Охота на ведьму, или Одно сердце на двоих

Надежда Сомерсет, 2021

Она ведьма, дочь своего отца и своего клана. Ее жизнь посвящена мести, но сможет ли она устоять против любви? Он дракон, генерал черного легиона и он по определению не мог встретить ее, если только в роли рабыни, служанки, но уж никак не в роли своей возлюбленной. Сможет ли он после стольких ошибок, добиться ее прощения и вернуть ее? Судьба распорядилась так, что они встретились… Выстоит ли их любовь в этом мире? Смогут ли они, обретя и потеряв, простить друг друга? А главное смогут ли, пройдя такой трудный путь своего становления, вернуть этому миру то, что у него было украдено?

Глава 5

Большинство видят лужу,

а единицы отражение Луны в ней.

(Альберт Эйнштейн)

«Всего два дня и я стала госпожой этого мира, всего два дня и я могу сказать, что моя жизнь слишком коротка, чтобы воплотить все мои мечты. Мечты юности — я вас растеряла тогда, когда спалила свой замок и убила всех, кто причинил мне вред. Но кто я сейчас? Ведьма, ставшая невестой дракона. Ведьма, поправшая все принципы, но оставшаяся верной своему долгу, долгу перед своим народом, перед собой», — Дарая смотрела на девушку, смотрящую на нее из зеркала и не узнавала себя. Тонкие брови на высоком лбу, узкое лицо в обрамлении черных волос, миндалевидные глаза смотрят на нее с грустью, уголки губ опущены, а ведь когда-то эта незнакомка была весела и счастлива, была беззаботна.

— Госпожа, кто же вас так? — девушка служанка, почти ребенок чуть младше Алаи, закутала свою госпожу в полотенце и вытирала ее тело, волосы, причитая над изуродованным телом госпожи.

— Уже не важно, они мертвы, — расчесывая свои длинные волосы, тихо ответила Дарая.

— Как же вы покажете свое тело мужу?

— А вот это ему не обязательно знать до свадьбы. Пусть для него это будет сюрпризом. Надеюсь приятным сюрпризом? — ее губы озарила улыбка, правда горькая, но такая сладкая.

— Да, госпожа, я буду молчать, — склоненная голова и тихий вздох, вот и весь ответ на вопрос. Но все всех устраивает, служанка будет молчать, а Дарая хочет увидеть презрительный взгляд карих глаз и она лишь рассмеется в ответ. Ведь это так приятно — месть со вкусом патоки, что может быть лучше этого, только победа со вкусом горечи.

***

Этот день такой же хлопотный, как и все остальные, ей нужно так много сделать: проверить, готовы ли люди, которых отобрали для работы в шахтах, сегодня отправляется первая партия будущих горняков и это не сильные молодые мужчины, нет — это пожилые мужчины, почти старики и молодежь — почти дети, все кто остался от клана Линай. Но она уговорила дракона дать им возможность выжить, их смена придет из клана Нинон через два дня, значит, они смогут вернуться живыми, а это уже прогресс в их таких сложных отношениях. Они вернуться на шахты, но через два дня, целых два дня у них будет возможность отдохнуть, отоспаться, и залечить свои раны. Палач короля оказался покладистым, если понять на какие струны его души нажимать, а она поняла, что ей достаточно только войти в помещение, где он находится и его взгляд меняется, он становится мягче, даже ласковее. Так она выторговала вахтовый метод смены будущих шахтеров, так она выторговала для них хоть какие-то привилегии, ведь это не сильные мужчины — это старики и дети, которые просто умрут, не дожив до первой партии кристаллов. А ведь раньше кристаллы на поверхность доставляли механизмы, увы, вместе с магами погибли и их тайны, сейчас с кирками наперевес и с веревками за спиной в шахты идут бывшие пахари и кузнецы, слуги и дети, старше десяти лет.

К вечеру она валилась с ног, но предстоял ужин с вестником короля. Два огромных дракона приземлились на территории замка еще днем, Дерик сам встречал их и целый день развлекал, показывая замок и свои войска, от Дараи только и нужно было, что подавать вино, и следить за слугами, чтобы они не попали под тяжелую руку ни одному дракону. Правда уже поздно вечером она не отказала себе немного понаблюдать за полетом драконов в небе, эта сила, мощь, сейчас ей казалось, что все это сказка, сказка ее бывшая жизнь, ее отец, мать, братья.

«Как же хочется все это разнести к той самой бабушке, чтобы прекратить все это» — она стояла перед окном, и смотрела в ночное небо, а там летал дракон, — «Каково это летать под облаками? Наверное — это красиво. Сильные крылья, сильное тело и такая черная душа. Как жаль».

Позади нее открылась дверь и тяжелые шаги Дерика по комнате известили о приближении дракона, он встал ровно позади нее и тоже взглянул в небеса: — Красиво, правда. Черная ночь, огромная луна и черный дракон.

— Да, ночь красива. В ночи мы видим то, что не видим днем, она будто снимает пелену с глаз, открывая все, что скрыто в ярких лучах солнца.

— Мне вот интересно ты всегда такая или это только со мной?

— Какая?

— Даже не знаю, расскажи о себе, о своем клане. Я хочу знать кого беру себе в жены.

— Хорошо, но сначала ты расскажи, как погибли мои отец и братья, — она повернулась к дракону и подняла глаза, не опуская взгляда черных глаз, не отводя их. Дерик задохнулся сначала от злости на эту женщину, потом понял, что она не отступит, и ему придется или ее сломать или медленно ее приручать к себе. Он уже хотел ее бросить на кровать и сорвать на ней свою ревность, злость на ее непокорство, на ее гордость, спокойствие, но увидев глаза, в которых была не злость, не гордость, а просто печаль, печаль женщины, дочери, сестры, желающей знать правду. И весь пыл пропал, пропало даже желание ее поцеловать, сломать ее крепость, слышать ее стоны и крики, почувствовать себя в ней. Он отступил на шаг назад, разрывая расстояние между ними и убирая руки за спину.

— Они были сильными воинами, но не приспособленными в войне с драконами. Ваша магия хоть и сильна, но они ничего не могли сделать с драконом, который сжигает огнем не только тела, но и металл, который одет на эти тела.

Дарая улыбнулась одними губами: — Отец всегда говорил, нет ничего не возможного, и сам же это правило нарушил.

Дерик опустил руки на ее плечи, худенькие толи от недоедания, толи от того, что она не может отпустить эту боль, но эту женщину с каждым днем ему хочется все больше и больше, и немного встряхнул: — Забудь и живи дальше. Твой мир с их смертью не кончился, он только начинается.

«Забыть? Может мне забыть и то, что я сама спалила свой замок и сама же, своими руками убивала свой клан, пытаясь вспомнить, что эти люди со мной делали? Но хоть я ничего не помню, мое тело может многое рассказать о тех днях. Значит, я никогда не забуду, я буду помнить вечно».

— Конечно. Я постараюсь, — ее улыбка озарила ее лицо, но не глаза.

Дерик увидел только улыбку ее губ, но глаза, там стояла боль. Ну что ж придется пока смириться, он постарается унять ее боль, от потери родителей, семьи, эта боль сильна, но ведь и она проходит: — Нас пригласили в императорский дворец. Мы вылетаем завтра на рассвете.

— Почему я?

— Потому что ты моя невеста, и император хочет увидеть ту, которая согласилась стать ею, — его руки все еще держали ее плечи, а в ее глазах появился интерес, — Так что готовься, завтра ты должна быть покорной и смиренной, а не диким кроликом с колючками.

— Интересное сравнение.

— Вот и отлично, — отпуская ее.

Дарая смотрела в спину дракону и думала, она полетит на нем или ей предложат другого самца, в роли ездового. Может решить все одним разом, сидя верхом на нем, она может убить двоих, себя и его, сломав ему крылья, шею, ведь дракон просто зверь. Но что это даст именно ей? Свободу, она обретет свободу, нет, она умрет с ним, вместе… А что будет с миром ее клана? Ничего, придет другой Палач, будет другой император.

«Нет, нужно действовать иначе, тоньше. Императорский клан, столица моего мира, значит, я знаю дворец, я помню там все. Я должна попытаться найти тех, кто выжил, чтобы спасти. Спасти всех».

***

Дракон шел по замку, и вслушивался в свое сердце, что для него эта пигалица, почему его так тянет к ней? Остановившись у невзрачной двери, он прислушался, две девушки тихо обсуждали Дараю.

— Ты бы видела ее тело, там шрамы, ожоги. Мне так жаль нашу госпожу, ее магия она видна, представляешь, я видела под кожей пылающую кровь, черную кровь.

— Тогда кто же она?

— Не в этом дело, я помню рассказы бабушки, магия текущая в сильных ведьмах должна находить выход. Выход — это муж, который может принять ее силу, или же ведьма умрет, спалив себя и все вокруг.

— Но госпожа Дарая, она не может умереть, за последние дни я не слышала, чтобы кто-то выжил из клана такой же сильный, как и она. Мы должны что-то придумать, нужно посоветоваться со старшими.

— Да, нам нужно ее спасти, но молчи про ее шрамы.

— А что ты видела?

— Шрамы от кнута, кинжала, ожоги и живот… Мне кажется, там будут проблемы с деторождением.

***

«Она пуста как дохлая крыса! Она не сможет родить мне сына!» — Дерик прижался головой к стене и вздохнул, — «Но хочу ли я ее отпустить? Нет, я должен это увидеть сам. Я должен знать, что мне делать дальше».

Он повернулся, чтобы идти к ней, ворваться и все решить, сейчас или никогда.

Практически открыв ногой дверь ее комнаты, он увидел ее стоящую в лунном свете, все там же у окна и смотрящую на небо, когда она повернулась, в ее глазах было удивление, и непонимание того, что он делает. Его выдох, и шаг вперед, потом рывок и нежная ткань ее ночной сорочки разрывается на две части. И вот она стоит перед ним обнаженная, распущенные волосы прикрывают молочную кожу, которая в лунном свете светится, кажется изнутри, по венам действительно бежит черная кровь, она видна сквозь тонкую кожу, сердце бьется тихо и спокойно, дыхание не прерывалось ни на секунду, а в глазах искорки безумия. Но ее тело, оно покрыто шрамами. Кто же ее так пытал?

— Откуда это? — его рука тянется к плечу, на котором виден след от ожога в виде сердечка.

— Уже не важно.

— Кто это сделал с тобой женщина? — его голос похож на рычание зверя.

— Тоже не важно. Я их убила. Всех. Рассказать как?

— Не надо, — отступает перед такой силой, силой ее души, силой ее тела. Разворот и он выходит из ее комнаты, тихо закрывает за собой дверь и прислоняется спиной к стене. Он увидел и что делать сейчас? Выгнать ее, значит лишиться своего сердца, эта женщина туда за эти дни въелась как раскаленный угорь, как пчела, что жужжит и жалит, но не дает спокойно заснуть.

«Никогда и никто… Больше никто… Только я… Я могу и больше никто…» — Мысли бегут со скоростью света, мысли защитить, сделать своей, но не сломать, нет, все должно быть добровольно, значит, придется смириться с ее независимостью, гордостью. А в комнате, сейчас за его спиной плакала девушка, присев и уткнувшись в свои коленки, она скулила, пытаясь совладать со своими эмоциями, со своими страхами, загнать их далеко в душу, в сердце, не дать увидеть их, не дать понять, как она хочет тепла и мира, как она хочет сочувствия.

Дерик слышал ее тихое сопение, тихий всхлип и хотел опять ворваться, не дать ей больше плакать, не дать ей больше страдать. Но теперь его гордость мужчины не позволяла ему это сделать, он не должен быть тряпкой, подкаблучником. Но она не должна плакать! Сердце разрывалось от чувств, тревоги за нее. Ведь сейчас он ее обидел, оставил одну. Он больше не даст ей это делать, сейчас он должен все это остановить, но как? Его никогда не учили быть нежным и ласковым, его никогда не учили любить. Женщина должна быть покорной, нежной, а мужчина сильным. Но перед ним женщина прошедшая так много, так много горя отражается на ее теле. Должен ли он сейчас оставить ее одну? Сможет ли?

Дарая плачет, слезы застилают глаза, слезы обиды, горечи. Когда ее рывком подняли и прижали к телу, такому горячему, что будто она прижалась к солнцу, она очнулась, а ее уже целовали, целовали глаза, лоб, нос, щеки, плавно переходя к губам. Ее пили как нектар, сладкий нектар, который слаще патоки, слаще меда. Его руки гуляли по ее телу, вжимая ее в его горячее тело налитое желанием успокоить, защитить, перебирали ее волосы, успокаивая и давая защиту.

— Не плачь, мы все исправим, обещаю.

И так хотелось этому верить, так хотелось поверить этому мужчине, что ее жизнь не будет плодом ее сна, не станет ее уходом, ее пыткой.

— Теперь все будет по-другому. Обещаю.

А она плакала, говорить она не могла, гордо сдавил спазм, толи от боли, толи от слез, толи от радости, что есть тот кто решил взять на себя ее боль, кто согласился хоть на секунду чуть чуть смягчить ее, снять с нее эту пелену. Она закрыла глаза и отдалась на волю его рукам, губам и плакала, ее слезы вытирал он, нежно и ласково глядя в ее закрытые глаза. Потом положив ее на кровать, накрыл одеялом и вышел из комнаты, ничего не требуя и не прося, просто вышел, оставив ее одну, но еще ощущающую на своем теле его руки, такие нежные, ласковые.