Кровные узы

Надин Ривз

Лана Фаррелл становится владелицей старинного особняка, но не все этому рады. Мама девушки считает особняк жутким, а поклонник девушки считает, что Лана – это выгодная партия для него, особенно теперь. Холодный расчет порой неплохо соседствует с манией, и безопасность Ланы под угрозой, а также ее друзей и дома. Помощь приходит из глубин старого дома, и она не такая, как хотела Лана. Сможет ли Лана принять тайны своей семьи и стать их частью, сохранив при этом себя?

«Я покончила с ним, я пойду к другим»

Гете, «Коринфская невеста»

© Надин Ривз, 2016

© Александр Маяков, дизайн обложки, 2016

Фотограф Jana Martish

Редактор Елизавета Безнина

ISBN 978-5-4483-3201-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

— Лана, теперь ты полноправная хозяйка этого мрачного дома с ужасным садом! — пафосно заявила Эрин Фаррелл, мать Ланы, медленно прохаживаясь по гостиной.

Одетая в элегантный черный брючный костюм, Эрин казалась строгой и властной. Ее светло-русые волосы, такие же, как и у Ланы, были забраны в хвост. Миссис Фаррелл было сорок пять лет, но она выглядела моложе благодаря тому, что всегда тщательно ухаживала и следила за собой.

— Дом прекрасен, а сад можно восстановить, — упрямо, но устало возразила Лана и поуютней устроилась в кресле.

Она с самого утра ждала этого разговора, знала, что мать непременно заведет речь о доме. Эрин, несмотря на то что родилась и выросла в особняке, не любила его и не могла долго в нем находиться. В юности, при первой же возможности, она уехала из пригорода в Лондон, а потом вместе с мужем купила большую квартиру в неплохом районе. Там появилась на свет и жила Лана, но на все каникулы и праздники она отправлялась к бабушке в особняк.

Лана очень любила дом, эту любовь привила ей бабушка, рассказывая внучке его историю. Особняк был построен основателем рода лордом Моне, здесь жили несколько поколений его потомков. Дом был единственным, что связывало Лану с множеством судеб и жизней, которые он когда-либо пропустил через себя и память о которых навеки сохранил в каменных стенах. Дом казался Лане чем-то вечным и незыблемым. Здесь она — часть истории.

— Лана, прошу тебя, продай этот дом! — Эрин с мольбой посмотрела на дочь.

— Мама, ты прекрасно знаешь мой ответ! Как ты вообще можешь такое говорить?! Я люблю этот дом, ты это знаешь! Это дом нашей семьи! И вообще бабушку похоронили только вчера! Мама?! — Лана сорвалась на крик. Эрин разочарованно закатила глаза и вздохнула.

— Лана, подумай сама, — Эрин начала ходить по комнате чуть быстрее, было заметно, что она нервничает. — Продав эту рухлядь, ты сможешь купить дом в Челси и квартиру в своем любимом Нью-Йорке, — Эрин ворковала медовым голоском, стараясь успокоиться сама и убедить в своей правоте дочь.

— Я не собираюсь продавать дом!

Лана встала с кресла и, подойдя к камину, помешала угли железной клюкой. На улице было пасмурно и ветрено. В такую погоду дом нуждался в обогреве: хотя центральное отопление было подведено, весной его отключали за ненадобностью.

— Мэри и Стивен приезжают завтра, — сообщила Лана не оборачиваясь.

В гостиную вошел высокий мужчина. Его короткие темные волосы были мокрыми от дождя, маленькие хитрые глаза внимательно смотрели на Лану, губы плотно сомкнуты.

— Энджел! — обратилась к нему Эрин. — Объясни Лане, что дом лучше продать.

— Мама, не втягивай в наши семейные дела посторонних! Я не продам дом, и точка! Это мой дом. Ясно вам? Мой! — твердо произнесла Лана, стараясь не потерять самообладание.

Девушку взбесило то, что мать призвала на помощь человека, которого она терпеть не могла, но который считался другом семьи и хотел добиться ее расположения.

— Лана, — мягко заговорил Энджел Бирс. — Я не считаю себя посторонним.

— А я считаю!

В голосе Ланы чувствовалась истерика, но Энджела это только забавляло.

— Лана, рано или поздно ты станешь моей женой! — властно заявил Бирс, но на губах играла улыбка, что совершенно сбивало с толку: шутит он или нет.

— Уверен? Я понимаю, что ты можешь купить все, что угодно, но я не продаюсь. Я не вещь, Энджел! Как ты этого не поймешь?

— Лана, у тебя просто не будет выбора! — усмехнулся он.

— Да кто ты такой?! — Лана вышла из комнаты, больше не в силах спорить с Эрин и Бирсом.

Поднявшись на второй этаж, девушка вошла в свою комнату и тихо прикрыла дверь, подавив в себе желание хлопнуть ей со всей силы. Не включая свет, Лана села на кровать. Внезапно в ней поднялась ярость, и ее буквально затрясло от обиды и беспомощности. Лану раздражал Энджел и его супер самоуверенность. Она его даже ненавидела, а полное бездействие матери разочаровывало и заставляло волей-неволей пасть духом. По щекам Ланы катились слезы, но она их как будто не чувствовала. Ей было все равно, как она выглядит в эту минуту, хотелось побыть одной, в темноте и тишине. Темнота успокаивает, свет раздражает. Лана легла на кровать и уткнулась лицом в плед.

Как же, наверное, хорошо остаться здесь одной и слушать музыку старого дома.

В дверь робко постучали.

— Лана, это я, — Эрин заглянула в комнату дочери. — Можно войти? — и, не дожидаясь ответа, вошла и включила свет.

Резкая волна света больно ударила по глазам.

— Я просто хочу побыть одна, — тихо ответила Лана.

— Лана, я хочу тебе кое-что сказать, — Эрин села на край кровати.

— Я не продам дом! — упрямо повторила девушка.

— Я не о доме, — Эрин погладила дочь по руке. — Лана, зачем ты так поступаешь с Энджелом?

Дочь обреченно приготовилась к новому спору.

— Лана, он богат. И он…

— Нельзя все время думать о деньгах, — перебила мать Лана. — Он мне не нравится, меня воротит от него. У него пафоса и понтов больше, чем мозгов!

— Подумай о себе!

— Я уже подумала! Я прекрасно обойдусь без него и его денег.

— Лана…

— Бабушка оставила мне неплохое наследство, плюс особняк. Что, ты говорила, я могу купить, если продам дом? Сколько денег у меня будет?

— Лана, с тобой невозможно говорить! — Эрин вскочила с кровати.

— Тогда оставьте меня в покое, — прошептала Лана.

— И в кого ты такая? — всплеснула руками Эрин и театрально схватилась за голову.

— Не ломай комедию, пожалуйста!

— Спокойной ночи! — Эрин вышла из комнаты.

— И тебе спокойной ночи! — крикнула ей в след Лана и, выключив свет, села на кровати.

Оставшись одна, она поняла, что ложиться спать бесполезно, ей просто не уснуть. Хотелось походить в темноте по дому, но был риск столкнуться с Энджелом, и девушка отказалась от этой идеи.

Лана и Энджел были знакомы давно. Бирсы дружили с семьей Блэквелл. Энджел понимал, что род Блэквелл довольно старый, и породниться с семьей ему хотелось из тщеславия, да и Лана, по его мнению, отлично подходила на роль жены успешного бизнесмена. Но Лане Энджел никогда не нравился. Слишком гордый, переоценивающий свои возможности, любящий себя и деньги. С первого взгляда Бирс мог показаться вежливым, учтивым, но это обманчивое впечатление. Он был джентльменом только тогда, когда ему это было выгодно. Таким Энджел бывал всегда с Эрин и бабушкой Ланы Виолеттой Лаурой Блэквелл. Во время общения Бирса с Ланой проявлялась его обратная сущность: он вел себя как самодовольный гордец, демонстрируя пренебрежение ко всему миру. Бирс не скрывал от Ланы, что ведет дела достаточно жестко, а порой и жестоко. Энджел делил мир людей, так же как и мир животных, на хищников и жертв. Хищник, сильный, ловкий, быстрый и беспощадный, всегда побеждает. Таким был и Энджел Бирс. Он добивался целей не жалея ни сил, ни средств. Для него не существовало преград в виде общественного мнения и морали, в борьбе все средства хороши, особенно когда ты хищник.

Что касается Ланы, то он считал, что ее можно просто купить. Многие девушки были готовы встречаться с ним только за дорогие подарки и красивые иллюзии. Но Лана быстро поставила его на место. У нее были свои планы на жизнь, и Бирс в них никак не вписывался.

Энджел всегда находился поблизости. А когда был далеко, присылал ей подарки. Лана же отправляла их обратно. Но Бирса это не останавливало, Лана стала его целью, его манией. Он был готов пойти на все, чтобы Лана была с ним. Он заручился поддержкой Эрин Фаррелл, которая хотела, чтобы Лана вышла за богатого и успешного человека. Но помощь Эрин была слабой, она в основном занималась собственными делами, изредка читая нотации Лане.

Миссис Фаррелл и её муж Джейк находились в состоянии вечного развода. Они то ссорились и подавали на развод, то мирились и снова жили счастливо. И так без конца. Адвокаты настолько привыкли к их фокусам, что уже не неслись сломя голову готовить документы.

Из-за проблем между родителями Лана много времени проводила в особняке, и он стал ее любимым домом.

Лана подошла к окну, отодвинув штору, посмотрела в черную глубь сада.

Как бы хорошо сейчас выйти в сад через окно, жаль, что комната на втором этаже. В гостиной наверняка еще кто-нибудь да остался. Понятие «кто-нибудь» относилось к Эрин и Энджелу. Ни с кем из них Лане не хотелось встречаться, но сидеть в комнате было тоскливо.

Она отошла от окна и снова села на кровать, внимательно разглядывая комнату.

«Интересно, кто жил здесь много лет назад?»

Ей нравилось представлять себе людей, которые жили в доме раньше, то, как они выглядели, что делали в течение дня, о чем думали и мечтали, в каком интерьере жили.

«Завтра приедут Мэри и Стив», — мысли были сбивчивы, Лана не могла сосредоточиться на чем-то одном.

Спать не хотелось. Она подошла к двери и прислушалась: в коридоре было тихо, в гостиной тикали старинные часы, и звук, издаваемый ими, разносился эхом по всему дому.

Последние сорок лет жилые комнаты располагались только на первом и втором этажах дома, третий этаж пустовал, в коридоре висело несколько старых портретов, в том числе и Виолетты Лауры.

Дверь на третий этаж была закрыта на ключ, и туда никогда не поднимались без причины. А причина для похода на третий этаж была всегда одна — весной Виолетта Лаура делала плановый осмотр всего дома, после чего снова запирала дверь. Бабушка справедливо считала, что вполне можно обходиться и двумя этажами даже в то время, когда в доме собиралось множество гостей, и никогда не включала свет на лестнице, ведущей на третий этаж, чтобы туда не заглядывали любопытные гости и не бегали дети.

Лана осторожно приоткрыла дверь, вышла из комнаты и быстро проскользнула на третий этаж. Ей очень хотелось посмотреть на забытые комнаты, в детстве ей хватало интересных рассказов бабушки, старинных фотографий и литографий, а на третьем этаже она бывали только вместе. Один раз в детстве Лана все же прошла на этаж незаметно для бабушки. Пробежав вслед за Виолеттой Лаурой, маленькая Лана спряталась в одной из комнат. Пока она осматривалась, стараясь ходить так тихо, чтобы половицы не скрипели, и аккуратно приподнимая ткань, защищающую мебель от пыли, послышался хлопок, как если бы дверь закрыли, а затем и тяжелые шаги бабушки.

Сначала Лана испугалась, обнаружив, что оказалась запертой на третьем этаже. Стучать в дверь и звать бабушку значило больше никогда не попасть на таинственный этаж. Побродив немного по коридору, Лана решила спуститься вниз через окно по водосточной трубе. Она очень боялась, что труба ее не выдержит, но все же полезла. Спустилась она удачно, только перепачкалась и порвала колготки. А бабушке сказала, что бегала в саду и упала. Виолетта Лаура поверила, а Лана больше никогда не заходила на третий этаж без нее.

Вчера, после похорон, Лана провела весь день в комнате бабушки, бережно перебирая и рассматривая ее вещи, в резной шкатулке, она обнаружила массивный ключ от двери на третий этаж. И ей страстно захотелось исследовать там каждую комнату, прикоснуться к истории дома, к истории своей семьи.

И вот сейчас она стояла в полумраке у заветной двери, стараясь как можно тише открыть ее. К удивлению Ланы старая дверь открылась почти бесшумно, и девушка шагнула в коридор.

На третьем этаже было темно, пространство освещалось лишь светом луны. Лана медленно пошла вперед. Ей нравилось чувствовать, что она одна. Девушка долго рассматривала и сравнивала портреты, которые видела в детстве. Ей это нравилось. Портрета было всего два: первый — русоволосой девушки, а второй — Виолетты Лауры Блэквелл.

«Надо обязательно показать портреты Мэри», — подумала Лана. Ее подруга Мэри Донован училась в Академии Искусств в Нью-Йорке, портреты были ее увлечением. Она считала, что чувства людей, отраженные на лицах, очень интересны, что портрет может многое сказать об изображенном на нем человеке.

Лана ощущала, что тишина и спокойствие ночи, полумрак, прохладный деревянный пол и тиканье часов составляют неповторимое очарование ночного дома, волшебство, открытие параллельных миров и тайн, древних как сам мир, которое исчезнет с первыми лучами солнца.

Лана толкнула ближайшую к ней дверь и вошла в комнату. Мебель была накрыта белой тканью, от пыли. Лана шагнула в глубь комнаты, взяв за край покрывало, резко сорвала его, взору открылись письменный стол и кресло. Лана прошла по комнате, сдергивая другие покрывала, через минуту белая ткань ковром лежала на полу.

Комната оказалась кабинетом. Стол с креслом стояли у окна, а у противоположенной стены находились высокие полки с книгами. Книги были старые, в кожаных переплетах, а буквы на корешках уже почти стерлись.

Лана стояла посередине комнаты и оглядывала ее словно завороженная. Она чувствовала себя искателем, нашедшим нечто ценное. Она раньше никогда не бывала здесь. Ей хотелось рассмотреть все книги, поискать старинные фотографии в ящичках стола. Понять, кому принадлежал кабинет. Может, здесь она найдет ответ, куда исчезла дочь лорда, их предка, о котором ей рассказывала бабушка.

Внезапно Лана почувствовала сильную усталость, ей непереносимо захотелось спать. Девушка вышла из комнаты и осторожно, стараясь не шуметь, спустилась на второй этаж, прошла к себе, не забыв закрыть дверь на замок.

«Завтра утром я снова приду в кабинет».

Раздевшись, Лана забралась в постель. Засыпая, она ждала снов, но их не было.

Лана крепко проспала до утра. Она не слышала, как от дома отъехала машина, как Эрин ходила по гостиной, стуча каблуками, и громко разговаривала с кем-то по телефону.

Лана проснулась в десять часов и прислушалась, в доме было тихо. Одевшись, она спустилась в гостиную, убедилась, что там никого нет, и пошла на кухню готовить завтрак. Лана радовалась, что ее доброе утро никем не нарушается, что она сможет позавтракать одна, любуясь видом из окна и наслаждаясь спокойствием и утренней прохладой.

Она хотела, чтобы скорее приехали Стив и Мэри, она нуждалась в их поддержке и понимании.

— Доброе утро! — в кухню вошла Эрин, одетая в белое прямое платье из льна. Она недовольно оглядела Лану, которая была одета в рваные джинсы и белую футболку. Эрин придавала одежде большое значение и всегда одевалась модно и аккуратно. Рваные джинсы и рокерский стиль она презирала.

— Я думала, ты уехала, — ответила Лана. — Тебя тоже с добрым утром.

— Я осталась здесь, как ты можешь видеть, уехал Энджел.

— Слава Богу! — выдохнула Лана. — А то я не знала, где мне от него прятаться.

Лана вспомнила про кабинет, найденный прошлой ночью. Да, именно там бы она и спряталась.

— Лана, ты ведешь себя агрессивно и озлобленно, что с тобой? — встревоженно спросила Эрин.

— Перестаньте давить на меня, не лезьте в мою жизнь, оставьте меня в покое — и все будет в порядке!

Лана отпила большой глоток немного остывшего кофе.

— Я не хочу, чтобы ты поддерживала Энджела, этим ты настраиваешь меня против себя! — голос Ланы слегка дрожал.

— Прости, Лана, — Эрин искренне сожалела о вчерашнем разговоре. — Я желаю тебе счастья, а этот дом вызывал у меня всегда только дрожь. Это ужасный дом!

— Мама, не говори ерунду! — резко прервала ее Лана.

— Хорошо! — ответила Эрин. — Я не буду больше говорить с тобой на эту тему.

— И ни с кем другим! — улыбнулась девушка.

Эрин кивнула.

— Комнату для Мэри и Стива я приготовила вчера днем, — сменила тему Лана.

— И когда они приезжают?

— Если учесть, что они должны прилететь в Лондон в десять утра, а сейчас и есть десять утра, то они будут у нас через час. Ты останешься?

— Да, я останусь. Уеду завтра утром.

— Я поднимусь к себе. Когда они приедут, спущусь, — и Лана вышла из кухни.

Эрин проводила ее взглядом и отправилась в гостиную.

Лана поднялась в кабинет на третьем этаже. Она прошла к письменному столу и открыла один из ящичков. В нем лежал старый блокнот в потертой кожаной обложке и разваливающаяся на части книга. Лана осторожно достала блокнот и открыла его: страницы исписаны аккуратным мелким почерком. К блокноту прилагалось также несколько писем, написанных тем же почерком, имя адресата отсутствовало.

«Мой ангел, — прочитала Лана. — Я знаю, ты сейчас находишься в Лондоне. Ты обрела былое положение, и дом твоего отца принадлежит тебе. Послушай меня, дорогая, ты должна сдерживать свои желания, ты не так всесильна, как тебе это кажется, а люди, проживающие в этой местности, очень суеверны. Ты должна быть предельно осторожна, твое необычное поведение может выдать тебя. Я считаю, тебе следовало остаться в Париже с Ромео и Кэролайн. Я знаю, что ты сейчас думаешь, читая мое письмо. Пожалуйста, будь предельно осторожна, ты молода и можешь наделать много ошибок.

Будь счастлива, мой ангел».

В конце письма стояла витиеватая неразборчивая подпись, как показалось Лане, имя писавшего начиналось на «А».

— Довольно интересная дамочка, — усмехнулась Лана. — И ее, несомненно, окружали очень интересные люди. Ромео, — вслух произнесла Лана. Имя героя Шекспира, одного из любимых писателей Ланы, сейчас оно показалось ей прекрасным и таинственным.

— Кэролайн, — снова произнесла она. — Ромео и Кэролайн, — Лана ощутила непонятный холод, будто она пыталась вызвать из хаоса древних духов.

«Кто они? Кто написал письмо и кому? Они не просто ее друзья! Я в этом уверена!» — подумала девушка.

Она взяла блокнот, опасаясь, что он развалится у нее в руках, и начала читать.

«Я встретил ее в полночь на мосту. Признаться, я следил за ней довольно давно, с тех пор как она стала появляться в казино и петь. Прекрасное создание, желающее умереть. Трагично и красиво. Она была потеряна для себя и для общества Лондона. Изгой. Свергнутая королева. Дочь лорда, невеста императора в нищете. Все, что я чувствовал, это отчаяние и беспомощность, исходящие от нее.

В тот вечер ее воля и способность бороться оказались сломлены. Она хотела прыгнуть с моста. Была готова умереть, и смерть не пугала это прекрасное юное создание.

Почему я спас ее? Довольно банально, но я полюбил эту смертную девушку, ее хрупкость, нежность и бунтарство ее души. Она была именно той, кто…»

Следующая строчка была написана неразборчиво, и Лана пропустила ее, подумав, что там не более чем любование девушкой.

«…Она рассказала мне о своей жизни, хотя я и так знал, кто она и что с ней случилось. Я знал о ней больше, чем она сама. Ее история удивительна даже для меня, в ней есть сказочность, только финал у сказки оказался плачевным. После того как мы встретились, ее жизнь изменилась, ее прошлое превратилось в далекое и чужое воспоминание. Хотя, возможно, способная девочка научилась закрываться от меня».

— Лана! Лана! — звала ее мать. — Приехала Мэри!

Лана, не выпуская из рук блокнот, выбежала в коридор:

— Сейчас спущусь! — крикнула она.

Девушка вернулась к столу и осторожно положила блокнот обратно в ящичек. Выходя из комнаты, она остановилась у зеркала, чтобы поправить волосы. В зеркале она увидела мелькнувшую тень и замерла от ужаса, а затем резко обернулась. В комнате все было по-прежнему. Никого. Списав все на впечатлительность и чрезмерную фантазию, Лана успокоилась.

Спустившись вниз, она обнаружила, что Эрин развлекает гостью светскими беседами. Невысокая девушка с густым каштановым каре и мягкими карими глазами внимательно слушала миссис Фаррелл и улыбалась одними уголками губ. Эрин увлеченно что-то ей рассказывала, светясь от радости общения с кем-то, кто не имеет отношения к недавним семейным событиям.

— А вот и Лана! — объявила Эрин, увидев ее.

— Привет! Мэри, как я рада тебя видеть! А где Стив?

— Он не смог поехать, мы встретимся с ним в Италии. Лана, а ты решила вести затворническую жизнь и не выбираться отсюда? — пошутила Мэри.

— Нет, я просто отдыхаю! — засмеялась Лана и пристально посмотрела на мать.

Эрин отвернулась, собравшись в миллионный раз осмотреть комнату.

— Дом просто прекрасный, — заговорила Мэри. — Здесь так здорово.

Эрин недовольно поморщилась.

— Да, я с тобой согласна, — улыбнулась Лана. — Я рада, что ты приехала, с тобой мне будет намного спокойней! Может, погуляем по саду? — предложила она, зная, что подруга согласится, а Эрин с ними не пойдет.

Когда они вышли в тенистый запущенный сад, Лана поняла, что теперь может свободно говорить с Мэри.

— Помнишь, я рассказывала тебе и Стиву об Энджеле Бирсе? — тихо спросила Лана. Мэри кивнула. — Я боюсь его, он не оставит меня в покое. Он что-то задумал…

— Да, брось! — перебила ее Мэри. — Он блефует, играет на твоих нервах. Ну, сама посуди, что он может сделать?

— Мама его поддерживает!

— Это у нее пройдет! — заверила ее Мэри. — Бирс сейчас здесь?

— Нет, уехал сегодня утром.

— Тогда чего ты волнуешься?

— Он может приехать в любое время, и я буду не в силах его выгнать! — Лана достала из кармана сигареты и закурила.

— Не знала, что ты куришь, — Мэри была удивлена.

— Я тоже! — усмехнулась Лана.

— Ты нервничаешь раньше времени. Решай проблемы по мере их поступления, — посоветовала Мэри, но Лане это не могло помочь, так как проблема была, но этого никто не понимал, кроме нее самой.

— Понимаешь, я не могу даже закрыться от него в доме. У него есть ключ как у почетного гостя нашего особняка! — раздраженно фыркнула Лана.

— Поменяй замок! — посоветовала подруга.

— Боюсь, что будет еще хуже. Он может попросить Эрин раздобыть для него ключи, и она это сделает.

— Но ведь Эрин твоя мать, зачем ей нужно устраивать тебе неприятности?! — удивилась Мэри.

— Энджел может все так ловко обставить, что мама даже не заметит подвоха. Наплетет что-нибудь, подарит в знак благодарности подарочек. Короче, запудрит мозги, заговорит зубы. Бирс это хорошо умеет, вот только на меня все эти его приемы не действуют. А маме и в голову никогда не придет, что милый и учтивый мистер Бирс на самом деле редкая сволочь.

Постоянное преследование со стороны Энджела доводило ее до бешенства. Бирс сделал все, чтобы общие знакомые считали Лану его невестой. Переубеждать кого-то из них было напрасно, и все думали, что Лане несказанно повезло.

— Мне кажется, что он хочет свести меня с ума, — Лана нервно рассмеялась. Она понимала, что, возможно, говорит глупости, но это, по её мнению, и хотел сделать Энджел. Лана могла без запинки пересказать все разговоры с Бирсом слово в слово. У нее была феноменальная память, но она скрывала это от всех, даже от бабушки. Лане не хотелось, чтобы ее воспринимали как ненормальную. А она знала, что именно так и будет. Люди не способны адекватно принимать особенности других. Но если бы Мэри попросила ее пересказать последний разговор, то Лана рассказала бы в общих чертах.

— Я побуду с тобой два дня, — сказала Мэри. — Потом улетаю в Италию. Все будет хорошо. Не показывай ему, что боишься.

— Да, — согласилась Лана. — Давай сменим тему? — предложила она, чувствуя нарастающее внутри напряжение.

Девушки пошли по заросшей аллее, разговаривая о Нью-Йорке, литературе и живописи.

— Мэри, я хочу показать тебе два портрета, они находятся в доме на третьем этаже! Тебе они понравятся, я уверена. Они такие разные, девушки на портретах, но принадлежат одной семье.

Лане удалось избавиться от плохих мыслей, и она немного повеселела.

— Я считаю, тебе лучше сейчас поехать в Нью-Йорк, — сказала Мэри. — Ты отвлечешься от всех событий, связанных с домом, отдохнешь, развеешься, сходишь на всевозможные выставки, спектакли, просто погуляешь по городу. Не надо будет все время жить в ожидании Бирса.

— Наверно, ты права! Хотя Бирс сейчас живет в основном там, но мы с ним не встретимся, это уж точно! Да, я так и сделаю! — улыбнулась Лана.

— Пойдем в дом, — предложила Мэри. — Я очень хочу взглянуть на портреты.

Они молча дошли до дома, но молчание было к месту. Войдя в дом, они сразу поднялись на третий этаж.

— Какие они красивые! — Мэри принялась рассматривать портреты.

На одном была изображена молодая девушка в красивом вечернем платье кремового цвета, с маленьким букетиком в руках. Ее черные волосы были уложены в высокую прическу, а две завитые пряди обрамляли лицо. Легкий румянец придавал лицу некую наивность. На губах легкая полуулыбка, глаза светятся добротой. Юное, очаровательное создание, бесконечно доброе и милое. Идеал благоразумия.

На другом, гораздо более старом, полотне тоже была девушка. Она разительно отличалась от брюнетки, изображенной на первом портрете. Русые волосы с рыжеватым отливом свободными волнами лежали на ее открытых плечах. Кожа была идеально белой, отвечая всем правилам моды того времени. Изумрудные глаза смотрели с любопытством, на бледно розовых губах застыла усмешка. Казалось, девушка сейчас засмеется обворожительным хрустальным смехом.

— Кто они? — спросила Мэри.

— Брюнетка — Виолетта Лаура Блэквелл, моя бабушка, — ответила Лана. — А кто блондинка, я не знаю, скорей всего древняя родственница, которая хозяйничала в этом доме лет двести назад! — небрежно пояснила она.

Обе девушки внезапно почувствовали легкий ветерок.

— Наверное, в окна дует, — предположила Лана, видя, что подруге стало не по себе.

— Я не смогла бы долго жить в таком доме, хотя здесь очень здорово! И страшно.

— Боишься призраков? — с улыбкой спросила Лана, никак не ожидая от Мэри таких слов.

— Если честно, то да, — ответила подруга. — Стив считает, что все это бред, но, по-моему, что-то такое существует!

— Старинный особняк — идеальное место, чтобы рассказывать страшилки! — засмеялась Лана. — Кстати, говорят, что у основателя нашего рода, лорда Моне, при загадочных обстоятельствах исчезла дочь! — Лана заговорила таинственным шепотом.

— Лана, прекрати меня пугать! — одернула ее Мэри.

— Не бойся! — успокоила ее Лана. — Ее призрак не в доме, она, скорее всего, убежала отсюда.

Успокаивая Мэри, Лана невольно вспомнила о мелькнувшей в зеркале тени.

«Чушь! Тебе показалось!»

Девушки стояли напротив портретов, каждая по-своему изучала двух столь разных красавиц.

«Они две противоположности, даже сложно поверить, что они из одной семьи. Я всегда представляла ведьмами брюнеток, как на старинных гравюрах, но из этих двоих демоничности больше в блондинке. Белокурым ангелочком я бы ее не назвала, — думала Мэри. — Холодная красавица и милая леди! Они бы подрались, если бы оказались в одной комнате, хотя вряд ли Виолетта Лаура позволила бы себе такое!»

«Они необычны! — размышляла Лана. — И они обе из рода Моне—Блэквелл, обе имеют отношение и ко мне. Бабушка в юности была настоящей красавицей! А вторая просто божественна, идеальна. — Лана вспомнила про дневник. — Может, это о ней?»

Лана сама не поняла, почему «адресовала» найденные письма блондинке.

— Пойдем в гостиную! — предложила она.

— Пойдем! — согласилась Мэри. — Что с тобой?

Мэри заметила перемену в настроении подруги.

— Портрет гипнотизирует! — попыталась пошутить Лана.

— Действительно, пошли отсюда. Ты, наверное, устала.

Они молча спустились вниз и прошли на кухню. Лана поставила на плиту чайник. Мэри подошла к окну.

— Отсюда очень красивый вид на сад, несмотря на то что он запущен, — заметила она.

— Да, мне тоже здесь нравится. И кухня не такая уж загадочная, как остальной дом! — засмеялась Лана.

— Да, на современно оборудованной кухне трудно представить призрака девушки в старинном платье! — согласилась Мэри.

Девушки сели пить чай. Лана хотела позвать мать, но передумала.

— В Италии ты встретишься со Стивом? — спросила Лана.

— Да, мы встретимся в Венеции, пробудем там три дня, а потом в Рим!

— Здорово! Представляю, какое потрясающее путешествие у вас получится.

Был уже вечер, час до того момента, когда солнце спрячется за горизонт, особняк наполнился звенящей тишиной. Жизнь в доме замирала в это время всегда, независимо от того, сколько людей находилось в доме. Все затихали как по неслышимой команде и продолжали заниматься своими делами, стараясь не шуметь. Это ни у кого не вызывало подозрений, вопросов или предчувствий, воспринималось как должное. Таинство перед наступлением ночи.

Эрин, приняв скучающий вид, читала книгу из числа тех, которые принято называть бульварными романами. Она не была поклонницей этого чтива, а попросту коротала время, изучая пошловато-банальную любовную историю с заранее известным финалом.

Лана и Мэри молча пили чай, любуясь последними лучами солнца, запутавшимися в зарослях роз и гладиолусов.

Никто не заметил изменений, происходящих в атмосфере дома.