманут.

— Анжела Олеговна Райхерт. Вот что было написано на памятнике, — дрожащим голосом ответила Катя.

Лера смотрела на взволнованное лицо сестры, её тонкие сжатые губы, потемневшие глаза и не могла поверить, что она всё же произнесла это имя вслух. В таком совпадении крылось нечто нереальное. Жуткое. Лера невольно передёрнула плечами и прошептала в ответ:

— Анжела. Не может быть, чтобы… Кать, это просто какое-то совпадение. Я не верю.

— Не знаю… — пожала плечами Катя и покосилась на увлечённо скрипящую карандашом Алису. — Наверное, она могла и прочитать это имя? Там, на кладбище. Она же знает буквы?

Лера задумалась. Она давно учила дочь считать и читать. И если со счётом всё получалось неплохо, то с чтением были большие проблемы. Алиса давно знала все буквы, но с трудом складывала их в слоги и не понимала смысла даже простых прочитанных слов. Лера долго билась, пытаясь научить дочь, пока её приятельница — логопед со стажем, не сказала, что так бывает — просто ещё не созрели какие-то отделы мозга, велела отстать и не мучить ребёнка. Всё придёт, но немного попозже — уверяла она. И Лера поверила. Но теперь её терзали сомнения — что, если дочь наконец доросла до чтения и всё же сумела прочитать слова на памятнике и запомнить?

Оглушительный звонок городского телефона заставил обеих сестёр вздрогнуть. Катя взяла трубку, приложила к уху и передала её Лере, одними губами прошептав:

— Дима. Потерял тебя…

— Лера, что случилось? Куда ты пропала? С самого утра не могу дозвониться ни на городской, ни на мобильный, — раздался в трубке встревоженный Димин голос.

Он был таким родным, уверенным и надёжным, как и сам Дима. Лера зажмурила глаза, чтобы не расплакаться. Образ мужа возник перед глазами. Она явственно увидела тёплый внимательный взгляд серых глаз. Рыдания сдавили горло. Как ни старалась сдержаться, Лера разрыдалась в трубку, не в силах произнести ни слова, только судорожно всхлипывая и постанывая.

— Лерочка, девочка моя, ну что с тобой? Почему ты плачешь? Успокойся, милая, всё будет хорошо. Я с тобой, — хрипловатый заботливый голос Димы обволакивал, как тёплое одеяло, согревал и успокаивал. Спазм, сжимающий горло, немного ослаб. Лера с трудом проговорила:

— Дим, у нас тут кое — что произошло. Дома. Мы пока поживём у Кати. Ты ведь не против?

— Ну конечно же, нет. Когда я был против? А что произошло? С Алисой всё в порядке? Ну не молчи, Лера, я начинаю нервничать. Что случилось? Нас затопили соседи? Отключили электричество? Или что? — настойчиво спрашивал Дима

— Кто-то убил Бакса, — наконец прошептала Лера. — Сегодня ночью. Алиса нашла его утром в коридоре мёртвым и жутко напугалась.

— Что? — голос Димы стал испуганным. — Как это произошло? Как убили? Отравили? Кто-то залез к нам в дом?

— Как убили… Ножом — из груди торчит рукоятка. Насчёт остального не знаю. Всё было закрыто, в доме кроме нас с Алисой вряд ли кто-то мог быть. Если только домовой, — она нервно фыркнула. — Я не знаю, Дима… Мне мерещилась какая-то чертовщина. Сначала эта игрушка. Ловушка… Потом пёс… — Лера запнулась, не зная, как объяснить мужу то, что видела ночью.

— Стоп. Лера, объясни всё по порядку. Какая игрушка? Какая ловушка? Ты о чём вообще?

— Алисина Лиза. Та, которую ты привёз ей недавно. Она так напугала меня этой ночью. Представляешь, она вдруг заговорила. Сама…

— Ну Лера. Ты как ребёнок. Чего напугалась? Замкнуло контакты, вот и всё. Так бывает. Я понимаю — ты далека от всего этого. Но нельзя же быть такой наивной трусишкой. Нужно было достать батарейки, дело одной минуты… — назидательным тоном произнёс муж. — А что за ловушка?

— В том то и дело, Дим. Я достала батарейки, понимаешь! Достала! — Лера произнесла последнее слово по слогам, чтобы убедить Диму, который скептически хмыкнул в трубку. — Как ты думаешь, откуда взялся этот нож? Я откручивала им болтики на крышке — там, где были эти паршивые батарейки. И выбросила их в мусорное ведро! Нож забыла на столе. А Лиза всё равно говорила… Он почему-то повторяла всего одну фразу: — «Мамочка, отрежь мне кусочек пирога». Потом так противно захихикала… Она словно смеялась надо мной! Как вспомню — мороз по коже. У неё был такой жуткий взгляд. И ещё «ловушка злых духов» — та подвеска, что над входной дверью — она качалась и звенела, словно… словно кто-то невидимый толкал её. Я испугалась и закрылась в комнате. А утром… Бакс… — Лера снова начала всхлипывать.

— Ты говоришь — ночью, — внезапно спросил Дима. — А почему ты не спала?

— Ну-у-у. Я работала… — жалобно ответила Лера. — Подкинули срочный заказ…

— Понятно… — протянул Дима. — Сколько раз я тебе говорил — не засиживайся долго за работой. Особенно по ночам.

— Да причём здесь это, — Лера начала злиться. — Понимаю, к чему ты клонишь, но мне это не приснилось! Не показалось! И пёс лежит мёртвый! Это тоже не сон! — задыхаясь, выкрикнула она.

Дим какое-то время помолчал, а потом заговорил ласковым монотонным голосом. Таким обычно разговаривают с маленькими детьми или сумасшедшими:

— Не нервничай, не кричи, Лерочка. Я тебе верю, верю. Выпей какие — нибудь таблетки… успокоительные. Забудь всё, что было. Не вспоминай. К чему тебе тревожиться лишний раз? Зачем тебе эти заказы, мозги ломать за три копейки? Разве я мало зарабатываю? — Лера недовольно скривилась, — «Ну вот, начинается. Оседлал любимого конька», — муж заводил эти разговоры всякий раз, когда видел её за работой. И теперь он, похоже, приобрёл новый аргумент против Лериных подработок.

— Ну ты же знаешь, Дим. Дело не в деньгах. Просто мне нравится это… — вздохнула Лера.

— Ну так и пиши в удовольствие. Днём, а не по ночам, когда нужно отдыхать, — отрезал Дима. — Так что с Алисой? Она сильно испугалась?

— Сидит. Рисует, — вздохнула Лера, решив больше ничего не рассказывать пока мужу о разговоре с сестрой и словах Алисы. — Я сказала ей, что нож упал со стола и Бакс случайно напоролся на него.

— И она поверила? Хотя… Возможно, именно так всё и случилось, — задумчиво произнёс муж.

— Не знаю. Может быть.

— Ну хорошо, — облегчённо выдохнул он. — Успокойся, не терзай себя. Это просто несчастный случай. Забудь.

— Как забыть? Дима! Там, дома — лежит мёртвый пёс! Ещё немного — он начёт разлагаться, будет запах. Не знаю, что делать. Ты улетел. Как всегда, оставил нас здесь одних. Я не могу. Боюсь его даже трогать, Дим. Меня стошнит.

— Лера, я всё решу, не беспокойся. Договорюсь с кем-нибудь из ребят, чтобы похоронили пса. Будь на связи, чтобы отдать ключи. Живите у Кати до моего приезда. Всё будет хорошо, милая моя, не думай больше об этом, — в голосе мужа вновь зазвучали привычные нотки нежности. Лера снова всхлипнула, горло сжал спазм.

— Хорошо, приезжай побыстрее, пожалуйста, — сдавленным голосом попросила она. — Мне плохо без тебя, Дима.

— Постараюсь. Так что у тебя с телефоном? — снова вспомнил муж.

— Сейчас, подожди секунду, — Лера бросилась к сумке и стала судорожно рыться в ней, холодея при мысли, что забыла его дома. Ей совсем не хотелось возвращаться туда одной. Она перевернула сумку, вывалила вещи на пол. Что-то глухо стукнуло. Это был мобильный. Лера облегчённо выдохнула, подошла к снятой трубке городского телефона. — Всё в порядке, он просто лежал глубоко в сумке, я не слышала вызова.

Они ещё немного поговорили, затем попрощались. Лера задумчиво положила трубку на аппарат и снова вздрогнула от телефонного звонка. Катя взяла трубку и поговорила, односложно отвечая, хмуря брови и кривя губы.

— Твой муж, — сказала она, наконец положив трубку. — Переживает, совсем ты сошла с ума, или только наполовину, — Катя почему-то слегка недолюбливала мужа сестры и всегда норовила съязвить на его счёт.

— Ну что ты, Кать. — примирительно протянула Лера. — Дима хороший, он заботится о нас, ты же знаешь. Что бы я без него делала.

— Ага, и, похоже, не сомневается, что вся наша семейка чокнутая. Думает сейчас, наверное, вызывать психиатричку, или подождать немного, — нервно фыркнула Катя.

Лера после разговора с мужем немного успокоилась. На неё вдруг навалилась усталость, ужасно захотелось спать. Непослушные веки падали на глаза, рот раздирала зевота. Сестра ласково погладила её по голове:

— Приляг, сестрёнка. Я присмотрю за Алиской. Может быть, выйду с ней на улицу. Ей надо развеяться. Да и мне тоже. Я всё ещё опомниться не могу от твоего рассказа, оторопь берёт, — Катя зябко передёрнула плечами.

— Хорошо, разбуди меня через часик, — пробормотала Лера сонно и отключилась, как только голова коснулась подушки.

Первое, что она услышала сквозь дрёму, лёжа с закрытыми глазами — смех дочери. Лера встала, заглянула в соседнюю комнату. На душе потеплело, вздох облегчения вырвался из груди. Алиса подпевала весёлой песенке, льющейся из динамиков телевизора и пританцовывала в такт. С кухни доносилось уютное позвякивание посуды, шум воды. Лера почувствовала себя выспавшейся и спокойной. Все события сумасшедшей ночи и утра показались далёкими и неправдоподобными.

— Выспалась? — окликнула её Катя. — Как себя чувствуешь?

— Спасибо, Катюш. Просто как заново родилась, — улыбнулась Лера, потягиваясь. — Ты что там делаешь? Помочь?

— Да я уже сама справилась, Лер. Замесила тесто на твоё любимое печенье. Помнишь, как в детстве делали с мамой? Под названием: — «Кто во что горазд» или «Буйная фантазия»? — рассмеялась сестра.

Вечером все вместе они пекли печенье. Вырезали из теста разные фигурки и хохотали над тем, что получилось. Алиса больше не вспоминала про Бакса и неведомую Анжелу, заливаясь беззаботным смехом. Потом пили чай с горячим печеньем и смотрели старую комедию, забравшись на большой диван втроём. Лера сама не заметила, как её укачали тёмные волны дрёмы. Дочь уже давно посапывала у неё под боком.

Катя потихоньку встала, укрыла одеялом спящих сестру и племянницу, выключила телевизор и ушла к себе в комнату. Ей не спалось. Она постояла на балконе, с наслаждением вдыхая свежий весенний воздух, любуясь огнями вечернего города. Взгляд поневоле устремлялся в ту сторону, где находился дом сестры. Мысли крутились вокруг того, что она рассказала. Она вспомнила расспросы Димы, — «точно ли с Лерой всё нормально?» — и невесело усмехнулась. Катя сама не знала, чему верить. Слова племянницы и имя на могильном памятнике не выходили из головы.

«Алиса так похожа на мать. Лера в детстве была такой фантазёркой. Но она изменилась после гибели родителей. Как будто окаменела. Только после знакомства с Димой начала понемногу приходить в себя», — с грустью думала Катя.

Она сама после неожиданной смерти близких людей поняла, что ей лучше быть одной, не впускать никого в сердце. В подсознании навечно застыл страх потери, чувство беззащитности перед обстоятельствами. Катя приняла решение, казавшееся единственно правильным, — не выходить замуж и не заводить детей. Но боязнь за сестру, а после и за племянницу, всегда таилась где-то глубоко в сердце. «Что же всё-таки произошло вчера ночью? — Катя зябко повела плечами, похолодев при мысли о смерти собаки: — Жалко пёсика. Но он был и вправду такой старенький, неуклюжий. Даже по лестнице подняться не мог, падал. Может быть, Дима прав. Бакс сам как-нибудь напоролся на этот нож. Со всем остальным тоже есть какая-то простая разгадка. Внутри игрушки остались другие батарейки. Ну а эта подвеска над дверью — может, кто-то из соседей сильно хлопнул дверью, дом даёт усадку, от сквозняка закачалась. Да мало ли причин. А Лера и вправду накрутила себя, она такая». Катя почувствовала, что замёрзла. Зашла в спальню, прикрыв балконную дверь и устало вытянулась на кровати, закутавшись в одеяло с головой. Она ещё долго лежала без сна, пытаясь найти правдоподобное объяснение рассказанному сестрой, пока не задремала.

Настенные часы в гостиной размеренно тикали, сливаясь в унисон со стуком сердца. Лера всю ночь спала крепко, как в детстве, без сновидений. Лишь под утро ей приснился кошмар. Чудовище с жутким лицом, похожим на Лизу с рисунка дочери, тянуло к ней свои призрачные щупальца. Тяжёлая слабость в ногах не давала сдвинуться с места и убежать. Оно приближалось, окутывало Леру леденящим холодом. Ей хотелось закричать изо всех сил, но из горла вырвался только слабый хрип. Внезапно из темноты вышел Дима. Загородил её своим телом. Лера видела перед собой его широкие плечи. Чувствовала запах его любимого одеколона. «Димочка… Ты здесь», — её затопила волна нежности и счастья. Она протянула руки, чтобы обнять его, но почувствовала лишь липкую влагу на ладонях. Муж исчез. Растворился в окутавшем всё вокруг тумане. Отчаяние навалилось снежной лавиной. Она задохнулась от боли и зарыдала, горько и безнадёжно. Лера звала Диму снова и снова, срывая голос, пытаясь отыскать его в плотной ватной пелене, облепившей со всех сторон. В ответ раздавался только мерзкий механический хохот игрушки, иголками впивавшийся в барабанные перепонки и еле слышный металлический звон. Лера проснулась от собственного крика, подушка была мокрой от слёз. «Дима. Что-то случилось с ним», — пронеслось в голове. Она вскочила, тяжело дыша, тревожно оглядываясь по сторонам. Стрелки часов замерли ровной вертикальной линией на циферблате. За окном серел рассвет, приглушая свет ещё горевших уличных фонарей. Лера схватила телефон и стала звонить мужу. «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети» — ответил ей равнодушный голос автоответчика. Раз за разом она набирала номер, чувствуя, как дыхание замирает, а сердце стучит в бешеном ритме от накатывающей волны паники.

— Димочка, ну ответь, миленький, — шептала Лера, как заклинание, умоляюще глядя на экран мобильника, но номер мужа по-прежнему был недоступен.